Какие смеси бывают взрывоопасны

За то время, что они пробыли в Бронксе, Алекс успел натаскаться по различным достопримечательностям и съесть немало сладостей в маленьких магазинчиках Нью-Йорка. Шум и суета отвлекали, не давая думать о Колине, и Алекс даже был рад поездке, рад Оуэну с его влюбленными глазами. Он даже ответил на поцелуй ирландца, наивно полагая, что забыл Моргана навсегда. Но метание Оуэна после, его извинения вызвали у Алекса ностальгическую улыбку, и он снова вспомнил, даже больше, чем требовалось. Он убедил Оуэна, что все хорошо, что ему понравилось, но не давал надежд на продолжение. С каждым днем Алекс еще чаще вспоминал Суонси и Колина там, и понимал, что его любовь не разрушит даже он сам. У Макена сложилось нежное отношение к Алексу. Поэтому в ту новогоднюю ночь он назвал его «милым», уже ничего не боясь. Да и Влахос привык к такому. Но с ним что-то было явно не так. Оуэн боялся давать волю своим догадкам, но после того, как Алекс выронил бокал прямо к последнему бою курантов, пришлось поволноваться. Загадав желание и дав Влахосу отпить из своего бокала, дабы загаданное исполнилось, Макен не знал, стоит ли что-то вновь выспрашивать. Алекс был явно не в себе, но постоянно уходил от ответа. Валлиец сам не понимал себя и своих чувств: вроде бы можно было успокоиться уже, порадовать, наконец, Оуэна, отметить праздник по-хорошему, а он все портит. И из-за чего? Из-за того, что сам же решил оставить Колина? Логика Влахоса поражала и его самого. «Прости, Оуэн, я знаю, что веду себя странно, но не понимаю, что со мной», - голос его звучал болезненно. Макен вздохнул: «А я, кажется, понимаю». Алекс недоуменно посмотрел на него. О чем это он? «Мне ли не знать, что с тобой, когда я сам недавно был в таком состоянии. Ты влюблен, Алекс. Влю-блен», - Макен отчеканил это слово, придав ему печальный оттенок. Алексу стало совестно: «О нет, Оуэн, я не думаю, что все из-за этого… - случайно проговорился Влахос. - Точнее… Я отлично провожу время с тобой, и я знаю, тебе тоже здесь нравится!» «Еще бы, мне нравится быть везде, где ты. Но я думаю, ты уже понял, что я к тебе неравнодушен», - Оуэн мягко улыбнулся, хоть ему сейчас было и совсем невесело. Алекс был в шоке. Он смотрел в глаза ирландца и не видел там ни тени стыда или презрения к себе на любовь к мужчине. «Вот это настоящий человек. Он не боится осмеяния. Каким же мудрым надо быть, чтобы любить так бескорыстно!» Влахосу было стыдно уже обманывать Оуэна, когда тот так откровенен с ним и чист. Он решил последовать его примеру: «Оуэн, ты правда замечательный, умный, добрый и честный, но ты прав. Я люблю другого». «Знаю, что я прав, - горькая усмешка Макена. - Колин достоин тебя». Алекса будто молнией пронзили: «Он сказал тебе?» «Эх, уважаемый Александр Влахос! В жизни вы совсем никудышный актер!» - Алексу не было обидно. Да и не обида или желание задеть витало между ними. В эти минуты все было сконцентрировано на другом. «Разве я не мог не заметить ревность Колина, заставшего тебя со мной? Ваше неприкрытое желание в глазах друг друга? Все твои вздрагивания при соприкосновении с ним и при упоминании его имени? - перечисления звучали не как упрек, нет. Оуэн будто хотел сам испытать все это, быть на месте Моргана. Алекс покраснел. - Я слишком хорошо изучил тебя, я не отводил от тебя взгляда ни на секунду. Не знаю, почему вы не вместе… Когда ты согласился на эту поездку, я усомнился в своих подозрениях, думал, может, нравлюсь тебе. Но не сейчас». Он подошел и обнял Алекса, давая понять, что не злится. «Все не так просто. Оуэн. Ты же понимаешь, что в нашем мире быть голубым не круто», - Алекс говорил так, будто жалуется отцу и ждет совета. Отцом был Макен, который сам это чувствовал. Теперь уже вечный отец, друг, но не любовник. «По-моему, это в Средние века было «не круто», как ты говоришь. Сейчас половина шоу-биза такие». «Да, но подумай сам: великий маг Мерлин, резкий и холодный Мордред, Дориан Грей и прокуренный Кэтал из «Припаркованных»… Они не могут быть геями!» - Алекс еще больше убеждался, что правильно оставил Моргана. Но Оуэна его слова лишь позабавили. Он взял его лицо в свои руки: «Алекс, как же ты не понимаешь? Вы не те расфуфыренные бабы, шастающие по гей-клубам! И я не такой! Мы все лишь хотим любить, наши чувства глубокие - из самого сердца, а не откуда-нибудь пониже живота, - Влахос притих, внимая его словам. - Если ты и правда любишь Колина, а он тебя, то вы сделаете друг друга счастливыми и без пары тройки поклонниц. Ты говоришь: кому нужен Мордред-гей? А кому нужен Мордред-меланхолик, Мордред-полумертвый от тоски и любви? Не теряй своего шанса. Если бы я был на твоем месте, я бы с радостью кричал о своей любви! И поделом! Весь мир для тебя - лишь Колин, зачем думать еще и об остальных, не знающих настоящей любви, людях? Сделайте это вместо меня, будьте счастливы! А я буду рад, если у вас все получится». Алекс уже улыбался, и Оуэн тоже. Кто бы мог подумать, что ирландец так сильно изменит ход его мыслей? А Макен и впрямь был рад, что увидит теперь в открытую любовь в глазах своего милого ВлаВла. Разделенную любовь; ту, которую сам он не мог испытать.