Игра в "педиков".

Я сбежал при первом удобном случае – как только его градусник показывал тридцать семь и девять. Удобный предлог. Просто забота о Ваське была мне в тягость, ведь у нас с ним, так сказать, взаимная нелюбовь и нетерпение друг к другу. Например, он постоянно брыкался, когда я всовывал ему в рот таблетки, а я отбрыкивался, когда он просил воды. Нет, не так – не в тягость, а я, может, боялся чего-то?.. Он же педик. Форменный. Без косметики ему лучше. О чем я ему в лицо и сообщил, в очередной раз заколебавшись слушать его бредовый припадок. Он же не может краситься во время болезни. А вот про то, что корни у него светлые, я ему не сказал. С чего вдруг? * * * Я еще и уроки ему должен таскать! Немыслимо! Почему даже учителя считают нас если не парой, то лучшими друзьями точно?! И ведь не доказать: мы живем в одной комнате, я выхаживаю его во время ангины, меня заставляют носить ему еду, только что в туалет с ним не ходить. А потом удивляются, чего это я злой? - С какой стати я должен о тебе заботиться? – окрысился в один день я, когда в очередной раз притащил ему поднос с ужином. - Потому что ты мой сосед, по крайней мере, - ответил он хрипло, вырывая вещь у меня из рук. Наглый, заносчивый и тупой. - Я съеду, - легко отозвался я. Меня так просто не взять, ты же знаешь. Я хоть открытый, но для тебя я другой. Васька мотнул головой, словно отказывая мне в этом. - Ты не съедешь. Я сказал, - предугадывая мой вопрос. - Тебе не кажется, что ты не имеешь права за меня решать? – хмурясь, спросил я. - Имею, - нагло и безапелляционно отозвался он, с невозмутимым видом поглощая ужин. Так и хотелось сейчас встать и заехать по этой роже, но я сдержался: он же больной. В прямом смысле сейчас. - Когда же ты сдохнешь? – уныло протянул я, падая спиной на свою кровать. - Только после тебя, - донеслось мне в ответ. * * * - Тридцать семь это уже нормально! – уверял я врача, пока Вася пытался доказать обратное. – Не помрет! Глядите: он уже как слон здоров. - Я худо-ой! – донесся возмущенный крик. - Видите, орет уже вовсю! – торжествующе указал я. Доктору пришлось сдаться и выписать Васю, за что я получил брошенной в меня подушкой. Плевать! Главное: я свободен! * * * - Илья-я-я! Илья-я-я-я-я! – заканючил Змеев, повисая на мне в столовой. Вот и что ему? Снова-здорово? Кажется, теперь с помощью меня он пытается отгородиться от тех парней, что… как я понял, его изнасиловали. И кажется, добровольно. - Отвали, - буркнул я, передергиваясь от своих же мыслей. Гадость какая. Да пусть его хоть трое сразу вы*бут, мне-то что? Правильно, ничего. - Ну Илья! Они пристают ко мне! – снова накрашенный, снова с косой, падающей на глаза челкой, и снова с вертлявой задницей в узких джинсах. Противный гомик. - Сам виноват. Меньше давать всем надо было, - грубо отозвался я, пытаясь сбросить с себя парня. - Я не давал никому! – он аж опешил от такой прямолинейности. - То есть… тогда ты рыдал не от того, что задница твоя пострадала? Не вешай мне лапшу, - он тут же отвалил. То есть… он вообще больше не трогал меня целый день. Вот уж не думал, что у тебя есть гордость. * * * Снова ночью окно было открыто, а вот кровать Васьки, когда я открыл глаза, была пустой. И подоконник пустым. Я чуть нахмурился, садясь на кровати. Может, просто вышел в туалет? Или в душ? Или к парням? Да мало ли куда! Почему я должен просыпаться от холода?! Кретин. Пришлось подняться, выбраться из теплого одеяла и подойти к окну, заметив в темноте впереди огонек горящей сигареты. Босиком на улицу ночью? Придурок… Нашарив кроссовки, нацепил их на голую ногу, накинул куртку, со вздохом глядя в темноту. Не знаю, зачем это делаю – совесть что ли? Или просто не хочу его потом опять выхаживать? Перелезть через подоконник – плевое дело. Я бесшумно опустился на пожухлую траву, вздрагивая от холода. Васька обосновался недалеко – присел на старую скамейку на краю территории – там, где начинался лес. Конечно же, босиком, в одних труселях и только с пачкой сигарет. Романтично? Дохера. - Придурок, - выдыхаю, насмерть испугав его. Он шарахнулся в сторону, боясь, что это кто-то из персонала, но чуть успокоился, увидев меня. И оскалившись. Зато я плюхнулся рядом. – Совсем с головой непорядок? – уныло спросил я. Вот уж разбираться сейчас не хотелось. Просто выполнить долг совести и спокойно завалиться спать. - Что ты тут забыл? – сиплым голосом отрешенно спросил он, выдыхая дым. Сигарета как раз догорела, и он отшвырнул ее в траву, доставая следующую и подпаливая кончик. - Вышел прогуляться, - съязвил я, глядя на искру, тут же потухшую в траве. Он не ответил, будто бы слушая только треск кузнечиков и саранчи в ночной траве. Они и днем-то доставали, но ночью гремели на полную, так, что почти оглушали. Но к ним привыкаешь. - Ну? – через некоторое время заговорил я. – Пошли в комнату. Ты только выздоровел, - не хотелось, чтобы он подумал, что я беспокоюсь о нем, потому я скорчил рожицу. - Плевать, - отмахнулся Вася. Вот всегда он легкомысленный и безбашенный. - Я не буду тебя больше выхаживать, - пригрозил я, собираясь сейчас уже встать и пойти обратно, считая, что долг моей совести выполнен. Он неожиданно повернулся, обвивая меня рукой за шею, а второй удерживая сигарету, прижался к моим губам, выдыхая мне в рот сигаретный дым, и так же быстро отстранился, оставляя меня в ступоре, шоке, чуть ли не с инфарктом. А он продолжил докуривать сигарету, морщась и что-то обдумывая. Я вскочил с места, откашливаясь от противного дыма. Кошмар. Что это было?! Спрашивать у этого бесполезно, потому я просто пошел обратно, решив, что хватит с меня его общества. Но снял куртку, швырнув ее парню на голову. Он недоуменно обернулся, но я уже ушел, фыркая и злясь.