***
Прошло много времени. Он решил позвонить Аманде на обратном пути к Боумэну после быстрой работы в соседней резиденции. Когда девушка ответила, она даже не поздоровалась. — Руби адски взбешенная, — заявила Аманда. — Она перестала надеяться на то, что ты снова придешь. — Прости, мне действительно жаль. Слишком много дел навалилось, — сказал Йен, улыбнувшись. Возникла пауза. — Слишком много дел? Ты же написал мне, что Боумэн урезал твой рабочий график, что случилось? — Дело в том парне, — начал Йен, почувствовав панику в собственном голосе. — Этот парень и я, мы вроде как… — Вместе? — Да, — ответил рыжий. — Да, полагаю, — он услышал немного криков на другом конце телефона, затем какие-то шорохи, а затем снова голос Аманды. — Прости, что ты говорил? — Сказал, что мы с ним вместе. — Он знает о твоей болезни? — Да, — ответил Йен, останавливаясь на переходе и отпивая немного своего кофе. — С этим все в порядке. Возникла еще одна пауза, в ходе которой были слышны только резкие крики Руби. — Что насчет времени приема лекарств? Ты все делаешь правильно? — Да, — ответил он. — Я немного пропустил, но сейчас все вернулось на круги своя. — Твой сон? Ты регистрируешь свои часы, как мы говорили? Галлагер глубоко вздохнул. Внезапно он подумал, что это было ошибкой. Позвонить сейчас Аманде было утомительной, глупой ошибкой. Рыжий задался вопросом, зачем он вообще набрал ее номер и начал искать пути отступления, чтобы плавно завершить разговор, не привлекая лишнего внимания со стороны девушки. — Эм… Не совсем, но я сплю достаточно. — Уверен? Сколько приблизительно? Аманда хороша в этом. Ответственная. Именно поэтому он выбрал ее. Рыжий помнил, почему сделал это. Но в то же время это был и ее недостаток. — Часов 7-8? — он попытался сказать это максимально уверенно. — Не слишком много, но этого достаточно. Возникла уже третья пауза за все время их короткой беседы. — Йен. Ты же знаешь, что летом тебе нужно быть особо осторожным. Весь этот свет и работа, которую ты делаешь… Рыжий переместился на другую сторону улицы. Он был всего в нескольких кварталах от Боумэна. — Слушай, — начал он. — Я понимаю, что немного проебался с временем приема лекарств, но сейчас все отлично, клянусь. — Так каков твой план? — надавила Аманда. — Снова начертишь график изменения твоего настроения, чтобы понять, в порядке ли все? Йен закрыл глаза, злобно поджав свои губы. — Конечно же я сделаю это, — коротко ответил он. На другом конце линии раздался очередной крик. — Подожди секунду, я возьму ее в другую руку, — Йен пристально посмотрел на здание неподалеку. Он так устал видеть, как разрушали все эти дома. Все, что он мог делать при этом — думать о том, что потребуется сделать, чтобы исправить их. Голос Аманды вернулся. — Послушай, Йен, это то, о чем мы договаривались. Я делаю для тебя то, о чем ты когда-то просил. Ты можешь злиться на меня, но я хочу держать все под контролем. Я забочусь о тебе. Галлагер вздохнул. — Я знаю, — сказал он. — Я знаю, — его глаза начали слезиться. — Я не болен. Я просто слишком вспыльчивый в последнее время. Или, вроде бы, не вспыльчивый, а просто расстроенный. Я знаю, что должен лучше следить за распорядком. Я позвоню тебе через несколько дней, чтобы засвидетельствовать то, что все хорошо. Это было ложью. — Отличная идея, — сказала девушка. — Ты звучишь неплохо для меня. Просто уставший. Я хочу убедиться, что ты получишь все, что тебе нужно. Это для тебя самое важное, — она была права, и Йен знал это, верил в это. — Мне нужно идти, — сказал он, — но спасибо, — Галлагер действительно был благодарен. — Я буду в порядке, — он искреннее надеялся на это. — Все будет отлично, клянусь.***
Йен как раз заканчивал настройку кондиционера в продуктовом магазине, когда почувствовал вибрацию в кармане, оповещающую о смс. Он ждал, что оно будет от Микки, но на экране высветилось имя Салли. Просто хотел сказать, что сегодня утром, когда я пришел на работу, потому что надо было разобраться со стеклом, M спросил меня, придешь ли ты. Йен почувствовал улыбку, растянувшуюся на его лице. Как именно он спросил об этом? Ну, он не смотрел на меня, когда спрашивал. Йен почти что смог представить эту картину. Так что мне сказать ему? Слишком много дел у Боумэна. Я устал. Сегодня вряд ли появлюсь. Я должен сказать ему, что ты так вымотан, что даже не можешь попытаться прийти? Мне нужно смотреть ему прямо в лицо, когда я буду говорить об этом? Ха-ха. НЕТ. Ответа не последовало. Йен забрался на переднее сидение фургона. Просто скажи, что я работаю здесь сегодня. Он может написать мне, если хочет. Значит, если он буквально хочет тебя, он может связаться с тобой? Я больше с тобой не разговариваю. Он улыбнулся. Микки спрашивал о нем. У кого-то другого. Хотел бы Йен видеть его лицо в тот момент. Салли решил закончить их диалог так, как он делал это обычно, чтобы немного подействовать Йену на нервы — он послал небольшую цепочку случайных эмоджи, которые имели определенный посыл. Они шли один за другим — фортепиано, стул дантиста, танцовщица фламенко, лягушка, восемь мячей. Затем последний. Стрела, попадающая в центр дартса. Это означало оргазм. Салли делал это каждый раз, и теперь он снова заставил Галлагера усмехнуться, после чего рыжий запихнул телефон обратно в карман.***
Йен только переступил порог своей квартиры, сразу же начав раздеваться. Боже, на улице было так жарко. Он направился в душ и вздохнул, когда вода ударила по его коже. Он ничего не слышал от Микки. Рыжий продолжал проверять свой телефон в течение дня. Несколько раз он открывал текстовое окно, позволяя пальцу парить над сенсорной клавиатурой, но так и не придумал, что сказать. Я тебе нужен? Хочешь ли ты присоединиться ко мне? Или дело только в работе? Он не мог перестать думать об этом. Он вспомнил об Аманде и о том, что она сказала. Может быть, он должен был просто пойти к врачу, получить какую-то корректировку в приеме лекарств. Йен взвешивал эту идею в своей голове, выключая воду и выходя из ванны. Он решил надеть тренировочные штаны, но передумал и остановил свой выбор на джинсах. Может быть, сейчас ему придется выйти из дома, чтобы достать немного еды. Он натянул рубашку и направился на кухню. Йен вытащил спиральный блокнот с верхней части холодильника. Там было довольно пыльно. Он открыл его на последней записи. Ноябрь. Прошел почти целый год с тех пор, как ему последний приходилось менять свои лекарства. Йен отслеживал все свои действия. Аманда была права. Ситуация в то время не была слишком плохой, но и не казалась правильной. Он перевернул страницу. Его ручка остановилась над чистой бумагой. Галлагер достал одну из своих таблеток, принял ее, записал время, когда он это сделал. Так же на бумаге начали появляться другие записи. Поговорил с Амандой. Сказал, что пойду к доктору. Он остановился, не зная, что еще написать. Когда после слова «доктор» появился маленький вопросительный знак, Йен убрал ручку в сторону. Он услышал тихий стук. Маленький шум, обозначающий присутствие человека за дверью. Галлагер посмотрел на свое отражение в зеркале и пробежал рукой по влажным волосам, прежде чем подойти к двери и открыть ее. Микки прикусил нижнюю губу, что заставило Йена нервничать. Он отошел от дверного проема, но брюнет не спешил входить. — Привет, — начал Милкович. — Подумал, что могу прийти к тебе и, ну, знаешь, поговорить. Йен улыбнулся. Микки выглядел так хорошо. Рыжий почувствовал, будто не видел его в течение нескольких недель, хоть с момента их последней встречи прошло всего несколько дней. Он уцепился за пояс брюнета и потянул его за собой в квартиру. Галлагер закрыл дверь и притянул к себе Микки еще ближе. — Я сейчас не настроен болтать. Микки улыбнулся, когда рот Йена тут же нашел его собственный. Он оторвался, позволив губам Галлагера путешевствовать по его шее. Микки пахнул мылом и сигаретами. Пахнул собой. — Перестань, — слабо запротестовал он. — Ты перестань, — парировал Йен, все еще исследуя его шею. Он немного покусывал ее, тут же зализывая эти места. — У тебя такой хороший вкус, — он мог чувствовать, как смех Микки послал вибрацию в его губы. Микки нежно оттолкнул его. — Я хочу обсудить это, — он улыбнулся, но что-то непроницаемое скрывалось за его взглядом. — Думаю, мы должны поговорить о том, что происходит с этим. — С чем? — тихо спросил Йен. — С нами? Микки осмотрел его с верху вниз, кивнув. Руки Йена снова начали тянуться к его телу. — Думал о тебе весь день. Микки издал преувеличенный стон, улыбнувшись и приблизившись ближе, позволив руками рыжего блуждать по себе. — Думал, значит? — Мммхмм, — замурлыкал Йен, руками скользнув к заднице брюнета, притянув парня ближе. — О чем именно ты думал? — Микки издал нервный смешок. Йен притянул парня ближе и опустил свои пальцы ниже, скользя ими по бедрам Милковича. — Об этом. — Да? И что же ты собираешься делать? — голос Микки был довольно низким и манящим. Йен отстранился от него, отойдя немного назад. Мысли, что начали формироваться в его голове, заставляли его желудок переворачиваться. — Что ты хочешь, что бы я сделал? — А ты что думаешь, гений? — Микки подошел ближе, удивившись, когда Йен отошел дальше. Рыжий заметил замешательство в его глазах. — Я спросил… — сказал Галлагер, пытаясь донести свои намеки до Микки как можно скорее, — что ты хочешь, что бы я сделал? Этот вопрос ненадолго повис в воздухе. Глаза Микки остановились на джинсах Йена, и это было всем, в чем нуждался рыжий. Микки глубоко вздохнул, начиная говорить настолько низким голосом, что Йен едва ли мог четко его слышать. — Хочу, чтобы ты снял мои ебанные штаны, прежде чем сделать это со своими. Затем я отсосу тебе, — дыхание Йена сбилось в беспорядочный ком, когда Микки пододвинулся еще ближе. — Я буду сосать твой член настолько долго, насколько захочу. Затем я хочу, чтобы ты мне вставил, — его хватка становилась все сильнее. — После этого мы поговорим. Звучит хорошо? — Да, звучит неплохо. — Отлично, — сказал Микки, подтолкнув Йена к постели. Он коснулся руки рыжего, направляя ее к ширинке на своих штанах. Пальцы Йена начали беспорядочно разбираться с замком. Он почувствовал голод. Галлагер потянул штаны Микки вниз, наклоняясь вперед, чтобы прижаться лицом к боксерам брюнета, ощущая твердеющую плоть за ними. Микки отстранился от него, полностью освободив себя от штанов, но оставив при этом свои боксеры на месте. Галлагер продолжил наблюдать за тем, как Микки снимал свою рубашку, оголяя широкую бледную грудь и демонстрируя метки, оставленные Йеном же на его коже. Это зрелище побудило рыжего издать ряд неразборчивых звуков. — Теперь ты, — приказал Микки, оставляя свой голос все таким же низким. Йен откинулся на кровать, расстегнул и стянул свои штаны. — Боксеры тоже, — приказал брюнет. Галлагер приподнял свои бедра над кроватью, снимая с себя ненужную сейчас вещь. — Отлично, — прошептал Милкович. — Выглядит охуенно. Йен вздохнул, когда Микки окончательно снял свою рубашку, рукой слегка касаясь своей груди. — Микки, — прошептал рыжий. Его глаза скользили по всему телу брюнета, останавливаясь на заметной выпуклости в его боксерах. — Пожалуйста, сними их. Милкович только игриво покачал головой. — Зачем? — он немного приблизился к Йену, сделав это достаточно близко, чтобы руки рыжего могли скользить по его груди, тянуться к шее. Галлагер приложил все усилия, чтобы попытаться сбросить белье Микки, но тот только сопротивлялся, похотливо улыбаясь. — Хочу увидеть его, — прошептал Йен. — Да? После того как Галлагер молниеносно кивнул, Микки начал приспускать собственное нижнее белье, освобождая свою эрекцию. Йен застонал и наклонился над плотью брюнета, открыв рот. Его руки скользнули по заднице парня, но Микки отстранил свои бедра, пальцами зарываясь в мягкие волосы рыжего. — Ммм, нет, я же сказал тебе, чего я хочу, — он начал опускаться на колени. — Хочу, чтобы ты смотрел, как я это делаю. Хорошо? Командный тон Микки заставил коленки Йена дрожать. Он был рад занять сидячее положение. Господи, казалось, его член становился все тверже от одного только голоса Микки. — Хорошо, — пробормотал он. — Я буду смотреть. — Конечно, блять, ты будешь, — тяжело дыша, заявил Микки. Он потянулся к лицу Йена, целуя его грубо и глубоко. Галлагер никогда не позволял кому-то контролировать ситуацию, когда речь шла о сексе — он не был уверен, было ли это связанно с его тенденцией быть нетерпеливым, или же с тем фактом, что он всегда хотел доминировать. Но эта вещь — голос Микки прямо сейчас, голос, который буквально мурлыкал что-то напротив губ Йена, заставляя того ощутить головокружение — это совсем другая ситуация. Он издал вздох разочарования, когда Микки отстранился. С закрытыми глазами Йен чувствовал его запах так, как никогда, словно его обоняние обострилось. В ноздри ударил запах мыла, вырисовывая в голове рыжего картинку того, как Микки принимал душ прежде чем прийти к нему. Блять. Затем запах сигареты, которую он курил по дороге сюда. Йен застонал, почувствовав на себе пристальный взгляд брюнета, но так и не смог открыть собственные глаза. — Ты пахнешь так хорошо, — сказал он. — Микки… Прошла какая-то секунда, после чего Йен почувствовал руку брюнета на своем лице, почувствовал его губы на своих губах. Галлагер ощутил себя потерянным, отчаянным, неустойчивым. Где-то глубоко в своем сознании он падал. Нет. Не падал. Не совсем. Дрейфовал в неизвестном направлении. Его мысли снова вернулись к руке Микки на его щеке. Он приоткрыл свой рот, почувствовав, как кончики пальцев брюнета начали скользить не только по его лицу, но и по всему телу. — Открой глаза, — тихо сказал Микки. Его голос был мягче, слаще чем раньше. Тем не менее в нем все еще проскальзывали нотки контроля и мягкой уверенности, как будто Микки знал все, о чем думал Йен, что рыжий чувствовал, и его это совершенно не смущало. — Хочу, чтобы ты смотрел, помнишь? — Я помню, я сделаю это, — кивнул рыжий. Микки поудобнее уселся между его ног. — Хорошо, — его рука накрыла плоть Галлагера, начав медленно двигаться. Йен боролся с самим собой, чтобы не начать беспорядочно касаться Микки во всех местах, пальцами сжимая край матраца, чтобы избежать этого. Он пристально смотрел на Микки, как тот и сказал. Его взгляд остановился на приоткрытых губах Микки, его языке, скользящем в уголке рта. Он не сводил глаз с парня и тогда, когда брюнет потянул свободную руку вниз, чтобы притронуться к себе пару раз. Это действие осталось вне поля зрения, но Йен начал воображать, как это выглядело, от чего его рот наполнился слюной. Они установили зрительный контакт как раз тогда, когда Микки наклонился над головкой его члена. Черт, его рот был мягким и сильным. Йен расставил свои ноги шире, и Микки пододвинулся ближе. Он покачивал головой вверх и вниз, плотно прижимаясь к его стволу губами. Он отстранился, чтобы лизнуть его яйца. Он не делал этого раньше. О Боже. Микки вернулся к напряженному органу Йена, проделывая те же движения головой, что и ранее. Глаза Галлагера буквально впились в Микки, в губы брюнета, обернутыми вокруг его плоти. Он почувствовал желание застрять в этом моменте навсегда. Микки заглотил глубже, чем раньше. Не слишком глубоко, но это должен был быть новый предел. Йен знал это. — Мик, — задыхаясь, сказал он. — Тебе не нужно… Микки ущипнул рыжего за бедро. Йен подпрыгнул, но брюнет не отстранился. — Ауч! — зашипел Галлагер, почувствовав легкий укус. На удивление рыжего это не было больно. Он усмехнулся, возвращая все свое внимание к влажному рту Микки. Он выглядел так хорошо. С губ Йена то и дело срывались слова вроде «прямо там» и «вот так», когда губы Микки продолжали мастерски скользить по его плоти. — Люблю твой ебанный член, — запыхтел Милкович. — Становится все тверже. Йен застонал, посылая эхо по всей квартире. — Микки, — он почувствовал, что его ноги начали дрожать сильнее обычного. — О Боже, я не могу… — Смотри на меня, — сказал брюнет, сохраняя командный тон голоса даже в таком положении. — Не отворачивайся. Йен кивнул. Он почувствовал это снова — как будто он дрейфовал в пространстве, и единственное место, которое он знал — это горячий рот Микки. Галлагер услышал хныканье и понял, что эти звуки исходили от него. — Микки, господи, это охуенно. Милкович начал сосать усерднее. Бедра Йена буквально затряслись, заставляя Микки обхватить дрожащие конечности. Он не отрывался, чтобы что-то сказать, просто смотря рыжему прямо в глаза из-под своих ресниц. Йен в который раз боролся с собой, не желая нарушать свое обещание держать глаза открытыми. Он почувствовал знакомое жжение в паху. — Я не… — застонал рыжий. — Микки, я сейчас кончу. Я не… если ты хочешь, чтобы я тебя трахнул, ты должен прекратить, иначе я… Микки только крепче сжал его бедра, кивая. Йен почувствовал острое желание ощутить вкус брюнета на своих губах прямо сейчас. Он приближался к оргазму. Блять. Что Микки собирался делать? Что Йен должен делать? Он больше не мог терпеть. Он ведь должен был отстраниться? Он был должен, верно? Когда? Сколько еще? Йен настолько ушел в свои мысли, что едва ли почувствовал, как хватка пальцев на его бедрах только усилилась, причиняя рыжему приятную боль. — Микки, я сейчас кончу. Я, блять, очень близко, — он почти не слышал собственный голос, будто тот был лишь маленьким эхом. — Мик… Боже, Микки собирался сделать это. Они собирались сделать это. Спина Галлагера немного изогнулась, почувствовав, что талантливый рот на его члене начал работать усерднее. Он посмотрел на потолок, но глаза так и не смогли сосредоточиться. Какой-то момент спустя Йен кончил, широко раскрыв рот, из которого не слетело ни единого звука. Пальцы Микки в последний раз сжали бедра рыжего, на этот раз медленно поглаживая их. Йен быстро опустил глаза и заметил Микки, который как раз немного отстранился, протягивая свою руку ко рту, чтобы вытереть его уголки. Голубые глаза были полуприкрытыми, а губы опухшими. Галлагер немного наклонился, касаясь руками шеи брюнета, его плеч, спины. Он потянул Микки за собой на кровать, поглаживая его спину. Йен наклонился над ним, изучая яркие глаза и неровное дыхание. Галлагер мог чувствовать твердый член Микки, прижимающийся к его ноге. Он скользнул губами на шею Микки, оставляя там небольшую метку, прежде чем найти его ухо. — Ты в порядке? — Да, — кивнул брюнет. — В порядке как никогда. Они сомкнули свои губы в крепком поцелуе. Йен усилил напор, почувствовав сильные руки Микки, прижатые к его спине. — Могу ли я… — начал рыжий. — Ты все еще хочешь? — Ты готов снова? Это слишком короткое время для восстановления даже для тебя, мужик, — засмеялся Микки. Йен засмеялся в ответ. — Еще нет, — сказал он. — Но скоро буду. — Да? Галлагер кивнул. — Ты думал о том, что еще хочешь сделать? Ты думал об этом, Микки? Брюнет приподнял голову, рот нашел ухо Йена. Шепот. Татуированные пальцы скользнули в рыжие пряди, слегка их потянув. Он закончил нашептывать свой план и поцеловал пространство ниже уха Галлагера. Черт. — Как тебе? — спросил Микки, продолжая оставлять на теле Йена мягкие поцелуи. Галлагер мог чувствовать, насколько широко раскрылся его рот и как сильно участилось биение его сердца. Он снова крепко поцеловал Микки, рукой начиная скользить по его ноге. — Эм, — наконец сказал он, издавая мягкий смешок. — Эм, да, это определенно подходит, — Микки всего лишь одарил его маленькой усмешкой, а Йен уже почувствовал, что вновь начинает твердеть. — Иди сюда.***
Посторонние звуки, доносящиеся с кухни, заставили Йена открыть глаза. Он увидел, как Микки повернулся. — Блять, прости, — он поднял сковороду, в которой, кстати, ничего не было, с пола, оставаясь стоять там с ложкой в руках. — Ммм, — сказал Йен, потягиваясь в кровати. — Ничего. — Почему ты не встаешь? — спросил Микки, переводя свой взгляд на кукую-то миску на столе, в которой было что-то съедобное. — Почему бы тебе не вернуться в постель? — Потому что это время подъема. Нужно поговорить. Точно. Разговор. Йен медленно скатился с кровати и направился на кухню. Микки резал бананы, лезвие тупого ножа касалось его пальцев. Брюнет посмотрел на рыжего и, обернувшись, улыбнулся. — Ты ничего не забыл? Йен посмотрел на нижнюю часть своего тела, замечая полное отсутствие на ней нижнего белья. — Неа, — он наполнил свою чашку кофе и прислонился к кухонной стойке. — Хех, — сказал Микки, подойдя к плите. Он поджег огонь под конфоркой, пристально смотря на свою миску. — Панкейки, — буднично заявил он. — Хочешь банан? — Конечно, — ответил рыжий, отпивая немного своего кофе. Он загадочно наблюдал за тем, как Микки колдовал над плитой, выливая немного теста на нагретую сковороду. — Итак, — сказал брюнет, не отрываясь от своего занятия. — Мы никогда не говорили об этом. — Не было времени. У тебя было много идей прошлой ночью, которые мы должны были воплотить в жизнь, — рассмеялся Йен. Казалось, будто уши Микки покраснели, когда он наконец обернулся к Галлагеру. — Ты жалуешься? — Ни за что, блять, на свете. — Отлично. Микки как раз переворачивал панкейк, когда Йен подошел к нему сзади, скользя рукой по его спине. — Хорошо пахнет, — заявил рыжий. Микки наклонил голову, предоставляя ему лучший доступ к своей шее. Йен уткнулся носом в этот участок кожи, почувствовав улыбку брюнета. — Я сейчас сожгу их, — заявил он. — К твоему сведению, я не готовлю постоянно. Это одноразовый случай. — Вижу, — рыжий провел рукой по коже Микки. — У тебя, кстати, неплохой такой засос на шее. Микки замер. — Блять, этого не может быть, — в его голосе появились панические нотки. Йен сглотнул. Блять. — Прости, — сказал он, действительно имея это в виду. — Но это правда. Микки застонал и покачал головой, выкидывая два блина на тарелку. — Блять, в этом и проблема, — парень приступил к созданию еще одной порции. Йен видел, что его плечи были напряжены. — Извини, — повторил Йен. Он начал вспоминать события прошлой ночи — его губы на шее Микки, рука брюнета, прижимающая голову рыжего плотнее к своей коже. — Ауч, блять, соси усерднее, — это было тем, о чем они никогда не говорили после секса — о звуках, которые они издавали в процессе, о словах, беспощадно срывающихся с губ в эти моменты, об отметках, оставленных на коже друг друга. Микки снова перевернул блин. — Мне нравится, — наконец сказал он. — И ты знаешь это, — брюнет продолжал заниматься готовкой, не оборачиваясь. — Просто думаю о последствиях. Как, черт возьми, я должен объяснить это парням? Думаешь, они поверят, что какая-то телочка оставила этот засос? С чего бы это она была позади меня? — Люди занимаются сексом в разных позах, Микки, и ты не должен никому ничего объяснять, — вздохнул Йен. Микки выбросил вторую порцию панкейков на тарелку. — Два достаточно? Он старался избегать взгляда Йена. — Да, — рыжий взял свою тарелку, начиная проделывать путь к кухонному столу, и Микки последовал его примеру. — Можешь наконец надеть хоть какие-то штаны? — раздраженно спросил Микки. — Это пиздец как отвлекает, — он отпил немного своего кофе, приподняв брови. — Ты еще не видел свои бедра, мужик. Йен посмотрел вниз. Следы от пальцев Микки. Он чувствовал их. Он видел почти все. Он представлял себе все остальные. — Мне они нравятся. Милкович откусил часть своего блина, улыбнувшись. — Может быть в следующий раз, когда я буду делать тебе минет, ты будешь слушаться лучше. Галлагер засмеялся. — Хорошо, пойду надену штаны, — он пересек пространство между кроватью и комодом. — Правильно, прикройся, — сказал Микки, продолжая жевать. — У тебя не слишком большая уверенность в собственном самоконтроле, — сказал Йен, приступив к натягиванию рубашки. — Следи, блять, за собой, — заворчал брюнет. — Это ты следи за собой. — Ешь свои ебанные панкейки. Они тихо жевали. Йен почувствовал, что его желудок скрутило. Была причина. Он убрал вилку. — В чем дело? — спросил он. — О чем ты хотел поговорить? Микки отпил свой кофе, так и не посмотрев на Йена. — Думаю, нам нужно немного притормозить. Рот Йена открылся в удивлении, он застыл, не зная, что сказать. — Погоди, — пробормотал брюнет. — Дай мне объяснить. Галлагер покачал головой, выпрыгнув из-за стола. — Почему ты… я имею в виду, вчера вечером? Мы… это было впечатляюще. — Знаю, знаю, все так и было, — кивнул Микки. — Ты не можешь так просто сказать мне, что не хотел всего этого. Я никогда не видел тебя таким увлеченным ранее — то, что ты делал, какие звуки издавал. То, что мы… Микки попытался коснуться его руки, но рыжий отдернул ее. — Знаю, — сказал брюнет. — Я знаю и не хочу, чтобы это прекращалось. Это не должно прекратиться. Просто мы стали очень неосторожными. Неосмотрительными. Ребята все узнают. — Ты серьезно? — Йен испытывал самую различную гамму эмоций — от смущения до боли. — Мы же только начали. Я знаю, что мы должны быть осторожны. Я понимаю это. Я просто не понимаю, что значит «притормозить». Ты имел в виду, что больше не хочешь… — Нет, — прервал его Микки. — Нет, ты не так понял, — он глубоко вздохнул. — Я не хочу, чтобы мы прекращали… это. В глазах Йена появились слезы, которые он не в силах был удержать. — Не прекращали что? Трахаться? — Галлагер пытался сохранить свой голос спокойным, несмотря на то, что он кричал внутри. Рыжий отошел еще дальше, скрестив руки. — Потому что ты пиздецки очевидно не хочешь, чтобы я прекращал тебя ебать. Для меня это очевидно. Знаю, что ты не хочешь, чтобы мы переставали отсасывать друг другу. Не хочешь, чтобы я прекращал засовывать свои пальцы… — Прекрати! — прервал эту тираду Микки. — Ебанный пиздец, ты же совсем меня не слушаешь! Голос Йена наконец сорвался, когда он начал произносить следующее: — Нет! Что это вообще значит? Как ты можешь… ты же не можешь просто сказать… — казалось, Йен спотыкался о собственные слова. Ему срочно нужно было успокоиться. — Просто скажи, что ты имеешь в виду. Хочешь, что, перестать целоваться? Перестать называть это сексом? Хочешь, чтобы я перестал трахать тебя медленно? Потому что я не хочу переставать, тебе нравится это! Глаза Микки исследовали лицо напряженного рыжего. Он тяжело дышал, покачивая головой. — Йен. Галалгер накрыл свое лицо руками. — Чего ты желаешь? Хочешь, чтобы я делал с тобой то, что делали все эти ебанные мудаки? Просто нагибал тебя над любой поверхностью и совал свой член в твою сухую дырку? Это действительно те отношения, которые ты хочешь иметь? — Иди нахуй! — закричал Микки. — То, о чем… — голос Микки превратился в сплошное бормотание. — То, о чем ты говоришь. Отношения. Галлагер закрыл свои глаза. — Помнишь, когда ты сказал «мы»? — начал он. — Я думал, что ты действительно имеешь в виду нас. Думал, что все будет в порядке. — Думаю… — сказал Микки, вздохнув. — Думаю, я действительно это имел в виду. Просто это… Я не знаю, как сделать все правильно. Я хочу быть с тобой, правда хочу. Просто… Йен почувствовал, что закрывается. Будто кто-то бегал внутри него, закрывая все его двери. — Я не понимаю, — сказал он. Возникла тишина. Микки тяжело дышал, а Йен смотрел на то, как поднимается его грудная клетка в процессе. — Слушай, — наконец сказал брюнет. — Эти парни, — продолжил он. — Ты прав, — его взгляд перестал метаться по комнате, останавливаясь на Йене. — Они и правда делали все так. Просто нагибали меня и делали все те вещи, о которых ты говорил. Это было не так. Не было того, что ты можешь сделать. Лицо Йена смягчилось. — Не было того, что мы можем сделать. — Вещи с этими парнями… ты был прав. Обычно я никогда не видел их после всего. Эти встречи не мешали мне вернутся в русло привычной жизни. Галлагер застыл, не зная, что сказать. Он чувствовал, что что-то витало в воздухе. Слова. Вещи, которые говорили ему Лип и Салли. Просто, блять, успокойся. Слушай. Просто слушай. Но он не мог успокоиться. Слова, то и дело исходящие от Микки, ранили его. — А я, значит, тебе мешаю? — Нет, просто… — ответил Микки, сглотнув. — Дело в тебе. Я должен максимально отстраниться от тебя, когда я буду рядом с тобой. — Отстраниться? — Да, — подтвердил Милкович. — Стоять дальше, чем обычно. Не быть рядом. — То есть, ты имеешь в виду, когда мы на работе ты… — Да, — сказал брюнет. — Да, нам нужно держаться подальше друг от друга на работе. И мне нужна в этом твоя помощь. Нужно чтобы ты держался подальше. Потому что я чувствую, что кто-то узнает. Не знаю, хорошо ли у меня получается прятать это. — Думаю, ты справляешься отлично, — пожал плечами Йен. — Теперь я понял, что ты имел в виду. Прости, что среагировал так остро. — Нет, — сказал Микки. — Нет, все нормально, я изначально выразился неправильно. Они сидели какое-то время. Сироп на тарелке давно остыл, но Йен все равно провел по нему пальцем, поднося его ко рту. — Сладко? — спросил Микки. — Еще бы, — рыжий улыбнулся, пытаясь взять Милковича за руку. — Это действительно сладко. — Это по-гейски. — Ты — гей. — парировал Йен, заставив брюнета смеяться. — Итак, моя сестра… — перевел тему Микки. — Ничего страшного, что моя сестра знает? — Не знаю, были ли у нас шансы сохранить все в тайне после того, как она застала меня обнаженным в вашей гостиной, — подметил Йен, улыбнувшись. — Но да, я рад, что она в курсе. Я бы хотел, ну, знаешь, узнать ее получше. Микки пожал плечами. — Она всегда такая же, какой ты ее встретил, — сказал Милкович, допив остатки своего кофе. — Кому ты рассказал? — Почему ты думаешь, что я кому-то рассказывал? — Хочешь сказать, что ты этого не делал? Галлагер прочистил горло. — Жене моего брата. Аманде. Она помогает разрабатывать мне график здоровья. Ну, знаешь, помогает справиться с биполяным расстройством, — порой он искреннее ненавидел произносить это слово вслух. — Мне нужно было ей рассказать об изменениях в жизни. — Тебе становится хуже? — спросил Микки, шире раскрыв свои глаза. — Нет, — сказал Йен, смотря парню прямо в глаза. — Нет, все не так. Я просто должен был рассказать обо всех изменениях, чтобы они проходили легче. У Аманды неплохо получается контролировать мою задницу. Микки кивнул. — Ну, думаю, что это хорошо, — он отставил свою тарелку, посмотрев Йену прямо в глаза. — Кому еще? Только не ври. Йен изо всех сил боролся с улыбкой на лице. — Ты уже в курсе, не так ли? — Конечно я в курсе, что ты уже растрепался, — заворчал Микки. — Вы, ребята, как ебанные братья Харди. Он только посмотрел на меня вчера, и я уже знал, что он все знает. Он мне, блять, отсалютировал. Галлагер перестал сдерживать свой смех, выпуская его наружу. — Прости, — сказал он. — Мне не следовало смеяться, — он оторвал взгляд от тарелки, и его улыбка исчезла, когда он заметил сжатую в напряжении челюсть Микки. — Он нормальный парень, Микки. Ты можешь доверять ему. Салли — мой лучший друг, — он услышал голос Липа в своей голове, говорящий это я твой лучший друг. Но он им не был. Больше нет. — Да? — Микки заметно расслабился. — Да, — рыжий снова провел пальцем по холодному сиропу. Он видел, как взгляд парня напротив сконцентрировался на его рте. — Заканчивай это, — сказал Микки. — У меня есть идея получше. — У меня тоже есть кое-что на уме, — улыбнулся Галлагер. Микки встал, постепенно подходя к нему. Руки Йена нашли задницу брюнета. Он поднял голову, заметив, что Микки улыбался ему, а затем наклонился, чтобы поцеловать. — У нас все нормально? — Да, все классно, — кивнул Йен. Милкович поцеловал его раз, затем второй, медленнее. — Пошли, — сказал он. — У нас еще есть немного времени, давай проверим, чья идея лучше.***
Стекла в окнах уже не было. На его место пришел пластик. Йен почти мог видеть сквозь него — пластик был немного пасмурным, но свет пропускал неплохо. Он почти закончил свою работу, поэтому решил подняться наверх. Микки сказал ему, что там будет копия обновленного плана, теперь, когда Ковальски решил перейти к перестройке второго этажа. Йен наклонился над планами. Он все еще был не очень хорош в этом — представлять, как будет выглядеть это место, как только оно будет завершено. Микки был прав. Он мог точно представить, как он хотел, чтобы выглядела его работа. Его сознание рисовало идеальные картинки того, как будет выглядеть тот или иной этап его действий. Но, смотря на эти новые планы, Йен терялся. Он не видел всего, а новые надписи вводили его в заблуждение. Он направился к вершине лестницы. — Эй, Мик, можно тебя на секунду? Комната, в которую они отошли, выглядела как неуклюжий придаток, который пытался вырваться из коробки. Йен стоял некоторое время, глядя вверх. — Привет, — сказал Микки. Его голос не звучал так, как привык Йен — он был резким и грубым. — Что хотел? Йен буквально чувствовал, как его собственные брови нахмурились в раздражении. Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но Микки указал на одну из комнат рядом с ними. Рыжий услышал звуки, обозначающие присутствие Дэнни за стеной. Галлагер глубоко вздохнул, скрестив руки на груди. — Я… я просто не понимаю этот новый план комнаты. Где я должен делать разметку? Я испорчу то, что уже начинал. — Тебе придется все переделать, — сказал Микки, его голос становился все суровее. Йен вздохнул. — Придется потратить на это дня два. Мне понадобится выделить на работу дополнительные часы в своем графике, — на задворках своего сознания он слышал голос Аманды. Двенадцать часов. Нужно урезать не меньше двенадцати часов. Он мысленно попытался посчитать, сколько дополнительных часов ему придется взять. — Я скажу Ковальски, чтобы он позвонил Боумэну. Мы с этим разберемся, — голос Микки смягчился на считанные секунды, прежде чем снова сделаться грубым. — Ты с этим разберешься. Йен покачал головой и отвернулся, не желая, чтобы Микки заметил его рассерженное лицо. Он наклонился и достал свой рабочий метр. Плечи рыжего болели так же сильно, как и его бедра. Осознание пришло не сразу. Здесь, на работе, совершенно другая жизнь. — Эй, — тихо добавил Микки. — И не называй меня Миком. Не здесь. Йен кивнул, не оборачиваясь. — Хорошо. — Слушай, — Микки сделал шаг к Галалгеру и развернул его к себе. — Ты же знаешь, как все должно быть. Мы говорили об этом. — Я знаю, — ответил Галлагер. — Я услышал тебя. Микки просто остался стоять там. Его глаза прослеживали все движения рыжего. — Как твоя шея? — это была идея брюнета — закрасить все при помощи макияжа. Мэнди постоянно делала так. Использовала много этой хуйни, чтобы скрыть побои отца. У нее неплохо получалось. Очень даже хорошо, я бы сказал. Но Микки никогда не прибегал к подобному. Йен мог почти с уверенностью сказать, что брюнет не был в восторге от идеи, и от того, что именно Йен был его сообщником по исполнению этого задания. Часть Галлагера утонула, когда он помог парню покрыть большую синюю отметку на шее. Когда результат был достаточно хорошим, Микки сказал, что он будет держать спину к стене как можно больше. Милкович пожал плечами и обернулся. — Не знаю, — сказал он. — Я же не вижу свой затылок. Йен заметил, что косметика немного смазалась. — Немного смазалось, — передал он увиденное Микки. — Но выглядит по-прежнему неплохо, — это было частично правдой. — У тебя все еще есть эта хуйня в кармане? Йен кивнул, начав расправлять свою стремянку. Милкович протянул свою руку. — Отдай мне, — сказал он. Йен порылся в кармане, достав оттуда маленький пузырек. Микки взял его и встряхнул. Он повернулся вовремя, чтобы увидеть, как Микки вышел из комнаты, обнажая заметное теперь пятно на шее.***
К тому времени, когда Йен спустился вниз, был почти полдень. Он направился к фургону Микки, ожидая найти там сменную футболку. Наверху было жарко, поэтому он быстро вспотел. Он как раз начал раздеваться за открытыми дверьми машины, когда его охватили острые ощущения покалывания в бедрах. Рыжий опустил голову и заметил засос, оставленный Микки на его груди накануне. У него болела спина. Раньше у него никогда не было такого секса, после которого ломило бы все тело. Это была приятная боль, которая опьяняла его лучше любого алкоголя. Йен почувствовал на себе пристальный взгляд, но, когда он повернулся, Микки быстро отвел глаза, будто пытаясь скрыть то, что он пялился на него несколько секунд назад. Галлагер глубоко вздохнул и закрыл дверь. Дэнни вышел с кучей какого-то хлама, который он сразу же выбросил в контейнер для мусора. — Хей, — сказал он, подходя к спине Микки. — Ты можешь взглянуть на эту заднюю комнату? — Йен наблюдал за тем, как Дэнни подошел ближе, вытирая руки о свой жилет. Он слишком поздно осознал, что должно было произойти. Вот дерьмо. О, черт! Звука смеха Дэнни было достаточно для того, чтобы Микки поднял свою голову. Когда он повернулся, чтобы взглянуть на парня, в его глазах появилась паника, которую Йен выучил наизусть. Блять. — Что, черт возьми, случилось с тобой? — смех Дэнни усилился. — Ты постоянно красишься? Микки скрестил руки, плотно поджав свои губы. — Я рассердился, и она хотела это исправить. Знал, что придется оправдываться перед вами долбоебами. Один из других парней — МакГинли — присоединился к нему. Его острый смех буквально заставил желудок Йена скрутиться. — Как она оставила тебе засос на тыльной стороне шеи? Она что, трахала тебя своим страпоном? — Скажешь подобную хуйню еще раз, и попиздуешь с моего участка тут же. МакГинли поднял свои руки в защитной реакции. — Я же пошутил, мужик, господи. — С чего это ты стал таким чувствительным? — спросил Дэнни. Микки подошел к парню поближе, раздраженно выдвигая свой подбородок. — Что ты пытаешься сказать? Дэнни покачал головой. — Ничего, чувак. Почему ты так разозлился из-за обычного подъеба? — Потому что это мое ебанное дело, — сердце Йена забилось в ритме сальсы. Он не думал, что Микки подозревал, насколько это было близко. Насколько он был близок. — Моя девушка укусила меня за спину как-то, — добровольно высказался МакГинли. — Пыталась разбудить меня. Микки кивнул. — Вот именно, блять, — он скрестил свои руки. — Ты закончил? — Но какой мужик будет носить макияж на строительной площадке? — смеясь, спросил Дэнни, который никак не мог успокоиться. Йен оттолкнулся от своего фургона. — Наверное тот, который не хочет иметь дело с такими ебанными мудилами, как вы? Глаза Микки метнулись в направлении рыжего. — А тебя кто спрашивал? Йен скрестил руки на груди, начиная приближаться к группке парней. — Я тот, кому непроизвольно приходится выслушивать все это дерьмо, — он обернулся к Дэнни и МакГинли. — Просто оставьте его в покое. Напуганные глаза Микки впились прямо в спину Галлагера, когда тот повернулся, умоляя того остановиться прямо сейчас. — А тебе то что? — спросил Дэнни. — Ты у нас что, любишь краситься? Все три парня перед ним засмеялись, заставив Йена обернуться. — К чему ты клонишь? МакГинли покачал головой. — Что ты имеешь в виду? Я нихуя не говорил. — Просто скажи это, — сказал Йен и подошел настолько близко, что полностью нарушил личное пространство парня. — Что ты, блять, пытаешься сказать? — Боже, — сказал МакГинли. — В чем твоя проблема? — он попытался оттолкнуть Йена обеими руками, но рыжий ухватился за одну из них. — Даже не вздумай, блять, ко мне прикасаться. — Что за пиздец творится с этим парнем? — спросил Дэнни. — Ведешь себя как ревнивая подружка. Хочешь быть его подружкой, Галлагер? Вопрос повис в воздухе всего на секунду, прежде чем раздался смех Микки. — Для начала, мне нравятся сиськи побольше. Парни рядом разразились хохотом. — А я вот тащусь от задниц цыпочек, — добавил Дэнни. — Это тоже важно, — засмеялся Микки, прежде чем повернуться к Йену. — Почему бы тебе не перестать лезть не в свое дело? У тебя что, нет никакой работы? Йен в неверии покачал головой. Он попытался сосредоточиться на своем дыхании. Бей или беги. Бей или беги. Он хотел сражаться. Ему нужно было сражаться. Он почти чувствовал, как его кулак предположительно влетел в щеку Дэнни. Вдох-выдох. Он отступил и сплюнул на землю, поймав взгляд Микки. — Иди нахуй, — сказал Галлагер. — Вы все идите нахуй. Микки сделал шаг навстречу. На минуту Йен подумал, что тот собрался последовать за ним, успокоить его, извиниться. Но брюнет остался во дворе. — Уебывай с моего участка, Галлагер. Придешь завтра, когда успокоишься. Йен повернулся к нему лицом. — Ты, блять, серьезно? — бей или беги. Бей или беги. Его пальцы сжались в кулак, когда он подошел ближе. Но Микки сделал шаг назад. — Да, я, блять, серьезно. — Отлично, — сказал Йен, покачав головой. — Хорошо, — он начал отходить, в неверии покачивая головой. Он пересек двор, проходя мимо места, где стояли Дэнни с МакГинли. — Педик, — сказал Дэнни, тяжело дыша. Йен не видел. Не думал. Только почувствовал соприкосновение своего кулака с холодной кожей. Все, что он ощущал — это адреналин, борьба или бегство, борьба или бегство. Борьба. И он сражался. Он видел кровь на губах Дэнни. Видел его кулак перед своим лицом. Почувствовал, как сильные руки МакГинли оттянули его. Заметил, что Микки стоял там, открыв рот. Ты теперь не такой крутой парень, а? Думаешь, что ты настоящий мужик? Нет. Ты трус. Йен хотел сказать это. Хотел бы он, чтобы слова сорвались с его губ. Но пока он только произносил их своими глазами. — Эй, легче, — сказал МакГинли, сжимая предплечье Галлагера. — Все в порядке. Йен почувствовал кровь в собственном рту и сплюнул ее. Он посмотрел на Дэнни, под глазом которого уже красовался огромный синяк. — Ничего, блять, не в порядке, — слова давались Йену тяжело, учитывая разбитую губу. — Хочу, чтобы ты повторил это. Повтори! Дэнни покачал головой. — Да, так я и думал, — сказал рыжий. — Знаешь что? Да, я ебанный педик, счастлив? — краем глаза Йен заметил, что рот МакГингли открылся, но его взгляд был полностью сосредоточен на Дэнни. — Хочешь повторить это снова? — он безуспешно попытался вырваться из хватки парня, который его удерживал. — Твое блядское лицо еще раз хочет встретиться с моим кулаком? — Н-нет, — пробормотал Дэнни. — Галлагер! — голос Микки был настолько резким, что Йен почувствовал, как его желудок сжался. — Я сказал тебе уебывать с моего участка. Сейчас же. Оставь все свои инструменты и остальное дерьмо. Просто уходи. Сейчас. На этот раз МакГинли добровольно отпустил руку Йена. Галлагер повернулся и снова сплюнул кровь на землю. Он обернулся, посмотрев на Микки в последний раз, а затем развернулся и ушел. Его шаг был быстрым. Он все еще чувствовал адреналин, проходящий через его тело. Он сорвался на бег. Он опускался по лестнице в метро, перескакивая сразу через две ступеньки. Рыжий вбежал в вагон и прижался к стене. Он чувствовал взгляд старушки на себе. Йен мог представить то, как он сейчас выглядел — грязный, потный и кровоточащий, а главное, с дикими глазами. Блять. Блять. Блять. Он чувствовал что-то в своем мозгу — это паническое переживание насчет того, является ли его состояние обычным последствием потасовки, или же его эмоции сейчас — нечто больше, чем просто сломанная, грубая, глупая ошибка его мозга. Глупость. Он совершил такую глупость. Тупая ошибка, потраченное впустую время. Его бедра болели, его руки болели, он повсюду чувствовал себя опухшим. Измученным. Он присел на сиденье и вытащил свой телефон. Его руки дрожали. Он положил аппарат на колени, начиная разминать руки, и затем начал печатать. Как дела? Йен наблюдал за маленьким окошком, появившемся на экране — визуальное обещание того, что ему ответят. Привет, незнакомец! Влага появилась в уголках его глаз. Он не собирался плакать в ебанном вагоне метро. Ты работаешь ночью? Да. Хочешь заскочить? Все в порядке? Я не знаю. Как там Бен? Возникла пауза, прежде чем пришло следующее сообщение. Мы расстались. Йен уставился на экран телефона. Когда он наконец решил что-то ответить, пришло еще одно сообщение от Тома: Так что ты скажешь? Не против заскочить? Текст сопровождался подмигивающим смайликом. Галлагер глубоко вздохнул. Его губа болела. Он смотрел на свой телефон. Это могло быть так легко. Если у него мания, все могло быть чертовски легко — прямо сейчас поехать в место, где нет страха. Он задался вопросом, сколько времени потребуется, чтобы туда добраться. В место, которое было таким хорошим. Где не было боли или сомнения. Фиолетовые огни. Танцы. Быстрый трах в туалете. Может быть, даже секс с Томом. У него дома. Он думал о Томе. Думал о том, как же хорошо было с ним. Галлагер помнил больше, чем думал. Если у него мания, это должно было быть просто. Все могло быть так легко. Просто прекращение приема одного лекарства, затем второго, третьего. Оставаться неподвижным до момента, пока его мозг не набрал бы обороты, становясь своеобразным автомобилем без тормозов. Это могло быть легко. Но это не так. Это не легко. Это не хорошо. Это не то, что ему было нужно. Он может и ненавидит себя сейчас, но не так сильно. Йен посмотрел на телефон. Он вспомнил лицо Микки. Лицо Микки в его руках. Микки вокруг него, везде. Глупость. Он сделал такую глупость. Он еще раз взглянул на сообщение Тома. Подмигивание. Его палец парил над окошком ответа. Микки. Взгляд на лице брюнета, когда он доводил его до края. Йен вздохнул. Нет. Он не хотел этого. Зачем он вообще написал? Несмотря на то, какой плохой была ситуация, Микки все еще был самым лучшим из всех, о ком только мог думать Йен. Он еще раз вздохнул и приступил к написанию ответа. Я должен остаться дома, прости. Просто хотел убедиться, что у тебя все в порядке. Он как раз собрался запихнуть телефон обратно в карман, как решил добавить еще одно сообщение. Мне жаль, что вы расстались. Спасибо. Это трудно. Трудно чувствовать что-то, будь то сомнение или чувство вины. Он уже представил, как запишет это в свой блокнот. Он напишет о том, как он все испортил, как проебался. Напишет о том, что он помнит из этой драки. Он вычеркнет вопросительный знак возле слова «доктор» и напишет это слово большими буквами. Он будет следить за тем, чтобы попасть на прием. Он не хочет подскользнуться. Бей или беги. Он будет сражаться. Йен осмотрел присутствующих в вагоне — старушка все еще пристально глядела на него, прижимая свой кошелек и пакет с продуктами поближе к себе, а маленькая девочка, которую удерживала мать, с удивленными глазами тыкала в него пальцем. Он сглотнул, возвращая все свое внимание к телефону. Бей или беги. У него начался другого рода бой. Галлагер отправил Микки сообщение. Прости. Пожалуйста. Мне жаль. Можешь прийти? Позволь мне все объяснить. На удивление Йена ответ пришел сразу же. Нет. Его глаза были влажными, когда он засунул телефон в карман. Он повернулся лицом к окну. Йен наблюдал за городской суетой, за людьми, идущими по улицам внизу. Его рука болела. Его глаза горели. Он чувствовал одно падение, другое, третье. Он вытер слезу, скатившеюся по щеке. Он сконцентрировал свое внимание на граффити, на случайных людях, которые знали, кто они, знали, чего они хотели.