Кто заплачет по тебе

– Господин инспектор, когда это вы стали сами ловить преступников? – с насмешкой спросил Тэхён. Его голову прислонили к полицейской машине, на руках застегивали наручники, а он все пытался извернуться так, чтобы видеть лицо капитана. Тот молчал. – Ну, давай, пошел! – грубо прикрикнул на Тэхёна полицейский и с силой усадил его на заднее сиденье автомобиля. Дверь резко захлопнулась, а Тэхён взглянул на человека, который все еще стоял на улице под дождем и, не отрываясь, смотрел на него. Тэхён прикрыл глаза и, сглотнув комок в горле, отвернулся. *** – Чонгуки, дай списать? – Тэхён, улыбаясь, подпер голову рукой и сверлил одногруппника глазами. – Хён, не отвлекай меня, – отмахнулись от него через минуту. – Какой борзый… Нельзя так со старшими разговаривать, – ухмыльнулся Тэхён. – Сейчас получишь! – пригрозил он, хотя знал, что на самом деле ничего не сделает младшему. Чонгук повернулся к нему – стальная оправа дорогих очков строго блеснула на солнце. – Хён, тебя оставили на второй год, так что я могу с чистой совестью считать себя твоим одногодкой. – Айщ, засранец! – хрипло рассмеялся Тэхён и все-таки дал мелкому слабенький подзатыльник. Чонгук потер черноволосую макушку и недовольно посмотрел на него. Сколько Тэхён знал Чонгука, тот всегда был немного замкнутым и отстраненным от всего того, что его окружало. У Тэхёна же было много друзей, еще больше врагов, но в общей сложности он мог бы стать душой компании, если бы его так сильно не боялись в университете. Чон Чонгук перевелся к нему в группу в позапрошлом году. Они не сразу подружились. Тэхён все ходил и присматривался к новенькому, который с первых же дней учебы приобрел себе огромную популярность. Замкнутый, нелюдимый, красивый такой холодной красотой – черные волосы, темные, почти черные глаза, в которых никогда нельзя было прочесть ничего определенного, спокойное лицо с правильными чертами, спортивная фигура, строгий, всегда наглухо застегнутый пиджак и в придачу к этому богатые родители – все это сделало Чонгука мечтой номер один в голове у большинства девчонок их университета. Только вот парни его недолюбливали. Может из-за молчаливости и холодного характера, может из-за того, что Чонгук с самого первого дня ни с кем не старался подружиться и не желал выглядеть хоть немного более дружелюбнее, чем был, его сочли высокомерным. И началось. Тэхён пару раз видел, как они пытались выбить из мелкого все дерьмо. Тот сопротивлялся – почему-то так же молча, но как-то остервенело и с такой отдачей, что Тэхён невольно зауважал пацаненка – мелкий, едва оперившийся, а так неплохо дерется. Тэхён был хулиганом, вырос на улице, был много раз бит за правду и за неправду, и сам бил до крови, до сбитых костяшек пальцев и чужих выбитых зубов. Но за все то время, пока он присматривался к новенькому, тот не сделал ничего такого, за что его нужно было так наказывать. Тэхён был за справедливость. Возможно поэтому, когда он снова увидел, как Чонгука избивают, что-то кольнуло его изнутри – и он заступился за него. Потом, правда, пришлось разгребать дерьма еще больше, но в целом – это было оправдано. И хотя впоследствии Чонгук оказался отличным парнем, даже после этого инцидента они подружились далеко не сразу. Сначала тихое «спасибо» от Чонгука, затем такое же хриплое «пожалуйста» от Тэхёна. Потом неловкие обеды на переменах. Окружающие никак не могли понять, что же связывает таких непохожих друг на друга людей. А они подсаживались друг к другу и молча ели. Позже, когда их языки немного развязались и уровень беседы перетек из молчания в спокойное чонгуково «как дела?» или заинтересованное Тэхёна «ты чё такой хмурый сегодня?», Чонгук начал делиться своим обедом, потому что видел, что порой Тэхён приходил с пустыми руками из дома. – Эй, ты слышишь меня?.. – А? – Тэхён очнулся от воспоминаний и уже более осмысленно посмотрел на Чонгука, который протягивал ему тетрадь. – Возьми. – Спасибо, Чонгуки! Ты – настоящий друг! *** – Итак, господин начальник, за что дело шьете? Все те же черные волосы. Ровный пробор. Строгие дорогие очки, спокойные глаза. И никакой возможности пробиться через все это хладнокровие. Служебный костюм, застегнутый на все пуговицы. Дорогая белая рубашка, воротник которой выглядывал из-под пиджака. Человек в футляре. Идеальный, педантичный. Слуга закона, законопослушный гражданин, наследник богатой семьи, который пошел по стопам своего отца. И мальчишка, небрежно развалившийся на стуле напротив. Выросший на улице, нелюбимый, не любящий, грязный, оборванный и озлобленный. И каждая эмоция на его лице открывалась настолько легко, что можно было палитру составить – от алой едкой насмешки до откровенной черной ненависти – и прочесть любую. Но вместо этого инспектор опустил голову и внимательно вчитался в бумаги. – Кража, хулиганство, дебош. Вам мало, Тэхён-ши? – Да нет, достаточно, – скривил губы в невеселой усмешке Тэхён. – Что мне за это будет? – Срок, – капитан поднял на него глаза. – Если вы не вернете то, что украли. «Черт побери…» – Тэхён опустил глаза. – «Вот это я влип… И как он меня нашел?» – он с неприязнью взглянул на инспектора и тихо сказал: – Мне вроде как полагается один звонок. – Конечно, – кивнул инспектор и пододвинул к нему телефон: – Пожалуйста. – Я могу отойти? – Нет. Все звонки при мне. – Что-то не припомню я таких распорядков, – Тэхён приподнял в недоумении бровь. – Нововведение, – не моргнул глазом инспектор. – Звоните. Фыркнув, Тэхён быстро набрал на аппарате нужный номер и, дождавшись, когда знакомый хриплый голос спросит: – Алё? Ответил: – Хён, это я. У меня правда неприятности.