Прорицание

В лесу Неаполии было тепло, как если бы было тепло, светло и вместе с тем прохладно в самый лучший день на свете. Сквозь густые кроны деревьев на поляну падал свет, но и была тень, создаваемая листьями и ветками на раскидистых деревьях. И так получилось, что тот узор, что оказался выгравированным на зелёной сочной траве, был гармонией между светом и тьмою, между всея оттенками, рождаемыми природой. Сам лес тоже был весьма гармоничным местом: в нём пели птицы, делали свои лежанки зайцы, сминая лапами траву, росли цветы и сидели на них пчёлы да шмели, кролики подминали под себя лапы, сидя в своих уютных и прохладных норах, маленькие крольчата иногда вскользь выбегали в тайне от родителей на солнечный свет, чтобы наконец увидеть мир своими маленькими глазками, а зайчата ждут, когда мимо пробежит зайчиха. Но это только с одной стороны. Для Джафара, в который раз пожалевшего, что не задушил Синдбада ближайшей ночью, это место было кошмарным воплощением силы разрушения. В общем и целом, Джафар был плохим человеком, поэтому и виделось ему всё только самое плохое: на цветах дерутся друг с другом шмели и пчёлы за право опылять цветок (па. Как людские мужчины дерутся за право «опылять» женщину), потом их обоих давит заяц вместе с цветком и травою, делая свою лежанку, кролики уничтожают траву и размножаются, собственно, как кролики, зайчата выползают из укрытия и их сгрызает мимо пробегающая крольчиха, ибо нехуй блять… Джафар просто был в ярости немножко. В самом деле, день был чудный, и поэтому госпожа Руруму попросила ассасина прогуляться по лесу с её ребёнком. Джафар был исключительно против, но, как бы он не был против того, чтобы Синдбад поезжал в империю Рем, против того, чтобы он вообще хоть на пару метров подходил к тому странному человеку, который потом оказался султаном Рашидом, его всё равно нагибали обстоятельства. Вот и в этот раз он пошёл гулять с ребёнком. Но не с одним! Синдбад каким-то образом увязался с ними. То была виртуозная игра, злейшие интриги, направленные на то, чтобы запутать Джафара и увязаться с ним. Если честно, сейчас именно в этом Джафар с дёргающимся глазом без компаса и карты видел причину всех последующих несчастий. -Это ты во всём виноват…-причитал Джафар. В этот же момент Синдбад отметил, что на убийце не было лица, и не мог поверить, что его, отнявшего сотни жизней, может тронуть это происшествие. Пожалуй, он думал, всё, что может тронуть этого хладнокровного типа, потом остаётся без какой-либо части тела. -Да ладно Вам…-успокаивающе лепетал мальчишка, внутри чувствуя холодок от того, что они вместе посмели совершить. -Ты что, не понимаешь, что происходит?! –кричал на него Джафар. –Это огромная ледяная женщина нас просто съест, ты понимаешь? -Ну, не так уж она и…-Синдбад пятился назад. Он не понимал, почему Джафар на него кричит. Разве он не видит: Синдбад сам осознавал свою вину. Если бы он так явно не показывал своё шикарное, мускулистое и загорелое тело, в то же время блестя своим непревзойденным умом и, конечно же, прессом, Кикирик не убежал бы от них, не в силах что-то ответить во всех отношениях идеальному человеку. Конечно, все понимали, что перечисленные выше качества были придуманы Синдбадом исключительно ради самоублажания. Также, как если бы Джафар говорил, что он самый красивый и самый правый, среди не правых людей. Все же будут понимать, что это всё – неправда, вызванная воспалённым гордыней сознанием. -Мы потеряли её ребёнка! –орал на него, как резанный, Джафар. –И всё из-за тебя! –он в обвинительном жесте ткнул в него указательным пальцем. –Если бы ты не стал нести всякую ересь, он бы не испугался и не сбежал! -Да не ересь это…-обиженно надул губки мальчик. -То, чем ты являешься, и то, что ты описывал, это два разных человека, Син! –кричал на него Джафар, тряся пальцем в гневе. Он всё наступал и наступал, а Синдбад всё отступал, и думал о том, что это ещё хорошо, что в гневе он трясёт только пальцем – вот вообще не прикольно будет, когда он начнёт трясти кинжалами подле его лица. Возможно, после его слов, намекающих на неверную трактовку его внешности и сущности, Синдбад и обиделся, но он всё продолжал отступать – у ассасина была привычка водить лезвием именно по жизненно важным местам. Но не долго Синдбаду было отступать – в конце концов он наступил на что-то мягкое. Он не знал, насколько это «что-то мягкое» могло оказаться тёплым, но по ощущениям это было похоже на какую-нибудь кучу навоза или грязного тряпья, судя по тому, как от этой массы сзади него тянуло неприятным запахом. Когда обернулся, Синдбад понял, что эта куча, состоящая из тряпья, железа, волос и кожи, была человеком. И Синдбад обрадовался. -Смотрите, Кикирик нашёлся! –он указал на кучу. Как только Джафар увидел то самое, на что показывал проблемный ребёнок, он сразу же решил, что данная субстанция определённо точно не может являться имчакковским ребёнком. Вообще-то, Джафар даже человека ещё не успел разглядеть в этой штуковине. А Синдбад долго не парился. Он не смотрел на то, что роста этой твари слишком много даже для имчакковского младенца, как и не смотрел на то, что на Кикирике были надеты только шароварчики, а не куча тряпья и доспехов. Также его вообще не напрягало, что у ребёнка нихрена не зелёные волосы. Для Синдбада всё было просто. Волосы такие – перекрасился где-нибудь, гадёныш, вон, мимо парикмахерской местной пробегал, может, где ещё зайцев, кроликов, белок там, загадочнх животных типа волков, ланей и мачо стригут. Тряпьё и доспехи – спёр, наверно, где-нибудь. Мать его не воспитывает вообще, красится сначала в лесных парикмахерских за бесплатно, потом у лесных обитателей доспехи и одежду ворует. Волосы длинные – нарастил в той же парикмахерской, наклеил там, пожертвовали животные, стырил, опять же, где-нибудь. Мускулы у Синдбада – потому что качался, ну и это лишнее, походу… Осталось только объяснить всё это Джафару. -Джафар-сан. –начал Синдбад, довольно улыбаясь. -Мне плевать, что ты сейчас скажешь, это существо – точно не Кикирик! –радикально отказывался от его разумных доводов Джафар. -Ну почему? –мальчик обиженно надул щёки. -Это существо слишком большое для ребёнка, которому ещё года не исполнилось, кретин! –ассасин кричал на него, показывая пальцем на кучу тряпья, железа, волос, кожи, земли и палок. Если это даже и был человек, то он, видать, падал с большого обрыва, падал очень долго, причём по пути ему встречались различные препятствия, вроде колючих кустарников, камней, случайно брошенных аж с десяток раз каким-то путником кинжалов, навозных жуков и гниющих фруктов. Кое-что из того, что могло встретиться этому кубарем катившемуся с обрыва бедолаге, Джафар определял чисто на запах. -Ну, он растёт, как на дрожжах. –сказал Синдбад. -Помолчи, пока я тебя не зарезал к чёртовой матери! –дело было плохо – ассасин начал размахивать и трясти зубочистками. Убить он, может, и не убьёт, а вот кожу содрать – давно руки чешутся. -Ну а что это тогда, по-твоему, за создание такое? –Синдбад надул щёки и сложил руки на груди. -Ну, сейчас посмотрим. –ассасин немного успокоился и упёр руки в бока. Он достал свои любимые зубочистки из длинных рукавов, и, по его виду было видно, что не жалея и без всякого зазрения совести, ткнул, предположительно, живую кучу человеческой массы. -Так вы, ассасины, проверяете, да? –чуть разозлился Синдбад – он не принимал такого отношения не просто к людям, но и к живым существа в принципе. Но ассасин в любой ситуации оставался ассасином. -Да успокойся ты. –проворчал Джафар, присаживаясь и подставляя лезвие под него. –Кто знает, в каком говне он там возился. Ты посмотри только на него. С ним рядом вообще стоять не рекомендуется. –буркнул ассасин и перевернул его, как мясо на гриле переворачивают лопаткой. Когда они увидели лицо путника, в свободное время занимающегося катанием кубарем с больших оврагов, Джафар презрительно поморщился, а Синдбад только подумал, что это был точно не Кикирик – невозможно просто в лесу сделать такую пластику лица. -Слышь. –обратился ассасин к спутнику. -Да, я тоже об этом подумал. –отозвался тот, теперь тоже презрительно скорчив недовольное лицо. -Это же тот кретин, которого мы встретили в подземельях Баала и Валефора. -Странно, что солдат Партевии забыл во вражеской стране? –Синдбад подцепил пальцами подбородок и нахмурил брови. -Что же это получается? Капитан неплохого такого отряда безмозглых военных стал нищим? –Джафар тоже нахмурился. -Безмозглых? –мальчик посмотрел на «напарника». -Ну да. Мы - ассасины – убиваем людей ради денег. Солдаты же говорят, что убивают за короля и государство. -Да, действительно, за деньги – более честно. Но это ещё не всё, что могло встретиться им на пути в этот прекрасный день. Хотя, сейчас для них день уже не был таким прекрасным – ребёнка потеряли, мудака этого снова повстречали, крольчиха откусила глаз зайчонку… За обсуждением всех недостатков данного куска плоти и армии Партевии, да вообще любой страны, они даже успели забыть о потерянном ребёнке. Но не долго им было находиться в забвении – они услышали какой-то душераздирающий рёв. Они переглянулись. -Кикирик? –спросили они хором друг у друга, а после поднялись и направились в сторону этого ужасающего звука. Но тут милосердный и добросердечный, а также крутой Синдбад, мечтающий в будущем брутально и загадочно улыбаться прекрасным незнакомкам, скрываясь за плащом цвета индиго и поигрывая маракасами, кое-что заметил. -Джафар-сан, мы разве оставим Дракона здесь? –спросил Синдбад у почти унёсшего вероломно ноги ассасина. -Да ну его нахрен. –проворчал тот. -Да как Вы можете?! –злился Синдбад, хотя действие это было лицемерно – в голове он до сих пор загадочно постукивал маракасами, пряча руки под своим этим плащом, а дамы ещё так кокетливо «Что это за чудесный загадочный звук?», а он просто брутально молчит и показывает им свою вызывающую улыбку. –Как Вы можете называть себя человеком?! -Да что ты пристал, а? –огрызнулся Джафар и посмотрел на него, повернув голову так, чтобы видеть его, сзади стоящего. Вообще-то, в глазах его ассасин не увидел ни грамма честности, но всё же решил сдаться, потому что ему меньше всего хотелось получить нагоняй от большой снежной женщины. -Ладно, но тащить его будешь ты. В голове Синдбада какой-то незнакомый никому Синдбад в плаще цвета индиго как всегда сексуально и брутально взмахнул волосами. -Он тяжёлый же, наверно. –с неуверенностью посмотрел на еле живого юношу. –В смысле, это вот доспехи, в частности эти его нарукавники, на груди доспехи, на ногах эти некрасивые металлические сапоги. –он внимательней посмотрел на бессознательного Дракона. –Ещё и меч этот. Как он вообще смог пораниться в своём этом обмундировании?! Ещё и грязь, наверняка, под доспехи залезла – только тяжелее его делает! -Это ты хвастался своим несуществующим мускулистым телом! –кричал на него Джафар, тряся пальцем. За его спиной слышался вой какого-то огромного дикого зверя, но он как будто и не слышал. Он вообще не обращал внимания, продолжая на него кричать и махать руками. Синдбад половину не слышал, но всё, что удавалось услышать, надо было полностью запретить в воспроизведении в присутствии маленьких детей (па. Сину и Дракону, вообще-то, 14 пока, не забываем, да). -Но у меня и у самого тяжёлые вещи. Вот браслеты, подвески и другое…-он говорил и осматривал себя. –Камни ещё эти драгоценные. -Я, что ли, виноват, что ты обвешался всей этой ерундой?! Не хочешь тащить его – оставляй на месте, придурок! –орал на него Джафар под ужасающий вой дикого зверя, в котором оба подозревали плач Кикирика. -Ладно-ладно. –замахал руками мальчик тогда, когда ассасин замахал клинками, грозясь проткнуть ими и Дракона, и, что самое главное, его самого. Он взвалил тяжёлого, как никто, и некрасиво одетого, как полуголая принцесса, военного на плечи и последовал было за ассасином, но следовать ему оставалось не долго. Его остановил вид ужасного чудовища, похожего на обезьяну, причём в глубокой депрессии. На ней были грязные, спутанные и совершенно безобразные комки чёрных и коричневых волос, а на голове можно было заметить ещё и волосы зелёного цвета. Синдбад бы даже подумал, что тот красился в той же парикмахерской, если бы заранее не знал, что то бедное и избитое создание было никак не Кикириком. Надо сказать, на этот раз Синдбад и подозревать не смел, что это чудовище может оказаться ребёнком, которого они ищут, и то просто потому, что такой рост – это немного слишком даже для имчакковского младенца. А так, если бы ни рост, то депрессию легко было объяснить – его же бросили в лесу один взрослый хрупкий дядя и мускулистый мальчик с сексуальным телом. А лицо – ну, мы посмотрим на вас, когда вы будете в депрессии. Волосы – нарастил же. В любом случае, очень хорошо, что Джафар всё это не слушал. Иначе мальчик бы не выбрался из лесу живым. Чисто за свою тупость. -Это точно не Кикирик. –прошептал Джафар. Поверить только, они рёв огромного монстра приняли за плач полугодовалого ребёнка. -Определённо. -Может, это оно, то самое? -Что «то самое»? –не понял Синдбад, поворачивая голову к собеседнику. -Ну, может оно и есть это твоё «мачо»? –спросил Джафар. –Ну, звери эти твои. Синдбад сначала посмотрел на ассасина, потом на обезьяну в депрессии, а потом снова на ассасина. Он как будто сравнивал эти два совершенно разных вида. -Где Вы видите в нём брутальность и сексуальность, а? –не понимал Синдбад. -Ну, может, это какой-нибудь другой вид, преобразованный от «мачо»? –задумался ассасин. Видимо, его совершенно не напрягало то, что чудовище уже тянуло к ним свои огромные уродливые лапы, чтобы поиграть с живыми куколками (па. Как математика О.О). В этом смысле чудовище было похоже на нежное дитя. -Какой же? –скептически посмотрел на него Синдбад. -Я слышал, что в будущем появятся новые животные, только название забыл. Чудовище замахнулось и ударило по земле где-то рядом с ассасином. Удар как будто устроил мини-взрыв, распахав землю, снеся слой травы, оголяя внутренности подземного пространства и сметая заячьи лежанки. -Точно, вспомнил. –но, похоже, ассасин совсем не парился на счёт того, что происходило вокруг. –Этих загадочных зверей называют «панки». -Панки? –Синдбад говорил и пытался увести с собой ассасина, искренне считая, что тот в очередной раз был не в себе. -Да, они любят намазывать своё лицо всякой гадостью и носить причёски, как у индейцев в тайные обряды. –сказал Джафар, а взрыв от удара в этот момент прозвучал совсем рядом с его головой. -Не думаю. У него же даже волос-то длинных нету. –поднял бровь Синдбад, уже подумывая о том, что, ну, Дракон же в доспехах, можно его и здесь бросить, всё равно с ним ничего не случится, тяжёлый ещё. У него же и меч есть, может мечом помахать ещё или ботинки свои некрасивые металлические кинуть. Глядишь, может, монстр ещё и поблагодарит его за фейшн. -Ну, тогда «неформал». –предложил ему ассасин, вместе с ним убегая от ударов страшного монстра. –Это тоже, вроде, какие-то странные животные. -Ну, под описание «страшное животное» этот бугай определённо подходит. -И всё же, какой он огромный. –Джафар с напряжением в глазах оглянулся назад. Вот, эта ситуация дошла до того, что даже этого парня начало напрягать постоянное преследование монстра, любящего бить по земле руками и пугать проходящих мимо людей. Так не должно было продолжаться долго. -Слушай, у меня есть идея. –сказал Джафар выбившемуся из сил Синдбаду. -Надеюсь, это не как вчера? –поднял бровь убегающий мальчишка. Он умудрялся убегать, задыхаться и выглядеть язвительно-утончённым. Джафару именно это не нравилось в нём больше всего – он как будто застывал во времени и пространстве со своей этой обвиняющей его мордой. -Ты был слишком хорошей приманкой. –Джафар издевательски усмехнулся и развёл руками – это всё, что он мог противопоставить сексуальному мужчине в плаще цвета индиго посреди пустыни с прекрасными наложницами. -Я с этим не согласен! –был бы стол – он бы ударял по нему и неистово кричал. -Короче, дай мне сюда этого парня. –потребовал Джафар, остановившись перед чудовищем. Синдбад сразу, как услышал, отдал этого тяжёлого металлического парня, который, он теперь думал, мог и сам справиться со всем этим, как говориться, нехуй было надевать тяжёлые доспехи и отправляться спать в ближайший лес, перед этим прокатившись по оврагу, на котором расположились целые колонии навозных жуков. Причём с навозом! Мальчик просто и подумать не мог, что этот больной придурок захочет сделать. Он схватил находящегося в отключке и, слава Богу, не видящего всего этого кошмара солдата под мышки и поставил перед собой. Надо сказать, как только Синдбад это увидел, он сразу подумал о том, что, если бы они оставили его там, на поляне, он бы был даже более целым, чем находясь с ними. Они были намного более разрушительными созданиями, чем невинные, по сравнению-то с ними, лесные хищники! Это было бы даже не кидалово, а милосердие! -Живой щит! –Джафар тоже пользовался мыслью о том, что «Ну, у него же всё равно доспехи, ну». -Ты что творишь?!