Pensieve

Лепестки цветка собираются, закрывая солнце сердцевины, и снова распрямляются, потягиваются на ладони. - Тебе же от этого не больно! - возмущается рыжая девочка, и волшебство катится из ее ладони, катится, катится... Лепестки замирают в середине танца. Волшебство умирает тоже. "Тебе же от этого не больно!" В зеркале - первые морщины, чернота под глазами. Чернота за окном. Золотой шар цветка пойман в ловушку тонких длинных пальцев. Мгновение - и он тоже катится вниз, в сумерки за диваном. Лили и Джеймс Поттеры погибли в аварии. А Лили Эванс уже давно нет. Ее дом кается неожиданно маленьким, сжавшимся, словно он тоже льнет к ней, как Дадли. Может быть, Вернон вместе с чемоданами унес отсюда все двадцать лет их жизни? И двухэтажный обычный обитатель Тисовой улицы теперь снова ребенок, робко принимающий в свои, еще пахнущие краской, стены новых жильцов? Мебель, обои, люстры... Цветы под изящными окошками... Цветы. Яркие золотые солнца в туманном июльском вечере, не спрятавшиеся, не заснувшие. Она робко глядит на племянника в желтом свете лампы - высокий, худой и совершенно взрослый. За стекла очков она не заглядывает. Волшебство продолжает жить? Или продолжает умирать? Каблук почти не стучат, когда она выходит к машине, муж и сын заняты погрузкой вещей и не слышат одного единственного известного ей заклинания: - "Тебе же от этого не больно, Тунья! Тебе же от этого не больно"