между нами

Они улетают ночью с одиннадцатого на двенадцатое августа. Улетают, не оповещая никого. Будет скандал, и влетит всем, но почему бы и нет. Было бы желание, возможности всегда найдутся. Тэхен глупо хихикает в рукав толстовки, потому как спрятать широченную улыбку совсем не может. Чонгук рядом тоже сияет, как гирлянда. Но он же крутой парень, поэтому прячет свою улыбку в экран телефона. Юнги смотрит в окно самолета, держа в руках чистые листы и карандаш. Но это так, чисто для поддержания имиджа. Он их все равно оставит на сидении самолета, как только они приземлятся. Чимин что-то строчит в заметках телефона, украдкой оглядываясь по сторонам, чтобы никто не увидел. Об этом сверх секретном не знает никто, кроме Юнги, но тот внимания не обращает, значит все нормально. Сокджин, осмотрев всех оценивающим взглядом и оставшись почти довольным, возвращается к книге, большая половина которой уже прочитана. А еще между страниц совсем немного выглядывают помятые желтые листы писем, но это уже совсем другая история. И есть Хосок с Намджуном. Которые просто есть. Хотя, если следовать плану, Хосок должен быть первым в рядах весельчаков и светить улыбкой на все шесть сторон. Но нет. Не сейчас. Он сидит тихо, смотрит в окно, где крыло самолета разрезает ночные облака, и практически слышит, как они разлетаются в стороны, облака эти. Ему именно сейчас нет разницы куда, зачем, как и почему. А еще в отражении окна самолета он видит профиль Намджуна. Они поссорились накануне. Впервые за все эти года. Впервые так сильно. Даже не так - впервые так серьезно. Это была последняя капля. Хосок знал, что перебор, что Намджун не стерпит. Так и вышло. Хосок задел за живое, а Намджун психанул. Хосок сожалеет. Действительно сожалеет, но знает, что Намджун так быстро не простит. Не сейчас. Он даже не смотрит в его сторону. Когда раньше глаз не отводил. Хосок знает и об этом тоже. Flashback. - Хен, какой цвет лучше: черный или белый? - Чимин маячит перед глазами, как метель. Глаза болят и голова тоже. Но Намджун упорно тянет лыбу и говорит, что черный. Потому, что мелкий все равно не отстанет. Чимин благодарно улыбается и говорит: -Хен, ты лучший. Любая девушка будет обожать тебя. - Намджун только отмахивается, мол, да, конечно, но давай заканчивай, Чимин, торопимся, же. - Ты мягко намекаешь, что ему нужна девушка? - Юнги с удовольствием наблюдает, как мгновенно теряется Чимин. - Что? Нет, я... Хен, - обращается он уже к Намджуну. - Я не... - Забей, Чимин, я все понял. Пошли. - Не помешала бы, вообще-то, а то сильно нервный в последнее время, - продолжает гнать Юнги, с гаденькой ухмылочкой. Ему уже самому интересно, как все развернется. - Кто бы говорил, - не остается в долгу Намджун. - Но она и вправду бы тебе не помешала, - подает голос Хосок и намеренно отводит взгляд. Отчего-то замолкают все. Намджун вскидывает на него взгляд, который холодит внутренности. Но Хосок не жалеет, что сказал. Он должен был. - Просто ... - Просто заткнись, - грубо обрывает Намджун. Хосок знает, куда все идет и знает причину, но лучше прикинуться дураком, чем во всем разобраться как взрослые люди. Поэтому он только щурит глаза и подходит ближе к Намджуну. - К тому же наша Мэй, ты знаешь, что нравишься ей, так почему бы... - Я сказал тебе заткнутся! - Намджун вспыхивает, как спичка. - Только не ты. Ты не имеешь права мне говорить об этом. Они встречаются глазами и Хосок теряется. Всего на мгновение, но этого хватает. Чтобы начать сожалеть. - А давайте в Лондон, рассвет встречать, - Тэхен стоит посреди комнаты и машет руками им всем. И улыбается, да так ярко, что свет его улыбки позволяет скрыть все, что должно остаться скрытым. End. В Лондоне дождит. Холодно, зябко и не спасает даже то, что на улице август месяц. Дождь, с совсем маленького, с их прилетом, становится в разы сильнее: заливает окружности, смывает краски, смешивая все в одно. Но даже в этом есть свое очарование - ночные огни такого огромного, старого и строгого города можно воспринять за новогодние гирлянды, если не присматриваться сквозь занавес дождевых капель. Красные двухэтажные автобусы мелькают мимо, будто мазки на полотне, которые художник нанес совсем не аккуратно, словно на пробу. С телефонными будками та же история. Они теряются на фоне серых стен огромных зданий и кажутся лишь маленькими пролосками красного света. Они поначалу думают брать такси, а потом отказываются и прячутся под навесами местных лавок. Смеются громко, что на них оборачиваются одинокие прохожие, и толкают друг друга. Передвигаются перебежками, пряча головы под капюшонами, которые, на самом то деле нихрена не помогают, но зато они выглядят как банда. Круто и с изюминкой. Намджун смеется вместе со всеми, не показывая, как внутри саднит. Он показушно светит ямочками и закрывает глаза, чтобы совсем глубоко прочувствовать атмосферу, на самом же деле, чтобы на Хосока не смотреть. Но совсем не смотреть не получается. Намджун замечает, как из-под капюшона выглядвают мокрые кончики черных волос, как Хосок вздрагивает при соприкосновении их рук и как кусает губы. А еще Намджун успевает заметить обращенный на себя взгляд полный сожаления и у него внутри происходит его личный апокалипсис, кроша и снося все на своем пути. Какой это раз по счету, Намджун не знает - сбился еще на первых пятидесяти. Кажется, это происходит каждый день. Кажется, не кажется. И не тавтология это совершенно. Хосок как солнце, без которого Намджун высохнет и сотрется в пыль. Для этого много времени не надо. Как так получилось и почему - это не тот вопрос, который стоит задавать. Правильнее будет спросить - почему не сразу? Намджун не может сказать, что его оглушило резко и не спрашивая. Нет. Это было постепенно. Как лекарство, регулярное употребление которого приводит к зависимости. И, по рецепту, вроде организм не должен уже реагировать, а у Намджуна все в точности наоборот. Он к Хосоку привык и больше не может без. Они вместе каждый день, а ему все равно мало. Чертовски мало этих кратких мгновений, когда можно смотреть/прикасаться/ерошить волосы/отвечать улыбкой/утыкатся носом во влажный от пота висок и дышать, дышать, дышать и все равно не надышаться. Намджуну каждый раз током пальцы бьет, когда он прикасается. Но не прикасаться он не может - пытался. И сколько было таких раз Намджун тоже не считал, когда заранее знал, что не получится, а все равно пытался. Его каждый раз пробирает огнем по коже и до самых внутренностей, когда Хосок его обнимает. И Намджун так сильно его ревнует к кому бы то ни было, что страшно. Намджун никогда не думал, что умеет настолько сильно любить. И что любить - это настолько сильно. Дождь так и не прекращается, а они все равно довольны своей глупостью. Да и разве можно называть этим словом тот момент, когда ты по-настоящему счастлив? Как мне кажется, скорее это настоящая глупость. Намджуна с Хосоком больше не предоставляют самим себе, за что лидер безгранично благодарен. Его совсем немного, но все же отпускают тяжелые мысли, теряя на мгновения свою значимость. Он искренне демонстрирует свои красивые ямочки на щеках и дышит запахом дождевого Лондона. У него есть время до самого рассвета.