Гниение

Денерим горел в лихорадке. Густой запах гнили, смерти и разложения царил на улицах, и когда-то людный город, устоявший перед набегом порождений тьмы, погрузился в зловещую тишину. Эпидемия неизвестной болезни обрушилась на город спустя год после Пятого Мора, когда люди только забыли о горе и потерях. Сначала эпидемия захватила Эльфинаж, хватая эльфов бесплотными руками, а потом разрослась и появилась в квартале Торговцев. Когда паника добралась до дворца, никто в Денериме не мог отрицать - смерть явилась, неся боль и ужас. "Все это куда хуже, чем было во время Мора", - думал Логэйн. - "Порождений тьмы мы убили, но эпидемию не излечить лезвием клинка". За время эпидемии тейрн, кажется, постарел лет на десять, некогда черные волосы побелели. Логэйн словно истончился от боли и страха, и сам стал похож на зараженного. Каждое утро он кашлял кровью, его терзал жар. В глубине души тейрн понимал, что он умирает. Послышались крики и Логэйн подошел к окну. Там, за стенами дворца, люди гнили в своих постелях сотнями, вдыхая приторную сладость болезни. Кто-то кричал, а потом один из домов охватило пламя. Горожане снова сжигали свои жилища и своих умерших в надежде, что огонь спасет от заразы. Но даже жаркое пламя было бессильно. В замке царила гробовая тишина - лишь скрежет лат Логэйна нарушал ее. Слуги пробирались по коридорам, стараясь не шуметь, и только вопли умирающих в своих комнатах людей нарушали зловещее безмолвие. Стражников не было видно, и защищать дворец было некому. Кто-то из воинов уже умер, кто-то умирал, однажды заметив черные пятна у себя в паху и на руках. Смерть косила всех. Логэйн прошагал мимо запертых комнат - за дверьми страдали и медленно гнили знатные банны, которым не посчастливилось приехать именно в такое время. Из-под дверей доносился сладкий, похожий на мед, запах заразы - приторно-сладкий, оседающий гнилью на языке. Кто-то заливался кровавым кашлем, а в чьих-то комнатах царила мертвая тишина - обитатели этих комнат уже предстали перед Создателем, а их тела разлагались на шелковых простынях. И некому было предать их пламени. Некому было омыть их тела. Дворец гнил изнутри, как отравленная язва. "Это конец". Логэйна передернуло. Он многое видел в своей жизни - искалеченные трупы, пар из разрезанных животов, вывернутые наизнанку кости. Но никогда он не видел, как люди, почернев, просто разлагались заживо, истекая черным гноем. Логэйн искал лекарей, но они и их зелья были бессильны. Священники с их молитвами и свечами - тоже. Первые не оставляли попыток приготовить лекарство. Вторые же заперлись в церкви и молили Создателя о помощи, пока зараза не сразила их всех - одного за другим - вместе с горожанами, которые надеялись найти под сводами церкви спасение. Они верили, что Создатель не покинет их. "Идиоты". Создателю плевать, сколько людей умерло и умрет после. И только глупцы полагают иначе. Эпидемия не жалеет никого. Даже королей и королев. И героев. Внезапный приступ кашля заставил Логэйна согнуться, мучительно выдавливая из себя кровь. - Тейрн Логэйн! Едва справившись с приступом, тейрн обернулся. Бледная, взлохмаченная служанка стояла за его спиной, едва держась на ногах. "Тоже заражена," - подумалось Логэйну. - Что еще случилось? - спросил тейрн, сплевывая отдающую гнилью кровь. Служанка была мертвенно-белой. - Королева, - выдохнула она. - Ей стало хуже. Я боюсь, что она... умирает. Слова - как раскаленный нож - они режут больно и оставляют раны кровоточить. Логэйн согнулся и опустил плечи, вдруг почувствовав себя стариком. "Моя дочь умирает, - подумал он. - А я чувствую только холод и слабость". Служанка залилась слезами. Ей было страшно. Она была еще молода, и ей совсем не хотелось умирать. - Скажите, - всхлипнула она, - мы ведь выживем? Все мы? "Выживем? Дурочка". Но сказать это вслух Логэйн не посмел. Сказать правду - подписать себе и другим окончательный смертный приговор. - Все будет в порядке, - задыхаясь, сказал тейрн. Кончики пальцев похолодели. "Может, кто и выживет, а вот я умираю", - добавил он про себя. Служанка справилась со слезами. - Королева Анора хотела вас видеть, - прошептала она. - Перед тем, как она... Логэйн кивнул. - Веди. Коридоры тянулись бесконечным серым лабиринтом. Логэйн шел за служанкой, не понимая, где они находятся. В глазах плыло, губы сделались сухими, и Логэйн облизнул их, почувствовав медный вкус крови на языке. "У меня изо рта идет кровь. Смерть так близко". Комната Аноры. В ней пахнет духами, грязным бельем, зельями, потом и смертью. Сладкий, тошнотворный запах гниения и страха. Нет ничего хуже этого запаха. Логэйн увидел дочь на кровати и едва узнал. Ее тело обмякло и сделалось влажным, на коже проступали бесцветные узелки, лопающиеся и покрывающие тело вонючим гноем. Лицо почернело, а ногти отваливались с рук. Это было отвратительное, мерзкое донельзя зрелище, и все же Логэйн не отвернулся. Это все еще была его дочь, хотя эпидемия превратила ее в еще живой труп. - Отец... - Хриплый, как будто чужой голос Аноры. И бледная ладонь, шарящая по постели в поисках руки тейрна. Логэйн сел на кровать и взял руку Аноры в свою, чувствуя, как медленно сползает с костей кожа. Анора словно таяла, как снег весной. Скоро от нее ничего не останется. - Что происходит в городе, отец? - Глаза Аноры, раньше - ясно-голубые, а теперь - тусклые, смотрели на него рассеянным взглядом. - Ничего не меняется, - коротко ответил Логэйн. Анора кивнула. Во дворце кто-то отчаянно закричал. Тейрн услышал топот множества ног по плитам пола. Кто-то в исступлении бился о запертые двери, и Логэйн мог себе представить ужас этих людей. Потом в дверь Аноры стала колотить женщина, умоляя отворить. Ей никто не открыл. Если женщина ищет спасения, то в комнате, где медленно умирала Роза Ферелдена и герой реки Дейн, спасения ей не найти. Глаза Аноры наполнились слезами. - Мора нет, - чуть слышно шепнула она. - Зато мы умираем от эпидемии. Мы все гнием, отец. А потом Анора перестала дышать. В зашторенные окна слабо бился рассвет. Логэйн выпустил руку дочери и сел прямо на пол, прислонившись спиной к стене. Он чувствовал, как сердце бешено бьется, как по губам сочится кровь, а в паху раздуваются черные язвы, и ему захотелось обнажить свой меч и прекратить страдания. Но к ужасу, он не обнаружил в себе смелости убить себя. К полудню Логэйн подполз к гниющей дочери и закрыл глаза. А ночью героя реки Дейн уже не стало.