***
Застёгнутый наглухо плащ, отрешённый взгляд, каменное лицо. Учиха Итачи была женщиной с заглавного «ХЕР ВАМ». В отличие от Конан, имевшей уважение хотя бы к Лидеру, Учиха не давалась никому. Никто, впрочем, и не покушался — охочих до знакомства с Мангекью в рядах Акацуки не наблюдалось. До прихода Хидана, решившего, что хладнокровная Учиха вполне горяча. Шанс и надежды Хидана жили ровно десять секунд — столько потребовалось ему на оклик и произнесение элегантного «Пошли поебёмся». Итачи не сказала ничего особенного. Её «Нет, благодарю» было кратко и всеобъемлюще. Зато её взгляд… В тот день Дейдара впервые подумал, что Учиха Итачи может быть горяча.***
Эта мысль не давала покоя. Настолько, что в ночь после привала у реки Дейдара так и не смог заснуть. Покрутившись какое-то время, чем вызвал волну раздражённого шипения напарника из другого угла комнаты, подрывник выбрался из футона и выскользнул за окно. Придорожная гостиница стояла на краю бамбуковой рощи, постепенно переходившей в лес. Блуждая по ней без особой цели, Дейдара поминутно цыкал и сжимал кулаки. Да, он натура увлекающаяся — вот и увлёкся белым подтянутым телом. В конце концов, ему восемнадцать, и жить долго Дейдара не планирует. Он вообще мало что планирует — только в бою отдельные элементы, а по жизни он плывёт без глобального плана. Потому что к чёрту его, к чёрту сомнения и обдумывания. Если хочешь — бери, сомневаться — пустое… Это ведь так работает? Раньше — работало, да. Теперь Дейдара не знает. С грёбаной Учихой Итачи ничего не понятно. Как бы ни был шиноби поглощён своими мыслями, ощущение чужого присутствия вырывает из них моментально. Дейдара встрепенулся, в мгновение повернулся на звук, выхватывая кунай. Рефлексы. — Свои, — негромкий голос, как всегда, отдаёт сталью. — Ага, — Дейдара чуть расслабляется, прячет клинок в рукав. Теперь хороший вопрос, куда деть руки. — Чего тебе, мм? — Не могу уснуть, — ответила Итачи, проходя мимо мягким, скользящим шагом кошки. Прирождённой убийцы. — Ты тоже? Дейдара промычал в ответ что-то утвердительно-неразборчивое. Под шум крови в ушах он последовал за ней, держась позади на три шага. Это однозначно рискованно, опасно, и ками знают, чем кончится… но эта кожа до рези в глазах бела в лунном сиянии, и отчаянно хочется попробовать её на вкус. — Почему ты идёшь за мной? — Это ты передо мной идёшь, да, — моментально парировал Дейдара. В голосе Итачи нет интонаций, отличных от обычного спокойствия, и это, в общем-то, хорошо. — Стало быть, если я сверну… — вопрос не окончен, плавный шаг в сторону. — Учиха, ты издеваешься? — хмыкнул Дейдара, продолжая следовать. — Ты зачем поворачиваешь в ту же сторону, что и я, мм? Итачи остановилась, и Дейдара замер тоже, готовый к удару, контакту глаза в глаза и гендзюцу. Однако Итачи, не поворачиваясь, запрокинула голову к далёкому небу, к луне. Они стояли так какое-то время: Итачи смотрела на звёзды, Дейдара — на Итачи. Желанное тело так близко — стоит лишь шаг сделать и руку протянуть. И вместе с тем их разделяют мили, целая пропасть. Дейдара не знал, откуда взялось это ощущение. Больше того, не хотел думать — сделал последний шаг, застыл за спиной Итачи, проверяя реакцию. Реакции не последовало никакой. Ободрённый этим, Дейдара опустил ладонь на плечо Итачи, осторожно сжал пальцы. Пальцы другой руки застыли у края майки. — Мне всегда нравились луна и звёзды, — произнесла Итачи, чуть отклоняясь назад, опуская голову на плечо Дейдары. — Мм… — выдохнул он, поражённый её движением, восторженный и всё же ждущий подвоха. Не может Учиха Итачи и правда действовать так, льнуть и не быть стальной, опасной. Сейчас она не была таковой ничуть. — Куда больше, чем солнце, — продолжала Итачи, опираясь спиной на грудь Дейдары легко, почти невесомо. — На солнце ты меньше похожа на труп, — ляпнул Дейдара и сразу же обругал себя в мыслях за молниеносность цепочки «Подумал — сказал». Под его руками Итачи напряглась. Всего на миг — после вновь расслабилась, облокотилась на Дейдару больше. — Луна правдивей, — прошептала она, о чём-то думая, что-то переживая. Здесь, рядом — и такая далёкая… Дейдара сжал пальцы сильнее, а после скользнул рукой к шее Итачи, другой — под майку, на талию. Учиха в его руках была неожиданно послушна — по лёгкому касанию отклонила голову, и угольные пряди мазнули по бледной коже. Смахнув их, Дейдара прижался к шее губами, с возрастающим восторгом впитывая впечатления: гладкость, запах, теплоту и податливость. Больше не было сил терпеть. Мозг отключился совсем, и телом завладели инстинкты: первозданные, животные. Руки скользили по бледному телу, освобождая его от одежды. Тело не сопротивлялось.***
Дейдара гадал, почему всё так получилось. Почему Итачи лежит сейчас на его плече, перебирает волосы. — Я не могу оставить тебе воспоминания, — шепчет она, пропуская между пальцами длинные светлые пряди. Её голос больше не отрешённо-стальной — в нём хрипотца, скованность, почти извинение. Дейдара дёрнулся. — Неужто стыдно, мм? — проворчал он, мрачно глядя на неё. — Мне так спокойнее, — отозвалась Итачи и обернулась. Шаринган полыхнул в чёрных глазах.***
Как шиноби Учиха Итачи идеальна. Она — стальной клинок, закалённый в одной из лучших кузниц мира, коноховском АНБУ. В изощрённости ума она может посоперничать с Сасори. Её Шарингану нет равных. Дейдаре доводилось испытывать на себе его мощь — в тот первый раз, когда он услышал об Акацуки, получил предложение вступить. И ведь тогда он рассмеялся вызвавшей его на бой Итачи в лицо… Сейчас, вспоминая об этом, Дейдара чувствует отголосок стыда за себя. Годы прошли, он поумнел и слегка остепенился — больше не рискует недооценить противника. Итачи его отучила. В её силу сложно поверить — ну в самом деле, откуда может быть сила в щуплой девчонке, болезненно-бледной, усталой? И вместе с тем, единожды ощутив эту мощь на себе, уже никогда не забудешь. Как и саму Итачи.***
Большая заваруха в Стране Рисовых Полей — и вновь Лидер посылает две пары. Кисаме не выглядит особо довольным, Сасори придумывает, как наиболее эффективно использовать ресурсы, а Дейдара комкает глину и украдкой косится на Итачи. Та флегматично спокойна, как и всегда. Взгляды подрывника, кажется, не замечает совсем. Но вот миссия завершена. После разгрома пары замков-городков Кисаме веселеет и тащит всех на источники. Сасори не против — делится с Дейдарой, что информаторы доложили о нахождении поблизости одной интересующей его вражеской шпионки. Дейдара выразительно закатывает глаза, но про себя усмехается — у Данны свои причуды. Сам же он вновь и вновь косится на Итачи. Та по-прежнему нечитаема. Но затем происходит нечто интересное. Глубокая ночь, белесая дымка стелется над источником. Сасори не с ними — у него своё понятие веселья. Скорее всего, готовит где-то ловушку для подопытной змейки своего бывшего напарника. Кисаме как следует пьян и расслабленно греется в солоноватой воде. Дейдара выпил тоже; раскрасневшийся, разгорячённый, старается не думать о бархатной коже, о волосах Учихи, протянувшихся по воде чернильными линиями. — Всё, с меня хватит, — заявляет Кисаме и поднимается. — Итачи-сан? — Что? — Учиха отвлекается от мыслей и впервые за вечер сосредотачивает внимание на ком-то из них. — Останетесь? — Да, — Итачи приподнимает бровь, выражая недоумение вопросом напарника. Тот лишь бросает ироничный взгляд на Дейдару, после чего уходит. Кисаме точно знает, что за мысли одолевают подрывника — небось, и сам мечтает о напарнице ночью. Или не мечтает, а получает доступ к телу? Насупившись, Дейдара невнятно ворчит от таких мыслей и погружается в воду с головой. Ему искренне нравится работать с Сасори, но порой до жути завидно Кисаме. Вынырнув, Дейдара натыкается на пристальный взгляд Учихи. — Хм? Итачи не отвечает на вполне читаемое в хмыканьи «Чего тебе?». Молча поднимается на ноги — полотенце падает и плывёт в слюдяной воде. Уже не бледная, раскрасневшаяся в источнике, Учиха внимательно наблюдает за реакцией оторопевшего подрывника и шагает к нему. Подойдя вплотную, опускается к нему на колени — как кошка, по-хозяйски уверенная, — и целует. И разве будет Дейдара протестовать?***
— Я должна стереть тебе память. — Я не дамся так просто, мм. — Поздно, Дейдара. Ты уже в моей иллюзии.***
С ним что-то не так, и Дейдара это чувствует. Он смотрит на глухо застёгнутый плащ и в деталях представляет, что скрывается под ним. Он слушает сухие фразы стального голоса и слышит стоны наслаждения. Рядом с Учихой он вдыхает раскалённый, огненный воздух и чувствует терпкий аромат трав и зелёного чая. Порой Дейдаре кажется, что он сходит с ума.***
Новая миссия. На сей раз Лидер посылает их вдвоём — Сасори предельно занят вызнаванием планов Орочимару, а у Кисаме случилась одиночка в Стране Воды. В первый же ночной привал Итачи без слов раздевается, подходит к нему, отдаётся. — Я сотру тебе память, — вздыхает она, когда брезжит рассвет. — Ты делала это прежде? Итачи не отвечает, но Дейдаре это уже и не нужно.***
Он больше не шутит, не пререкается с Хиданом, не спорит с напарником по пустякам. Дейдара сделался бледным и вечно измученным — все его силы забирает борьба с собственным разумом, в котором пробелы. Огромные пропасти, в которых похоронено нечто важное, что ухватить подрывник может лишь временами во снах. Ему снится девушка в светлой юкате, красивая самой что ни на есть правильной красотой: живой, жаркой, воинской. Им всегда хорошо до рассвета — а после туман пожирает её и часть беспокойного разума. Парень не против. Но прекрасный морок Дейдары всё чаще не радостен — девушка плачет у него на плече и бормочет: — Я правда должна стереть тебе память… Мы оба выбрали жизнь без завтра, Дейдара. Так будет лучше… — Делай со мной, что хочешь. Только останься. Ловящие его взгляд глаза красны от Шарингана и слёз — Дейдара безропотно заглядывает в них, умиротворённый. Он живёт ради видений. Ему больше нет дела ни до чего.