Коллекция будет названа позже

— Пожалуйста, Оливер, не мог бы ты просто… — Фелисити остановилась, вздохнула и развернулась в направлении гостиной. Она плохо себя чувствует, а Оливер на самом деле очень мил, и это не помогает. Потому что она — и ему всегда нравиться напоминать ей об этом — не унывающий человек. Почти никогда, кроме таких дней, как сегодняшний. Фелисити устала и сорвалась на Оливера без причины, и теперь вдобавок к остальному плохо себя чувствует из-за этого и злится на себя. Она слышит шорох пиджака Оливера, звон его ключей и звук кошелька, который швырнули на прилавок, и замирает в ожидании его неизбежного. — Фелисити? Он просто пытается помочь, говорит она сама себе. Не срывайся на него. Девушка снимает с себя кардиган, и ловя его одной рукой закидывает на плечо. Она чувствует наблюдающий взгляд Оливера на себе. Медленно выдыхая, Фелисити разворачивается к нему лицом и дарит маленькую, но грустную улыбку. — Прости. Сегодня вечером я собираюсь быть Грампусом. Несмотря на явную озабоченность на его лице, губы Оливера изогнулись в причудливой улыбке, когда он переспросил. — Грампусом? Фелисити пришлось перебороть себя, чтобы дать спокойный ответ. — Да. Разве богатые люди не знают, кто такие Грампусы? Оливер приближается к ней на несколько шагов, наблюдая, как Фелисити падает на диван, продолжая ворчать. — Что я могу сделать, чтобы подбодрить тебя? Он же не пытается меня соблазнить? Конечно, Смоук прекрасно знает, что он привлекателен. ЭТО ОЧЕВИДНО. Но каким бы он ни был… для нее… очевидно сексуальным и притягательным, он не пытался решать все ее проблемы с помощью секса. Ну-у, наверное, большинство все же пытался. Не то, чтобы она жаловалась. Это просто все её… настроение такое настроение. — Я в порядке. — говорит Фелисити, встречая взгляд Оливера и позволяя ему убедиться в правдивости ее заявления. Она в порядке. Завтра будет еще лучше. — Правда. Оливер долго смотрит на нее, затем кивает и уходит на кухню. Фелисити позволяет себе громко выдохнуть и погружается в диванные подушки еще глубже. Она до смерти любит Оливера. Очень сильно любит. Просто в такие дни как сегодня она сбита с толку, и она желает, чтобы у него не было этой жгучей потребности исправить это для нее. Господи, это звучит ужасно. Я ужасная девушка. Меня раздражает, что мой парень так вдумчиво заботится обо мне? Прежде чем она успевает подняться с дивана, чтобы начать извиняться, Оливер появляется с небольшой усмешкой на лице и бокалом ее пятого по счету любимого каберне (первые четыре фаворита слишком дорого стоят, чтобы распивать их в таком отстойном настроении). — Это должно помочь. — говорит Оливер, вручая ей бокал. На этот раз, Фелисити не может сдержать улыбку. — Это определенно поможет. — соглашается она, еще не сделав глоток. Этот жест помогает даже больше, чем само вино. Хотя серьезно? Это очень хорошее вино. Оливер медленно кивает и встает, чтобы расстегнуть верхние две пуговицы своей идеальной белой рубашки. — Знаешь, что еще может помочь? Ладно. На этот раз его слова наводят на размышления. Фелисити приподнимает бровь. — Эндорфины? — сухо переспрашивает девушка. Забавно то, как Оливер, просто будучи Оливером может заставить ее чувствовать себя легче. Его лицо расплывается в похотливой и соглашающейся улыбке, когда Оливер кивает, вставая и расстегивая оставшиеся пуговицы рубашки, не отводя взгляда от Фелисити. Она сжимает губы, еле сдерживая улыбку. — Это стриптиз для меня? Оливер смеется. Одно изящное движение плечами и рубашка уже лежит на полу позади него. И это смешно, ну немного, но невероятно горячо. Фелисити делает большой глоток вина и поднимает брови, когда Оливер кладет руки себе на бедра. — Ты хочешь, чтобы я станцевал стриптиз для тебя? Ей кое-как удается не подавиться вином, а затем удержать себя от победного вскинутого вверх кулака. Вместо этого она удостаивает Оливера незначительным пожиманием плечами. — Тебе нужно приложить немного усилий, если собираешься произвести на меня впечатление. Оливер на самом деле выглядит оскорбленным. — Прости, что? Фелисити смеется, держась за живот. Потому что… взгляд на его лице… Она не может сдержаться, падая лбом на колени и громко хихикая. Когда она справляется с этим приступом смеха и поднимает голову, Оливер стоит, сердито скрестив руки. Фелисити почти срывается на смех снова, но сдерживает себя глотком вина. — Я имею в виду то, что это все конечно прекрасно, но я уже видела тебя без рубашки. Ты все время без нее. Черт возьми… — Фелисити пыталась конкретизировать ее мысли. — Даже Диггл видел тебя без рубашки большее количество раз, чем я… — Ладно. — прерывает Оливер, делая два длинных шага по направлению к дивану и поднимая ее на ноги. Он наклоняется, и сжимая лицо своей девушки, целует ее. Агрессивно. Так, как ей нравится. И да, такой приток эндорфинов точно помогает. Фелисити обвивает его талию свободной рукой, прижимая его ближе к себе, одновременно убирая руку с бокалом, которая попала в ловушку между их телами, что помогает Оливеру углубить поцелуй. Она усмехается ему в губы. Затем, Оливер снова управляет ее телом, толкая их на диван. И Фелисити полностью за. Ну кроме того, что в ее руке по-прежнему бокал вина и она не хочет его проливать, потому что… это такая пустая трата хорошего напитка. Кроме того, она ненавидит убираться. И ее мысли об этом бокале вина и его возможном пролитии — единственная причина, по которой она старается не заскулить, когда Оливер отступает. Но не выходит. — Эй! — протестует Фелисити, притягивая его обратно своей свободной рукой. — Куда собрался? Она обвиняет пламя желания, которое Оливер так быстро в ней зажег. Оливер встает и делает шаг назад с довольной ухмылкой на лице. Не отрывая взгляда, он тянет пояс из своих брюк. — Ты же хотела, чтобы я произвел на тебя впечатление? Фелисити громко стонет, пока он очень медленно вытягивает остатки пояса из петель. Он… он на самом деле показывает стриптиз. Для нее. На самом деле. Она глотает ком в горле, что кажется очень громким звуком. Оливер не спешит. Он весь из себя самодовольный секс-на-палочке. И Фелисити начинает чувствовать, как она краснеет. И это точно не из-за вина. Оливер наконец вытягивает ремень полностью. — Не так ли? Фелисити крепко сжимает бокал в руке и кивает. — О, Боже. Да!