И в Италии бывает плохая погода...

Окна застилает пелена. И даже не разберёшь, что это - снег или дождь. Ясно лишь то, что на улицу не выйдешь - слякоть не даст пройти. Да и когда всё это закончится, тоже неясно. Иду на кухню. Она такая непривычно чистая, просто до неприличия. Да, славно Германия умеет промывать мозги, просто диву даёшься. Хотя он бы всё равно не стал тобой гордиться. Ох, что это? Соринка в глаз попала, не более... Я неуклюже смахиваю слезинку, непрошено скатившуюся по щеке. Не стоит обращать внимания. Это не потому что... Просто так, в общем. Стук дверцы кухонного шкафа эхом разносится по пустому дому. Не то, чтобы нельзя было включить музыку или, на худой конец, телевизор... Просто не хочется. Просто вся музыка на проигрывателе немецкая, а по телевизору, как обычно, крутится какая-нибудь многосерийная мыльная опера. Но, конечно, это совсем ничего не значит. Да-да, конечно. Совсем ничего, дорогая. Ещё одна соринка... Пыль бы протереть, а то так глаза слезятся, ужас просто. Ну замечательно! Ещё и кофе закончился! Негромко чертыхнувшись на своём родном языке, мне всё же пришлось взять чай. Хотя горький кофе лучше помогал справится с... соринками. Чайник вскипел, белая струйка пара вырвалась из носика. Вот бы и проблемы испарялись так же просто, как вода. Вздохнув, заливаю чайные листья кипятком, а из них сочится ароматная жидкость. Так же из меня ускользает вся радость. Чёрт бы побрал эту погоду! А в погоде ли дело? - Конечно в погоде, в чём же ещё?! - гневно выкрикнула я. Ответила мне тишина. До меня только сейчас дошло, что я делаю. Ну молодец, Аличе, ты сошла с ума, уже с собой разговариваешь. Надо сказать, если всё пойдёт также и дальше, в конце концов это меня доконает. Так, главное держать себя в руках. Нервно помешивая ложечкой в кружке, возвращаюсь обратно в гостиную. Там немного потеплее, да к тому же туда я перетащила все свои одеяла. И всё равно холодно, холодно и пусто. А знаешь, что греет? Я не стала отвечать. И так ответ очевиден. Плохо мне от одиночества. На самом деле, я никогда в этом не признаюсь. Не признаюсь, что меня разрывает на куски в этой гулкой тишине. Как она давит на меня. Как больно разрывает на куски моё и без того больное сердце. Нет, я никогда в этом не признаюсь никому. Хватит и того, что хоть себе я не вру. Ну, почти. Одеяла ещё не остыли, и встречают меня теплом и уютом. Я закутываюсь в них, как в кокон, со всех сторон мягкое, обволакивающее тепло... Но с его никогда не сравнится. Резко дёргаюсь, чуть не проливая чай. Ну нет, это уже переходит все рамки! Так можно и с многоэтажки сброситься, и вены скальпелем вскрыть... Ну нет, это будет уже перебор... - Да, точно, перебор, - снова непроизвольно отвечаю я. Мои слова повисают в воздухе, и теперь становится по-настоящему жутко. Я почти явственно слышу, как проносятся строчки молитвы у меня в голове, как я спешно молю Бога избавить меня от этого наваждения. - Так, всё, перестань! - недовольно заявляю я себе, - Хватит чесать языком! Ну да, в самом деле, чего это разболталась. Лучше бы позвонила кому надо. - Не буду я ему звонить! Он на работе, он потому и отправил меня к себе домой, чтобы... - в горле сжимается комок. Но совсем не от хлынувших к глазам слёз, а... просто так, конечно, просто так, - Чтобы я ему не мешала, вот... - с усилием выдавливаю я из себя. Я даже самой себе не могу признаться, что не нужна дорогому человеку. Великолепно. Хотя кого я обманываю, я же вечно строю иллюзии. Даже самой себе. Слёзы уже беспрепятственно покидают глаза. Да и какой смысл, ни к чему их сдерживать. Все равно я не могу навечно запереть их внутри. Так же, как и любовь И тут я начинаю кричать. Потому что нет сил. Потому что слушать правду каждый день невыносимо. Потому что каждый раз я слышу из своих уст то, что распознаётся за правду. Я ведь совсем не оптимист на самом деле. А прямо противоположное. Ну успокойся, истеричка. Он был бы тобой недоволен. И правда. Чего это я. Одеялом вытираю слёзы. Ладно шизофрения, к этому я уже привыкла, но вот истерики - это нехорошо. Очень нехорошо. На грани безумия, я бы сказала. Так, надо успокоится. Бледными трясущимися пальцами берусь за кружку и подношу к лицу. Чай такой тёплый, прозрачный и очень приятный. Я не люблю крепкий, чай должен быть прозрачным, поэтому у меня почти всегда дома белый или зелёный. Вот и сейчас он как солнышко, такой светлый, золотистый... Его волосы такого цвета. Звук разбитого фарфора. Мои глаза, наверное, размером с блюдца. Золотистая жидкость растекается по полу, а я не могу пошевелиться. Когда всё успело зайти так далеко? Когда я успела так крепко к нему привязаться? Это безумие, безумие... У меня больше нет сил ни на борьбу, ни на возражения. Я ведь уже несколько дней не сплю, всё рыдаю по ночам. Веки смежаются, и я так и замираю в своём одеяльном коконе. --- А я-то думал, что Италия - это солнечная и тёплая страна! Видимо, что-то случилось. Обычно, воплощения стран не влияют на погоду, но иногда всё же случается нечто такое. И поэтому, заметив по итальянским новостям, ни один выпуск которых я не пропускал, что погода там просто отвратительная, и то и дело случаются из ряда вон выходящие ситуации, как, например, непредвиденный пожар или разлив реки, я поспешил узнать состояние своей союзницы. На звонки и мои СМС она не отвечала (ну откуда Людвигу было знать, что только завидев его имя на экране, она от радости и испуга выронила его в воду), так что я выпросил выходной и отправился разбираться на месте. Естественно, она просто мой союзник, мне нужно удостовериться, что она в порядке, только и всего. А в Берлине уже который день объявляется штормовое предупреждение. Вот только я тут совершенно непричастен. Надо было отправить оповещение о визите, дождаться ответа. Но на эти формальности у меня просто не было времени. Да и Господи, кому они нужны, когда неизвестность и страх за дорогого человека сковывают сердце ледяной цепью?! Вот ты и попался. Что это? Ох, верно послышалось... Надо спешить, скорее! Вот и порог её дома. Даже на крыльце я чувствую, что это её дом, здесь ощущается её присутствие. Это даже не запах, еле слышимый в воздухе из-за влажной пелены, это что-то на уровне осязания. Дверь не заперта, она никогда не запирается. Она наивно верит, что никто не придёт к ней со злом в мыслях. И вызывает у меня улыбку, всегда. Почти бесшумно я открываю дверь. Отлично, петли почти не скрипят, с того раза, как я их смазал. А то я однажды жутко перепугал малышку-Италию этим скрипом. Дом встречает меня тишиной. Даже меня это начинает пугать. Она ведь обычно очень шумная и вечно не может усидеть на месте, а тут... Руководствуясь интуицией я отправляюсь прямо по коридору и в гостиную. А она намного опрятнее ведёт себя, после того, как я высказал своё мнение по поводу её бардака. Вот умница! Да, она здесь, как я и думал. Как забавно, она так укуталась... Будто лежит на диване нераскрытый бутон, а внутри маленькая фея. Фея? Людвиг, ты совсем ку-ку? Но постойте... Какой же болезненный у неё вид! Тёмный круги под глазами, глаза красные, а на щеке влажная дорожка... Она что, плакала? Вдруг, Аличе тихонько позвала меня во сне по имени... Я осторожно опустился рядом с ней на колени, и начал успокаивающе поглаживать по волосам. Наверное, её снова напугали кошмары. Однако улыбка от её нежного тона никак не сходила с моего лица. --- Я проснулась от чьих-то тёплых и невероятно мягких прикосновений. Разомкнув ресницы, я увидела такую родную голубизну глаз Снова сон... --- Аличе, ты уверена?