Оцепеневшая

      Фред ненавидел больницы.       Каждый раз, когда ему приходилось обращаться к целителям, по его спине пробегал холодок. И, конечно, некоторое влияние на это состояние оказывали одни лишь только мысли о неприятных лекарствах и боли. Но вид раненых или больных всегда вызывали в нём чувство тоскливости и тревоги, и на короткий миг картинка светлого, яркого и прекрасного мира в его глазах становилась мрачнее. Атмосфера, создаваемая белыми давящими на него стенами, людьми в халатах, а порой и хриплыми голосами и криками не давала ему покоя. По этой причине даже тогда, когда Фред серьёзно заболевал и Молли пыталась уговорить его обратиться в больницу Святого Мунго, мальчик отмахивался, убеждал, что он в порядке и ему не нужна помощь, сильно хрипя и потирая покрасневшие глаза. Иногда прокатывало.       Но спорить с Молли Уизли себе дороже.       Несмотря на это, прямо сейчас Фред открыл дверь больничного крыла и медленно прошёл внутрь, осматриваясь. Мадам Помфри ненадолго удалилась в свой кабинет, поэтому здесь было тихо. Даже слишком. В помещение проникал яркий солнечный свет сквозь огромные витражные окна. У каждой кровати стояли ширмы, которые использовались не очень часто.       Но сейчас они скрывали нескольких студентов, которые подверглись проклятию и находились в состоянии оцепенения.       По школе ходило множество слухов по поводу произошедшего, и самая распространённая теория — во всём виновен Гарри Поттер, что сопровождалось огромным количеством косвенных улик. Фред слышал об этом отовсюду, но с самого начала он верил, что друг его младшего брата не стал бы нападать на других учеников в попытке убить их.       Ещё больше он убедился в этом, когда под действие проклятия оцепенения попала и Гермиона Грейнджер.       Фред был премного наслышан о ней от Рона: серьёзная и до безумия упрямая, со своими тараканами в голове, «иногда занудствует так, что уши вянут». Несмотря на иногда не самые лестные отзывы о ней, Фред понимал, что на самом деле его брат очень ею дорожит, что редко, но вскрывалось и в других его словах: умная, ответственная и очень целеустремлённая, она обязательно добьётся своего, если ей это нужно; однажды Рональд признал, что и с ней может быть весело. По правде говоря, Фред иногда замечал подтверждения этому описанию.       Однажды он вместе с Джорджем выбрался на вылазку по Хогвартсу и чуть не попался Филчу, но близнецы успешно заскочили в гостиную Гриффиндора, прежде чем завхоз завернул за угол. Они попытались отдышаться после бега, а после Джордж, подмигнув своему брату, ушёл в спальню мальчиков. Фред улыбнулся в ответ, показал большой палец вверх и сделал ещё пару глубоких выдохов. Он уже собирался подняться вслед за своим близнецом, как увидел кудрявую макушку, которая едва-едва виднелась из-за изголовья кресла, стоявшего возле камина. Обежав всю гостиную взглядом, Фред медленно подошёл к сидящему человеку — он уже догадался, кто это был.       Гермиона сидела в кресле с закрытыми глазами, в её руках была какая-то книга, а на столе перед ней — множество листов пергамента, которые все были чем-то исписаны. Фред подумал о том, что девочка слишком хотела спать, так как последние строчки на самом верхнем листе были написаны не совсем ровно и аккуратно, что на неё очень непохоже. Сейчас она в принципе отличалась от обычной версии себя: тихая и очень спокойная, и её слегка растрёпанный вид вызвал у Уизли улыбку. Даже шутить над ней совсем не хотелось. Обнаружив на соседнем кресле огромный плед, Фред взял его и накрыл Гермиону, чтобы она не замёрзла ночью. Однако от шороха прямо под своим носом та проснулась и устало потёрла свои глаза, пытаясь рассмотреть, кто её разбудил.       — Ты же Фред, да? — она склонила голову набок и всмотрелась в лицо близнеца. — Точно Фред.       — Уже научилась нас различать, а, Грейнджер? — заметил он, присев на подлокотник соседнего кресла. — Почему ты так уверена?       — Сейчас ты только подтвердил мою мысль. Джордж никогда не зовёт меня по фамилии.       — О, вот оно как, — Фред потёр затылок рукой. — Не обращал внимания.       Гермиона отложила листы пергамента в сторону, а после, прищурившись, стала внимательно разглядывать Фреда. Она обратила внимание, что его волосы были взлохмачены, а дыхание всё ещё немного сбито — видимо, после бега. Сложив в голове паззл, Гермиона пришла к заключению, что парень снова находился за пределами гриффиндорской башни посреди ночи. Нахмурив брови, она потёрла переносицу.       — Ты снова вместе с Джорджем нарушал комендантский час? — Гермиона устало вздохнула. — Вы нарушаете правила школы. Я удивлена, как вас до сих пор отсюда не исключили.       — Мы сами поражаемся, — хохотнул Фред, скрестил руки на груди и наклонился чуть ближе к Гермионе. У него уже выработалась привычка к постоянным выпадам Гермионы по поводу нарушения правил. — Что, Грейнджер, снова начнёшь читать нотации?       — Не в этот раз, — лицо Уизли исказилось удивлённым выражением. — Я бы, конечно, всё равно не советовала бы ходить ночью по замку, когда происходят нападения, — голос девочки едва дрогнул, потому что воспоминания об оцепеневших телах её знакомых, ровесников стоят перед глазами. — Но сейчас всё так... мрачно. Каждый пытается найти хоть какой-то способ не думать обо всём этом. В вашем с Джорджем случае — бродить по коридорам по ночам и создавать веселье. А его сейчас очень не хватает.       На секунду в гостиной повисло молчание. Фред пытался переварить услышанное, и он был поражён — чтобы Гермиона, да поощряла все его шутки и приколы? В любой другой ситуации он бы поддразнил Грейнджер в ответ на это, чем наверняка только разозлил бы её. Но в эту минуту, когда тишину прерывало только потрескивание огня в камине, он не знал, что сказать в ответ, что было ему совершенно не свойственно.       — Значит, я буду выполнять свой долг. Надеюсь, когда это всё закончится, ты не забудешь того, что сказала только что, — раздался лёгкий смешок. — Я это обязательно запомню.       — Я не сомневаюсь.       Фред протёр глаза, когда увидел, что Гермиона улыбнулась в ответ на его слова. Убедившись, что это не полудрёма, он старался ухватить этот момент — от её искренней и доброжелательной улыбки стало немного теплее.       И, пожалуй, у него тоже будет то, что не захочется забывать. .      Прошло несколько секунд, как Фред смотрел на оцепеневшее тело Гермионы и старался прийти в себя. Он бывал у неё уже предыдущие несколько дней, но никак не мог смириться с мыслью, что Грейнджер, та самая девочка с постоянными растрёпанными кудрями на голове, строгим голосом, любившая немного позанудствовать, сейчас молча лежала на больничной койке и не могла сказать ни слова. Она была жива, но дыхания не было, и это заставляло тело Фреда каждый раз покрываться мурашками — становилось дурно от одной лишь мысли, что девочка больше никогда не сделает вдоха.       Тряхнув головой, он подошёл к тумбе, на которой стояла ваза с засохшими цветами, вынул их и поставил новый букет — много маленьких ромашек, которые он собрал возле замка. Ещё в начале весны Рон решил подарить Гермионе подснежники. И, хотя та была рада такому вниманию со стороны друга, она упомянула, что ей больше нравятся ромашки. Фред услышал разговор совершенно случайно, когда проходил мимо, но почему-то этот факт застрял в его памяти. Поэтому он пришёл к ней с букетом её любимых цветов несмотря на то, что она этого, скорее всего, никогда не узнает.       Фред сел на стул рядом с кроватью, глядел в стеклянные карие глаза и видел в них тот застывший ужас, с которым столкнулась совсем ещё молодая Гермиона в стенах школы. В голове возникало множество вопросов, но ни на один из них Уизли не мог дать ответ. Ему оставалось только взять в свои тёплые ладони её совсем холодную, словно каменную, руку и поглаживать большим пальцем тыльную сторону.       — Ты столько слухов пропускаешь, а моих шуток ещё больше, — на его лице проскользнула ухмылка. — Знаешь, без тебя веселье уже не такое, каким должно быть.       Фред понимал — она этого не услышит, и сейчас все его слова летят в пустоту. Но он не хотел делиться своими переживаниями и мыслями на данный момент хоть с кем-либо: его долг, молчаливое обещание, которое Фред дал в ту ночь в гостиной гриффиндора — веселить других.       — Мой братец и Гарри всё ещё не могут смириться с тем, что произошло. Но я почти уверен, что они уже ищут приключений, чтобы снова нас всех спасти, — тихая усмешка, в которой было много грусти. Даже его семья практически никогда не видела Фреда таким. — Я верю, что они справятся, но будет сложно без главного мозга золотого трио.       Солнечные лучи осветили лицо Гермионы, и тёплый блик придавал ей живой и здоровый оттенок, отчего дышать стало немного легче.       Она жива. И она обязательно придёт в себя.       Иначе и быть не может.       — Все по тебе скучают, Гермиона. И, если честно, мне тебя не хватает. Даже твоих постоянных лекций о том, какие мы с Джорджем хулиганы.       Фред едва-едва улыбнулся ей, и по его лицу пробежал солнечный зайчик. Он сжал чуть крепче её ладошку в своих руках. Казалось, Уизли держался за неё, как за надежду, что совсем скоро всё обязательно станет хорошо, а все те, кто подвергся заклятию, будут вылечены, в том числе и сама Гермиона.       — Ты невероятно умная. Ты ведь наверняка поняла, что происходит в замке, да? — Фред перевёл взгляд на осколок зеркала, который лежал рядом с вазой. — И, хотя сразу и не скажешь, ты храбрая, раз решилась сделать этот шаг к разгадке тайны и чуть не погибла.       Улыбка исчезла с лица. Фред стал чуть серьёзнее и практически перешёл на шёпот.       — Пожалуйста, возвращайся к нам как можно скорее.       Солнце продолжало светить, и его яркий свет по-прежнему проникал в больничное крыло. Почему-то Фред верил, что это является хорошим знаком.       Если этот случай повлиял на него, то сама Гермиона и вовсе что-то изменила в нём, сама того не зная.       Поэтому Фред продолжал поддерживать дух в окружающих, верить, что всё наладится, хранить в себе тёплые воспоминания об этой необычной девочке и приносить ей ромашки каждый день.       Её любимые.