***
Йену пришлось выбегать из офиса Боумена, чтобы успеть на Изумрудный проспект. Он попытался быстро собраться, но знал, что уже потерял 30 минут. На своем пути он обнаружил, что дорога на автомагистрали перекрыта. Разбитый грузовик. Застой на дороге. Галлагер выключил радио и провел рукой по волосам. Он вытащил свой телефон, чтобы написать Микки. Застрял на автомагистрали. Большая авария. Он откинул голову назад на подголовник, глубоко вдыхая. Йен снова взял в руки телефон, чтобы проверить время. Пора. Он протянул руки к бардачку и вытянул оттуда кейс с таблетками. Вытащил одну и запил своим почти холодным кофе. Какой выход? Он знал, что Микки имел в виду. Через Першинг. Поеду этим путем. Просто застрял здесь минут на 20. Хорошо. Хорошо. Он закрыл глаза, медленно их открывая. Блять. Все шло не так, как он надеялся. Йен вспомнил слово «удрученно» из уроков английского, о котором он узнал незадолго до своего тестирования. Удрученно. Именно так он себя и чувствовал — с ним, со всем этим. Машины начали двигаться, медленно ползти. Галлагер поерзал на своем сидении. В ситуациях, как эта, он чувствовал себя в ловушке. В ловушке больницы, в ловушке собственного тела. Он опустил окно возле пассажирского сидения. Начал медленно дышать. Это то время, когда он обычно начинал беспокоиться. Именно в такие периоды Йен всегда пытался убеждать себя в обычных вещах — все ненавидят пробки, все нервничают. Это никак не было связанно с манией. Никак. Он посмотрел на себя в боковое зеркало. Объекты были ближе, чем казалось. Йен снова схватил свой телефон. Он помнил, чьи имена написал в своем списке поддержки, и ему показалось, что сейчас он должен использовать его. Он не хотел признаваться себе, как быстро он доходит до такого состояния — ощущения, что его желудок падает, как будто он хватается за нитки, чтобы оставаться на месте. Но его список — это его список, и там был первый контакт. Галлагер нажал на кнопку и начал ждать. Лип поднял трубку после второго гудка. — Привет, чувак. Ты где пропадал? Йен все еще смотрел на себя в зеркало, пытаясь найти слова. — Просто работал. Сумасшедшее время. Прости, что долго не появлялся. Возникла пауза. — У тебя все нормально? Йен кивнул несколько раз. — Да, я просто… устал. Застрял в пробке. Это отстойно. — У тебя странный голос. Ну знаешь, этот тон. Ты уверен, что все в порядке? Йен потер лоб: — У меня нет никакого тона. Просто чувствую себя немного рассеянным, ожидая здесь. Расстроенным, — когда он не получил ответа от брата, то продолжил говорить: — Как твоя работа? — ну вот. У него нет мании. Нет. Если бы она была, то плевать бы Йен хотел на то, как там у Липа дела на работе. Он бы не спрашивал. Он бы не прекращал говорить о себе вообще. — Работа как работа. Сейчас сижу в лаборатории. Скоро должна прийти Аманда с Руби. Покажет малышку парням. Йен улыбнулся: — Как она там? — Кто? Руби? Или Аманда? — Обе. — Аманда в порядке. Уставшая, потому что мы не спим. Руби хорошо. Она бодрствует в течении дня. Йен снова улыбнулся: — Бьюсь об заклад, она изменилась за неделю. Они всегда так быстро меняются. — Видишь ли, — начал Лип с улыбкой в голосе, — я все еще удивляюсь, как тебе удается регулярно видеть мою жену и ребенка, но отказываться при этом связываться со мной. Рыжий засмеялся: — Все просто — ты не такой милый, как твоя жена и ребенок. Лип засмеялся в ответ: — Вот видишь. Это никак не связано с пробкой на дороге, ты просто мудак. Йен вздохнул: — Пробка — не биполярное расстройство. — Еще какое! В один момент все хорошо, а в другой все превращается в кошмар. — Знаешь, тебе лучше не говорить такое дерьмо. — Расслабься, парень. Мы же не могли расти с Моникой и не сделать из этого пару шуток. Рыжий прикусил губу, пытаясь расслабиться. — Наверное, — он поднял шею, заметив, что машины, наконец, начинали двигаться. — Эй, — сказал он, — кажется, начинается движение, я должен идти. — Подожди, — ответил Лип. — Ты же не делаешь этого, потому что теперь злишься на меня? — Не злюсь. — Еще как, блять, злишься. Йен вздохнул: — Ладно, хорошо, может быть, немного. Я расскажу об этом Аманде, когда увижу ее. Кто знает, когда я увижу тебя снова. Кудрявый засмеялся: — Посмотрим. Йен посмотрел в окно. Перед ним осталось лишь несколько автомобилей. — Я должен идти, мужик, скоро откроется путь к объезду. Они одновременно сбросили, и Йен оставил свой телефон на сидении. По мере того, как он приземлялся, появился шум. Смс. Его пальцы хотели схватить аппарат, но он пока не мог. Микки? Он посмотрел на телефон краем глаза. Возможно. Он приблизился к стоп-сигналу и тут же ухватился за телефон, когда тормоз коснулся пола. Салли отличный, мужик. Спасибо. Он улыбнулся. Хорошо. Почти выбрался. Скоро буду. Йен вновь посмотрел на себя в зеркало. Он улыбался. Даже его глаза. Свет стал зеленым, и он направился на Изумрудный проспект, осталось два квартала направо, затем четыре квартала налево и еще около трех миль. Он все еще улыбался, когда припарковал свой фургон у нужного места. Объекты были ближе, чем казалось. Салли снял свою маску, выйдя из дома. Он поднял руку в приветствии. — Привет, — отозвался Йен. — Как дела? Салли кивнул, немножко задыхаясь. — Ну, понемногу. Он вздрогнул, когда услышал голос Микки, который как раз выкидывал что-то в корзину для мусора. Брюнет повернулся к ним и потер лоб рукой. — Достаточно хорошо, мы почти разобрали эту суку. Йен кивнул: — Чем я могу помочь? Микки подошел к Йену, скользя глазами по его груди, плечам, лицу. Он дышал тяжело, ручей пота стекал по лбу брюнета. Йен не должен был хотеть его так, как он это делал. Не здесь, не сейчас. Но эта рубашка, прилипшая к груди, рот, который постоянно то открывался, то закрывался и движение его рук при этом, заставляли его хотеть брюнета. Йен сглотнул. — Иди сюда, — сказал Микки, оборачиваясь. — Пошли посмотришь на кое-что. Большая часть гипсокартона спереди исчезла. Он услышал стук с задней части дома и предположил, что происходит демонтаж кухни или ванной. Так же он заметил изоляцию на земле, предательски покромсанную крысами и мышами. Микки проделывал свой путь в лестнице. — Салли и я работаем наверху. Пошли. Йен пошел за ним по лестнице, пытаясь идти близко, но не слишком. Он удерживался за перила, чтобы не споткнуться. — Пол в порядке? Как насчет того водного ущерба? — Конечно, — сказал Микки. — Не мягко, но я сделал что-то типа каната. Ты увидишь. Микки остановился, достигнув вершины лестницы, отступая в сторону, чтобы позволить Йену войти в его пространство. Они закрыли глаза. Микки втянул свою губу в рот. Рыжий чувствовал, как его тело вибрирует. Они стояли так близко. Йен мог поднять руку и коснуться его. Он опустил взгляд, но когда поднял его обратно, Микки был все еще там. — Так… — Так. Микки слегка нервничал, как будто забывая о том, что собирался сказать. Когда он наконец открыл рот, то произнес: — У нас завелись пчелы. — Блять, серьезно? — Йен почувствовал, что наклонился чуть-чуть вперед. Пространства наверху лестницы мало, но Микки, похоже, не спешил двигаться.— Они все еще здесь? — Неа, — ответил брюнет. — Уже нет, хотя улей был огромный. Мы нашли какую-то черную плесень в ванной и спальне. О, а еще дерьмо енотов в другой комнате. — Оу, — сказал Йен, улыбаясь. — Звучит так, будто мне нужен тур. Микки усмехнулся. Он порылся в кармане, в поиске маски. — Возьми это, — сказал он. Йен закатил глаза, но надел ее. Он следовал за Микки из комнаты в комнату. Гипсокартона уже не было нигде, как и всей изоляции. Конечно было немного плесени тут и там. — Еноты, должно быть, пришли с чердака, — сказал Микки. — Там была тонна дерьма, хотя сейчас все подчистили. — Муравьи-плотники, — сказал Йен, пальцем указывая в угол потолка.— Черт, большое гнездо. — Ага, — ответил Микки. — Да, я знаю. Это выглядит как ебанный Ноев ковчег. Они посмотрели друг на друга, улыбаясь. Мягкий смех. Микки разрушил контакт, начиная идти вперед под дверную раму. Он поднял голову над дверью, жестикулируя в направлении маленького окна с защелкой, а затем на двери вокруг него. — Эй, что ты думаешь об этом, тебе нравится? Йен кивнул: — Да, выглядит круто. Мне нравится, что люди могут открывать эти окна в любую пору дня, — конечно, стороны окон были закрыты, но стекло чудесным образом не повредилось. — У него довольно неплохое состояние. Микки прикусил нижнюю губу. — Хорошо, — сказал он. — Хорошо, я попытаюсь решить, следует ли нам сохранить эти окна. Вероятнее, следует. Ковальски просил оставить. Мне они нравятся, не знаю. Просто стало интересно, что о них думаешь ты, — он пожал плечами и, когда его глаза оторвались от окна и встретили взгляд Йена, он снова пожал плечами. — Достаточно. Я покажу тебе, что мы сделали внизу.***
Йен открыл входную дверь, протяжно вздыхая. Это был долгий день. Его все душило. Он застонал и направился к ванной. Он едва ли дождался, чтобы душ нагрелся, сразу же залезая внутрь. Он позволил воде пробежать по его лицу, сползти по груди. Он такой уставший. Хотя он даже не много сделал. В основном просто передвигался с места на место, косился на солнце и мчался к следующему делу. Но этого было достаточно. Достаточно, чтобы утомить его. Это слишком. Галлагер закрыл глаза, поворачиваясь лицом к стене, позволяя воде скользить по спине, по заднице. Он начал думать о Микки. Йен услышал звонок телефона. Он знал, что не успеет поднять трубку, но все равно отключил душ. Он не побеспокоился о том, чтобы одеться. Рыжий пробрался к кухне, чтобы принять таблетки и пошарить в шкафах в поисках чего-то съедобного. Овощной суп и чипсы. Достаточно хорошо. Он нагрел суп, наблюдая за процессом в микроволновой печи. Йен открыл дверцу, чтобы вытащить миску, откидывая ее назад с шипением, проклиная себя за попытку схватить ее. Он вытащил ее с помощью прихватки, решая проверить свой телефон. Был один пропущенный звонок и смс. Йену показалось, что его сердце остановилось. Я бы хотел увидеть тебя. Нужно поговорить кое о чем. Не мог бы ты прийти на работу? Он осторожно поставил телефон на место, затем вернулся к супу, чтобы принести его на стол. Йен поднял ложку ко рту, но остановился. Положил ее обратно. Он попытался сделать это снова, но его желудок скрутило от нервов. Йен откинул свой стул назад. Он подошел к своему комоду, вытаскивая оттуда джинсы и футболку. Быстро оделся, сделав небольшую паузу, беря в руки кошелек. Открыл его. Закрыл. Йен вернулся за стол, начиная медленно есть. Его живот все еще скручивался от нервов. Он проверил время. Блять. Вздохнул. Он встал и положил свою последнюю таблетку в карман. Конечно, лучше подождать, пока он не оказался бы в постели, чтобы побочные эффекты лекарств не застали его врасплох. Поэтому он старался не принимать лекарства публично. Он хотел придти домой вовремя. Хотел повременить с приемом. Но он не знал, на сколько времени затянется встреча. Он снова вытащил свой телефон. Скоро буду.***
Прошло много времени. Это хорошая вещь. Теперь яркие огни раздражают его, а тяжелый бас больше не заставляет тело двигаться. Это отвлекает. Все было слишком назойливым, и он уже готов был уйти. Йен ничего не искал здесь. Это так просто. Но когда он продавливался сквозь толпу, то чувствовал, как глаза и плечи касались его, руки прикладывались здесь или там. — Извините, — заворчал он, отрывая чью-то блуждающую руку со своего запястья. Глаза мужчины широко распахнулись, когда Йен отбросил его руку. Он не глупый. Он в этом не новенький. Он знал, где находится, что все это значило, и что можно сказать без слов. Он знал, что есть люди здесь, прямо сейчас, просто незнакомцы в толпе, которые знают его. Помнят его. С самого начала. Но он не запоминал их. Не запомнит никогда. Отказывался делать это. Никто не знал его на самом деле. Не так, не сейчас. Кроме него. Кроме Тома, который как раз наклонился над баром, держа бутылки выше очков. Йен пробрался к бару, тихо нашел место в самом конце. Он сложил свои руки, в ожидании. Когда Том нашел рыжего, то подарил ему застенчивую улыбку. Йен нервничал. Он думал, что подозревает о том, что назревает. Боль в желудке становилась все более заметной, когда он добирался сюда. Когда это было, три года назад? За год до больницы? То, что у них было никогда не было серьезным. Сколько это продолжалось, месяц? Он помнил, что секс был действительно отличный, в те дюжину раз, что он у них был. Они вроде как остались в дружеских отношениях. Но он не хотел возвращаться к этому. Этого просто было слишком много — слишком много чувств, пересекающихся таким образом. Не имело значения, насколько симпатичен Том, насколько он сексуальный или забавный, или что-то еще. Йен вздохнул. Его руки сжались вокруг тела. По пути сюда, он все время пытался придумать, что ему сказать. Я ничего не ищу сейчас. Нет, я имею в виду вообще ничего. Даже это. Звучало странно грубо. Лучше сказать, что причина в нем. Я не готов. Я все еще не так хорошо справляюсь. Это была ложь. По крайне мере вторая часть. Но иногда ложь любезнее правды. Том наклонился через бар, улыбаясь назад парню, который смеялся. Он прислонился к нему, поднял руку и поцеловал мужчину. Йен почувствовал, как вздох сорвался с его губ. Этот поцелуй не выглядел повседневно. Это даже не был поцелуй в щеку, на котором настаивали некоторые парни. Он был реальным. Поцелуй, который говорит: — Привет, я скучал. После того, как Том кивнул головой, жестом указывая идти за ним, они вместе последовали к Йену. — Бен, это — Йен, — сказал Том, перекрикивая музыку. — Йен, это — Бен. Бен тепло протянул свою руку. — Приятно познакомиться. Йен пожал ее. — Да, мне тоже. Том наклонился между ними, улыбаясь. — Йен, Бен — мой парень, — Йен улыбнулся и кивнул, зная, что должен делать это. Когда стало ясно, что Галлагеру нечего добавить, Том продолжил: — Мы живем вместе. Галлагер поерзал на своем месте, смотря на Бена. — Оу, — начал он, — хорошо, здорово. Том уловил взгляд какого-то человека с другого конца бара. — Одну секунду, — сказал он. — Просто подождите секунду. Йен потирал руки, наблюдая за тем, как Том уходит. Он сглотнул. Он понятия не имел, что сказать. Он... — Это было неловко, — заявил Бен, смеясь. — Я говорил ему, что это будет неловко. Послушай, он даже не предложил тебе выпить, или еще что. Йен рассмеялся. Он нервничал. Он не хотел думать о том, чем это могло быть. Эти дни позади. С ними покончено. — У меня предчувствие, что он не сказал тебе, зачем он тебя позвал, — осторожно сказал Бен. Йен покачал головой, начиная вставать. — Послушай, мужик, я не хочу показаться кайфоломщиком, но я не... Рука Бена упала на его руку. — Подожди, — сказал он. — Давай просто притормозим. Садись. — Ты выглядишь очень здорово, просто я не хочу... — Дело в биполярном расстройстве, — выпалил Бен. Глаза Йена широко распахнулись. Он сидел, глубоко вздыхая. — Что ты имеешь в виду? — Я просто… У меня есть некоторые вопросы о расстройстве, и я не знаю никого, у кого оно бы было. Том сказал, что ты можешь быть открытым, ну знаешь, для разговоров об этом? — он играл с этикеткой на своем пиве. — Сказал, что ты был в депрессии некоторое время, но потом все наладилось. Галлагер глубоко дышал, пробегая рукой по волосам. — Наверное, — он посмотрел на Тома, который как раз разливал напитки, поглядывая в их сторону. — Как много он сказал тебе? Боже. Бен пожал плечами: — Немного. Прости. Прости, если это странно. Он просто пытался заставить меня чувствовать себя лучше. Йен перебил его: — Так у тебя… — Да, — сказал Бен, опуская глаза, скользя пальцами по стойке. — Да, поставили диагноз несколько недель назад. Йен кивнул. Он почувствовал, что начинает смягчаться, его плечи упали, когда он свободно уселся на свое место. В то же время, он не смог найти подходящих слов. Он не мог перестать думать о тех временах с Томом, когда он трахал его горячо и грязно в ванной, пребывая под кокаином и манией. Он не хотел сейчас думать о таких вещах. Как много Том сказал этому парню? Он почувствовал себя неловко и застенчиво. Смелость не приходила без усилий. Слова затерялись. Все, кроме этих: — Все в порядке? Бен пожал плечами. — Я не знаю. Мне кажется, что лекарства не работают так, как должны. Йен кивнул. — Надо дать им некоторое время. Пока что только стабилизаторы? — Да, ламикталь. Йен снова кивнул. — Тело дрожит? — Бен поднял руку вверх, демонстрируя слегка трясущуюся конечность. — Будет лучше. Нужно немного времени. Том вернулся, преподнося им пиво. — Прости, Йен, я так и не предложил тебе выпивку, — он передал пиво, но Йен, извиняясь, толкнул его назад. — Мне нельзя пить, — начал он, — когда я принимаю таблетки. Бен воодушевился. — Блять, я этого не знал, — сказал он, играя со своей бутылкой. — Она спрашивала меня об этом, но я не знал, что мне нужно остановиться. Йен кивнул. — Это зависит… — начал он, — это просто не работает для меня. Реагирует плохо с моими лекарствами. У меня их очень много, поэтому мне лучше не пить. Я имею в виду, что иногда могу выпить одну или две банки пива, но не часто. — Хорошо, — кивнул Бен, осторожно поднося бутылку к губам. — Эй, Йен, — начал Томас. — Я знаю, что это, наверное, странно. Я просто не знал, с кем еще поговорить. Когда мы узнали, то просто не знал, что делать. Мы… — Хорошо, хорошо, — прервал его Бен. — Давай упустим эти кровавые детали, — нервно усмехнулся он. — Он просто подумал, что лучше поговорить с тобой. Наверное, я чувствовал себя немного странно. Не так, как обычно. — Это сложно, — сказал Йен. — Правда сложно. Нужно время, чтобы привыкнуть. Ты чувствуешь себя совершенно измененным? Или тебе немного лучше? Или это чувство нечеткое, и что-то в этом роде? — Том говорит, что мне кажется лучше, но я не уверен. Я не чувствую себя хорошо. Я не могу сказать, что реально. Реально со мной. — Я знаю, — тихо сказал Йен, откидываясь назад. — Потом будет легче. Не буду врать, иногда дела будут идти дерьмово. Но затем все станет лучше. Это тяжело, я знаю. Это худшая часть, которая может продолжаться некоторое время. Том протянул свою руку к Бену. — Говорил же тебе, дорогой. Он хороший парень. Бен сжал руку Тома. — Да, он правда хороший. Лицо Йена заметно расслабилось. — Спасибо, я рад, что могу помочь. Я имею в виду, что все мы разные, но у нас есть аналогичная проблема. Мы все... Йен отвлекся на фигуру, идущую к бару. Парень. Он прищурился. Нет, не может быть. — Ты впорядке? — спросил Бен. Блять, блять, блять. Бен обернулся, пытаясь понять, куда устремлен взгляд Йена. — Что? — Пиздец. Он был в черной рубашке с приподнятым воротником, расстегнутым наверху, и закатанными рукавами. Мерцание клубных ламп освещали его лицо. — Кто это? — замурлыкал Том. — Это, — начал Йен, — это… Микки подошел к бару, казалось, не обращая внимания на все блуждающие глаза вокруг него. — Быстро, — надавил Том. — Скажи мне. — Парень с работы. Микки. Я вроде как… — Правда? Отлично. — Нет, нет, — сказал Йен. — Подожди, Том, нет. Но Том уже сорвался с места, двигаясь в направлении к Микки. Брюнет крикнул что-то, и Том начал наполнять его стаканчик виски. Он сказал ему что-то, что Йен не услышал, но Том улыбнулся, и Микки улыбнулся в ответ. Блять. Блять. Какого. Хуя. — Мило, — сказал Бен, толкая Йена достаточно сильно, чтобы его локоть немного скользнул по стойке. Йен сжал зубы, пытаясь не закричать и не убежать, адреналин проходил через него. — Мы не… — начал он, — я даже не подозревал, что он… — Ну, он здесь, не так ли? Даже приоделся. Затем. Затем самое худшее. Затем Том качнул головой в сторону Йена, на что голова Микки повернулся, но Йен не увернул взгляд и их глаза встретились, а затем… Микки бросил несколько купюр на стойку и опустошил напоследок стакан. Он подарил Йену последний взгляд и начал исчезать в толпе. Йен быстро спрыгнул со стула. Галлагер не знал, что ему говорить, когда он поймает Микки, но он осторожно поднял свою шею, пытаясь взглядом следовать за головой брюнета. Галлагер протиснулся мимо нескольких парней, и кончики его пальцев едва ли коснулись спины Микки, прежде чем он повернулся, протягивая руку к груди Йена, рефлективно прижимая того к стенке. — Не трогай меня. Йен сделал паузу, когда Микки сказал это. Сказал быстро. Достаточно быстро, что, может быть, он даже не знал, кто именно его трогал. Но вот они стояли рядом. Язык Микки скользнул по внутренней стороне щеки, голова повернулась со стороны в сторону, глаза едва встречались со взглядом Йена. — Слушай, — начал он. — Я здесь, чтобы забрать свою сестру. Попросила меня приехать за ее накуренной задницей. Ей нравится приезжать в такие места, где парни к ней не полезут. Йен кивнул: — Я здесь, чтобы увидеть старого друга. Он написал мне, чтобы… — Мне плевать, — выпалил Микки, открывая свой рот и закрывая его обратно. — Я имею в виду, я... ты не должен мне объяснять. Я здесь ни для чего, кроме моей сестры, мужик. Йен переместил свои ноги, желая провалиться сквозь пол. — Как она выглядит? Я могу помочь тебе найти ее. — Неважно, — ответил Микки. — Я не думаю, что она все еще здесь. Собираюсь проверить другое место, куда она обычно ходит, — он едва ли сказал это, начиная сразу же пробираться к двери. — Тебе нужна помощь? У меня есть машина. Я мог бы… — Слушай, — сказал Микки, оборачиваясь. — Я просто устал и не хочу быть здесь. Со мной все будет хорошо. Просто иди. Йен кивнул. Боже, он хотел исчезнуть. Нет, он хотел схватить Микки за руку, развернуть брюнета и сказать ему…я тебе не верю… при этом сильно его целуя. Толкнуть его обратно в темноту, прижать к стене, вытащить рубашку с джинсов, поднять ее и впиться своими ногтями в его спину. — Хорошо, — сказал Йен, но Микки его не услышал, ведь он уже ушел, не оглядываясь назад.***
В мире не хватило бы кофе, чтобы разбудить его тем утром. Он упрекнул себя за то, что встал слишком поздно. Йен не любил признавать это, но он просто не мог больше тусоваться слишком долго. Это было частью его лечения — сон и прилипание к рутине. Идти в клуб, чтобы увидеть старого... кого-то, и его недавно диагностированного биполярного бойфренда не было частью его рутины. Пойти в клуб и увидеть своего горячего (предполагаемого натурала) сотрудника тоже не входило в его рутину. Ну же, продолжал внушать себе Йен. Ну же. Он приоделся и находился в гей клубе, и только новость о том, что ты там вспугнула его. Что бы это ни было, это не имело значения. Микки не понравилось то, что Йен там был. Но Йен не прятался в шкафу. Совсем нет. Это не то, о чем он говорил людям, но и не то, что он отрицал. Не скрывал этого. Он знал, что Микки сейчас нуждается в личном пространстве. Сегодня он вернулся к Боумену, представив свои последние формы обработки. В ближайшие несколько дней он будет работать над небольшими работами. Хейли щелкнула перед ним пальцами. — Земля вызывает Йена. Галлагер оторвался от своего кофе. — Прости, что? — Две установки кондиционеров на южной стороне. — Хорошо, — он схватил свои записи и положил их на стол Хейли. Она оставила на них штамп, прежде чем перенести данные в компьютер. Она кивнула головой на его чашку. — Заполни снова. Поговори со мной. Я скучаю по тебе. Как дела на реставрации? Йен пожал плечами. — Отлично, я думаю. Это будет потрясающе, когда работа закончится. — Там работает кто-нибудь, кого я знаю? Галлагер потряс головой. — Не думаю. Микки Милкович, Салли… — Блять, — прошептала Хейли. — Микки Милкович? Йен откинул голову назад. — Да, а что? — Ты вырос в Саутсайде и не знаешь, кто такие Милковичи? — Не думаю. Имею в виду, фамилия действительно знакомая, но я не… Хейли поправила волосы. — Иисус. Эй, Дженни? Можешь отвечать на звонки, пока я курю? Видимо, я должна отвезти Йена Галлагера в школу.***
Идиот. Йен не мог поверить в это. Они росли достаточно далеко друг от друга, потому что не были соседями, но все же. Все же. Тем не менее, когда Хейли рассказывала ему о Терри Милковиче, его мозг почти что взорвался. Он начал собирать истории воедино. Этот Терри. Что, блять, не так с этим человеком? Как он мог забыть эти рассказы? Как мог не слышать их раньше? Почему он не знал Микки? Почему Микки не знал его? Он оставил свой телефон на динамике, нажимая на кнопку газа, передвигаясь в фургоне. Трубку подняли на втором гудке. — Привет, — сказал Йен. — Должен ли я знать Милковичей? Лип ответил практически сразу же: — Должен ли? Да. Ну же, ты знаешь их. — Я их не помню. Как это возможно? — Я, блин, не знаю, Йен. Одержимость ROTC? Первые симптомы плохого психического здоровья? Был слишком занят тем, что твой член сосал педофил? Как видишь, ты был немного занят. — Иди нахуй, — сказал Йен. — Я серьезно. — Я тоже! — ответил Лип, и Йен услышал, как тот улыбнулся, прежде чем зажечь сигарету. — Терри, должно быть, избивал Фрэнка раз пятьдесят. Все дети были его бегунами или чем-то еще, но на самом деле было не совсем ясно, какие схемы они выполняли. Они были на другой стороне, но все же. Йен молчал. Он посмотрел на светофор, прежде чем свернуть в переулок. Должно было быть близко. — Одного из детей звали Микки. Ты знаешь его? Лип выдыхнул сигаретный дым. — Конечно, а что? — Я, — начал рыжий. — Я работаю на него. Ну, не на него, а под ним. — Под ним, а? — Заткнись. На этой реставрации. Ты помнишь эти старые здания на Изумрудном проспекте возле старого боулинга? — Я не помню. Фрэнк никогда не брал нас в боулинг. — Да, я знаю, но иногда это делала Моника. Помнишь? С кривыми дорожками и машиной для попкорна? — Неа. — Оу, — сказал Йен. Он не мог понять, действительно ли Лип не знал об этом месте, или просто притворялся. — Во всяком случае, это там. Старое здание из коричневых камней. Делаем из него резиденцию. Будет здорово. — Вау, — сказал Лип. — И ты все еще делаешь и другие работы? — Вроде как, мой босс, ну, это долгая история с логикой, но да, делаю. — Черт, мужик. Ты держишься? — Йен уловил подтекст, сразу же мысленно считая таблетки. — Да, я в порядке. — Отлично. Йен повернул налево и увидел дом, который искал. — Только что добрался до места работы, — сказал он. — Хорошо, — ответил Лип. — Повеселись там под Микки Милковичем. Не позволяй ему пырнуть тебя. Но только если, знаешь, он не попытается пырнуть тебя своим… — Понял, — прервал его Йен. — Достаточно. Пока. Рыжий уронил свой телефон на сидение и издал легкий смешок. Он посмотрел вниз на свою папку с записями. У него достаточно времени. Ему нужно добраться до двух других домов, но сначала он должен был увидеть это. Йен вздохнул, когда заметил его. Руки Микки согнулись, когда он поднял несколько пиломатериалов, прежде чем зайти в дом. Йен облизнул губы, тяжело глотая. Просто открой дверь. Просто открой дверь. Просто открой ее. Он вздохнул и открыл дверцу машины. Он прислонился к фургону. Микки возвращался из дома, спускаясь вниз по лестнице, почти что поворачивая за угол, когда его глаза поймали взгляд Галлагера. Он застыл. — Привет, — сказал Йен. — Привет. Они так и не разорвали зрительный контакт. — В ближайшие дни я перейду в другие места, но... — Да, я слышал об этом. Йен посмотрел на свои ноги. Было пиздец как неловко. Он глубоко вздохнул. — Я просто хотел... Думаю, я хотел приехать. Например, просто убедиться, что твоя сестра вернулась домой в порядке? Когда он поднял свою голову, то Микки отвел глаза. — Да, я нашел ее в другом месте. Йен кивнул, ударяя ногой по траве. — Отлично. Микки кивнул в ответ. — Ну, я занят, так что… — Прости, — он попытался избавиться от вида напряжения на его лице, но оно прочно застряло там. Глупый. Он обошел заднюю часть фургона и открыл дверь. Глупый. Он как раз скользнул в кресло, когда Микки ухватился за окно. — Подожди. Йен почувствовал, как его рот слегка приоткрылся. Подожди. Микки вытащил что-то из кармана. Фонарик Йена. — Прости, — сказал Микки, передавая предмет его хозяину. — Спасибо, все в порядке. — Нет, — начал Микки. — Нет, я имею в виду прости за прошлую ночь, я был просто… Йен просто кивнул, когда брюнет так и не продолжил фразу. — Все отлично. Микки наклонился ближе, облизывая губы. Он понизил голос. — Слушай, я не гей, мужик. Я просто искал свою сестру. Это просто было странно увидеть тебя там с твоим… Что-то в лице парня заставило Йена попытаться все объяснять. — Он не мой парень. Он просто… — Все нормально, — сказал Микки, поднимая руку. — Не нужно говорить об этом. Просто хотел, чтобы ты знал, что я не гей. Йен глубоко вздохнул. — Хорошо. — Хорошо? — Да, — ответил Йен. — Хорошо, — они смотрели друг на друга, прежде чем Йен разорвал зрительный контакт. — Слушай, мне нужно идти. — Конечно, — сказал Микки, отталкиваясь от двери. — Увидимся. Он не ждал ответа. Он уже ушел, когда Йен повернул ключи. В боковое зеркало Галлагер смотрел, как Микки уходит. Объекты в зеркале кажутся ближе, чем на самом деле. Просто хотел, чтобы ты знал, что я не гей. Йен отъехал от бордюра, три слова срывались с его губ. Они ползли шепотом, мягким, но настойчивым. Он вспомнил, как выглядело лицо Микки в освещении ярких ламп клуба. Просто хотел, чтобы ты знал, что я не гей. Но только два слова крутились в его голове. Слова, которые он сказал призраку лица Микки в тот вечер. Два слова. Ты соврал.