***
Днем позже мы лежим на мятой кровати. Горький сигаретный дым и запах твоих лёгких духов заполнили комнату, но каждому из нас так лень поднять тушу и подойти к окну, чтоб открыть его. Вот мы и лежим, окутанные этим облаком. И, вроде, никто даже не жалуется. — Ты знаешь, в этой жизни мне не хватает лишь синтетического счастья, — с усмешкой произносишь ты, переворачиваясь со спины на бок и закидывая ногу на меня. — Неужели просто секса тебе перестало хватать? Или теперь секс ты тоже относишь к детским наркотикам? Так в чём проблема, давай ширнемся по-быстрому, — я обнимаю тебя за талию и слегка прижимаю к себе, вглядываясь в твои глаза, которые просто сияют. Ты почти зависима от наркотиков, а я почти зависим от тебя. И иногда мне страшно так жить. — Ведь знаешь же, чего хочет женщина, — ты смеёшься слишком настоящим смехом для этого слишком ненастоящего мира. — Тогда, ты даже знаешь где взять в этой квартире всё необходимое, — мне слишком лень подняться с кровати. И ты это прекрасно понимаешь. Да и предпочитаешь действовать сама, а я предпочитаю наблюдать, как ты поднимаешься с кровати, как уходишь в ванную комнату за всем необходимым, а потом возвращаешься и начинаешь совершать не очень сложные действия прямо здесь, при мне. Закопченная снизу ложка в твоей правой руке, а зажигалка в левой. Ты левша, но всё время удивляюсь, как же ты умудряешься не проронить ни капли на пол. Ожидание мучительно, но от этого не менее приятно. Ты, как самая отпетая сволочь, сначала решила вмазаться сама. Набираешь в машину эту гадость, но в то же время самое божественное лекарство от проблем. Машина — так у нас принято называть шприц на один миллилитр. Изначальное назначение этого шприца — доставить инсулин в организм бедного диабетика, но это тебя не волнует ни разу: разве ж ты виновата, что он так удобно подходит для твоих и моих наркоманских целей? Я смотрю на тебя, на то, как ты спокойно вводишь кайф себе внутривенно. У тебя не трясутся руки, как у других героиновых наркоманов, но что с тебя взять, ты же не так давно на игле. Не так давно в этой адской игре. Чёрная помада на твоих губах. Ты улыбаешься мне и заботливо разводишь дозу для меня. Мы прямо как Сид и Нэнси. Только Сид был британцем, а Нэнси шлюхой из США. Но от этого ситуация не меняется. Мы так же в Нью-Йорке, так же вгоняемся внутривенно, только не в шикарном отеле, а в грязной и захламлённой квартире. Жгут перетягивается выше сгиба локтя. Ты легко прокалываешь мою кожу, а вместе с ней и вену. Кажется, ты когда-то училась на врача. Ну, или я ошибаюсь. Хотя, какая разница. Я просто удивлён твоей точностью, ведь если я не ошибаюсь, то ты уже под кайфом. Поршень назад, потом вперед, ближе к игле. Вносишь разнообразие в состав моей крови, а вместе с тем и разнообразие в этот тусклый бренный мир. Извлекаешь иглу, зажимая вену пальцем. Ну, вот и всё, смотри, теперь весь мир наш! И только наш!***
Кажется, я начинаю медленно сходить с ума. Впадаю в безумие. Мысли, как фотокарточки, хаотично расположенные в старом и потрепанном фотоальбоме, который лежит возле изголовья у кровати на древней покосившейся табуретке. Голова идёт кругом. Единственное, что сейчас я вспоминаю, это твоё тело, твою нежную кожу и эту чёрную помаду на твоих губах. Мне хочется впиться в эти губы, но ты не рядом. Опять как шлюха где-то на панели отсасываешь первому встречному или же кувыркаешься с кем-то в чужой постели. Хотя, о чём я. Ты и есть шлюха, самая настоящая. И мне было бы тошно, если бы не было совсем похер. Секс — как власть над тобой, деньги (которых у меня нет, и которые бы ты спустила вместе со мной на героин) — как средство, а героин — как выход. Я смотрю в потолок. Этот, и без того кривой мир, крутится и вертится вокруг. Беспорядочными, хаотичными волнами идёт реальность. Душно, тошно и до безобразия мерзко от осознания того, что я сейчас полностью один в квартире. Взгляду не за что зацепиться. Все более или менее приличные вещи давно вынесли, а старые плакаты с голыми падшими женщинами уже не притягивают внимания, вот и приходится смотреть лишь в обшарпанный потолок. В этот чёртов закопчённый потолок, по которому давно пошли трещины, и штукатурка сыпется на голову, как снег в январе. Мне дурно, до безумия дурно. Во рту и глотке пересохло. Так хочется пить, но нет возможности подняться с этой чертовой продавленной кровати, чтоб сделать хотя бы глоток ржавой холодной воды из-под крана. Меня убивает эта дрянная реальность. Не белый порошок, который мы покупаем у дилера почти за сто тридцать долларов за чек. А ещё меня убиваешь ты. Ты — моя смерть в платье с чёрными губами. Ты — мой передоз.***
— Давай уйдем отсюда, мне херово, — громкая музыка бьёт по барабанным перепонкам. Да, чёрт возьми, это даже не музыка. Складывается ощущение, будто кто-то буквально насрал тебе в уши. Однако, что мы можем с этим поделать, нам нагадили на тарелочку молодые и бездарные музыканты, а их продюсеры приправили это всё блёстками и сказали кушать. Какая мерзость. Я становлюсь излишне раздражительным. Мне срочно нужна доза. Нужно вмазаться. Эти потные тела дрыгаются под эту поганую музыку. Ты хватаешь меня за руку, но уже слишком поздно. Знаешь, нам надо было раньше хвататься за край обрыва точно так же, как ты сейчас схватила меня своими холодными и цепкими пальцами. Ты красива даже с этими синяками под глазами. Твой затуманенный взгляд, огромные зрачки и чёрная помада на губах. Даже такой, чёрт возьми, ты меня притягиваешь. А ведь тебя тоже ломает. Я тащу тебя за собой к выходу. Мне срочно нужно глотнуть свежего воздуха. Ха, будто мне это как-то поможет. Конечно же нет. Как же глупо. Ничего уже сейчас не поможет. Кроме, разве, очередной дозы. Да, нужно раздобыть дозу прямо сейчас. Чтобы прямо-таки вставило и помогло вернуться в прежнее нормальное состояние. На улице, как я и думал, мне не становится лучше. Нисколько не холодный ночной воздух меня не отрезвляет. — Мне нужна доза, ты понимаешь? Достань ещё пятьдесят баксов. Как хочешь это сделай, только достань мне эти чёртовы пятьдесят баксов, — я трясу тебя за плечи. Меня настигает приступ ярости. Я готов броситься сейчас, избить кого-то и отобрать у него эти жалкие банкноты. А ещё больше сейчас я хочу ударить об стену тебя — чёртову блондинистую куклу с пустым взглядом. — Успокойся, Стив, прошу. Не кричи! Не кричи на меня, — бьёшь меня по рукам, похоже, вкладывая всю силу, что сейчас у тебя осталась. — Ты должна достать мне дозу. Должна достать её себе. Мне плевать, как ты это сделаешь. — Да достану я эту дозу. Давай сюда свои мятые бумажки. Я шарю по карманам и, наконец, достаю зеленые купюры. Твои глаза сразу начинают светиться жадным блеском. Я это замечаю, даже находясь в этом мерзком состояние. — Только попробуй меня кинуть, сука. И я найду тебя, где угодно. — Не стоит беспокоиться, милый, — ты забираешь деньги и на своих высоких каблуках, всё ещё стараясь держать осанку, уходишь. Мне хочется броситься за тобой, догнать, отобрать деньги, но сил бежать нет.***
Как мы добрались до квартиры, я понятия не имею. Меня всего лихорадит, да и ты выглядишь не лучше. — Давай попробуем что-то новое? Торговец сказал, что такое мы не забудем до самой смерти, — ты вынимаешь из своего рваного чулка два пакетика с каким-то странным кристаллическим порошком. — Где героин? Что за дрянь ты взяла? — мои руки трясутся. Если я смогу совладать с собой, то тебе явно несдобровать. Я тебе сверну шею. — Милый, ну давай попробуем. Если нас не вставит, то мы вновь вернёмся на героин. Да, и барыги не врут. Мне ничего не остаётся, как согласиться и достать из внутреннего кармана куртки машину, ложку и зажигалку. Ты одариваешь меня своей улыбкой. Такие улыбки мне раньше дарили шлюхи, когда я ещё мог позволить себе их. Мы уходим в ванную, где как всегда и начинаем наши приготовления. Прочищаем шприц водой из-под крана. Игла засорилась и даже уже затупилась, но чтобы достать новый шприц нужно иметь хоть какие-то деньги, а у нас их просто нет. Всё так привычно. Мы разводим порошок водой и нагреваем в ложке. Ты осторожно набираешь нашу зависимость в шприц. Тебя ломает меньше, чем меня, но ты вновь поступаешь, как сволочь. Нисколько не меняешься, куколка. Всё сладенькое себе, но только не в этот раз. Я вырываю из твоих рук машину. Ну, уж нет. Сегодня бал открою я.***
На столе стоит чашка с недопитым кофе, лежит свежий выпуск Таймс, а в пепельнице тлеет сигарета. На первой полосе газеты как всегда кричащий заголовок.НОВЫЕ СИД И НЭНСИ Вчера скончались двое молодых людей. Двадцатиоднолетний американец Стивен Франклин Джонс и двадцатидвухлетняя француженка Эстель Бонфуа. По предварительной медицинской экспертизе два молодых наркомана умерли от передозировки цианидом калия. Продолжение на 5 странице…