Спасибо за снег!

Драко уже в более приятном расположении духа шел в туалет. Ноги гудели... Это да. Но его распирало от гордости. Уже на подходе он вспомнил, что так и не дождался Поттера в условленное время. Обложив матом многострадального мальчика, Драко с какой-то досадой на лице открыл двери. Поттер, который находился в туалете уже порядка нескольких минут, явно не замечая присутствия кого-то еще, с каким-то неясным звуком ударил по стене — уже не первый раз, судя по следам крови, и с глухим всхлипом сполз на пол, прижавшись к стене лбом. — Проклятье... — сдавленный всхлип. — Проклятье... Драко тихонечко подошел ближе. Досада сменилась обеспокоенностью. Он уже привык к этому новому чувству — так он подходил к кровати ребенка, если тот неожиданно начинал реветь. Он тихо подкрался и опустил руку Поттеру на плечо. — Ты чего?.. Юноша рванулся из-под его ладони в сторону — как загнанный зверь. Чудом целые очки остались лежать возле стены, где он только что сидел. — Ничего! — темноволосый порывисто поднялся, покачнувшись в последний момент. Драко медленно нагнулся. Поднял очки. Но не стал отдавать. Даже наоборот — он зачем-то начал глядеть в глаза Поттеру. Что он там высматривал, он не знал. Единственное, что он, пока что, мог видеть — это слезы. Это странное выражение, которого раньше он там не видел. А еще он явственно чувствовал собственное обалдение — он никогда не смотрел в его глаза без очков. И правда, красивые. Вот от чего девчонки тащатся... Он как-то не спешил отдавать очки. Он чувствовал, что через мгновение его вторая сущность начнет овладевать его сознанием, и он начнет делать совершенно идиотские поступки... — Отдай очки, — голос шел не из горла, он подымался из груди — хриплый и глубокий. Почти так рычат собаки, пытаясь запугать или отогнать противника. Поттер сжал кулаки, его плечи медленно поднимались — он как будто готовился броситься на Драко. — На... Только... Не уходи сейчас, слышишь?.. Ну, немного посиди со мной. Давай сядем, пожалуйста? — он, как идиот, одной рукой протянул ему очки, а второй легонько дернул край его мантии вниз, пытаясь усадить мальчишку рядом, на полу. И не отрываясь, глядел в его глаза. Отчего-то он почувствовал приступ острой необходимости побыть с Поттером, не дать ему вот так, в таком дурацком состоянии, уйти. Он, кажется, догадывался, какое это состояние, а, может, и нет... это по сути не было важно. Гарри выхватил из его руки очки, невольно запачкав своей кровью с разбитых костяшек. Сжал очки в ладони, порывисто ступив назад и в сторону, освобождая полу мантии из пальцев слизеринца. — Нет, — сказал, как отрубил. Тут же сделал шаг в сторону, пытаясь обойти Малфоя стороной. Тот крепко схватил его за плечи и прижал к стенке, просто не имея силы не смотреть в его глаза. Ну, очень хотелось в них глядеть, не отрываясь... Просто прижал и каким-то надрывным, сдавленным голосом повторил: — Пожалуйста... Как человека же просят... — что-то уже управляло им, он не контролировал себя. Он уткнулся ему в грудь лицом и простонал: — Поооттееер... — на выдохе, растягивая имя. Он продолжал его удерживать. Что-то уже отпустило, а он продолжал его держать, понимая, что отпусти — и гриффиндорец выбежит отсюда. А ему не хотелось, чтобы он выбегал. Приходится прибегать к насилию. — Поттер... Блин... я, кажись, догадываюсь, чего ты руки себе разбиваешь. Я, вот, на досуге точно таким же заниматься начал. Только я толком не пойму, чего это. В общем, неприятно, но приходится соглашаться с тем, что ты тогда начеркал в той тетрадочке. Блин... Я тут подумал... Ну, так, немного людей послушал и подумал, может, Темный Лорд на нас какое-то проклятье наложил? А? Не знаю, может, он меня, также, как тебя, возненавидел и решил одинаковым способом отомстить и тебе, и мне? Поттер выслушал его тираду до конца, потом рванулся. Утробный выдох, граничащий с рычанием. Ровный тяжелый вдох. — Это все? Отпусти меня. — Все? Блин, нет, не все! — Драко опять вбил его в стену. Но теперь держал на вытянутых руках, глядя в лицо. — Все... Да я с ума схожу! И все по твоей вине! Ты поменял этот мир, спаситель ты наш! Мессия! Я... Лицо гриффиндорца исказилось совершенно непонятной гримасой. Поттер рванулся, но не вырываясь, а поднимающим ударом в живот отшвырнув от себя Малфоя. Тот скривился, но поднялся и, ответив такой же любезностью, вернул Поттера на место. — Нет, блин, ты меня все-таки дослушаешь! Так вот. Спасибо тебе, конечно. Только я не знаю, куда мне себя деть в этом мире! Блин, и этого мало! Ты меня меняешь! Понимаешь, ты меня выворачиваешь, заставляешь меня... Меня чувствовать!!! А я не умею. Мне плохо от самого себя. Меня тянет к тебе! Только, какого черта, я не знаю! А ты меня отталкиваешь! Почему?! Сам начал. И не оправдывайся — сам. Эти снеговики... Эти лепестки... Это ты, все ты!!! — Драко орал на него. Самозабвенно орал и выкрикивал то, что хотел высказать уже давно, но тогда он еще не достаточно одурел для этого, а теперь, в такой близости с Поттером, он просто озверел. Он сам не заметил, как начал его трясти. — Что теперь мне делать? Нет! Что нам теперь делать, потому что тебе так же хреново, и я это знаю!!! И, кстати... — он на секунду перестал его трясти. — Извини, что тогда вмазал тебе... Я за дневник обиделся... Блядь, Поттер! Ты можешь хоть звук издать? Ну, чего ты молчишь! Почему только я ору, как ненормальный, если ты точно такой же ненормальный! И не отнекивайся. Я знаю!!! — Он снова затряс его. Поттер поднял брови, будто ничего не понимая. Чуть приоткрытые губы сложились сначала в неуверенную улыбку, потом растянулись в оскал, и гриффиндорец издевательски расхохотался. — Нам?! Нам, Малфой?! Что ты напридумывал?! Что ты понимаешь?! ЧТО?! Теперь Малфой отпустил его и с таким ужасом стал пятиться назад, будто Поттер размахивал перед ним мечом Годрика. Он осторожно отходил, пока не наткнулся на умывальник и только потом прикрыл лицо руками. Он смотрелся, действительно, как психически неуравновешенный. Постепенно сознание возвращалось, и он только теперь понял, что наговорил и натворил. Он уткнулся лбом в зеркало. Отошел. Другая стена, он опять прикрыл рот ладонью. Глаза бегали. Он пытался прятать их, но был уверен, что таки поднимет и снова пересечется взглядом с Гарри. Он уткнулся лбом в стену, к которой отошел. Закрыл глаза. Очень хотелось, чтобы сейчас это все оказалось сном. Или чтобы гриффиндорец, засмеявшись, все забыл, и они просто покурили и разошлись, как ни в чем ни бывало... — Что ты понимаешь?! — выкрик сорвался на наивысшей ноте. — Что я не могу заснуть из-за того, что, как только закрываю глаза, я вижу их лица?! Или из-за того, что я НЕ СМОГ ничего сделать?! Или может быть, что это из-за меня эти дети теперь здесь?! Потому что я был НЕ СПОСОБЕН ни на что?! Что ты понимаешь?.. — последняя фраза оборвалась задушенным вдохом, и Поттер рванулся к дверям. Так же и Малфой рванулся от стены. На лице застыло выражение абсолютной решимости. Похоже, хватать Поттера за плечи из любого положения входило у него в привычку. — Да стой ты! — раздраженным голосом. — Ну, извини. Я не сдержался, ты... У тебя тоже нервы на пределе. Может, не так я все хорошо понимаю... — Нервы на пределе?! — рявкнул Гарри, рывком оборачиваясь, в свою очередь схватив его за грудки. По смуглым щекам бежали слезы. — Неужели?! Может, из-за этого меня Гермиона уже месяц зельями отпаивает?! Или, может, из-за этого мне Рон проебал все мозги за то, что эта самая Гермиона поселилась в моей спальне?! Потому что у меня истерики каждую ночь, и я не могу заснуть?! — голос упал до змеиного шипения. — Прибереги свои извинения для кого-нибудь другого, милый. — Так... так... Тихо... Спокойно... Хорошо. — Что хорошего?! — снова взрыв звука перед лицом. — Что?! — А ни хера хорошего, Гарри. Перестань истерить, мать твою! Извини еще раз! И сядь! — Пошел на хрен со своими извинениями! Никуда я не сяду! — Гарри оттолкнул его от себя. Но руки у слизеринца оказались цепкими. Поттер снова был схвачен за одежду. — Хорошо. Бля, ну, только не надо тут. У меня тоже кошмары, если хочешь знать. И кстати, чувствовать себя последней сволочью, паскудой — неприятно. И еще, ловить весьма многозначительные взгляды, провожающие тебя. А еще... Двинь мне, врежь, если хочешь, плюнь, но я тебе все собрался сказать, значит, все и скажу. Может... Может, у тебя не получилось, что ты там хотел. Но у меня тоже не все так вышло, как мечталось. Может кто-то пострадал, тогда я просто помолчу. Может для кого-то ты ничего и не изменил. Но ты изменил для меня. Дал свободу, а я просто не знаю, что с ней делать. Просто, знаешь, привычка такая и у окружающих, и у меня, что я могу быть только сволочью, а тут, оказывается, после того, как ненаглядный папочка, чтоб он сдох быстрее в Азкабане, оставил меня в покое, можно быть и вовсе не сволочью. Не получается у меня все выразить так, как хочется. В общем, просто я хочу, чтобы ты знал. Да, просто хочу, чтобы знал... Что ты поменял мой мир. И несмотря на то, что я не могу пока нормально приспособиться к нему, я... Я... Благодарен тебе, что у меня хоть выбор появился. А ты... Ну, хочешь... Только не кричи и не психуй – хочешь, я тебе попробую зелье сварить? Я просто так предложил. Мало ли. Вроде нормально все получается, и это... Твой Люпин, профессор Люпин — он классный мужик... Все. Только, пожалуйста. Ну, не надо так больше. А? Не нравится мне, когда ты вот так вот... Ну? Давай покурим, что ли... Может, я и не понимаю тебя, не знаю. Пусть. Просто больно ведь, да? Тогда я понимаю твои чувства. Может, раньше и не понял бы, а теперь... в общем, мне тоже не сладко, и я тебя... чувствую, что ли... Ну, успокаивайся. Не хер им там всем видеть твои истерики и радоваться. Или жалеть тебя. Это неприятно. Успокаивайся. Будешь курить?.. — Знаешь что... — глаза Поттера сузились. — Свари мне. Свари мне яду, Малфой. Ладно? И отпусти меня! Тут Драко сделал то, о чем, наверное, будет жалеть еще целую вечность. Он, не отпуская гриффиндорца, произнес: — Может, как-нибудь и сварю... Отпустить?.. — он странно, словно в танце, развернул неподатливого Поттера так, что сам оказался поближе к двери. Он бесцеремонно прижал его к себе и поцеловал. Легонько. В губы. Отпустил и со всех ног кинулся к двери, молясь, чтобы Поттер не кинулся в вдогонку и не накостылял ему за этот поцелуй. Хотя, Драко, опять-таки, только потом понял, что именно он только что сделал. Но длань Господня в облике Гермионы Грейнджер не дала Малфою скоропостижно скрыться с места преступления. Он столкнулся с девчонкой прямо в дверях туалета, да так, что искры из глаз посыпались. Послышался звук разбиваемого глиняного сосуда. На пол что-то выплеснулось, и крепко запахло мятой и еще чем-то. Одновременно приходя в себя и считая звезды, Малфой четко ощущал, что тут ему и конец. Но, видно, не судьба. Ибо, на фоне Гермиониного стона боли и возмущения, Драко услышал судорожно прорывающиеся рыдания за своей спиной. Слизеринец обернулся и понял, что сейчас начнет откровенно паниковать. «Да чего он? Господи, ну... Ну, сделал я такое, за что можно и мордой по полу протащить, и обозвать, в общем, много чего нехорошего произвести, но... реветь-то зачем?» Малфой не знал, в какую сторону бросаться: спрашивать у Поттера, отчего он плачет, или попробовать прошмыгнуть мимо Гермионы и удрать подальше... За него сообразила Гермиона, поднимаясь и быстро подходя к Поттеру, сидевшему на полу возле стены. Потянула его на себя, обнимая за плечи, — юноша вцепился в ее мантию, уткнувшись лицом в плечо, сорвавшись в сухие рыдания окончательно. И Драко понял, что никуда он не убежит. Причиной этих рыданий был его поступок. И он выяснит, в чем таки дело. — Извини... Можно? Он присел, намереваясь заменить собой Гермиону. Та покосилась на него, как на... на что-то совсем последнее в этом мире. Ничего другого он и не ожидал. Но продолжал вопросительно смотреть на нее. Девушка что-то прошипела, но сдвинулась в сторону. Гарри мгновенно опустил голову, пряча лицо, потянувшись за Герми, словно пытаясь спрятаться. Малфой протянул к нему руку, а она дрожала. Но он тянулся. Тянулся, ощущая, что уже весь дрожит. Почему? Но он тянулся. Боялся неосторожным движением усугубить это безумие и одновременно очень хотел устранить его. Он осторожно обнял Гарри одной рукой, словно хрустального. Положил его голову к себе на плечо и накрыл шею подбородком. Осторожно, словно боясь своим дыханием нарушить тишину, выдохнул. С опаской, что его сейчас же оттолкнут. Зачем-то положил осторожно вторую руку на сведенную судорогой спину, провел рукой. Еще раз. Еще... Как ребенка. Как страшно перепуганного и страдающего ребенка... Ладонь Гарри скользнула по его руке вверх, и он вцепился в его плечо так же, как только что схватился за Гермиону. Это прикосновение причинило боль — так сильно сжались пальцы гриффиндорца. Невольно промелькнула мысль о том, что у Грейнджер, наверняка, все плечи в синяках. Глухие рыдания перешли в болезненные стоны, и юноша вжался в плечо Малфоя лицом, словно пытаясь их заглушить. — Хочешь плакать?.. Поплачь... Поплачь. Иногда это... помогает, чуть-чуть... — из глаз Драко начинала литься талая вода. Он моргал. А она катилась. — Тихо, тихо... Ну... Успокойся... Тшшш... Он осторожно продолжал гладить Поттера по спине, вторую руку он запустил куда-то в темные жесткие волосы. Стал их ерошить... Он не заметил, как начал его тихонько покачивать. Осторожно. Все движения стали очень осторожными. Он начал шептать ему в ухо какую-то дребедень. Как-то нечаянно начал прикасаться губами то к макушке, то к затылку... Взглядом отметил расползающееся на одежде Гарри влажное пятно от собственных слез. «Их не вылечишь просто сыворотками и уколами. Это немного не то. Максимальная доза тепла - вот то, чем лечатся кошмары...» — вспомнились слова Люпина. И Драко понял, что Гарри тоже не вылечишь никакой сывороткой. И его тоже. Тепло, немного любви, света... А где его возьмешь? И, надо же, для него нашлось. Нашлось и... наверное, еще не раз найдется. Откуда — неизвестно... выдернутое откуда-то. Соскобленное со стенок давно оледеневшего сердца… неимоверным усилием вытянутое откуда-то из детских воспоминаний и снов. Порванное на части, покалеченное, растерзанное. Постепенно рыдания стихли. Пальцы на его плече расслабились. Судорожная дрожь перестала бить тело под его ладонью. Гермиона рядом облегченно и как-то болезненно вздохнула. Наклонилась к плечу Драко, едва слышно шепнув: — Он вряд ли сейчас сможет встать. Я за профессором Люпином сбегаю... — и, стремительно поднявшись, выбежала в коридор. Поттер замер на его плече, стараясь прижаться всем телом, прирасти. Но в этом было что-то до ужаса детское, как будто ребенок, напуганный грозой, пытался спрятаться на груди у взрослого. С губ Драко сорвался какой-то стон. Стон боли и одновременно облегчения. Минуты превратились в вечность. И он забыл совершенно обо всем. В голове не осталось совершенно никаких мыслей. Он чем-то делился с Гарри. Без слов. Но он чувствовал это. Чувствовал, что поступил правильно, хотя и жутко боялся этого. Чувствовал, что в данный момент нет ничего важнее, чем этот сильный маленький мальчик, которому нужно долго и осторожно что-то лечить. Хрупкий, уже подтаявший, лед треснул. Корочка льда сползла, обнажая сердце, которое начинало неуверенно и слабо стучать. Чувствуя второе, находящееся рядом. Больше не было льда, не было зимы. Был только неизвестно чем счастливый и одновременно несчастный Драко и уткнувшийся в него, схватившийся, как за последнюю опору в этой жизни, Гарри. Гриффиндорец, как слепой котенок, дрогнув, приподнял голову, сипло прошептав в воздух: — Прости меня... Судорога прошлась по телу Драко. Он словно в последний раз набрал воздуха в легкие и, давясь собственными слезами, прошептал в ответ: — И ты меня... — Уже давно... — неясно выдохнул Гарри, мягко отпуская его плечо, позволяя руке упасть на колени слизеринца, но почему-то не отстраняясь. Драко задохнулся. Отпустил, наконец, шею Гари из-под подбородка и теперь сам уткнулся ему в плечо, бормоча: — А мне стыдно. Жутко стыдно за все. И даже за то, что сделал не я... И за то, что я мог сделать, но не сделал. Мне... Гарри, мне стыдно. Это я сам, видно, не могу себя простить... — Пора бы... — рука Поттера поднялась с коленей Драко, тяжело опустившись на его плечо. — Хоть ты себя перестань мучить... Хоть кто-то должен... — Я... Это не справедливо... — маска безразличия, хрупкая ледяная маска растаяла под горячими слезами. На Гарри смотрел заплаканный незнакомец. Взъерошенное и чем-то смущенное существо. Совершенно новое, родившееся секунду назад. — Может, я смогу, но... И ты тоже постарайся... Гриффиндорец горько улыбнулся, будто собираясь что-то сказать. Но хлопнула дверь, звонко прошел по плиткам профессор Люпин, за ним просеменила Гермиона. Мужчина опустился на одно колено рядом с мальчишками, мягко отстранил Драко — ладонь Гарри соскользнула с его плеча, слегка зацепив ткань. Подхватив юношу на руки, Люпин плавно поднялся. Драко как можно тише шморгнул и попытался прийти себя. Краем сознания он понимал, что Поттеру необходим отдых и что о нем лучше всех позаботится Люпин, но что-то внутри так не хотело отпускать его, хотело быть рядом всю эту странную ночь. Шаги по кафелю возобновились. Драко не поднимал головы, однако по звуку шагов определил своего неофициального опекуна и человека, который лучше всех позаботится о нем самом — Снейпа. Тот, как и Люпин, секунду назад, опустился рядом с Драко. Одним пальцем приподнял подбородок. Внимательно, как-то жалостливо заглянул в глаза, словно тряпичную куклу подхватил под руки с легким вздохом. Драко буквально висел на нем и смотрел на Поттера, лежащего в объятьях Люпина. Они еще раз пересеклись взглядами, и Драко слабо, болезненно, но улыбнулся. В зеленых глазах на миг зародилась какая-то непонятная эмоция, и губы беззвучно что-то прошептали. Одно единственное слово. Снейп, естественно, понял, что он шептал, и улыбнулся. Люпин, отчетливо слыша, что шептал его мальчуган, победоносно улыбнулся Снейпу. А Драко от чего-то казалось, что улыбнулся он ему. Хотя его неумолимо клонило в сон, и он даже не догадывался, о чем так своеобразно переговаривались профессора. Выйдя из туалета, профессора на секунду застыли и отшифровали друг другу глазами еще одно сообщение, лишь потом унося своих драгоценных по комнатам. Умная Гермиона, как ни старалась, но так и не поняла, что там Снейп маяковал Люпину.