Извинение

Сентябрь был знойным. Очередная пытка для всех учащихся. Еще не прошла депрессия по поводу начала учебного года, так еще и погода стабильно держит температуру в двадцать пять градусов. И хотя школьники могут погулять пару часов с друзьями, студентам второго курса университета N повезло не так сильно. Если быть точным, то только тем, кто обитал в местном общежитии. Покрасить стены! Именно это и было велено сделать бедным учащимся. — Серьезно? Почему я должен это делать? — поднял голову Людвиг. Его лицо, руки и просторная серая футболка были запачканы разными цветами краски. — Ты проиграл в карты, — не отрываясь от монитора своего ноутбука, произнес Гилберт, и, ухмыльнувшись, добавил. — Я мог бы загадать что-нибудь другое, например, решить за меня математику. Кстати, вон там краска маленько смазалась… Байльшмидт-младший прикрыл глаза, мысленно просчитывая от одного до десяти в надежде успокоить нервы и не сорваться. Подумаешь, проиграл в карты? Разве заставить вырисовывать узоры на стенах комнаты тонюсенькой кисточкой желание, а не разновидность пытки? — Почему бы тебе не попросить Феличиано? Говорят, он умеет рисовать… — Знаешь, как мне приятно будет жить в комнате, украшением которой занимался мой любимый младший братик? — Тебе… правда будет приятно? — чувствуя, как кровь приливает к лицу, Людвиг отвел взгляд, дабы не видеть лицо брата. — Вообще-то нет, мне просто нравиться заставлять тебя работать, — рассмеявшись, Гилберт вновь уткнулся в экран ноутбука. Обратный отсчет больше не помогал и Людвиг, взяв в руки кисть, подошел к своему своенравному соседу. Он резко захлопнул ноутбук и провел кистью по его лицу. Сев на пол, он рассмеялся, наблюдая за реакцией брата: непонимание начинало переходить в негодование, а потом и вовсе сошло на громкий смех обоих. — Ведешь себя, как ребенок! — сквозь смех сказал Гил, пытаясь пальцем убрать краску с лица, но еще сильнее ее размазывая. — Давай помогу, — Людвиг взял платок и, обмакнув его кончик в очищающий раствор, подал брату, на что тот лишь закрыл глаза и подставил щеку, при этом надменно и как бы свысока сказал: — Ты запачкал, ты и вытирай. — И это я ребенок? — усмехнулся Байльшмидт, вытирая пятно краски. — Ну что, ты доволен? — Нет, — смотря в глаза друга, сказал Гилберт. — Ты еще не извинился. — Ты хочешь, чтобы я извинился? Серьезно? — Разве похоже, чтобы я шутил? — Ну, хорошо, я извинюсь, — навалившись на старшего, он медленно и нежно прикоснулся к его губам своими, с каждой секундой углубляя поцелуй. — Ну что, я достаточно извинился, или нет? — тихо, выдыхая горячий воздух, сказал он, но, не дожидаясь ответа, вновь поцеловал его, на этот раз более страстно и требовательно. — Лю… Людвиг… Гилберт вздрогнул, когда горячие пальцы Людвига прикоснулись к его холодной шее, чуть сжимая ее. Другой рукой партнер расстегивал пуговицы на его рубашке, покусывая мочку уха. Он целовал, кусал столь сладкую и нежную кожу брата, вырывая из его уст стоны. Вдыхал его аромат, такой родной и так горячо желанный… — Э-э-эй, не надо… ах, — запрокинув назад голову, Гил закрыл свой рот рукой, сдерживая стон, а второй рукой крепко сжимая простынь. Людвиг же в это время медленно касался языком его ключиц, медленно спускаясь ниже. Добравшись до соска, он вобрал его в рот, слегка прикусив зубами, чем вызвал очередной сладкий стон со стороны брата. Остановившись на пряжке с ремнем, Людвиг медленно расстегнул его. Склонив голову и жарко целуя Гилберта в пупок, он сквозь штаны сжал возбужденный член брата, заставляя того помучиться. — Ну… ну хватит… — сквозь тихий стон прошептал Гилберт, закрывая руками красное от возбуждения лицо. Людвиг покорно прекратил, но в ту же секунду вновь впился губами в губы брата, медленно переворачивая его на живот и стягивая с него джинсы. Достав из тумбочки тюбик со смазкой, Людвиг выдавил довольно большое количество себе на пальцы. Он медленно ввел в него сначала один палец, а следом и второй, медленно двигаясь. Гил, весь красный, уткнулся лицом в подушку, крепко сжав ее. Старший вздрогнул, когда движение прекратилось, а в ухо ударила горячее дыхание и неразборчивый шепот. — Бра-а-ат… — прошептал Гилберт, а следом из его рта вырвался стон. Людвиг старался сдерживать себя, но желание было настолько сильным, что он не мог контролировать себя. Его движения были грубыми, он крепко сжимал бедра Гила и приглушенно рычал. Рука брата крепко сжало его предплечье, заставляя замедлить темп, но ненадолго. Стоило ему вновь ускориться, его настигла разрядка, отдаваясь электрическим током по всему телу. Навалившись на брата, он уткнулся головой ему в грудь, дожидаясь, пока дыхание придет в норму. Стук в дверь заставил братьев вздрогнуть, а младший, на автомате, принялся натягивать на себя брюки. — Уже поздно, возвращайтесь в свои комнаты! — скрипучий голос вахтерши заставил Людвига поморщиться и он, быстро поцеловав брата, поспешил ретироваться, дабы не слышать его вновь. Стоило ему закрыть дверь, как вновь послышался этот голос, больше напоминающий скрип старых качелей. — Ты весь красный! Краски надышался? — Да… мы как раз проветриваем, так что в комнату лучше не заходить…