3 недели назад.
Дино Каваллоне, Реборн и Тимотео уже несколько часов не выходили из кабинета Занзаса. Некоторые хранители бесцеремонно подслушивали, что там происходит, но мужчины говорили достаточно тихо. Неожиданно для всех стоявших возле дубовой двери, за ней послышались быстрые уверенные шаги, после чего она яростно распахнулась и из нее вышел не менее яростный босс. Он даже не обратил внимания на любопытных хранителей, в спешке пройдя мимо. За ним выбежал Дино, пытавшийся его задержать, но Скайрини даже не посмотрел на него. — Ты слишком эгоистичен, Занзас, — крикнул Каваллоне вслед уходящему мужчине, — Ты не можешь распоряжаться чужими жизнями так, как хочешь. Но он уже спустился на первый этаж и вышел на улицу. Блондин недовольно цокнул и вернулся к кабинету, доложив бывшему учителю и Девятому Вонголе, что ничего не вышло. Тимотео устало вздохнул и принялся успокаивать парня: он хорошо знал своего сына и был уверен в том, что его поступок не является необдуманным. Никто этого не понимал, потому что Занзас никому не рассказывал о своих намерениях и мыслях, да и спрашивать было глупо: он всегда все держал в себе, сам выпутывался из разных ситуаций и сам принимал решения, никогда и ни с кем не советуясь. И если он что-то решил — значит, так и будет. Дино пытался переубедить его, взяв на помощь более старших и умных людей, думая воздействовать на него ими, но ни Реборн, ни Тимотео не стали вмешиваться в разговор двух мужчин, вернее, в монолог Дино: Занзас произнес всего одну фразу, состоящую из двух слов: «Она остается.» Они не собирались отчитывать босса Варии как маленького мальчишку, потому что хорошо знали его. Дино нахмуренно слушал Девятого Вонголу, после чего попрощался и спустился в гостинную. Десятое поколение вместе с Селестой и Элен что-то бурно обсуждали и громко смеялись, словно дети. Каваллоне не стал церемониться и с порога объявил, что завтра же все улетают домой, не считая находившихся в комнате девушек. Хаято сжал руку Селесты, нахмуренно посмотрев на мустанга. Девушка расстроенно посмотрела на парня и, лукаво улыбнувшись, попросила его не переживать. Из-за плохих погодных условий и хорошего расположения духа хозяина дома (на самом деле, Тимотео долго упрашивал сына потерпеть еще немножко) Вонгола в полном составе осталась в особняке Варии еще на неделю. За это время планировалось не только переждать бури, но и решить некоторые, внезапно возникшие, вопросы. Таким образом, Элен была отправлена в месячную командировку на другой континент, чтобы собрать как можно больше информации о новом боссе Масстерони. Девушка долго озлобленно смотрела на брата, пыталась вступить с ним в дебаты, но каждый раз, когда она начинала говорить, он открывал глаза и заставлял её замолчать. За семь дней Селеста и ее новая семья сильно сблизились, особенно с Хаято — в этот вечер он впервые взял её за руку, крепко сжав, дал волю эмоциям. Дино рассказывал ему о своих планах, но умалчивал причину, по которой так сильно желал увезти девушку из Италии. Они хранили немаленький секрет и пару раз встречались ночью в коридоре, чтобы обсудить некоторые несостыковки в выдуманной истории их знакомства. Однажды, во время такой встречи, они наткнулись на осуждающий взгляд Скуало, но он молча ушел в свою комнату, не желая будить весь особняк своим криком и получать люлей от босса. Дино смягчил взгляд, обратив внимание на Селесту и прошептал слова прощения. Он не смог. На самом деле, сестра принца и не хотела уезжать. Дино осторожно навязывал ей идею, что находиться с Варией опасно, а Гокудера постоянно расстраивался, тем самым давил на неё, говоря, что они не смогут видеться. Селеста попросила брата достать ей телефон для связи с новыми друзьями, так что этот вопрос был быстро закрыт альтернативным решением — звонками по FaceTime. В обществе обычных ровесников, пока что сильно не погрязших в делах мафии, Селесте, конечно, было комфортно, но так же она помнила слова Занзаса о том, насколько они слабы и беззащитны. Она не до конца верила ему, но сама убедилась в добродушности хранителей Вонголы. В голове постоянно возникала ситуация, произошедшая во время бала — Миранда достала пистолет и направила его в сторону Занзаса, намереваясь выстрелить, но он оказался намного быстрее. Селеста постоянно думала: что, если бы на его месте оказался Тсуна? Смог бы он так же молниеносно среагировать и защитить всю семью от шальной пули? Дино и Хаято очень успешно промывали девушке мозги, пытаясь завлечь ее в мир розовых единорогов, но находиться в мрачном особняке, вздрагивая от криков Суперби и жуткого взгляда Занзаса, болтая в столовой с Луссурией и обсуждая парней с Элен, ей нравилось намного больше.Настоящее время.
— Будь проклят тот день, когда я позволила сраному боссу удержать меня здесь, — рыдала девушка, по-прежнему колотя невинную кровать здоровой рукой. Селеста пролежала несколько минут, выплескивая все свои эмоции, после чего, все-таки взяла себя в руки и с хладнокровным видом, наконец, смогла перебинтовать ушибленную кисть. Она переоделась в легинсы и спортивный топ в комнате, зная, что сделать это могла лишь в раздевалке тренировочного зала, но она, впервые за два месяца пребывания в замке, наплевала на правила и, взяв меч, подаренный Скуало, и сумку со сменной одеждой, вышла из комнаты, громко хлопнув дверью. Она знала, что ей может перепасть от кого-то из старших, но была в самой настоящей ярости, да и никто из хранителей, кроме зануды-Леви, её уже не пугал — она смогла подружиться с ними, если их отношения можно было назвать дружбой. Страшиться стоило только босса, но он безвылазно проводил время в своем кабинете. Почти каждую ночь, (иногда босс оставался в своей рабочей обители), девушка слышала монотонные шаги в коридоре, когда он возвращался в свою комнату. К тому же, Занзас не обращал совершенно никакого внимания на нового члена семьи, будто она — всего лишь тень от вазы, которая, по непонятным причинам, может передвигаться. Селеста закинула ручки от сумки и меча на плечо и распустила волосы из растрепанного пучка, намереваясь сделать более удобную прическу для тренировки. — Мусор, — девушка вздрогнула, выронив резинку, — Ты ведь знаешь правила. Занзас приближался к Селесте. «Бежать!» — промелькнуло в её голове, но тело отказывалось двигаться. Он прожигал её взглядом, а она просто стояла, как статуя, не в силах сдвинуться с места. Мужчина не показывал никаких эмоций, и от этого становилось только страшнее — неизвестность его намерений безумно пугала. Когда он подошёл слишком близко, коленки девушки предательски задрожали. Он смотрел на неё сверху вниз, наслаждаясь ее испугом: она нервно сглатывала, и глупо хлопала длинными ресницами, смотря в глаза боссу и держась за ручку сумки обеими руками. Занзас опустил глаза и равнодушно оглядел ее тело, почти незаметно хмурясь, замечая множество свежих шрамов и синяков. Он остановил свой взгляд на плече девушки, где красовалась не до конца затянувшаяся рана от пули. Мужчина еле слышно усмехнулся, но Селеста стояла слишком близко, поэтому прекрасно услышала звук, вырвавшийся из груди мужчины. Она чувствовала себя неловко, наблюдая, как он бегает глазами по ее неприкрытому телу и вздрагивала каждый раз, когда он засматривался дольше, чем на две секунды, что-то разглядывая. Он обжигал девушку горячим дыханием, заставляя ее покрываться мурашками; уголки его губ незаметно подрагивали, когда он замечал это. Они стояли рядом не больше двадцати секунд, пока Занзас не нарушил молчание: — Ещё раз увижу — пристрелю. Свали с дороги. Селеста буквально отскочила в сторону, убирая за ухо упавшие на лицо пряди. Она, по-прежнему испуганно, смотрела в след уходящему боссу, нервно собирая волосы в высокий хвост. Скуало прибьёт ее, ведь она уже не успевает к назначенному времени, но не может побежать и обогнать босса. — Ты опаздываешь на тренировку с патлатым мусором, — Занзас остановился, взглянув на девушку вполоборота. Она боялась пошевелиться, — Особое приглашение нужно? Мужчина указал рукой вперёд себя, полностью развернувшись к ней лицом. Селеста кивнула и, опустив голову вниз, прошла мимо, постепенно переходя на бег. Хранитель Дождя ненавидел, когда она опаздывала.***
— Так что там у вас с Гокудерой? — мечник ловко отбил слабый удар Селесты. Тренироваться левой рукой было тяжело. — Ничего, — она попробовала снова, пытаясь задеть учителя, — Мы много общаемся, но... У него та-а-а-кой сложный характер, ты не представляешь. Остальные нравятся мне больше. — Уж поверь, — Скуало увернулся от лезвия меча и мгновенно оказался за спиной у девушки, приставив свое оружие к её горлу, — Есть и посложнее. Просто ты нравишься ему. Я не хочу лезть не в свое дело, но тогда в коридоре с Дино... — Мы просто обсуждали, как лучше скрыть факт убийства девушки во время бала нашим жутким боссом, — Селеста подняла голову и заглянула в добрые глаза хранителя, — Гокудера говорит, что через три месяца, когда закончится школа, Вонгола переедет в поместье неподалеку от нас. — Я знаю. — Может, я... — Даже не думай об этом, — Скуало резко отошел от девушки, случайно оставив порез на её шее, — Прости. — Мы с ним могли бы... — Не могли бы, — мечник нахмурился, — Не подписывай себе смертный приговор, Селеста. — Что ты имеешь в виду? — Элен получила некоторую информацию, — Он отошел к лавочке, на которой стояла его сумка и бутылка с водой, — Эта война будет долгой и кровопролитной. Поместье Вонголы атакуют в самую первую очередь — Масстерони решил начать с верхушки семьи, чтобы выудить Занзаса на поле битвы. — Так если вы знаете о его планах, почему не можете просто предотвратить их? — Ты в самом деле так наивна, — мечник улыбнулся, — Этот урод задумал что-то гораздо страшнее. Он подкинул Элен фальшивую информацию, надеясь на её глупость. Он знает, что она где-то рядом, знает, что что-то ищет. Его серверные под самой надежной защитой, которую Эл когда-либо видела, по её словам, так что за месяц она не смогла откапать ничего по-настоящему ценного. — И вы позволите Вонголе остаться в поместье? Зная, что они могут быть под угрозой? Они даже не в курсе, что у нас тут происходит. — Конечно, нет. Каваллоне любезно предложил им остаться у него на первое время, якобы, не все работы в их особняке закончены. Но мы не знаем, что известно Масстерони. — И почему я не могу уехать к ним? — Потому что ты входишь в состав Варии, мусор, — Занзас стоял, облокотившись на стену и скрестив руки на груди. Скуало вздрогнул — он не знал, сколько времени мужчина находился у них за спиной, — Через неделю, — брюнет перевел взгляд на Селесту, — у неё первое задание. — ВРООООООООЙ, ЧЁРТОВ БОСС, ТЫ РЕХНУЛСЯ?! ОНА СОВЕРШЕННО НЕ ГОТОВА! — Ты прав, — Скуало перестал дышать от удивления, — Как она научится убивать людей, если вечно обнимается с тобой? Мечник ещё долго ходил за боссом и что-то ему кричал, заставляя картины трястись, а вазы трескаться, пока Занзас не припечатал его голову к стене. Хмурясь и прижимая к ушибленному виску пакет со льдом, Скуало молчал. Он недовольно цокал, то ли от неприятного холода, то ли от злости, и больше ни разу не посмотрел на ученицу. На следующий день его будто подменили: мужчина ни разу не улыбнулся, не позволил девушке упасть в снег после пробежки, подхватив за локоть, и добавил еще три немыслимых круга вокруг территории, грубо подметив, что ей нужно быть выносливее, и ушел на утреннее собрание. Когда он снова вышел на улицу, Селеста как раз подошла к крыльцу, еле стоя на ногах и тяжело дыша. Скуало нахмурился, взял девушку за запястье и потащил за собой — сразу в спортзал. Он не позволил ей позавтракать, а, в последствии, и пообедать, уделяя все время тренировкам. На немой вопрос — зачем нужна голодовка, пояснил, что она запросто может оказаться в ситуации, когда придется много драться и жить без еды даже несколько дней, пока не придет подмога. Каждый день на протяжении практически недели, за ужином, Луссурия тяжко вздыхал, указывая на новые ссадины на лице девушки и её измученный вид, пока однажды Селеста не вскочила со своего места, яростно бросив вилку, которая, при падении на кафельный пол, заставила хранителей вздрогнуть. — Может хватит меня жалеть? — крикнула она, глядя на шокированного Луссурию, — Из-за хреного босса я могу умереть через пару дней, а ты причитаешь, что… — Сядь, — приказал Занзас, спокойно дремавший в своем кресле. Он ни разу не открыл глаза, даже когда столовый прибор с оглушающим звоном коснулся пола. — Не сяду, — со злости выпалила шатенка, и лишь через секунду поняла, кому это сказала. Ярость, кипевшая внутри нее, стремительно заменялась нарастающей паникой. Она посмотрела на босса, прикрыв рот рукой. Из под длинных ресниц показались алые очи, уничтожившие в девушке последнее желание оставаться в столовой. Занзас был зол и изо всех сил пытался сдержаться, и Селеста, так же, как и все хранители, прекрасно понимала это: Луссурия держал обе руки на щеках и панически переводил взгляд то на босса, то на девушку; сидевший напротив Скуало презрительно наблюдал за ученицей, сжимая в руках вилку. Она знала этот взгляд — так он смотрел на неё, когда она совершала очень глупые движения на тренировках. Селеста прижала пятую точку к стулу, опустив голову, и молилась всем богам, чтобы босс успокоился и в её голове не появилась пуля, отверстие для которой он так тщательно прожигал. После минутной тишины Леви продолжил ужинать, а за ним последовали и остальные. К девушке подошел человек и положил новую вилку рядом с ней, но пользоваться ей она не собиралась: в горле встал ком, а пальцы слегка тряслись от волнения. — Ешь, — снова раздался суровый голос. «Какая вообще разница — умру я сейчас от его рук или на миссии от вражеских? Может, все ему высказать на прощание и спокойно ждать своей участи?» — думала она, пока Скуало не бросил свою вилку на стол, привлекая к себе внимание, и не встал с места, заметив, как Занзас начинает закипать. — Нам пора на тренировку, — он подошел к Селесте и потянул её за собой, грубо подняв за локоть с места. Он не смотрел не неё. Совсем. Он был очень зол, и это доказывали пальцы, с каждой секундой все сильнее сжимающие её запястье. Скуало не реагировал на крики плетущейся сзади девушки, в нем закипала невероятная ярость, которая не сравнилась бы даже с гневом босса. Он пихнул девушку в комнату, закрывая за собой дверь на замок, и тяжело вздохнул, подняв голову вверх и по прежнему не разворачиваясь к ученице. — Я делаю все, для того, чтобы ты не сдохла, — скрипя зубами начал мечник, — а ты добровольно идешь на самоубийство? Селеста, ты совсем больная? Думаешь, мне приятно видеть, как тебе тяжело, как синяки под твоими глазами увеличиваются каждое утро и как я оставляю на тебе все больше гематом и порезов? Ты думаешь, мне легко? ВРООООООЙ, чертова девчонка, научись ценить то, что у тебя есть! Он еще долго кричал на девушку, ходя по комнате и нервно хрустя пальцами на руке, пару раз подходил к ученице и тряс её за плечи. Скуало не мог успокоиться: его сильно задело поведение девушки, которой он всегда желал только лучшего. Ради того, чтобы подготовить её, ему пришлось переступить через самого себя и свою жалость: он тренировал её так же, как себя — взрослого мужчину, который занимался этим с восьми лет, наблюдал за её истощенным телом и проклинал босса за такую жестокость. Но, в то же время, ненавидя самого себя за такие рассуждения, он был полностью согласен с красноглазым тираном — маленькой девочке, желавшей жить в спокойствии и питаться радугой вместе с Вонголой, предстояло убивать людей, просто потому что она сестра Бельфегора, а не Савады, а к этому нужно быть готовой. Мечник был разбит: его пожирало чувство вины, смешанное с яростью, хотелось уехать к заледеневшему озеру неподалеку от леса и просто побыть одному, но впереди предстояло еще слишком много работы. За два дня он должен был научить Селесту «охотиться», как это называли между собой варийцы: как вычислить жертву, сделать все незаметно, убрать охрану, если она есть. Суперби был уверен, что Занзас отправит её на самое простое задание категории «А», по типу убить нежеланного свидетеля, поэтому, когда на выданной девушке папке он увидел крупную букву «С» — ненашутку взбесился. Он попросил Селесту выйти из кабинета босса и, как только за ней захлопнулась дверь, заорал так, что вздрогнул весь особняк. — Ты отправляешь её на верную смерть, чертов ублюдок! Даже опытная Эл никогда не была на «С"-заданиях! Его громкая истерика продолжалась недолго — приблизительно через минуту он выскочил из кабинета, прямо за его спиной прошли две пули, застрявшие в стене напротив. Мечник захлопнул дверь и выхватил папку из рук Селесты: он внимательно изучал дело человека, предстоящего убить его ученице, и с каждой прочитанной строчкой сильнее сжимал бумагу в руках. В один момент он развернулся и снова начал кричать, открывая дверь в кабинет, но, как только она распахнулась — получил прилетевшим в скулу стаканом. «Поразительная меткость», — промелькнуло в голове девушки, пока мечник стряхивал с себя остатки стекла. — Собирайся, — спокойно сказал он, — Мне нужно выпить. Скуало ушел. За месяц он привязался к чёртовой девчонке, но сейчас ничем не мог ей помочь. Казалось, будто Занзас специально сделал все это: поручил хранителю тренировать её, а потом дал билет к смерти, чтобы напомнить мечнику самое главное правило — ни к кому ничего не испытывать. В мафии нет места чувствам и, уж тем более, привязанности, а если ты хочешь себе это позволить — будь таким же сильным, как босс. Его сестру посмели тронуть всего один раз, после чего Варией была уничтожена целая семья, выжили только дети, находившиеся на другом конце света ради своей же безопасности, и вернувшиеся сейчас, чтобы отомстить. Скуало, как бы он того не хотел, не мог убить Занзаса или повлиять на его решение, да и кто сказал, что босс его не устраивал? Он считал его своим другом еще с юношества, несмотря на их, порой сложные, отношения; Занзас прекрасно подходил на роль босса, и с ним семья никогда не сгинула бы в бездну. Мечник злился, но был благодарен ему за то, что тот напомнил ему о необходимой бесчувственности. — Послушай, — хранитель обнял девушку и наклонился к её уху, — Плевать на задание. Не справишься — отвечать буду я. Главное — просто выживи. Скуало поцеловал девушку в лоб и, последний раз взглянув на её натянутую улыбку, захлопнул дверь тонированного джипа. Возможно, он видел её в последний раз в своей жизни, а прошедший месяц должен был запечатать глубоко в своем сердце, лёд на котором дал крупную трещину. Машина выехала за пределы поместья, ворота закрылись. В душе мечника появилось опустошение. Он еще долго смотрел на следы от протекторов, прежде чем вернулся в дом — все внутри него желало догнать и остановить чертову машину, поехать вместо нее, но он не мог. Не мог привязываться, не мог чувствовать, просто потому что он — хранитель Варии.***
Селесте не говорили, какое задание ей дал босс и молчали о ее вероятной смерти, поэтому, когда она приехала на нужные координаты, была сильно удивлена, увидев поместье чуть меньше, чем особняк Варии. Она остановилась в лесу, неподалеку от назначенного места, и вновь открыла папку с данными. Ошибки быть не могло: она там, где нужно, а её цель — хозяин этого дома. И что делать дальше, девушка даже не подозревала, ведь из оружия у нее был один пистолет и бомба с пультом управления, которую сестра потрошителя на протяжении всей поездки в поезде судорожно проверяла, чтобы не взлететь в воздух вместе с десятком других пассажиров. Никто не мог ничего ей посоветовать, потому как телефонная сеть перестала ловить 15 километров назад, и Селеста не додумалась ни до чего лучше, чем дождаться ночи и проникнуть на территорию. План казался надеждым, как швейцарские часы, но мы все знаем контекст этой фразы — к вечеру послышался лай сторожевых собак, с которыми солдаты вышли на осмотр территории по ту сторону забора. Девушка сразу поняла, что дело — дрянь, и бросилась бежать, пока псы не учуяли её запах, но было поздно: сторожевые уверенно шли по следу Селесты, несмотря на то, что место её «привала» находилось почти в километре от поместья. Пришлось придумывать новый план — девушка достала пистолет, надела глушитель и забралась на дерево, успешно порвав джинсы. Пес остановился под австрийской сосной, обнюхивая ствол, и громко лая, привлекая внимание хозяина. — Нашел что-нибудь? — спросил подошедший мужчина в синей форме. Он посветил крупным фонарем на пса, на землю вокруг себя и, наконец, начал поднимать свет вверх по стволу. Думать было некогда: «Либо — ты, либо — тебя» — промелькнул в голове девушки знакомый устрашающий голос. Она выстрелила. Два раза спустила курок — сначала в солдата, потом в собаку. Пистолет выпал из её трясущейся руки, голова закружилась; она не до конца осознавала что произошло, поэтому, когда спустилась на землю, её ноги стали ватными: она чувствовала нахлынувший страх и сильную тошноту, смотря на пробитую пулей голову человека. Где-то спереди послышались крики, от чего девушку затрясло еще сильнее — нужно бежать, но она уже не могла. Голова сильно кружилась, в ушах стоял легкий звон, в горле пересохло. Свет приближался, ослеплял глаза, а голоса и лай собак становились все громче. Кто-то грубо поднял девушку, больно сжав предплечье, и громко засмеялся, швырнув её обратно на землю. Селеста не могла разглядеть их лица — её слишком сильно ослепляли фонари; собаки клацали зубами, стараясь схватить девушку за ноги. Солдаты не сдерживали псов, лишь наоборот, дразнили их, подначивая их желание вцепиться жертве в глотку. Один из мужчин подошел вплотную к загнанной в угол девушке и замахнулся для удара, но не успел. Прогремел выстрел.***
Занзас не спал — он лежал на кровати, согнув одну ногу в колене, и смотрел в потолок, недовольно хмурясь. Селеста уже должна была добраться до назначенного города, находившегося в 800 километрах от Флоренции, а это значило только одно — пути назад уже не было. Он знал, что она погибнет, и что-то внутри него не давало спокойно жить с этой мыслью. Он не спал уже вторую ночь, обдумывая все, что произошло за последние два дня: вернувшаяся Элен была в бешенстве, когда узнала, куда её брат направил Селесту; она громко кричала о том, что несколько раз просила его не трогать её первую и единственную подругу за всю жизнь, била кулаками по мощной груди мужчины, а потом заперлась в своей комнате; Скуало перестал разговаривать — он молча заходил в кабинет босса, презрительно кидал папки с отчетами на его стол и уходил, хлопнув дверью; Луссурия и Бельфегор несколько раз пытались проникнуть в запертый гараж и уехать, но их попытки быстро пресекались; в столовой Занзас зачастую находился только с Леви — остальные места пустовали. Ему не было стыдно. Не было жалко. Он тяжело вздохнул, прикрыв глаза. — Если она умрет, я навсегда уеду из Италии и пропаду из твоей гребанной жизни, — Элен вырвала стакан с виски из рук босса и со злостью бросила его на пол, — Как ты мог так поступить? Это слишком даже для тебя. Занзас накинул куртку и вышел из комнаты. Ему не хотелось потерять сестру и на всю жизнь остаться с ярлыком худшего брата.***
Вокруг все смешалось. Кто-то кричал, кто-то хрипел, собаки выли и жалобно скулили. Запах крови, пота, внутренностей, горелой плоти был везде. Селеста отползла от чуть не упавшего на нее трупа. Его стеклянные глаза смотрели прямо на неё, изо рта вытекала кровавая слюна. Девушку невыносимо затошнило. Она сжалась, оцепенела, закрыла лицо руками и сжала волосы на голове, вырывая те с корнем. Она слышала каждый звук: как замедляется биение сердец у окружавших её полутрупов, как ломаются чьи-то кости, как в поместье, находившемся за несколько километров от всей этой вакханалии, громко сработала сирена, и как хрустит снег под ногами человека, убившего всех солдат. Он начал приближаться к девушке, и она вспомнила про лежавший в нескольких сантиметрах от нее пистолет. Её тело мгновенно престало трястись, или ей так показалось. Но как незаметно схватить его и направить на врага первее, чем он сообразит? Девушка опустила руки, не поднимая головы, и нащупала оружие. Мужчина присел на корточки и еще теплым дулом пистолета прикоснулся к её подбородку, заставляя её поднять голову. «Сейчас!», — решилась Селеста и, открыв глаза, дернула рукой в сторону человека, спустив курок. Но её запястье грубо перехватили, а вылетевшая пуля пролетела мимо, слегка задев шею мужчины, оставив на ней небольшой ожог. Он этого даже не почувствовал. — Ты должна была сделать это намного раньше, тупой мусор, — сказал Занзас, осуждающе смотря в глаза девушки, продолжая сжимать её руки. Пальцы Селесты ослабли и пистолет рухнул рядом с ними. — Босс! — вздохнула она и кинулась на шею мужчины, вцепившись пальцами в его куртку, готовая вот-вот разрыдаться. Он спас её. Может, не по своему желанию, но он оказался в нужное время в нужном месте. Девушка громко заплакала, дав волю эмоциям. Плачь перерос в истерику. Она почти кричала. Её снова чуть не убили. А он спас её. Её — мелкую, беззащитную, путающуюся под ногами девчонку. Сэл все сильнее прижималась к нему, не замечая, как придушивает его, чувствуя себя в полной безопасности и не желая отпускать это приятное, разливающееся по телу, тепло. Вот бы остаться так на совсем. В тёплых, защищающих от всего объятиях босса. От него приятно пахло крепким кофе, смешавшимся с давним ароматом одеколона, исходившего от его воротника. Занзас удивился и, не устояв на корточках, упал на снег, хмурясь — она слишком сильно сжимала его плечи и слишком жалобно плакала, чтобы он мог просто скинуть её с себя. — Идти можешь? — прохрипел он в ухо девушки через пару минут. Она дёрнулась. Её истерика начала отступать — мозг, наконец, понял, у кого на коленках она сидит, на чью одежду капают её слезы, и в чьих объятиях она собиралась провести вечность. Стало немного страшно и обидно — в его голосе слышалось полное безразличие. Внезапно на девушку нахлынуло чувство неловкости — она была такой жалкой по сравнению с ним, и за это ей стало стыдно. Очень стыдно. Селеста чувствовала себя пристыженной — во всех смыслах новое чувство скреблось в горле и вынуждало пялиться на свои колени. Она, судорожно всхлипывая, отстранилась от мужчины, утирая катившиеся слезы рукавом куртки, и кивнула головой. Занзас поднялся со снега и, убрав пистолет в кобуру, ушел в сторону светящихся фар машины, стоявшей в паре десятков метров. Селеста вздрогнула, оглядев лежавшие рядом трупы, и вскочила с места, побежав за боссом, чувствуя, как тошнота подбирается к её горлу. — А что с заданием? — осмелилась спросить девушка, когда села в машину. Со стороны поместья до сих пор слышалась сирена. Занзас молчал. Он спокойно пристегнулся, повернул ключ зажигания и сдал назад, разворачиваясь на узкой дороге. Селеста не стала повторять вопрос снова. Она устало откинула голову на спинку кресла и повернулась к окну. На улице давно стемнело, но фары машины красиво освещали заснеженные хвойные деревья, растущие вдоль дороги. Проносящиеся пейзажи убаюкивали, но не в этот раз: перед глазами девушки все еще стояла жуткая картина — трупы людей, собак, их жуткие хрипы и выстрелы из пистолета её босса, который проехал больше восьмиста километров на своей машине, чтобы забрать её из этого отвратительного австрийского леса. Она перевела взгляд на него: он внимательно следил за дорогой, держа кожаный руль одной рукой, такой серьезный и чертовски привлекательный под слабым светом, исходящим от электронной панели управления автомобиля. Он знал, что она на него смотрит, и его это слегка раздражало. Она знала, что он знает, и что он раздражен — его выдали его же пальцы, которые с еле слышным скрипом сжимали руль сильнее. Он почти не шевелился, в отличии от перьев, свисавших с его шеи — они забавно колыхались каждый раз, когда он выдыхал. Селеста с любопытством разглядывала его аксессуары, как вдруг заметила небольшое красное пятно на воротнике его рубашки и внезапно осознала, что этой кровью запачкала его она — он стрелял с достаточно большого расстояния, и ни одна капля бордовой субстанции не могла попасть на него. Шатенка медленно опустила глаза вниз и увидела, что вся её куртка была запачкана. Она вздрогнула. На ней была кровь семерых человек, возможно даже нескольких псов, и, скорее всего, рубашка Занзаса тоже пропиталась этой дрянью, пока она бесцеремонно прижималась к нему. Мужчина остановил машину на заправке и открыл дверь, собираясь выходить. — Босс, — еле слышно сказала Селеста. Ее голос был слегка простуженным, — Твоя рубашка. Она. Вся в крови. Занзас вышел из машины и застегнул куртку, повернувшись к девушке, как бы спрашивая, все ли теперь в порядке. Она молча кивнула головой, и мужчина ушел к магазину. Пока его не было, шатенка, подавляя рвотный рефлекс, сняла испачканную одежду и, аккуратно сложив её, бросила на заднее сиденье, оставшись в теплом свитере. Занзас заплатил за бензин и уже уходя заметил автомат с напитками. Он вернулся в машину с кофе и чаем, молча протянул последний девушке. Он не хотел быть виноватым в том, что она заболела. Не хотел, чтобы его сестра и собственные подчиненные ненавидели его из-за чертовой девчонки, которая встала ему поперек горла. Мужчине казалось, что только он во всем особняке понимал, сколько проблем она может доставить, но не мог избавиться от неё. Ему доводилось убивать женщин, но эти женщины не были подругами его любимой Элен. Занзас завел машину и включил обогрев, откинулся на спинку кресла и медленно пил свой кофе, иногда поглядывая на пассажирское сидение. Впереди предстояла долгая десятичасовая дорога и третья ночь без сна. — В бардачке есть батончики, — устало вымолвил он, закрыв глаза, — До ближайшей забегаловки еще километров сто, если ты голодна — возьми. Селеста была очень голодна. Он просто не представлял, насколько. Девушка осторожно взяла несколько шоколадных десертов со злаками и протянула боссу. Он скептически взглянул на ее руку, после чего снова отвернулся, закрыв глаза и сделав несколько глотков кофе. К нему вернулось желание спать, но он не мог дать слабину. Мужчина взял себя в руки и выехал на дорогу.***
— Тебе нужно отдохнуть, — грустно сказала Селеста, наблюдая за тем, как босс почти залпом осушил стаканчик горячего напитка, — мы остановились три раза за час, одним кофе ты не отделаешься. Занзас молчал. Как обычно. Он смотрел на вывеску хостела, его глаза закрывались. — Я тоже хочу спать, — зевнула девушка, по-удобнее устраиваясь в кресле машины. Мужчина выехал с заправки и припарковал машину у здания. Он ткнул пальцем в плечо дремавшей шатенки и, взяв две сумки с заднего сиденья, направился к входу хостела. Селеста вышла из машины и, трясясь от холода, зашла в здание вслед за боссом. Он оплатил номер и обратил внимание на круглосуточное кафе, находившееся напротив стойки администрации. Занзас посмотрел на девушку, задав немой вопрос, на что получил отрицательный кивок головой. Босс Варии тяжело вздохнул и вошёл в номер, бросил сумки на свою кровать и снял куртку. Его рубашка, начиная от груди и заканчивая на поясе, была испачкана засыхающей кровью. Занзас с отвращением нахмурился и снял с себя испорченный элемент одежды, бросив его в пакет, после чего отправился в душ — кровь запачкала и его тело. Селеста взяла свою сумку и переложила ее к себе на кровать, переоделась в футболку в отсутствие босса, и с наслаждением плюхнулась на мягкую постель. Она ждала своей очереди в ванну, пытаясь не заснуть. Занзас вышел в все тех же форменных брюках, но без тугого ремня, и с белым полотенцем на шее; его длинная взъерошенная челка забавно лежала на лице, мешая глазам. Впервые девушка поняла, насколько он силён: она видела Скуало без футболки, когда случайно разрезала ее прямо на нем во время тренировки, и была поражена, насколько он был подкачен и сексуален, но все это было несравнимо с боссом. Его тело даже визуально казалось стальным, непробиваемым, а множество шрамов лишь добавляли масла в разгорающийся огонь, который возникал при виде его торса. Щёки Селесты покраснели, и она пулей залетела в ванную, хлопнув дверью. Она была сильно смущена: увидеть своего босса, босса Варии, практически раздетым — это большой шок, но Занзасу было совершенно наплевать. Он снова забыл о присутствии девушки и вел себя так, будто находился в своей комнате в особняке, но, отдать должное, ему и скрывать-то нечего: почти все его рубашки трещат по швам на широких плечах и накаченных мускулах, его тело обожали все девушки, которые его видели. Селеста стояла под теплым струящимся душем минут сорок, уперевшись головой в стенку кабинки и закрыв глаза. Из головы не выходила картина её первого убийства; чувство вины пожирало девушку, заставляло сжимать кулаки, больно впиваясь ногтями в ладошку. Она отчетливо помнила голос человека, который так по-доброму что-то сказал своему псу, а через минуту они оба были мертвы. Из-за неё. Она испытывала жалость к абсолютно незнакомому человеку, к врагу, который убил бы её не задумываясь, но она не могла смириться. Пыталась, но не могла. Последние капли желания оставаться в особняке погибли вместе с теми солдатами. В Вонголе такого не было — почему-то шатенке казалось именно так, ведь это утверждал Гокудера, Дино, Тсуна да и все остальные. Были конфликты, драки, но не убийства. Она не знала, о чем молчит её семья. Селесту тянуло на ту сторону мафиозной семьи: синяки, полученные во время тренировок, не проходили, а после глубоких царапин остались шрамы. Девушка прикоснулась к зажившему пулевому ранению и не смогла сдержать слезы — в зеркале её тело выглядело таким испорченным, грязным. Каждая затянувшаяся рана будто заныла, специально напоминая о том, как было больно, и что она навсегда останется с Селестой в виде тонкой заметной полоски на коже. Девушка всхлипнула, прижав полотенце к лицу, и, сделав вид, что все в порядке, вышла в комнату. Занзас посапывал, лежа на боку и съеживаясь от холода. Он не расстелил постель и спал прямо на одеяле. — Босс, — Селеста аккуратно коснулась тонкими пальцами каменного плеча мужчины, слегка погладив его, прежде чем полностью положить руку, и дернулась, когда он вздрогнул, почувствовав тепло, — Босс! — она слегка потрясла его. Занзас недовольно посмотрел не неё. Все это время он и не спал, — Тебе нужно укрыться. — Отвали, мусор, — он отвернулся от девушки на другой бок и закрыл глаза. Селеста нахмурилась, расстроившись, и легла в свою постель, спиной к боссу. Спустя несколько минут послышался шорох — Занзас все-таки укрылся. Девушка улыбнулась, проваливаясь в сон.***
Она проснулась только к 11 часам утра. Занзаса в номере не было, зато на её прикроватной тумбочке лежали несколько сотен евро. Дверной замок щелкнул, и в комнату вошел мужчина. На нем была надета чистая, белоснежная рубашка. — Десять минут на сборы. Выходи к машине. Я не знал, чем ты питаешься, поэтому купи себе что-нибудь. Он вышел. «Будто я какое-то животное», — Селеста непонимающе хлопала глазами, переваривая полученную информацию, но, несмотря на свою нерасторопность, через десять минут она сидела в автомобиле, доедая сэндвич и запивая его вкусным кофе. Занзас завел двигатель и выехал с парковки. Всю девятичасовую дорогу он молчал, пару раз останавливался на заправках и, заплатив за бензин, возвращался с кофе и горячими бутербродами. Дома их встретили недружелюбно — как только в ворота въехал автомобиль босса, Скуало сразу вышел из особняка, что-то крича. Они приехали как раз к ужину, и мечник направлялся в столовую, когда услышал скрежет колес, а в окне, выходившем на крыльцо, заметил знакомый черный джип. Поскольку гараж был заперт уже неделю, а босс, имеющий ключи, пропал среди ночи два дня назад, было несложно догадаться, кому он принадлежал. Хранитель был в ярости — чертов Занзас лишил всех возможности выехать из особняка, исчез, заставив поднять на уши пол города, и в добавок ко всему этому в мечнике все еще присутствовала обида за косвенное убийство его ученицы. Но вся его ярость исчезла, когда передняя пассажирская дверь машины распахнулась, и из-за нее с радостным визгом выбежала Селеста. Она буквально влетела в мужчину, крепко прижавшись к его груди, заставив его пошатнуться. Мечник смотрел на макушку своей ученицы, которую уже неделю считал погибшей, потом на Занзаса, который пихнул ему в руки одну из сумок, доставших из машины, и часто моргал, пытаясь понять, галлюцинации у него или нет. — Хуёвый из тебя учитель, — поднимаясь на крыльцо, бросил босс. Скуало понял, что все происходит взаправду, и крепко обнял Селесту, уткнувшись носом в её волосы.