Истина

Рик проснулся от ощущения горячих губ на затылке. Ниган прижимал его теснее к себе. Рик улыбнулся и довольно застонал, когда тот принялся поглаживать его живот и грудь, теребя пальцами соски и легко царапая кожу. Он услышал, как Ниган тихо рассмеялся за спиной. — Повернись, я хочу получить свой утренний поцелуй, — промурлыкал он Рику на ухо. Его голос был ещё наполнен сонной хрипотцой, и Граймс находил это довольно умилительным. Он выполнил его просьбу, перевернувшись и столкнувшись с ним нос к носу. — Обычно ты получаешь свой поцелуй, когда уходишь, — забыл? — сказал он с дразнящей улыбкой. Ниган рассмеялся. — Я надеялся получить его авансом. Или даже… — Он провёл ладонью по животу Рика, постепенно опускаясь на его всё ещё голую задницу. — Мы можем ещё немного повеселиться. — Он легко сжал его ягодицу, от чего у Рика перехватило дыхание. — Что скажешь, Рик? Быстрый утренний перепих? — усмехнулся Ниган. — Ах… д-да, пожалуй, — быстро закивал он. Всего лишь слабое сжатие его задницы заставило член дёрнуться и слегка окрепнуть. Ниган улыбнулся шире, отпустил задницу Рика и отвернулся, копаясь в тумбочке. Рик подумал, что тот достанет тюбик со смазкой, но Ниган, повернувшись, показал ему упаковку жвачки. — Нужно избавиться от утреннего запашка. Ничего не разрушает романтику утренних поебушек сильнее, чем рот, воняющий как задница дьявола. Рик засмеялся. Он разлепил губы, позволив Нигану положить в рот пару подушечек. Мята, подумал он, перекатывая жвачку на языке. Ниган тоже съел несколько штук и обнял Рика за талию, потянув на себя и усадив сверху. Мята. Рик вдруг вспомнил о Мишон. О первой ночи, которую они провели вместе. В тот день она попросила найти её любимую мятную зубную пасту. Они с Дэрилом тогда отправились на оказавшуюся в итоге по-настоящему трудной добычу припасов. Рик вернулся без зубной пасты, но с мятными леденцами, над чем они тогда здорово посмеялись. Ниган потянул Рика к себе, подарив ему мятный поцелуй. Рик застыл, не в состоянии пошевелиться. Он не мог дышать, внутри закручивалась спираль ужаса. Он сейчас оседлал человека, который убил его друзей, притеснял его людей, забрал его у семьи и невероятной женщины, которая успела стать её частью. Он целовался с ним, позволил ему себя трахнуть. Что ещё хуже, Рик умолял об этом. Как, блять, он мог настолько далеко зайти? Как, ради всего святого, он смог найти этому всему оправдание? Ниган заметил, что Рик никак не отвечает на ласку, и прервал поцелуй. Граймс не мог смотреть ему в глаза — вместо этого он слепо уставился в белую стену за спинкой кровати. — Рик? Эй, я, конечно, практически всё сделал сам прошлой ночью, но для поцелуя совершенно точно нужно участие двоих. Когда Рик не ответил, Ниган мягко взял его за подбородок и заставил встретить свой взгляд. — Земля вызывает Рика. Что с тобой? Не любишь мяту? — пошутил он. Рик дёрнулся, вырывая подбородок из цепких пальцев, и скатился с Нигана, поднимаясь с кровати. Подобрав с пола одежду, он принялся быстро натягивать её, не глядя на Нигана. Тот сел, нахмурившись. — Какого хрена, Рик? Я думал, мы собираемся немного повеселиться? Было похоже, что ты совсем не против. — Голос его звучал не рассерженно, в нём слышалось замешательство. Рик его проигнорировал и потянулся за джинсами, желая спрятать каждый голый кусочек кожи от взгляда Нигана. Как будто то, что он не будет стоять перед ним голым, каким-то образом сотрёт всепоглощающее чувство стыда и вины, омывшее его с головы до ног. Ниган поднялся с кровати, схватив Рика за запястье. — Рик! Да в чём, чёрт возьми, проблема? — раздражённо спросил он. Рик выдернул руку из его хватки, будто бы прикосновение обжигало. — Не трогай, блять, меня, — выплюнул он, глянув на Нигана горящими глазами. Тот отступил, поднимая руки перед собой, подражая самому себе в их первую совместно проведённую ночь в Святилище, когда Рик думал, что Ниган собирается взять его силой. — Рик, я не хочу тебя ни к чему принуждать. И ты это, блять, прекрасно знаешь. Я просто подумал, что после вчерашней ночи тебе может понравиться маленькая утренняя возня в кровати. И если это не то, чего тебе бы хотелось, ничего страшного. Я просто хочу, чтобы ты уже, блять, хоть что-нибудь ск… — Это не то, чего мне бы хотелось, — перебил его Рик, пронзив яростным взглядом. — Ничего из всего, что произошло, не было тем, чего мне бы хотелось! До тебя до сих пор не дошло?! — повысил он голос. — Ты, блять, принудил меня ко всему, а теперь стоишь тут и ведёшь себя так, будто я сам просил тебя обо всём этом! — Рик издал холодный и бесчувственный смешок. — Не знаю, какая хуета тут происходит, не знаю, в какие ёбаные психологические игры ты тут играешь, но с меня довольно. Не могу, блять, поверить, что допустил, чтобы всё так далеко зашло. Не знаю, что это, стокгольмский синдром или… или что там, но это уже за гранью добра и зла. Не знаю, как это всё произошло, но больше такого не повторится никогда. На лице Нигана отразилось удивление и… что-то ещё. Что-то ужасно походящее на боль. И на мгновение эта боль в его лице вызвала у Рика желание вернуть свои слова, но он подавил порыв. Спустя пару секунд Ниган словно закрылся, выражение лица изменилось, потемнело, глаза наполнились гневом, все эмоции сменились яростью. — Ого. Просто «охуительная» речь, Рик, — прорычал он, складывая руки на голой груди. — Я принудил тебя ко всему? Ты серьёзно? Прямо-таки ко всему? Потому что мне припоминается, что с самого ёбаного начала я был с тобой совершенно, блять, честен и не раз говорил, что если у нас и будет какой-то физический контакт, то только с твоего позволения. Потому что это будет твой выбор. Ты находишься здесь, в Святилище, потому что выбрал наименьшее из зол для своих людей. Потому что ранее ты, блять, убил моих людей и не хотел отвечать за последствия. Именно поэтому и согласился на моё охуительно щедрое предложение и решил остаться здесь. Я и так уже понял, что это не предел твоих ёбаных мечтаний, но, тем не менее, ты сам всё это выбрал. И я говорил тебе, говорил, блять, что тебе необязательно со мной ебаться. Единственное, что тебе нужно было делать — это оставаться тут и спать со мной в одной постели парочку дней в неделю. И это охуительно маленькая цена за то, чтобы твои люди получили доступ к лекарствам и не сдохли с голоду! — Ниган уже кричал, совершенно точно находясь в ярости. Рик неотрывно смотрел на него. — И ты, блять, знал с самого ёбаного начала всего этого дерьма, что тебе необязательно делать что-то, чего ты не хочешь. Да ты и не делал. Не делал ни одной ебучей вещи, если не хотел, Рик. И единственной причиной, почему мы вчера поебались, стало твоё желание. Ведь ты сам сказал, что хочешь этого. Да ты, блять, умолял меня об этом! Губы Нигана растянулись в злобную улыбку, которая не коснулась глаз. — И ты этого, блять, просто не можешь вынести. Не можешь смириться с тем, что сдался, что на самом деле хотел, чтобы я тебя выебал. Поэтому ты продолжаешь нести эту хуйню, пытаясь прикрыть свою жопу, стараясь заставить чувствовать себя менее виноватым перед собой же за то, что до чёртиков хочешь парня, который убил твоих приятелей, но мы оба знаем истину, не так ли, Рик? Он склонился над ним, выглядя пугающе большим. Рик чертовски хотел, глядя прямо в глаза Нигана, сказать, что всё, произнесённое им, — неправда. Вместо этого он уставился ему в плечо, лицо горело от стыда и гнева. — Ты хочешь меня. Ты не желаешь этого, чертовски ненавидишь себя за это, мечтаешь, чтобы этого не было, но ты меня хочешь. И ты не можешь убрать никуда свою ёбаную гордыню, которая мешает просто наслаждаться этим чувством. Ниган усмехнулся, к нему вернулся его обычный подъёбочный тон. Он отстранился, внимательно обшаривая глазами лицо Рика, а затем отвернулся, направившись в ванную. — Можешь не волноваться, Рик. Я намёки понимаю, и у меня нет совершенно никакого, блять, желания ебаться с людьми, которые бомбят на тему нравственных последствий ёбли наутро после неё. Я оставлю тебя в покое, можешь спать в одиночестве и дрочить каждую ночь на жгучее желание моего присутствия. И умоляю, когда тебя неизбежно начнёт тошнить от этого ёбаного фарса, приходи, поваляйся у меня в ногах, преследуй меня, как ты делал это и раньше, словно ёбаная собака, просящая кинуть ей объедки. Приходи, я послушаю, как сильно ты по мне скучаешь, и рассмеюсь в твоё ёбаное лицо. Не лишай меня этого охуительного удовольствия: наблюдать за тем, как ты приползёшь ко мне, моля вернуться в твою постель после всего произошедшего. Рик тяжело сглотнул, неспособный смотреть в сторону Нигана. Частично потому, что его слова наполняли грудь тошнотворным гневом, и ещё потому, что тот всё ещё был голым. Закончив монолог, Ниган удалился, хлопнув дверью ванной. Когда Рик услышал, как включился душ, он выскочил из комнаты, дрожа от гнева и смятения. Рик вышел из той части фабрики, где находилась его комната, отчаянно желая попасть наружу. Казалось, холодные стены здания душили его, и всё, чего он хотел — это попасть туда, где сможет дышать полной грудью и привести мысли в порядок. Он вывалился из двери, под ногами чавкала грязь. Рик завернул за угол и обнаружил там неприметную площадку за неиспользуемым погрузочным доком. Там он и остановился, чтобы отдышаться. Граймс прижался к кирпичной стене, ударившись лопатками о кладку, наслаждаясь тупой болью, разлившейся по телу. А потом сполз по стене, усаживаясь прямо в грязь, упираясь коленями в грудь и спрятав лицо в ладонях. Отвращение, стыд, гнев и унижение сворачивались спиралью внутри живота, вызывая тошноту. Ниган был прав. И даже несмотря на то, что Рик лучше бы умер, чем признал это, но всё же Ниган был прав. Ему действительно хотелось, чтобы он его трахнул, ведь Рик сам попросил об этом. Его никто не принуждал, он не боялся и ничего подобного не испытывал. Лишь безумие и выходящие из ряда вон чувства к Нигану были всему виной. Чувства. Это всё усугубляет, подумал Рик. Одно дело — если бы он просто хотел поебаться, чтобы получить какую-то разрядку. Он смог бы с этим смириться. Но совершенно другое — то, что он испытывал к Нигану чувства, отличные от отвращения и всепоглощающей ненависти. Его упорное отрицание теперь казалось лишь глупой игрой. Он мог бы попытаться — полностью провалившись при этом — убедить и Нигана, что никаких чувств нет, но после прошлой ночи не осталось больше никаких обходных путей для продолжения самообмана. Он что-то к нему чувствовал. Что-то странное, запутанное и сложное, но всё же чувствовал. Он ощущал похоть, желание, влечение и, возможно, что самое странное из всего, лёгкое сострадание к этому человеку, потерявшему кого-то, кто явно много для него значил. И то, что они оба потеряли жён и оба были вдовцами, привносил в душу Рика странное чувство товарищества с Ниганом. Рик подумал о странных моментах мягкости между ними, удивительно нежных поцелуях, о том, как Ниган обнимал его ночью. О той обеспокоенности, которую проявил, когда Рика пырнули ножом и когда Дэвид напал на него, и его пьяной исповеди о жене. Он вспомнил те моменты, которые заставляли тело пылать, и то, как Ниган смотрел на него с всепоглощающим желанием, когда Рик наконец-то уступил. Перед глазами всплыла картинка движущейся между его ног головы; того, как Ниган в него входил, заставляя тело дрожать, того, как рычал «Ты вы­гля­дишь про­сто оху­и-тель­но, ко­гда кон­ча­ешь»… А потом перед глазами всплыла Мишон, её искреннее волнение о его самочувствии, проявлявшееся каждый раз по приезде в Александрию, даже несмотря на то, что он покинул эту женщину. Мишон, которая взяла на себя заботу растить детей в его отсутствие, потому что так любила их. Мишон, чья сила, мудрость и терпение спасали его задницу столько раз, на сколько он не смел и рассчитывать. Красивую, любящую и добрую Мишон, справедливо ненавидевшую Нигана за всё сотворённое им. Как теперь он, чёрт возьми, сможет посмотреть ей в глаза после всего, что произошло этой ночью? Как он сможет посмотреть в глаза семье, группе, друзьям, зная, что он попросту забил на их страдания, потому что захотел, чтобы его отымели? Он не сможет снова ей врать. Он врал ей в течение нескольких месяцев, убеждая, что в порядке, что всё нормально, что очень жаль, что всё так вышло, и единственное его желание — это вернуться в Александрию, уехав подальше от Нигана. Конечно, не всё из этого неправда. Он действительно очень сожалел. И он был в полном порядке, скучал по семье и друзьям и, конечно, по ней. Он просто не совсем хотел уезжать от Нигана. Он должен был изначально довериться Мишон — теперь он это осознал. Она была понимающей, уравновешенной женщиной. Если бы они просто поговорили обо всех запутанных чувствах, испытываемых Риком по отношению к Нигану, она помогла бы разобраться, рационализировать и, возможно, помочь побороть их. По крайней мере, для неё не стало бы шокирующей новостью то, что Рик с ним переспал. Но вместо этого он засунул чувства куда поглубже, позволив стыду помешать честности, и теперь ничего нельзя было поправить. Однако ему всё равно придётся сказать Мишон всю правду. Она, без сомнения, почувствует к нему отвращение. Возможно, даже гнев. И если не потому, что это стало предательством конкретно её, но точно потому, что Рик предал людей, за которых они несли ответственность. Это будет просто ужасно, унизительно, и он не станет винить её, если в конечном счёте она его возненавидит. Но промолчать он просто не мог. Сегодня же он ей всё расскажет. Вина будто пожирала его заживо, грызла кости, высасывала костный мозг до тех пор, пока от него не осталось бы и кусочка. Рик поднялся, глубоко вздохнул и оставил убежище, ища машину, на которой сможет поехать в Александрию. По расписанию он в любом случае должен там быть, поэтому никто не стал бы задавать вопросов. Он выбрал машину, терпеливо дождавшись, когда ключница сверится с его расписанием и отпустит, после чего умчался прочь.

***

Весь путь в Александрию Рик мысленно планировал разговор с Мишон. Лучше было бы заранее иметь представление о том, что сказать, иначе всё выльется в бессмысленное бормотание и извинения. Но она заслуживала большего: он обязан был объяснить всё внятно, а не путаться в каждом слове. И, конечно же, он не хотел, чтобы после всего сотворённого им она ещё и начала его успокаивать. Когда Рик прибыл к воротам и заехал внутрь, мысленно он уже был на той части речи, где произносил слова о своих недостатках, о том, что запутался и ошибся. Он широкими шагами решительно направился к дому. Перешагивая через порог, Рик словно молитву повторял вступление речи: «Мишон, мне нужно кое-что тебе сказать, и это нелегко будет услышать. Я знаю, что должен был рассказать о том, что со мной происходит, раньше…» А потом он увидел её, стоящую на кухне с катаной за спиной. Похоже было, что она собралась на вылазку. Она улыбнулась, подняв глаза на Рика, а у него внутри всё сжалось от вины. Мишон подошла к нему и положила руку на запястье, ему стало почти физически плохо. Он не заслуживал этого: её улыбки, прикосновений. Рик чувствовал, что недостоин стоять рядом с ней, находиться в собственном доме. Он отвёл глаза. — Рик! Рада тебя видеть, как ты… всё в порядке? — В последнее время Мишон всегда начинала их разговоры с вопроса, всё ли в порядке. Он всегда отвечал утвердительно. И все эти утверждения теперь казались нарочными введениями в заблуждение. Рик тяжело сглотнул. — Карл и Джудит тут? — спросил он, отводя глаза. — Нет, Карл с Дэрилом — практикуется в стрельбе. Работает над меткостью. Я только что отнесла Джудит Оливии. Ты хочешь с ними увидеться? — тепло спросила она. Рик покачал головой. — Нет. То есть да… но не сейчас. Мне нужно с тобой поговорить. Кое о чём важном. — Он всё никак не мог поднять голову и встретиться с ней взглядом, она обхватила его щёки ладонями и подняла лицо. Мишон перестала улыбаться, увидев выражение его глаз. Рик точно знал, что она увидела в них: вину, стыд, ненависть к самому себе. Для неё он был словно открытая книга. — Рик, — осторожно начала Мишон. — Что случилось? Её озабоченность заставляла его ненавидеть себя ещё больше. — Я… — Он замолчал — вся запланированная речь летела в тартарары, в голове осталась пустота. Что бы он сейчас ни сказал, это не имело никакого смысла. Ничто не могло оправдать его. Рик вновь отвернулся, жуя губу изнутри, уставившись слепо в стену и стараясь придумать, с чего начать. Когда он это сделал, то услышал, как она шумно втянула носом воздух. — А это что ещё за херня? Рик повернулся назад, удивлённый её внезапным гневным тоном. — Какая? — Вот эта. На твоей шее, — напряжённо сказала она и протянула дрожащую руку к отметке на его шее, прижимаясь к ней двумя пальцами. Рик сначала не понял, о чём она говорит, затем вспомнил, и его глаза в ужасе распахнулись. Ниган прижимал его к стене, целуя в шею как раз у основания расстёгнутого воротника и всасывая кожу достаточно сильно, чтобы оставить засос. Блять. На лице Мишон проступила едва сдерживаемая ярость. Когда она заговорила, голос был настолько напряжённым, что Рику показалось, будто в любой момент он надломится. — Это он с тобой сделал? — спросила она, всё ещё прижимаясь пальцами к его шее. Рик вновь отвёл глаза, гнев Мишон был слишком силён, он не мог выдержать её взгляд. «Ты заслужил это. Заслужил её ярость». Она с шипением выдохнула сквозь зубы, решив, что молчание — знак согласия. Прижав ладони к глазам, Мишон стояла так какое-то время, просто излучая боль. Рик отошёл на пару шагов и сел на кофейный столик возле дивана, ощущая себя ещё более виноватым. Она напряжённо посмотрела вниз, на него. — Что он ещё с тобой сделал? — спросила она, голос звучал испуганно. В животе у Рика всё перевернулось. — Он… я… — Рик сглотнул, рассматривая руки. Всё шло не так уж и хорошо. Мишон присела перед ним на колени. — Он что… — Голос её прервался, на лице читалось отвращение, затем она начала снова: — Рик, он тебя изнасиловал? — прошептала она. Голос её надломился, она потянулась к его лицу, касаясь кончиками пальцев щеки, Рик удивлённо втянул носом воздух. Ах да, конечно. Конечно, она предполагала, что любой физический контакт между ними с Ниганом был бы насильственным. Почему бы ей думать по-другому? Он заставил себя посмотреть в её наполненные тревогой глаза. — Нет. Нет, он не… насиловал меня. Мишон с облегчением выдохнула и вновь слабо улыбнулась. — Ох, слава богу. Боже, Рик. Когда я это увидела, то подумала… Господи. Ты меня до смерти напугал. — Она заметила, что он всё ещё выглядел расстроенно, и вновь посерьёзнела. — Что не так? Рик зажмурился и спрятал лицо в ладонях. Он не мог, просто не мог сказать это, глядя на неё. — Мишон, он… не насиловал меня. Но кое-что случилось. На протяжении долгого времени происходило что-то, а я был слишком напуган, чтобы признать. Слишком, блять, напуган, чтобы сказать об этом, чтобы сделать это реальностью, но теперь я не могу и дальше себе лгать. И лгать тебе. — Он издал дрожащий вздох. — Мишон, я… переспал с ним прошлой ночью. — Он услышал, как она резко выдохнула. — И до того, как ты что-то скажешь, знай, что я говорю правду. Насилия с его стороны не было. Это было… я сам этого захотел. Я попросил его. Я… действительно запутался по поводу него и того, что чувствую к нему. Я варился в этом месяцами, надеялся, что оно пройдёт само, что я смогу побороть эти чувства, потому что это просто какой-то пиздец. Я просто охуевал от этого, я так сильно себя за это ненавидел, да и сейчас ненавижу, потому что вываливаю это на тебя, но я больше не испытываю к нему ненависти. Рик говорил без остановки, зная, что если сейчас замолчит, то больше не сможет произнести ни звука. — С тех пор как я туда попал, мне удалось увидеть его с другой стороны. Мне с каждым днём становилось всё труднее его ненавидеть, даже несмотря на то, что я постоянно помнил о его ужасном поступке по отношению к нам, нашим друзьям, к Гленну и Абрахаму. — Он тяжело сглотнул. — Я знаю, что это полный пиздец. Знаю, что должен был сказать тебе раньше, и ты, возможно, могла бы мне как-то помочь, помогла бы разобраться, привести чувства в порядок… Но мне было так стыдно, даже сейчас мне безумно стыдно. Я… позволил ему себя трахнуть, и мне это понравилось. Он целовал меня каждое утро на протяжении нескольких месяцев, и мне это нравилось. Он никогда ни к чему меня не принуждал. Именно я всё это выбрал, и сам не знаю почему. Когда Рик замолчал, его щёки пылали от стыда. Он знал, что должен открыть глаза и столкнуться с реальностью, увидев отвращение на лице Мишон, которое ожидал, но он просто не был к этому готов. Некоторое время стояла тишина, никто не проронил ни слова. Рик ощущал, как бьётся о рёбра сердце в ожидании ответа, крика, обвинений в предательстве семьи и друзей. — Рик… — прошептала Мишон, голос был наполнен болью. — Я не… не знаю, что сказать на всё это. Правда не знаю. — Мишон, мне так жаль. Прости меня, я знаю, что вывалил на тебя всё это слишком резко, что подобное слышать просто шокирующе, но я ничего не могу добавить, чтобы правда звучала хоть сколько-нибудь приятнее… Мишон покачала головой, прервав его жестом. — Нет. Нет-нет, Рик, это просто… Господи. Я должна была догадаться. Должна была увидеть это в тебе. Рик изумлённо раскрыл рот, желая ответить ей, но она подняла палец, заставив его замолчать. — Нет, послушай меня. Я подозревала, что что-то не так. Когда ты впервые приехал сюда после… свадьбы… чего-то в тебе не хватало. Я боялась, что твоё согласие на свадьбу повлекло… насилие с его стороны. А когда ты сказал, что всё нормально и ничего такого не было и продолжал повторять мне то же самое и в последующие разы, это сбило меня с толку. И теперь я понимаю, что тебя его отношение тоже сбило с толку. Когда ты говорил о нём, я видела, что ты что-то недоговариваешь, что существует нечто, о чём ты говорить не желаешь. Поначалу я думала, что ты скрываешь, что он с тобой плохо обращается, как-то вредит тебе, и ты просто не хочешь, чтобы мы волновались. Рик впился ногтями в ладони. — А потом… я начала замечать ещё кое-что. Ты произносил его имя… без напряжения, а когда говорил о нём, у тебя на лице появлялось такое выражение… Странное выражение, но в глазах больше не было прежней ненависти. Ты старался не раскрывать карты, Рик, но я уже слишком давно тебя знаю. По прошествии месяца или около того я перестала волноваться, потому что ты выглядел… нормально. Было не похоже, что ты просто храбрился — ты на самом деле был в полном порядке. Она замолчала, покачав головой. Рик обшаривал взглядом её лицо в поисках отвращения или гнева, но ничего такого не видел. Она просто выглядела… может быть разочарованной, расстроенной. Во всяком случае не злой. — Мишон, я не хотел, чтобы подобное случилось. Я… ненавижу себя за то, что допустил это. Я и сам не понимаю, как всё до такого дошло… тем более после всего, что он сотворил, как я вообще мог перестать его ненавидеть? — Его голос надломился. Этот вопрос он скорее задавал себе, чем ей, но всё же она ответила: — Не знаю, Рик. Не буду лгать тебе и говорить, что мне легко всё это слышать. У меня были подозрения о том, что ты… потеплел к нему, но никакие подозрения не могли подготовить меня к этой правде. Я всё ещё его ненавижу за то, что он сделал с нами, с Гленном, с Абрахамом, что забрал тебя из группы. — Она задержала дыхание, стараясь сохранить спокойствие. — Но я также допускаю, что ты можешь знать его с какой-то другой стороны, нежели я, потому что именно ты жил с ним бок о бок последние месяцы. Не знаю, почему ты чувствуешь подобное, но я знаю тебя, Рик. Я знаю, что ты не начал бы чувствовать ничего такого, если бы у тебя не было на это никаких оснований, если бы в нём не было чего-то ещё, чего-то большего, чем мы увидели той ночью. — Что ты хочешь сказать? — спросил Рик, моргнув. Мишон глубоко вздохнула. — Я хочу сказать, — начала она, — что если ты хочешь быть с ним, пока ты всё равно находишься там… я готова попытаться свыкнуться с этой идеей. Это не идеальный вариант, и я не думаю, что это то, с чем я когда-либо полностью смирюсь, но раз у тебя сейчас всё равно нет выбора, где жить, и если ты совершенно уверен, что у тебя к нему какие-то… чувства, — она слегка скривилась, но Рик видел, как она старалась держаться, — тогда я на твоей стороне. Я, может быть, и не согласна со всем, что ты делаешь, Рик, но я тебе доверяю. И ты это прекрасно знаешь, — она слегка улыбнулась, только уголками губ, но в груди Рика тут же потеплело. — Мишон, я хочу, чтобы ты знала, что ничто из произошедшего не меняет моего к тебе отношения. Ты мне безумно дорога, я… Она покачала головой, прервав его. — Я знаю. Знаю, Рик. И я очень постараюсь, чтобы всё это не изменило моего отношения к тебе. Ты ведь знаешь, что тоже мне дорог, что я люблю Карла и Джудит, будто они мои дети. Рик кивнул, низко опуская голову. Он заслуживал гораздо худшего. — И, Рик? — Да? — Он поднял на неё взгляд. — Когда я сказала, что буду не против, что ты с ним, пока ты там живёшь, я имела в виду именно то, что сказала. Но не думай, что для меня это что-то меняет. Я не считаю, что это нечто постоянное, Рик. Может, ты сейчас и там, но это не навсегда. Александрия собирает восстание, и когда мы будем готовы, то привезём тебя обратно домой. Она говорила очень уверенно, и Рик понимал, что она сделает так, как сказала. Мишон была из тех людей, кто никогда не сдавался, никогда не прекращал битву. И этим он особенно восхищался. Он слабо улыбнулся. — Спасибо, — просто сказал он. Мишон кивнула и поднялась, поправляя катану, а потом вышла за дверь. Рик позволил себе побыть ещё немного в доме, прежде чем отправиться на ежедневные работы. Всё оставшееся время он размышлял об их разговоре. Он должен был быть рад услышать, что они собираются вернуть его домой, что его полупленное состояние было чем-то временным. Конечно, это в какой-то степени утешало. Он так скучал по друзьям, семье и больше всего — по детям, и возвращение к ним домой стало бы просто осуществлением мечты. Половина его, которая привыкла руководить, была сейчас очень недовольна сложившимся подчинённым положением дел, но существовала и другая половина. Именно из-за неё он почувствовал укол страха, когда Мишон рассказала об их намерениях, когда сказала, что всё это временно. Ведь он не хотел оставлять Нигана.

***

Ночью, когда Рик возвращался в Святилище, он, конечно, помнил, что было утром. После их разборок у него больше не было с Ниганом никаких отношений, ведь Рик очень постарался сжечь мосты. Ниган вполне ясно дал понять, что не будет иметь никаких дел с человеком, который неспособен разобраться в себе. В голове непроизвольно появилась картинка злобной усмешки Нигана, когда тот говорил, что рассмеётся ему в лицо, если он приползёт назад. В животе всё скрутило. Рик наконец получил благословение Мишон и разобрался в себе, но всё закончилось, даже, блять, не начавшись, потому что Рик выбрал позицию идиота. Он вновь и вновь мысленно прогонял их утреннюю перебранку, когда въехал в ворота Святилища и отдал ключи от машины, прежде чем направиться прямиком в свою комнату. Какая-то маленькая оптимистичная его часть всё же надеялась найти Нигана за дверью спальни, читавшего или восхищавшегося Люсиль, делавшего что-то из его обычных занятий. Он даже был бы не против, если б Ниган стоял там, поджидая, чтобы покричать на него ещё немного. Но его не было. Рик вздохнул, закрыв дверь и вслепую направившись к лампе, чтобы включить свет. Комната была пуста, и скудный свет делал атмосферу ещё печальней. Рик снял одежду, оставшись в одних трусах, и подошёл к шкафу, чтобы проверить, оставил ли Ниган вещи, которые перевозил к нему. Он забрал всё. Только одежда Рика сиротливо висела на вешалках. Сердце упало, он лёг в не заправленную кровать, продолжая мысленно повторять их диалог. Рик был просто смешон. Он и так это знал, но просто был неспособен остановиться. Он решил, что может позволить себе один день побыть нелепым посмешищем. Он не давал себе спуску вот уже несколько месяцев, и — к чёрту всё — он может сейчас немного погоревать о произошедшем. Рик может полежать сегодня, свернувшись в клубок, оплакивая потерю, безумно желая присутствия Нигана рядом, такого жесткого, мускулистого, но нежного и тёплого. А завтра он проснётся и намотает сопли на кулак, взяв себя в руки.