Взломаем Италию?

       Собрав вещи, мы с Леонардо тут же двинулись в путь. Ехать обычным способом сейчас было слишком рискованно, поэтому нам пришлось отправиться пешком, предварительно договорившись о доставке вещей с местным бюро перевозок, и надеяться, что после выхода из Рима нам удастся нанять повозку или хотя бы взять коней. Единственные ворота в город были настежь распахнуты, и стражники тщательно осматривали повозки, всадников на груженных лошадях, людей с большими тюками — в общем, всех тех, кто явно собирался надолго выезжать из города. Пока мы добирались от таверны до ворот, я успела заметить щедро развешенные по стенам зданий плакаты о розыске нашей везучей троицы и услышать речи глашатаев, приписывающих нам кучу несуществующих «заслуг» помимо убийства Папы Римского.      Определенно, нужно было выбираться, а сделать это можно только лишь через главный вход, ибо через высоченную каменную стену — нереально, если ты, конечно, не птица, или, по крайней мере, не Эцио, а остаться в Риме — значит, самим запереть себя в ловушке.      «Там большое скопление людей, если повезет, проскочим незаметно», — подумала я, немного приподнимая надвинутый на лицо капюшон, чтобы получше разглядеть, сколько у нас противников, и параллельно взывая ко всем известным богам. Мое сердце пропустило удар, когда среди одной кучки практически одинаковых на вид стражников я увидела блеск стальных с гравировкой доспехов, развевающийся от ветра красный плащ и длинные, почти до плеч, распущенные темные волосы, обрамляющие лицо с правильными чертами, которое можно было бы назвать красивым, если бы оно не было искажено злобой.      — О нет, это Чезаре Борджиа, — дрогнувшим голосом прошептала я, хватая идущего в сторону ворот друга за рукав плаща. — Нам конец. У нас даже нет, чем защищаться… В погоне от тамплиеров все запасы истратили…      Леонардо повернулся ко мне и лишь тяжело вздохнул, положив руку на плечо.      — У нас все равно нет выбора. Мы не можем остаться в городе. Придется рискнуть, Лера. Ты знаешь, — вымученная ободряющая улыбка появилась на губах художника, и в следующую секунду он крепко обнял меня. Я прикрыла глаза и обняла его в ответ, пытаясь совладать с охватившими душу страхом и отчаянием.      «Будь сильной, Лера, будь сильной», — повторяла я себе раз за разом, делая шаги к воротам, у которых дежурили около двадцати стражников, не считая их нового командира. Руки дрожали от страха, сердце колотилось, как бешеное, хотелось бежать со всех ног, но я понимала, что это могло бы сразу выдать нас, и потому старалась придерживаться темпа толпы. Леонардо ободряюще держал меня за руку, опережая на полшага, и это простое прикосновение не давало мне сорваться и поддаться эмоциям.      Мы медленно, казалось, миллиметровыми шагами продвигались вперед. Время вокруг словно застыло, и страх смерти с каждой секундой только усиливался.      Выглянув из-за угла последнего дома, мы отчаянно переглянулись. Пробраться мимо стражников незамеченными было невозможно.      «Святой Рандом! Ты же мой покровитель, — взмолилась я, лихорадочно бегая взглядом с одного тамплиера на другого, — помоги выбраться, а то моя великая миссия так и останется непонятой и невыполненной. И даже я сама ее не пойму».      Не знаю, молитва ли моя помогла, или судьба решила подарить мне еще один шанс, но сзади раздался шум повозки, явно опаздывающей к общему отправлению каравана во Флоренцию. Мы с Леонардо не медлили: перебежав, расталкивая народ, на другую сторону улицы, мы пристроились сбоку от проезжающей повозки так, чтобы она прикрывала нас от Чезаре и большинства стражников, и таким образом мы добрались до ворот, где экипаж остановился на предмет досмотра. Сердце замирало от страха, и я, опустив глаза, продолжала идти дальше, следуя за другом, заставляя себя шагать спокойно, не сорваться на бег, ведь побежать — значит, привлечь к себе внимание.      Мы уже почти выбрались, когда сзади раздался какой-то вздох, а потом что-то с силой впечатало меня в каменную стену так, что дыхание перехватило.      — Ну, вот вы и попались, маленькая тварь и изобретатель, которого я собирался сделать своим военным советником. Жаль, вашего главного, ассасина, взять не удалось. Он умеет скрываться. Но что же он оставил своих друзей одних? Как некрасиво, в самом деле, и совсем не по-джентльменски. Я поражаюсь вам. Неужели вы и правда думали, что так просто выберетесь отсюда? — с ухмылкой поинтересовался Чезаре, а это был именно он, сжимая мое горло железной хваткой. Я смотрела в его глаза, и мне становилось дико страшно. Его взгляд будто медленно высасывал из меня жизнь. Вдобавок, кислорода катастрофически начало не хватать, в глазах поплыло, я хрипела и царапала держащие меня руки, однако все это было бесполезно — крепко держащие горло пальцы не разжимались. И когда мне уже показалось, что все, конец, тамплиер ослабил хватку, и я смогла судорожно вздохнуть. Скосив затуманенные от боли и недостатка воздуха глаза, я увидела, что Леонардо схватили несколько стражников, и сердце пропустило удар, а душа забилась в левую пятку. Она всегда так делает в экстренных ситуациях. Нам конец. Совершенно точно.      — Отпусти… хотя бы… его… — охрипшим голосом проговорила я, бросая встревоженный взгляд на художника, тщетно пытающегося выбраться из крепкой хватки стражников, за что получила сильную пощечину. Место удара тут же загорело огнем.      — Ты не в тех обстоятельствах, чтобы ставить мне условия. А интеллект Леонардо да Винчи нужен мне для объединения Италии, так что расслабься, убивать его не в моих интересах, — усмехнулся Чезаре, прищуриваясь. — Лучше бы ты о себе волновалась… Хотя, пожалуй, ты мне даже немного нравишься. Не каждая девушка осмелилась бы участвовать в заговоре против Папы Римского. Ах да, чуть не забыл. Наверное, я должен сказать тебе, а также твоим дружкам, спасибо, что вы освободили для меня главный пост и избавили от мороки планирования убийства. Отцу уже давно пора было оставить должность главы Ордена. Хотя, сказать по правде, я и сам был бы не прочь прикончить старика, — ухмыльнулся мужчина и, продолжая держать мое горло одной рукой, второй медленно провел вниз по спине, вызывая волны отвращения и стыда. — Пожалуй, я убью тебя не сразу. Ты еще послужишь мне отличной приманкой для ассасина. Наш благородный рыцарь ведь не оставит девушку в беде?      Тамплиер хмыкнул, и стоящие рядом люди противно загоготали, явно наслаждаясь моментом.      — Он… не будет… рисковать… своей жизнью, только… чтобы спасти меня, — хрипло выдохнула я, получив еще одну громкую пощечину. Из глаз, в которых уже давно все двоилось, хлынули слезы бессилия. Ассасин ведь наверняка уже давно покинул Рим и движется в сторону Монтериджони, даже не подозревая, что нас могли схватить…      — Придет, куда он денется. Об Аудиторе я давно наслышан. Он никогда никого не бросает в беде, так что явится и за тобой. И в этот раз его игра в героя-защитника сыграет с ним злую шутку, — с каким-то предвкушением проговорил тамплиер. Собрав последние силы, я попыталась его пнуть, но сделать это получилось только мысленно, ибо неизвестно, кому будет хуже после столкновения колена с доспехами. Мне почему-то казалось, что явно не Чезаре. Но все-таки я дернулась в сторону, приняв отчаянную, но совершенно бессмысленную попытку вырваться, однако немного ослабшая хватка тамплиера на моем горле теперь стала воистину железной.      — Один неосторожный вздох, одно резкое движение, девчонка, и ты труп, — Чезаре явно не шутил. Бок мне прокололо что-то острое, и я с ужасом почувствовала, как тонкая горячая струйка моей собственной крови неспешно потекла вниз, пропитывая ткань одежды. Тяжело дыша, я заскулила от боли, крепко зажмурив глаза.      — Я…      — Молчи, — пальцы еще сильнее сжались на моем горле. Я захрипела, пытаясь втянуть в себя хоть глоток воздуха, но тамплиер сдавил мои ребра так, что я заскулила — жуткая боль прошлась по всему телу. Перелома три, не меньше. Я зажмурилась еще сильнее, когда ощутила прикосновения пальцев на своих бедрах через ткань юбки. Прикусив губу, я молилась про себя, чтобы все поскорее закончилось, и искренне надеялась на то, что потеряю сознание еще в самом начале. Потому что чувствовать на себе руки Чезаре было настолько омерзительно, что меня выворачивало наружу от одного только его прикосновения. Я снова попыталась вырваться, но получила удар под ребра, и вновь оказалась во власти явно приготовившегося к развлечениям Борджиа.      — Моли Господа, чтобы Эцио Аудиторе все-таки явился за тобой. В противном случае — тебе же хуже. Будешь умирать медленно и мучительно.      Изнуренные лошади неторопливо возили по городу телеги, в которых тела убитых прошлой ночью стражников совершенно не по-христиански валялись как попало. Отовсюду можно было услышать плач: от жалобного детского до полного отчаяния мужского. Стоял невыносимый смрад. Страх, отчаяние и смерть почти ощутимо витали в воздухе. Столпившиеся у ворот горожане, наблюдающие за устраиваемой тамплиерами сценой, не прекращали галдеть и улюлюкать.      — Пусть вас тоже сбросят в яму, как моего мужа! — надрывно прокричала женщина с грязными спутанными волосами. — Сдохните, поганые убийцы!      — Сдохните! — нестройным хором отозвались остальные.      Людская доброта воистину не знает границ. Хотя, в какой-то степени, я их понимаю. В трудных ситуациях люди с готовностью становятся чудовищами. Ведь это гораздо проще, чем помнить о сострадании и милосердии.      — Бегите! — послышался откуда-то сверху знакомый мужской голос, и в следующее мгновение несколько кинжалов один за другим вонзились в совершенно расслабленных и уверенных в своей победе тамплиеров. Толпу охватила паника, и лишь Чезаре, ловко уклонившись от предназначенного ему ножа, казалось, оставался невозмутимо спокойным.      Всхлипывая, я огромным усилием воли поднялась с земли и побежала, что было сил, куда глаза глядят, боясь обернуться назад. Сердце колотилось так сильно, что готово было разорвать грудную клетку, дыхание сбилось, пронзенный бок, рану на котором я пыталась зажать рукой, невыносимо болел. Клянусь, никогда мне еще не приходилось ощущать подобного. Никогда я еще не была так близко к смерти.      Перед глазами все двоилось и расплывалось, вызывая тошноту. Я не знала, куда я бегу. Не знала, сколько еще смогу пробежать. Я знала лишь одно: пока есть силы, я должна убраться от этого места как можно дальше.      Помимо страха за свою жизнь в мозгу болезненно и отчаянно шевелилось беспокойство за друзей, которые остались на поле боя. Смог ли Леонардо спастись? Смог ли Эцио победить или хотя бы скрыться из поля зрения врагов и покинуть Рим живым и невредимым?      Задыхаясь, я бежала, расталкивая идущих навстречу людей, спотыкаясь на неровностях земляной дороги. С каждой сотней метров прохожих становилось все меньше и меньше, и краем сознания я понимала, что двигаюсь в правильном направлении — прочь из города, в сторону Монтериджони.      Изнемогая от усталости, я позволила себе остановиться только тогда, когда достигла небольшого участка, засаженного высокими раскидистыми деревьями, чуть в стороне от проезжего тракта. Пытаясь перевести дыхание, я села на траву, прислонившись спиной к толстому стволу так, чтобы меня не было видно со стороны дороги, и облегченно прикрыла глаза. Кровь из раны на боку до сих пор текла, не останавливаясь, и я отчетливо понимала, что нужно было обработать и перевязать повреждение как можно скорее, и лишь бессильно выдохнула, когда вспомнила, что аптечка лежала в сумке у Леонардо, а у меня с собой не оказалось даже элементарного антисептика.      — Прекрасно... — пробормотала я, вытряхивая все из своей захудалой котомки и одновременно размышляя, как с помощью подручных материалов можно остановить кровь и при этом избежать ее заражения. Взгляд мой, мгновенно исключая совершенно бесполезные в данной ситуации предметы, упал на стальной наконечник стрелы и сооруженную когда-то давно зажигалку, и я невольно сглотнула. — Ну что ж, «Tomb Raider», спасибо тебе за уроки выживания.      Поражаясь собственному идиотизму и борясь с отказывающим от боли зрением, я спешно принялась греть над огнем стальной наконечник. Когда металл раскалился докрасна, я поняла, что медлить больше нельзя, и освободила рану от порванной одежды.      — Мужайся, Лерка. Сейчас тебе будет очень больно, — я глубоко вздохнула, еще раз с сомнением взглянула на наконечник стрелы, и через секунду нестерпимая боль пронзила мое тело, и я бы закричала, если бы предварительно не закусила край рукава платья. Сейчас нельзя было, чтобы меня кто-то услышал — наверняка по моим следам уже идут патрули Борджиа, да и простые горожане явно неблагосклонны к убийце Папы Римского, и на сострадание с их стороны можно и не надеяться. Сейчас я могла полагаться лишь на себя.      — Ох... Хорошо, Лера, все позади... Ты справилась, — наконец, закончив с болезненной процедурой, успокаивала я себя. Ожоги горели, но кровь перестала идти. Теперь оставалось только перевязать место ранения. Для этой цели пришлось использовать хлопковую подкладку платья, так как ничего более подходящего под рукой не оказалось, впрочем, это вполне подошло.      Я облегченно вздохнула, закончив с перевязкой, и почувствовала, как на меня наваливается, казалось бы, ушедшая усталость. Зрение вконец затуманилось, а звуки реальности стали отдаляться. Сейчас я даже почти перестала соображать, кто я, где я...      «Передохну несколько минут и пойду дальше, — решила я, ложась спиной на траву и прикрывая слипающиеся глаза. — Нельзя оставаться здесь...»      Я даже не помню, в какую секунду тревожный сон сморил меня, но словно в каком-то бреду, перед тем, как окончательно провалиться во тьму, я разглядела фигуру девушки в красном плаще, расшитом цветами, когда она зачем-то протянула бледную руку к моему лицу...