Моя личная горничная

Лежать вот так на полу долго не пришлось, ведь работа сама на себя не поработает, а ведь Частоколу еще надо отчитаться по поводу сделанного задания Остролапу. Спрятав обратно две половинки расколотой чашки, он смахивает пару пылинок с книг, и со спокойной душой покидает комнату, повернув пару раз ключ в замочной скважине, оставляя его там, и поспешил на поиски мини-начальника. На это маленькое поместье опустились сумерки, и везде автоматически зажигался свет, если было хоть малейшее движение. По началу Частокол пугался такой внезапности, но в скором времени свыкся. Впервые в этих коридорах тихо и так умиротворенно, нет ни горничных, ни прислуги, никого. Только Частокол и пустые коридоры. Легкий стук маленького каблучка нарушал это идиллию, но это был пустяк. Парень не спеша завернул за угол, останавливаясь рядом с вазой с цветами, что криво стояла, и повернул цветы лицом к себе. Но в его поле зрения также попалась слегка приоткрытая дверь в комнату Звездоцапа. Одна из запретных комнат, в которую вход строго запрещен и карается вплоть до изгнания из дома. Любопытство берет вверх, и парень на носочках, прислоняясь к стенке, подходит ближе, незаметно заглядывая внутрь: полумрак, лишь свет из окна давал хоть какое-то освещение, сам Звездоцап… и неизвестная ранее Частоколу барышня, что так сладко выгибала свою спинку под ним. У парня даже дыхание перехватило от столь зрелищной картины, которая явно была не для его глаз, и которая вызвала укол ревности. Вот значит, как он «усердно» работает. Неожиданно чье-то дыхание опалило ухо, а рука закрыла рот, заставляя поддаться панике, но сомкнутая рука на шее настоятельно рекомендовала успокоиться и взять себя в руки. — Нравиться подглядывать, маленький извращенец? — голос Остролапа заставил в миг расслабить плечи, ведь парень полностью доверял ему, хоть тот и подкрался к нему незаметно. — Ты хоть знаешь, что будет, если он узнает? — мужчина прижимает горничного к стене так, чтобы он мог лицезреть все, что происходило в комнате. Кажется, тот был против. Ему было противно от одного лишь вида, но Остролап не давал и шелохнуться. — Частокол, мне известно все о твоих мотивах, я вижу, как ты ревнуешь Звездоцапа даже к стене, и хочешь расположить к себе. Знаешь, мне всегда были интересны последствия: поэтому я надавил на него, чтобы он оставил тебя, и я делился с тобой секретами не потому, что ты «особенный». Мне интересен конечный результат всего, что происходит, — он приподнял голову парня, тихо рыкнув: — Смотри! Ты же так хотел, так зачем отворачиваешься? Частокол не мог и словом обмолвиться, ведь рука Остролапа до сих пор мешала этому, но и наблюдать за подобным было омерзительно. Хватало только звуков, но и лицезреть это он больше не хотел. Но Остролап был настойчив, и вот уже его рука аккуратно приподнимает платье парню, прикасаясь пальцами до оголенной ноги, отчего того пробирает мелкая дрожь. — Хочешь же быть на ее месте, не так ли? — он будто видит Частокола насквозь, отчего он невольно дергается. — Хочешь, чтобы он был только твоим, окунуться в эту страсть, и отдаться ему без остатка. Хочешь, но не можешь, — мужчина резко отпускает горничного, делая шаг назад. — Учись на ошибках, Частокол, и найди ход, который будет выгоден только тебе. Все твои попытки не дали плодов, ты словно карта в колоде, которую выкинут первой, потому что она самая маленькая, по сравнению с другими, но тебе никто не мешает стать самой большой. Стань Джокером, и докажи мне, что заслуживаешь быть больше, чем горничная, быть рядом со Звездоцапом. Сможешь? Тогда и я помогу тебе. Частокол не успевает и рта раскрыть, как мини-начальник исчезает из его поля зрения, оставляя в смешанных чувствах. И вот снова это — «Я помогу тебе». Помогу… Чем же, Остролап? Неужели ты имеешь что-то, чего может заслужить горничный за свои старания? Частокол тихо прикрывает дверь, которая успешно скрипит, и слышит испуганный шепот девушки, быстро срываясь с места и, чуть не упав, забегает в свою комнату, где горничные играли в «Дурака», даже не посмотрев на него. Еще бы чуть-чуть…

***

— Частокол! Я тебя повсюду ищу! — парень оборачивается на голос, и ждет, пока Звездоцап дойдет до него. В прочем, выглядел он не очень и последствия этой бурной ночи дают о себе знать: всклоченные волосы, неправильно застегнутые нижние пуговицы рубашки, которая кривовато заправлена, и ремень, что не до конца был вправлен в брюки. Он делает вдох, глядя на горничного: — Готовить умеешь? — Допустим, — с опаской кивает Частокол, что любил порядки во всем, и не сдерживается такой неряшливости, решая привести того в порядок, убрать изъяны и сделать идеальным, доставая рубашку господина и застегивает пуговицы, как положено. — Значит, сегодня ты у нас и повар, и горничная. Яролика приболела, ей нужна замена, — заключил мужчина, наблюдая за действиями парня: тот будто был где-то далеко отсюда, смело поправляя его рубашку и расстегивая ремень, будто мамочка, заправляет ее и застегивает все обратно, проводя руками по плечам, стряхивая пылинки. — А… Ах… А-а? — кажется до горничного все слишком туго доходит с утра пораньше, и он резко убирает руки, виновато опуская взгляд. — Простите. Я все понял. — Ты точно справишься? — похоже хозяин не был против, что ему помогли привести себя в порядок, или эта ночь отразилась и на его настроении? Впервые Звездоцап говорил с ним в спокойном тоне и даже интересовался: не сильна ли нагрузка. С ним точно что-то не так! — Если вы только уберете у меня сегодня из списка несколько комнат… — как бы невзначай проговорил Частокол, взяв расческу и робко коснулся волос хозяина, слегка вставая на носочки. — Надеюсь, твои кулинарные навыки будут того стоить, — проговорил мужчина, глядя на свою горничную, что закончил и с волосами, умудряясь даже потрогать их, якобы нанося конечные штрихи. Звездоцап взял его за руки, целуя тыльную сторону ладошек, тем самым заставляя щеки парня вспыхнуть румянцем. — Вечером жду ужин. Он быстро закивал, отворачиваясь и продолжая дальше обрезать длинные стебли белых роз, ставя в миниатюрную вазочку с золотой прошивкой. Не только щеки, но и ладони будто горели огнем, и к его ногам что-то прикатилось. Обычная вскосмаченная бумажка, которую Частокол поднимает и раскрывает. «Этот ужин играет огромную роль. Лишь от него зависит твоя дальнейшая судьба.» Парень прячет записку в карман, продолжая свое занятие, и сам не замечает, как уголки его губ поднимается вверх в теплой улыбке радости и ликования. Вот он — шанс, за который стоит держаться крепче! В итоге ближе к вечеру его встречает Яролика и заводит на кухню, быстро рассказывая нужную информацию, и оставляет горничного одного, желая поскорее оказаться в кровати. Частокол осматривает склад с продуктами: чего здесь только не было! Всего и понемногу, готовь, что душе угодно: и фаршированную свинину, и овощное рагу, и грибной рулет под соусом карри с запеченным картофелем… столько всего, что глаза разбегались по разным полкам, а голове всплывали различные рецепты вкусных блюд. Парень делает глубокий вдох, собирая все мысли воедино, и в итоге останавливается на одном рецепте. Надев фартук, он начинает брать с полок нужные продукты, постепенно вынося их на кухню и чувствуя себя не менее счастливым, сам даже не зная отчего именно. Частокол все же был идеальной домохозяйкой, таким трудолюбивый, строптивый, все делал в срок и слишком идеально, и кулинарными талантами не был обделен. Родись он девочкой, ему было бы в разы проще в жизни. Но горничный никогда не жаловался на свою гендерную принадлежность, хоть и был труслив, робок и готовый прятаться за более сильными представителями, выполнять поручения, и надеяться, что те всегда будут с ним. — А ты я посмотрю неплохо готовишь, — зашедший Звездоцап слегка улыбается, стоя у входа, чтобы ни в коем случае не спугнуть Частокола, что так усердно нарезал мелко-мелко укроп, добавляя его позже в миску, одновременно обжаривая овощи. — А?.. — он отвлекается на хозяина. — А, да. Живу один, надо ж что-то уметь. — Ты продолжай, продолжай. Не отвлекайся. Скоро время ужина. Парень кивает, поворачиваясь обратно к плите, и берет кусочек морковки, кладя в рот. «Не соленная…» — он морщит носик, заслышав, как сзади ходит Звездоцап. Время пролетело незаметно. Ужин приготовлен, все довольны, и полученная похвала от господина не могла не поднять настроение, поэтому Частокол, с довольной улыбкой, не спеша водил кругами мочалкой по тарелке, готовый будто вымыть ее до блеска, как неожиданно руки Звездоцапа берут его с двух сторон за плечи, а одной из них он стягивает лямку платья, целуя неожиданно-нежно в оголенное плечо, прикусывая кожу. Частокол вздрагивает, крепче сжимая мыльную мочалку и глядя, как пена стекает по его рукам. — Ты превосходный повар, — шепчет в самое ухо господин, и парень чувствует отчетливый, слабо дурманящий запах алкоголя, перемешанный с запахом корицы. Хозяин плавно опускает руки ниже, открыто приподнимая его платье как можно выше, еле чувственно дотрагиваясь подушечками пальцем до оголенной ноги, иногда поглаживая бедра, и вновь кусает его в шею, сладко выдыхая. Частокол невольно клонит голову в сторону, для большего удобства, начиная чаще дышать и сводя коленки вместе, не думая просить остановиться. Поцелуй такой нежный, и одновременно такой властный, будто хозяин хотел оставить на нем свою метку. Алкоголь всегда плохо действовал на людей, но иногда это приносило и свою пользу. В данном случае этим шансом пользуется Частокол. — Иди сюда, — Звездоцап манит его за собой, и парень садится на стул, напротив господина. Теперь он отчетливо видит, что тот и правда слегка пьян. Мужчина опустошает бокал с вином, осматривая свою горничную, и явно не собирался ограничиваться лишь этим: он кладет руку на колено парня, не спеша, будто дразня, проходится пальцами вверх по всей ноге, пряча руку под платьем горничной, поглаживая его бедро. Частокол нервно сглатывает, стараясь не обращать на это внимание, но Звездоцап подвигается ближе, упираясь рукой в спинку его стула, прильнув губами к шее. — Господин… Господин, не стоит… — хочется, но нельзя. Когда мужчина отоспится, он явно не будет рад увидеть рядом с собой Частокола, и тому стоило прекратить это, как бы сильно он не желал своего хозяина. Если он хочет еще работать здесь, то надо чем-то жертвовать, каким бы сладостным моментом это все не было. — Закройся. — Звездоцап хватает горничного в области шеи, отклоняя его голову чуть правее и вновь кусает, чувствуя мгновенную отдачу в виде тихого вдоха, и опускает руку к платью, запуская ее внутрь. — Раздвинь ноги. — и как только просьба оказывается выполненной, мужчина проводит подушечками пальцем по внутренней стороне бедра, щекоча кожу, заслышав хриплый выдох. Еще один поцелуй в плечо, с которого уже полностью упала лямка платья, и он присаживается на пол, заглядывание под платье парня. — Господин! — неожиданно вскрикивает Частокол, упираясь руками в спину хозяина, сжимая ткань рубашки, что куснул его за кожу во внутренней стороне бедра, которая была слишком нежной и чувствительной. — Кх… Господин… Звездоцап подвигает его к краю стула, крепко держа за бедра и одаривая жаркими поцелуями те самые места, что были всегда скрыты под платьем. Насколько же сильно алкоголь ударил в голову, что он осмелился на такое? Частокол лишь мелко дрожит от приятного чувства, заметно выгибаясь в спине, тихо и часто выдыхая. Слишком жарко, приятно, сладко… Хочется еще… — Предаетесь плотским утехам? — голос Остролапа заставляет горничного дрогнуть еще больше, повернув голову в его сторону, заметно краснея. Тот стоял рядом с ним, положив руку на спинку стулу. — Какого черта, Остролап? — Звездоцап недовольно поднимает голову, глядя на близкого друга, но не думая хотя бы для приличия опустить платье Частокола, что смущенно убирает свои руки со спины господина, поднимая лямку платья. — Не забывай, что ты здесь не один, — тонко намекнул мужчина, усмехаясь. — Ты прав. — он поднимается, удерживая равновесие, и когда Частокола встает следом, резко закидывает его к себе на плечо, следуя к выходу. — Я буду у себя. — Эй! — Остролап резко оказывается напротив своего приятеля, пытаясь отобрать у него Частокола, что, мягко говоря, был в легком шоке и не понимал, что происходит. — Не смей присваивать к себе мою горничную! — прорычал Звездоцап, крепче держа парня, чтобы тот не упал, а Частокола в свое время упирался в его спину руками, сжимая рубашку, чтобы хоть как-то держаться. — Посмотри на себя, черт возьми! — мужчине все же удается отобрать горничную, что теперь расположился у него на руках. — Еле стоишь на ногах. Не боишься, что уронишь? Тогда твой секс обернется тебе переломом, и я не удивлюсь, если… — Да закройся уже! — шипит недовольно Звездоцап, прикладывая ладонь к голове, и сузил глаза. — Неси его тогда, и не смей убегать! Остролап берет Частокола поудобнее, следуя за хозяином, и замечает на себе пристальный взгляд горничного. — Ты же различил фальшь в моих словах? — он говорит тихо, чтобы впереди идущий мужчина не услышал. И парень кивает. — Ты ведь знаешь, что будет, когда проснувшись, Звездоцап увидит на другой стороне кровати тебя? Я лишь уберегаю тебя от пьяных поступков, которые потом сыграет с тобой злую шутку. Парень кивает, еле заметно начиная болтать ногами. Кажется, будто они шли вечность, но когда Остролап переступил порог комнаты и поставил горничного на пол, то тот слегка потянулся, что размять мышцы, и посмотрел в сторону Звездоцапа, что уже лежал спиной на кровати, явно больше ничего не хотя. Он украдкой смотрит на Остролапа, но тот лишь молча поворачивается спиной, но не уходит, а сам Частокол подходит к господину, упираясь коленом в кровать и помогает тому расстегнуть рубашку, которую в итоге стягивает и с замирание сердца осматривает столь мощное и крепкое тело, давясь собственным воздухом. Эти руки, это тело… Все было настолько прекрасным, что Частокол был не в силах отвести взгляд, старался дышать тихо и равномерно, но он еще никогда не видел его так близко. Звездоцап в итоге перемещается на подушку, успешно засыпая, и горничный все же дотрагивается пальцами до живота господина, делая воображаемую завитушку, чувствуя, как дрожь пронзает все тело, но в реальность его возвращает шепот Остролапа, что выводит его из этой темной комнаты. — «Не поддавайся животному инстинкту», — говорит мужчина и открывает уже дверь в его комнату, уходя в своем направлении. Горничный упирается спиной в дверь, прижав к себе рубашку господина, которую забыл оставить в комнате, и что отдавалась довольно приятным дорогим парфюмом, запах которого щекотал нос. На него моментально обращают внимание «коллеги», что переглядываются между собой, и подходят. — Откуда у тебя это? — одна из них хотела схватить одежду, но парень ловко ускользнул от них. — Подарок, — Частокол показывает им кончик языка, хитро улыбаясь, и уходит к своей кровати, желая поскорее лечь спать, чтобы этот сумасшедший день, наконец, закончился. Чувствовать свою маленькую победу было прекрасно, но в итоге всю ночь он почти не спал, не в силах так просто выкинуть из головы поступок своего господина.