Слёзы

— Наверняка он только днём строит свою идиотскую улыбку, а ночью детей с чужих лагерей поедает. Я практически уверен, что он не меньший маньяк, чем тот «Дэниел» — проговорил Макс сквозь зубы, явно ненавидя имя этого сумасшедшего сектанта, ну конечно, а вы бы не ненавидели того, кто промыл вам мозги?! Но Дэвид вызывал другое чувство, покрепче, чем ненависть, наверное, это ярость от каждого его движения, от его приторной правильности, от… от всего него. — Хм… а как думаешь, мы вкусные? — задумчиво спросила Никки, сидя рядом со своими друзьями на траве сзади домика-столовой. Девочка тут же резко укусила Нила за предплечье, нужно же проверить свой вопрос, не так ли? От боли в руке парень истошно закричал, после чего Макс тут же заткнул его ладонью одной руки, шикая, и оттаскивая безмозглую дикарку другой рукой. — Вы охренели?! Нас заметят, а потом заставят оттирать туалет зубными щетками! Я в кино видел. К счастью, никто не пришел на девчачий визг Нила, чему угрюмый мальчик в синей толстовке очень обрадовался. После чего продолжил рассказывать свой замысел. — Так вот. Я собираюсь после отбоя пошпионить около дома этих двух тупоголовых вожатых. Надеюсь, моя теория окажется верной, и этого идиота посадят в тюрягу пожизненно. — Да, я тоже надеюсь… — прошипел Нил, злобно глядя на бирюзововолосую подругу. — А можно Никки поедет с ним? И желательно в один конец, мне ещё дорога моя жизнь. — Тебе не о чём волноваться, ты ужасен на вкус. — хихикнула девчонка, весело смотря на своих друзей. — И слава богу! Хотя я в него и не верю, наука не доказала его существование. — Заткнитесь оба! Надо валить, отряд идёт! — шепнул Макс, быстро смываясь с их насиженного места. *** — Так. Значит, если кто-то начнёт подходить, то вы говорите «шухер» и мы вместе сматываемся в кусты. Поняли? — Да, капитан! — крикнули Нил и Никки, отдав честь. — Тихо вы, дубины, нас Гвен услышит! Ох, ёптить, вот и она, шухер! — и тут же, детей как не стало. Проход в вожатскую открылся, высокая девушка в майке, с рисунком ёлочки на ней, выглянула из домика, посмотрела по сторонам, явно не понимая, откуда раздался шум, а после нервно хмыкнула, заходя обратно и захлопывая за собой дверь. — Пронесло… — шепнул русый кудрявый «человек науки» и смахнул пот со лба. — Я не хочу драить полы щетками! — Не просто щетками, Нил, а зубными щетками, поэтому больше шума не издавать. — нахмурился черноволосый и приложил палец к губам — быстро, на позиции, а я пошел смотреть, чем занимается Дэвид. — Так точно, сэр — уже тихо отдали честь девочка и мальчик, расходясь на разные «смотровые пункты», в то время, как их «капитан» ушел к окну, предполагаемо ведущему в комнату Дэвида. Внутри комнаты неудачливого вожатого всё было обставлено крайне уютно — везде стояли книги, естественно, в основном по выживанию в диких условиях и о том, как правильно завязывать верёвки. Одна стена была даже украшена плакатом с двумя лунами, правда, Максу не увидеть этой красоты, так как окно было именно со стороны этой стены. Ну и ладно, зато парню удалось разглядеть окрашенный в болотный цвет стол Дэвида, на котором также лежали книги, стояла масляная лампа и несколько кружек, одна из которых была небрежно опрокинута на бок, и из-за этого можно было догадаться, что кружки эти из-под кофе. «Чертов кофеман, наверняка у него ещё где-нибудь стоят кружки…» — подумал Макс, озираясь в поисках доказательств, что Дэвид не без изъянов. И точно, на полке была целая армия из чашек разного размера и цвета, с надписями разного содержания, но все они, как мерзко, были исключительно позитивными или мотивационными. — «мерзость». И тут парню в синей толстовке пришлось слегка пригнуться, при этом примяв высокую черную шевелюру, так как в комнату зашло недоразумение, которое и стало причиной пребывания Макса не у себя в постели, а здесь, стоя на скамейке и опираясь об холодную деревянную стену. Единственным минусом (не считая вышеперечисленного) во всём этом действе было то, что через окно не было слышно диалогов. Дэвид что-то безмолвно сказал Гвен, стоявшей в проёме, почему-то грустно смотревшей на парня. Но для Макса они были, как рыбки в аквариуме. Тихие, только иногда что-то булькающие. Поэтому мальчишка и любил рыб. Но нет, этот идиот рыбой не был. Ведь он не может любить этого идиота. После того, как Гвен закрыла за собой дверь, улыбка с лица Дэвида как-будто стёрлась. Он устало и еле передвигая ноги подошел к своему столу, сел на табуретку и подставил под голову две свои тонкие руки. Его спина сгорбилась, достаточно непривычно для Макса, весь Дэвид стал таким… маленьким. Через несколько минут прибывания в такой позе, самый худший вожатый в мире обернулся в сторону Макса. Угрюмый мальчишка вздрогнул и юркнул из зоны видимости окна, после чего нервно отдышался. Над его головой послышался щелчок, издаваемый, когда «дверцу» окна открывают и стук предплечий о подоконник. Из того, что можно было увидеть со стороны испуганного мальчика, был кусочек рыжих волос, да локти долговязого. Внезапно, через минуту молчания, раздался погрустневший голос Дэвида. — Привет, Луна… ты здорово выглядишь сегодня, как, впрочем, и всегда. «Сумасшедший кретин, он что, со спутником разговаривает?!» — подумал про себя Макс, злобно улыбаясь — «Точно сумасшедший!» — Ты, наверное, уже устала от… от меня. Все от меня устают. И Гвен, и Мистер Кэмпбэлл, и квартирмейстер, даже… даже полицейские от меня устали. Ах, да… дети… они, они меня ненавидят, Луна, ты знаешь это. Ты всё знаешь, да?.. Ну… а что я могу поделать? Меня никто, кроме тебя, не слушает, прости, если тебя достал. «Хоть в чем-то я с ним согласен, хах» — И… сегодня тоже был сложный день. У всех каждый день — сложный, но… мне кажется, что у детей особенно… мне жаль их. Мне жаль, что я не могу доставить им радость от моего любимого лагеря и что они не будут весело рассказывать своим родственникам, как здорово они провели лето… мне стыдно, Луна, но… но я не понимаю, что им так не нравится!.. Я, я делаю всё, чтобы им было хорошо, но… им плохо. Ведь ненависть — это плохо, да?.. Внезапно, Макс поёжился. Нет, не от слов Дэвида, а от того, что на его голову что-то капнуло. «Он что… он что, плачет?..» — И… и я вкладываюсь в каждое своё действие с таким трудом в последнее время… — дрожащим, изменившимся голосом сказал вожатый. — я… я устал, понимаешь? Ты себе не представляешь, каково это — улыбаться целый день без остановки… но я не могу взять отпуск! Дети сами находят меня, каждый раз, каждый раз… они преследуют меня! Этот лагерь… он затягивает, и если ты пытаешься уйти, он возвращает тебя всеми способами!... Я… я так не могу… Макс застыл. На его лице было не просто удивление, это был… восторг! Они его сломали! Они сломали Дэвида — самого улыбающегося в мире идиота! Наконец-то они добились победы и заслуженной награды! Но радость прервал повернувшаяся ручка двери, а точнее, звук от неё. — Гвен, что, что ты тут делаешь… — сквозь слёзы спросил вожатый, повернувшийся к вошедшей. Послышались шаги, а потом печальный и слегка испуганный голос девушки. — Ты опять плачешь?.. «В смысле „опять“?!» — Может хватит терзать себя? Возьми ещё один отпуск, тот же не вышел. — Нет, Гвен, они… опять найдут меня. Макс найдёт меня. Я не хочу снова кричать на тебя, Гвен… — Эх, знай, как знаешь, но мне кажется, что чертовы дети доведут тебя до температуры. — О чем ты, Гвен? Это было прошлым летом и всего-то два раза, всё… не так плохо. — Шухер! — послышалось из кустов. Это был Квартирмейстер. Он всегда ходил ночью в лес. Наверное, убивать чьих-нибудь королей, чтобы стать в итоге повелителем всего сущего. Макс быстро скрылся в ветвях и листьях, слегка ошарашенный диалогом, услышанным пять секунд назад, а вожатым осталось только недоуменно оглядываться по сторонам.