Я так одинок!

У Франциска было отвратительное настроение, и причин тому существовало несколько: Гилберт и Тони не отвечали на звонки; Артур послал Франциска, едва только тот успел поздороваться; Венециано гостил у брата; Мэтью проводил время с Альфредом. Составить компанию скучающему Франции было решительно некому. Он крутанулся на компьютерном кресле, размышляя, кому же еще написать или позвонить. На ум никто не приходил. Но только Франция успел отчаяться и смириться с тем, что день придется проводить в одиночестве, как компьютер щелчком уведомил о пришедшем сообщении. - Что делаешь, Бон-Бон? Франция улыбнулся. Россия. Странно, что он про него забыл. - Скучаю, Бра-Бра. – Это стало их фишкой – называть друг друга первыми тремя буквами фамилий. Такие уменьшительно-ласкательные клички получались. - А что же Артур тебя больше не веселит? – поинтересовался Иван. - Когда это он меня в последний раз веселил? – тяжело вздохнул, набирая сообщение, Франциск. – Ему плевать на меня. Как и остальным, впрочем. - Ну-ну, Бон-Бон, никому на тебя не плевать, - утешил Брагинский, - рассказывай, что случилось. Вдохновленный тем, что нашел собеседника, Франциск принялся самозабвенно жаловаться. - Приезжай, что ли? – перебил его после пяти сообщений Иван. Тот повеселел. Но Франция не был бы Францией, если бы не попробовал выторговать наиболее удобные для себя условия. - Вань, а может, ты ко мне? У тебя там такая толпа народа. И прибалты, и девушки… - Когда это ты был против компании и девушек? – удивился Иван. - Ну, просто… хотелось бы пообщаться именно с тобой. Ваня не отвечал минут пятнадцать, а потом, видимо, вытребовав у Наташи разрешение, согласился приехать. Франциск победно улыбнулся и отправился подбирать наряд для встречи с Иваном. В чем, впрочем, не было необходимости, так как уже через несколько часов… - Я так одинок!.. - Ты пей, пей… – Брагинский, фыркнув, придвинул стопку водки поближе к Франциску. Тот послушно выпил и завел по новой. - Меня все бросили, телефоны отключили, а кто не отключил, на звонки не отвечают! А кто отвечают, те уже чем-то или кем-то сегодня заняты… И я вынужден пить с тобой! Я так одинок! - Что значит вынужден? – приподнял брови Иван. – Тебя никто не заставляет. Не устраивает моя компания, мог бы и не звать! - Ну, нет, ты не так понял, Бра-Бра, - заюлил Франциск, - меня устраивает твоя… ик… компания… Просто Артур… - Да что ж у тебя на этом Артуре свет клином сошелся, что ли? – пробурчал Брагинский, вновь наполняя стопку Франциска. Франция послушно стопку опрокинул. И посмотрел на Ивана пьяным взглядом. - Ну, я же люблю его. - Раньше я выслушивал это в адрес каждой твоей недельной избранницы, - недоверчиво произнес Россия. - Нет, нет, нет! Люблю его! – ударился в пьяную истерику Франция. - Ладно, успокойся только. – Иван подсунул очередную стопку качающемуся Франциску. Тот выпил еще водки. Поперхнулся. Закусил огурцом. И… с этого момента он ничего не помнил. Сознание возвратилось не сразу. Первое, что Франция ощутил, – это то, что он кого-то обнимает. Кого-то большого, теплого… Франц приоткрыл один глаз – и так и застыл. - Очнулся? – усмехнулся Россия. - А-а-а-а, я… с тобой… что? – Боннефуа обнаружил, что лежит обнаженным на одной кровати под одним одеялом с Иваном. - Успокойся, - усмехнулся Россия, - ничего не было. Ты был вусмерть пьян и устроил стриптиз. Я притащил тебя в твою спальню. И я одет, как ты можешь заметить. - А почему ты сам здесь? – пришел в больную голову Франциска резонный вопрос. - Ну, должен же я как-нибудь присматривать за тобой? А если бы ты очнулся и начал все громить? Или еще что? – отмел все подозрения Россия. Франциск успокоился. Убрал руки с талии Ивана и подтянул одеяло. Но успокоился он рано. - Кстати, я тебе бороду сбрил, - сообщил Брагинский. - Зачем? – ошеломленно провел пальцами по гладкому подбородку Франциск. - Бесит потому что. Дурацкая какая-то, - по-детски признался Иван, - и еще… - Что еще? – с ужасом спросил Боннефуа, гадая, что могло прийти в голову русскому. - Подстриг немного, - обезоруживающе улыбнулся тот. - За что-о-о-о-о?!! – вопль Франции разнесся по особняку. - Тебе так больше идет, честное слово! – попытался оправдаться Брагинский. Пить с Россией Франц зарекся.