Белым по Черному

      Белым по черному — светом по тьме, пылкими поцелуями по бледной коже, пронзительным взглядом прямо в душу. Роуга словно разрывает изнутри, распирает горячим светом, пылкими чувствами Стинга. Он податливо подставляется под чувственные, почти нежные прикосновения мага, судорожно гладит его руки и плечи, прикусывает губу.       Стинг зарывается в густые и длинные волосы Роуга, пропускает пряди через пальцы, взъерошивает их, явно наслаждается сам. Притянув его ближе к себе, пылко целует, и Роуг, вцепившись в предплечье Стинга, чувственно отвечает на поцелуй, возвращает весь его пыл назад. Губы Стинга сухие, обветренные и очень горячие — и это сводит Чени с ума, он оглаживает открытый торс ладонью, впитывая жар его тела.       — У тебя снова пальцы холодные… — шепчет Стинг ему в губы, слегка отстранившись.       — Да…       Помедлив, Эвклиф перехватывает его ладонь и подносит к губам, прикрыв глаза. Роуг замирает, затаив дыхание, и ловит ощущения от горячих губ и дыхания на своих пальцах. Он не решается шевельнуться: боится разрушить это хрупкое и невесомое чувство, атмосферу, которая возникла только что. Стинг с протяжным вздохом прижимает его ладонь к щеке, и Роуг, пытаясь усмирить щемящее чувство в груди, ласково оглаживает его висок и скулу кончиками пальцев, ловит его безмятежную улыбку.       — Ну иди сюда, — Стинг ловит мага за ленты плаща, притягивает ближе к себе и развязывает, откидывает плащ в сторону, принимается за остальные застежки одежды.       Роуг подается ближе, вновь ловя его сухие губы на своих губах, распахивает полы безрукавки Стинга, отодвигает ее, собираясь снять.       — Вечно ты как нацепишь… — тихо ворчит Стинг, скидывая жилетку движением плеч.       Черным по белому — тьмой по свету, мягкими касаниями по смуглой коже, трепетом теплого дыхания по губам. Кончики темных волос щекочут кожу Стинга, он слегка напрягает мышцы. По телу бегут мурашки, следуя за прикосновениями Роуга. Им редко удается побыть вот так вместе. Тем желаннее такие моменты.       — Что, если моя тьма поглотит твой свет?       Стинг обхватывает его лицо ладонями, пристально смотрит в глаза.       — Этого не будет. Слышишь? Свет и тьма всегда идут вместе и не могут существовать друг без друга.       — Мы тоже? Скажи, что мы всегда будем вместе.       — Конечно. Всегда, — тихий шепот звучит практически на губах Роуга.       Роуг не знает, как бы он жил без света Стинга. Не знает и знать не хочет.       Теплые руки скользят по его коже, где-то под грудью бьется жаркий комок, распространяя тепло по всему телу. Роуг судорожно проводит языком по пересохшим губам, запрокидывает голову, пока губы Стинга касаются его шеи, проводят цепочку паляще-пылких поцелуев к ключицам.       — Никогда не отпущу тебя… — шепчет он, прижимая Роуга крепче к себе.       — Не отпускай… — едва слышно отзывается Чени, кладет ладони на его затылок и приближает к себе, покрывает лицо Стинга нежными поцелуями.       Щемящее чувство перекрывает доступ к воздуху, не давая дышать. Ему хочется взлететь, раствориться в свете легкой тенью, хочется жить вечно ради таких моментов… Эвклив, прикрыв глаза, с протяжным вздохом сгребает Роуга в охапку, крепко прижимает к себе, проводит носом по его шее, легко кусает в плечо. Для него нет ничего более материального, настоящего, чем Роуг. Чени обнимает его в ответ, прижимается щекой к светлым волосам.       — Без тени свет не имеет никакого смысла… — шепчет Стинг, вновь зарываясь пальцами в темные пряди.       Белым по черному — кожей по коже, сбитым дыханием по стенам комнаты, светом по тьме, поцелуем по мягким губам. Для Стинга даже самая густая тьма оборачивается чем-то мягким и нежным, если она в руках Роуга.       Роугу нужен — необходим — его свет.       — Я люблю тебя… — тихий шепот дважды отражается от стен.