Прорицание

После всего, что произошло, Джафар ещё обижался некоторое время. Вообще, то состояние, когда он рычит на всех подряд, особенно на Хинахохо, от которого иногда и не знаешь, чего ожидать, являлось обычным для него, но Синдбад уж чувствовал, что здесь всё было не просто так. Он сидел с ним в комнате где-то с час, может, с полтора, пока сушил его волосы в который раз по своей вине, пока говорил что-то бессмысленное и не совсем связное, но не для того, чтобы что-то там доказать ассасину, а просто чтобы у него был повод задержаться подольше рядом с ним. Да и вообще это было полезно: каждый раз, когда до ужаса странный и большой мужчина встречал ассасина, он впадал в депрессию на несколько часов, причём мгновенно включающуюся и отбивающую любую самодеятельность при виде ассасина. Он болтал довольно долго, но после даже неугомонный мореход наконец-то смолк. И, как всегда, он подумал, что ассасин давно уснул, раз так давно молчит. Поэтому он испугался, когда веснушчатый вдруг заговорил. -Син…-совсем каким-то сонным голосом пробормотал Джафар, держа руки под одеялом, натянутым до самого подбородка. -М? -Забирайся под одеяло. –буркнул он и было похоже, что он обиделся, но после некоторого времени общения с ним, Синдбад мог точно знать, что тот просто стесняется собственных слов. Но оттого эти слова ещё более ценны – ведь если ассасин так стесняется говорить их, но всё равно произносит, значит, для него произнести их необходимо. Конечно, Синдбад обрадовался и забрался под одеяло. Однако на утро тот почувствовал себя крайне неловко. Не смотря на крайне избирательный слух ассасинов, который позволял им быть в буквальном смысле «монстрами в постели», сам Джафар вряд ли давал отчёт тому, что он делает, пока спит. Если он мог совершенно спокойно распознавать действия мальчишки во сне, то за своими он, по всей видимости, следить не мог. Это было единственным объяснением того, что Синдбад каждый раз, как они спали, просыпался уже в его объятьях. В особенности ассасин любил подхватывать его под грудной клеткой и на талии, крепко прижимать его к себе и утыкаться куда-то в плечо. Сначала Синдбад мог наблюдать за собой чувство дискомфорта, но после он обнаружил поразительную вещь. Впрочем, не только за ним, но и за ассасином. Дело в том, что постепенно они стали привыкать друг к другу. Со временем Синдбада всё меньше и меньше беспокоило то, что конкретно ассасин делает во сне: он быстро засыпал, быстро со всем этим смирялся, что бы ассасин не делал, да и сами его действия порой казались не только приятными, но и желанными. О предпочтениях самого ассасина мало что можно было сказать, кроме того, что тот любил его (па. Было бы круто тут и закончить предложение) обнимать во сне и утыкаться носом ему в плечо или в шею. Но в последнее время он не вскакивал, приставляя клинок к его горлу, по одному его неверному движению. Синдбад мог даже совершенно спокойно вертеться в его руках. Например, если обнаружит, что его обнимают сзади, он мог повернуться к нему лицом и главное то, что ему никто за это ничего плохого не сделает. Раньше он был бы подмят под ассасина, воткнувшего клинок где-то рядом с его ухом. Поэтому в том, что Джафар привык к нему, крылся огромный плюс. Правда, слишком много вертеться всё равно было опасно – ассасина это раздражало. Сначала Синдбад даже решил, что ассасин немного подрастерял свои навыки и «холодную убийственность». Но понял, что ошибался. Потому что, стоит хоть кому-нибудь зайти в комнату, в него немедленно отправлялись его клинки на нитках. Особенно яростно он реагировал на Хинахохо. Он воспринимал этого большого мужчину исключительно как центр максимальной опасности. Синдбад не хотел думать о том, что будет, если Джафар встретит настоящего извращенца. Правда, иногда Синдбаду было действительно неловко в руках ассасина. Тот, похоже, просто не мог контролировать себя, и иногда делал действительно странные вещи. В некоторых случаях, таких, как сейчас, ладони ассасина залезали под одежду, оглаживали нагое тело, периодически то неспешно перемещаясь, то останавливаясь на месте. К простым объятьям он уже привык, но ему казалось, что вот конкретно к этому он привыкнуть никогда не сможет – на удивление это всё даже слишком заводило. Это было странно, и поэтому Синдбад не мог этого принять. Ему было неловко от того, что он лежал и не мог пошевелиться, в то время, как руки Джафара лежали на его животе и чуть выше, около солнечного сплетения (па. Не знак ли это?). Но когда рука, что была чуть сверху, переместилась чуть выше под мирные звуки сопения Джафара, Синдбад подумал, что сейчас же готов сгореть от небывалого стыда. В таком положении получалось так, что его как всегда холодные руки касались разгорячённой кожи на его груди. Да ещё и утыкался ему в оголённое плечо. Друзья, в этот день у Синдбада впервые встал. Но это ещё не все мучения, которые ему пришлось пережить в этот день. Джафар говорил, что нити на руках ему нужны в любое время, потому что ассасина в любое время могут поднять и погнать на задание. В этом ключе ассасины не совсем имели право голоса, но, видимо, отдалившись от своего дома особого режима, он расслабился. Примерно настолько он расслабился, что поднять его утром и действительно погнать куда-то идти для Синдбада было непосильной задачей. Синдбад внимательно на него смотрел. Похоже, при условии, что ассасин во сне способен чувствовать взгляд, он специально игнорирует его, притворяется, что ничего не чувствует, лишь бы от него наконец отвязались и оставили в покое. Даже если уедут без него – не беда, после как-нибудь догонит. -Ну вставайте давайте, Джафар-сан. –Синдбад гладил его по голове и говорил жалобным таким голосом, точно зная, что получит в ответ лишь игнорирование. Так, собственно, и получилось. Джафар открыл невыносимо тёмные глаза, посмотрел на него с отборной лютой ненавистью и, сделав вид, что ничего не было, закрыл обратно. Он даже как бы невзначай положил рядом с щекою своей руку, в которой как бы случайно держал клинок. Это было всё равно, что сказать «Давай договоримся так: я ничего не видел и ты тоже ничего не видел». Кстати говоря, игнорировать ассасин умел удивительно хорошо. Причём так, что иногда и сам Синдбад мог усомниться в своём существовании. -Ну Джафар-сан. –жалобно проговорил он снова, немного тряся его голову. –В конце концов, нам надо направляться в Партевию. -Зачем тебе в Партевию? –сонным голосом спросил Джафар. -Нам нужно осмотреться. –он ответил ему, действительно веря в то, что ассасин мог просто забыть, зачем им всё это. -А что такое Партевия? -Страна такая, подымайтесь живо! –чуть прикрикнул злой Синдбад, понявший, что коварный убийца просто тянул время. -Нет, ну я боюсь, что что-то плохое там сделаю. –сонно бурчал этот невыносимый человек, постепенно поворачиваясь лицом к подушке. –Я же ассасин, я опасный. -А, значит, водить лезвием мне по лицу Вам не страшно, да? -Ну, ты же ребёнок. Вот этого Синдбад вообще не понял. Он повернулся к нему и так серьёзно посмотрел на него, что мореход даже оцепенел от такой наглости. -И что с того?! –он отчаянно не понимал ассасинской логики. Кстати говоря, эту самую логику ассасинов Джафар впаривал ему не в первый раз. Он делал это довольно часто: после того, как узнал, кто такие «мачо», когда они воровали апельсины у торговца, которому ассасин ни с того ни с сего просто решил отомстить, один раз когда выпил… -Ну, над детьми прикольно издеваться. И за этим последовала эта его довольная и расслабленная улыбочка. Синдбад знал, что в любом случае из этого ничего хорошего не выйдет. Такая улыбка у него была в те моменты, когда в своих мечтах он в очередной раз представлял жестокие истязания, проводимые над Синдбадом. Вообще, это-то ладно, но вот то, что веснушчатый ставил галочки над самыми яркими в своей голове и гнусаво смеялся, ему решительно не нравилось! -Если Вы не встанете, над Вами буду издеваться я! В ответ он получил просто до неприличия издевательскую ухмылку. Надо сказать, до встречи с ним Синдбад не знал ни одного человека, который мог бы опустить его на самый низ одним лишь жестом. Это был его неоспоримый талант. В копилку к остальным его талантом типа таланта спать, стоя с открытыми глазами, кивая и отпуская оскорбления, и переворачивать людей в буквальном смысле с ног на голову при малейшем их движении. -И как же? Кстати говоря, Джафар недавно рассказал ему о том, что его особую технику сна ему помогал отрепетировать Виттель. Он сидел и следил за тем, чтобы веснушчатый периодически моргал в то время, пока он спит. В конце концов, то, что он никогда не отрицает слов большого босса, пока спит, это ерунда, а вот то, что он, сука, не моргает часами – вот это он точно заметит. И отговорка, что он моргает в то время, когда он моргает, не сработает! Джафару не хочется, чтобы его снова окатили святой водой из ведра…Просто босс был человек чуткий и продуманный. -Я позову Хинахохо. Джафар посмотрел на него так, как будто сейчас же зарежет, но после перевёл глаза в другую сторону. Была тишина, Джафар смотрел то туда, то обратно, то совсем в другое место, если не измерение. -Это не из-за тебя, ты понял? –единственное, что он нашёл нужным выдать, и то неправда. Синдбад точно знал, что фраза «Это не из-за тебя» из его уст является заведомо ложной. Вот примерно таким образом он встаёт почти каждое своё утро. И именно потому, что его в принципе очень сложно поднять и заставить что-то делать, Синдбад не на шутку испугался, когда обнаружил, что Джафар исчез, пока они ходили по улицам Партевии. Он хвостиком плёлся за ним, попутно изображая из себя пьяного зомби, которому в добавок ко всему не дала девушка и урезали зарплату, поэтому Синдбад и не следил за ним особо. В таком состоянии у него отключалось всё: фантазия, ноги, руки и всякое желание. Естественно, что первое, о чём подумал мальчик, это то, что этот придурок просто спрятался где-то, чтобы поспать. Конечно, ведь в другом каком-то месте к нему никто не привяжется и не станет гудеть о том, что ему нужно куда-то идти! Но, когда Синдбад думает об этом теперь, лучше бы он действительно просто ушёл спать. Он быстро кинулся искать непутёвого ассасина. В деле поиска его помочь ничто не могло. Даже Хинахохо, который мог подозрительно много знать о ком угодно, но не о нём. Когда уже он нашёл его, ему хотелось просто закрыть глаза, развернуться и пойти куда-нибудь в другое место искать Джафара, сделав вид, что ничего этого не было. Ассасин стоял один посреди полчища, казалось, озверелых ассасинов. Это было, конечно, странно, но самом странным было не это, а то, что он был способен отбиваться от них всех. Синдбад хотел ринуться в бой, но его остановила чья-то незнакомая рука. -Что ты хочешь сделать, мальчик? –вопрошал холодный и какой-то противный голос того самого страшного человека, который был Боссом его ассасина. -Я помочь ему собираюсь! –зло прошипел мальчик, выдёргивая плечо из на удивление очень сильных рук. Настолько сильных, что он даже не смог выбраться из хватки с первой попытки. -И сделать себе ещё хуже? –он глумился над ним, подымая бровь. Вот уж от кого точно веяло смертельным холодом, так это не от Джафара, а от этого на редкость мерзкого без веских причин человека. -В смысле? –Синдбад злился. Его как будто прошибло каким-то таким чувством, которое могло бы заставить его стоять на месте. Но это нельзя было назвать страхом, скорее всего, это было чем-то типа беспомощной ярости. Вспомнить только то, что этого человека слушается Джафар. -Кого ты видишь в нём? –спросил он, убирая руку с плеча, в котором после этого чувствовались жгучие осколки боли. -Кого я вижу? Он не понимал, зачем этот человек вообще с ним разговаривает. Насколько он знал, ассасины вообще мало любят говорить с кем-либо. Но ещё он точно знал, что выходцы из Шам Лаш не будут разговаривать с теми, кого планируют прикончить. Поэтому можно сказать, что шаткая надежда имела право в нём держаться. -Ты видишь человека, но…-он остановился, прищурившись. –Это не так. -А как ещё? –Синдбад рычал на него, но мужчина как будто бы не слушал его, щуря свои безжизненные глаза. -Прежде всего он – убийца. –он повернул голову к нему, отчего мальчишке стало особенно не по себе. –Ну а ты – его задание. Он как будто смеялся над ним. -А знаешь, что он сейчас делает? –он издал смешок – такой истеричный, что Синдбада передёрнуло. –Знаешь, почему ты здесь? -И почему же? -Потому что Джафар – хороший мальчик. –он снова засмеялся. –И он привёл тебя точно к нам. Так, как это и задумывалось, как это нужно было. -Да что ты несёшь?! Босс его засмеялся. Исступлённо так смеялся, как будто от чистого сердца. «Как будто» только потому, что Синдбад был уверен наверняка – сердца у этого человека давно нет. -Я-то точно знаю больше, чем ты. Он намеренно вёл тебя к нам, мальчик. И вот теперь Синдбад серьёзно не знал, что делать.