Небесная карта Корсики.

Вы когда-либо ощущали чарующую магию ночи? Пожалуй, самое загадочное время суток, порой открывающее наиболее сокровенные тайны. Под темнеющим покровом можно спрятать сильные эмоции, переживания. Очередная ночь дарит неповторимую возможность насладиться другими звуками позднего вечера. На горизонте виднелась еле заметная красная ниточка света, оставшаяся от заката. Большие пушистые облака плавно окрашивались в ярко-алый цвет. Роберт Фробишер лежал на крыше одного из высотных зданий и чуть щурился, заворожено вглядываясь в небосвод. Длинные пальцы медленно поднесли к обветренным губам сигарету. Еще одна хорошая затяжка. Краем уха композитор уловил четкие шаги своего друга, что так стремительно приближались к месту его временного отдыха. Сиксмит громко вздохнул, присел рядом с англичанином и снял любимую черную шляпу, кладя ту на колени. - Никогда бы не подумал, что небо может быть таким,- разорвал наконец тишину Руфус, переводя поблескивающие от интереса глаза на своего приятеля. Музыкант немного помолчал, а затем поспешно сел, зажимая губами на пару мгновений сигарету, отвечая: - Вчера вы утверждали, друг мой, что видели все невзгоды жизни. Это подойдя с научной точки зрения. А что если взять во внимание творческую? Физик немного нахмурился, от чего складка на лбу прорезалась четче. Он не всегда понимал своего компаньона. Роберт тут же уловил изменения в лице собеседника и поспешил внести некоторые разъяснения, тем самым опережая застывший вопрос на устах Сиксмита. - Никогда нельзя останавливаться. Важно вновь искать что-либо новое. Смотреть вперед, и может однажды некая ценность окажется на вашем пути. Даже не так важно, в каком воплощении. Руфус облизнул губы, расплываясь в довольной улыбке. Теперь его устраивал правильно поставленный ответ. - Я очень надеюсь, исходя из ваших напутствий, что что-нибудь всё-таки ещё раз зацепит мою душу, - кивнул Сиксмит. Теперь на его лице можно было различить весьма заметный отпечаток задумчивости. - Просто попытайтесь взглянуть этот мир иначе,- сразу же отозвался композитор, поднимаясь на ноги. Ловким движением изящной руки он выкинул недокуренную сигарету и устремил взгляд блестящих очей на небеса, что уже так щедро были украшены первыми сияющими крупными звездами, каждая из которых хранила особенную тайну. Небесная палитра была достаточно разбавлена пурпурными, голубыми и кричащими желтыми тонами, которые образовывали вместе невероятную сказку перед физиком и композитором. Руфус окинул худощавую фигуру Фробишера заинтересованным взглядом. В тот момент так отчетливо показалось, что он видит вдохновенного пианиста под другим углом. Роберт сунул ладони в карманы свободных коричневых брюк, замечая, как поднимается его спутник и подходит ближе, крепко сжимая шляпу в левой руке. - Только взгляните, Сиксмит. Правы же вы были, говоря о красоте звездной карты Корсики. Она так изумительна, великолепна. Настоящее природное богатство. - Это со слов французов оно красиво. Я же вижу иное,- уточнил физик, сосредоточенно всматриваясь то в небесный свод, то в идеальный профиль англичанина. - О чем вы?- Фробишер удивленно изогнул бровь. - А как понимаете мои слова? Руфус любил конкретизацию деталей в разговорах, действиях и не чтил игру в вопросы, но сегодня он уже преуспел заметить одно важное звено. В свете этой темной ночи все стало иным и словно доведенным до совершенства. Будто невидимый всемогущий лирик заполнил красочными эпитетами ценный пергамент, начав тем самым новую часть своего произведения. Это был знак. Теперь же настала очередь музыканта разбираться в скрытом смысле слов друга. Он громко хмыкнул, прикусил нижнюю губу и повернулся, высказывая предположение: - Быть может вы не нашли всех звезд как желали? Хотите мы их пересчитаем? - Совсем мимо, Роберт. Я подразумевал кое-что другое. Могу предложить вам в помощь небольшую подсказку,- добродушно отозвался Руфус, заулыбавшись шире и теплее, чем до этого. - Ох уж эта ваша наука точная! А что если...- начал молодой композитор, но так и не закончил очередной ход скорой мысли. Внимание Роберта привлекло внезапное движение на небе. Физик сразу проследил за взором собеседника и тут же замер. С неба стремительно падала ярко светящая звезда, оставляя после себя фантастическую искрящуюся дорожку, которая постепенно расходилась на ровные полоски других цветов, а к концу растворялась вовсе. - Невероятно,- тут же тихо произнесли оба. В голосах Сиксмита и Фробишера хорошо различались нотки нескрываемого восхищения. Пианист моргнул и снова медленно повернулся к старому приятелю. Взгляды встретились. Тишина нависла гладкой вуалью над молодыми людьми. Воздух был словно наэлектризован. Роберт сделал шаг. Последний, который рушил всякое личное пространство, выходил за рамки дозволенного. Руфус подался навстречу, пытаясь хоть как-то сосредоточиться на одной определенной эмоции, но все было тщетно. Зрительный контакт не прерывался ни на секунду. Музыкант нервно сглотнул и робко потянулся к губам физика. Таким запретным, притягательным, манящим. Телом блондина словно и вовсе управлял кто-то. Он как заколдованный смотрел на уста медленно приближающегося друга. Друга? Разве уместно пользоваться этим определением теперь? Ничего не было известно. Лишь этот миг начертан на карте звездного неба. Уголки губ Фробишера практически незаметно дрогнули в легкой улыбке, тонкие пальцы скользнули по гладкой коже щеки. Так невозможно близко. Сиксмит ненавязчиво опустил руку своему спутнику на талию, тем самым еще ближе прижимая к себе. Два сумасшедших сердечных такта перевоплотились в один. Губы коснулись чужих уст, словно огонь и лед столкнулись в ожесточенной долгожданной битве. Поцелуй получился вначале робким и нежным, однако позже стал разрастаться сладострастный ком, от которого внутри молниеносной каруселью вертелся целый калейдоскоп эмоций. Молодой физик выронил любимую шляпу из свободной ладони и зарылся пальцами в темные непослушные пряди волос англичанина. Становилось неописуемо жарко. Кислорода катастрофически не хватало, но ни один из них не желал отстраняться. Вскоре оба вынужденно разорвали приятный поцелуй, постепенно приходя в себя и тяжело дыша. Никто не жалел ни о чем. Осталось лишь легкое покалывание внутри после сладкого мига. Руфус не стал распахивать глаза и лишь прижался еле влажным лбом ко лбу Фробишера. Брюнет лишь счастливо заулыбался в ответ. Разве теперь нужны слова? Небеса уже предстали во всей своей величественной красоте. Краски, что отчетливо различались ранее, стали одним огромным цветовым кругом, четкие грани которого были хорошенько растушеваны. Вы когда-либо ощущали чарующую магию ночи? Наверняка чувствовали. Так и целующиеся под луной молодые люди открыли для себя новый мир. Мир, в котором стали единым целым наука и искусство. Мир, который показал ряд других возможностей, недоступных прежде. Мир. Их обитель неповторимого счастья.