Признание, или как не стоит готовить жареный рис

Овощи радостно скворчали на горячей сковороде. Соблазнительный аромат тушеного мяса затопил маленькую кухню. Котецу убавил огонь, стеклянная крышка опустилась с мягким звоном. Наблюдая, как прозрачные капли стекают по внутренней стороне, он улыбнулся своим воспоминаниям. Сегодня утром им наконец удалось поймать преступника, которого герои отчаянно преследовали почти целый месяц. Парень оказался некстом со способностью принимать облик любого, с кем сталкивался. И недолго думая, он пришел к плану, следуя которому, он сначала привлекал к себе внимание героев громкими кражами, а потом сбегал с места преступления, маскируясь под одного из них. Дошло даже до того, что он додумался проникнуть на базу и разузнать о них какие-нибудь грязные тайны. Однако его везение закончилось, когда он, приняв облик Барнаби, натолкнулся на Котецу и по-дружески рассмеялся, когда тот назвал его Банни. На этом многообещающая карьера начинающего преступника и закончилась. А сам же Барнаби на момент преступления преспокойно принимал душ и ничего не ведал о том, что его знаменитое лицо так недобросовестно используют. На выходе из душевой его уже поджидал Котецу. В красках расписав произошедшее, конечно же, не преминув упомянуть о своей острейшей проницательности и завидной скорости реакции, он позвал партнера в ближайший бар отпраздновать полученные баллы, да и в кои-то веки посидеть вдвоем за кружечкой чего-нибудь горячительного. Но, как оказалось, у того были свои планы на вечер. Презрительно фыркнув при упоминании какого-то там бара, когда как сам Барнаби легко мог похвастаться куда более впечатляющей коллекцией редких вин, он доходчивым и не принимающим возражений тоном объяснил, что праздновать они будут у него. Самыми убедительными аргументами послужили обезоруживающая улыбка и обещание домашнего жареного риса. В тот момент Котецу пришлось приложить все свои силы, чтобы не дать челюсти так недостойно стукнуться о пол. Барнаби и так едва ли не со скрипом соглашался провести время вместе, а тут сразу пригласил домой. Это же почти что в душу пустить. Да еще и эта улыбка. Да еще и жареный рис. Разумеется, причин отказываться у Котецу не нашлось, да и как часто удается побаловать себя домашней едой, которую приготовили лично для тебя. Так что ровно в семь вечера, полный надежд на сытный ужин и теплый прием, он мечтательно смотрел на молчаливую дверь в ожидании того, что ему поскорее откроют. Открыли. По одному взгляду на всклокоченного, раздраженного Банни с пятном на щеке, подозрительно похожим на сажу, и враждебно выставленной лопаткой в руке, а также по клубам дыма, которые эффектно валили из-за его широкой спины, стало понятно, что ни горячего ужина, ни дружелюбного Банни ему так легко не достанется. Хотя, зная своего партнера достаточно хорошо, Котецу даже не удивился. Более странным было видеть того в домашних штанах и растянутой футболке, поверх которых красовался кружевной фартук в игривых розовых клубничках. Решив, что о происхождении данного предмета гардероба он сможет расспросить и попозже, Котецу молча шагнул в квартиру. Твердо игнорируя возражения, он настойчиво вытащил лопатку из крепко сжатой ладони и отправил незадачливого повара отмываться от последствий своих кулинарных изысканий, а сам, отмахиваясь от дыма, двинулся на кухню. В общем, он мог ожидать и худшего. Банни хотя бы не устроил настоящий пожар. Или потоп. А то скромное возгорание, которое все еще вылизывало несчастную, до черноты закоптившуюся сковородку изнутри, за пожар не считается. Да и серая бурлящая масса, которая при жизни, вероятно, была рисом, всего лишь тихонько шипела, исполняя роль самодельной дымовой машины. Оттенял это фееричное скворчаще-горящее действо сияющий пол, щедро залитый мирно поблескивающими лужами воды. Видимо, он отождествлял собой попытку Банни потушить агрессивно настроенные овощи. Котецу слегка призадумался, зацепившись взглядом за язычки пламени, приумноженное отражение которых игриво плясало на натянутой поверхности воды. Ну, могло быть и хуже. Тигр был не совсем уверен как, но точно верил, что могло. Из транса его вывел шум воды, обрушившейся на стенку душа. Похоже, Банни начал приводить себя в порядок. Пришло время приступать, ведь ему предстояло привести в порядок кое-что посерьезнее. Котецу скинул жилетку, закатал рукава совсем еще новой рубашки, смелым (и немного отчаянным) взглядом окинул фронт работ и призвал на помощь все свои умения, которые приобрел за пять лет жизни одинокого волка. Или, правильнее сказать, тигра. То, что происходило в следующие сорок минут, Котецу помнил плохо. В каком-то аффекте домохозяйки он метался по кухне. Словно находясь в нескольких местах одновременно, он вытирал, оттирал и замачивал, стоически отмахиваясь от серо-черного дыма, который все никак не хотел уходить в распахнутое настежь окно. Примерно на пятнадцатой минуте этого буйства в кухню робко заглянул Банни и пробормотал что-то про вытяжку, но, судя по всему, то, как остервенело Тигр намыливал сковородку, его отпугнуло, и он без дальнейших комментариев ретировался в гостиную. На тридцатой минуте до Тигра все-таки дошла информация про вытяжку, и благодарность за то, что на мир теперь можно смотреть не сквозь слезы от едкого дыма, слегка остудила его пыл. К тому моменту пол сиял уже не от залившей его жидкости, а от собственной чистоты, а пострадавшие кастрюля со сковородкой благодарно обсыхали рядом с раковиной. Под конец Котецу даже нашел некоторое медитативное умиротворение в соскребании с кухонной тумбы того, что когда-то смело называлось едой, а последние завитки густого дыма, который бесследно растворялся в глубинах вытяжки, придавали всему происходящему легкий оттенок абстракции. Абсолютно и бесповоротно гордый собой, Котецу возвышался посреди кухни, в которой больше ничто не могло выдать ту фантасмагорию, царившую здесь каких-то сорок минут назад. И все было бы просто идеально, если бы не пустой желудок, который не преминул напомнить о себе громким и очень недовольным урчанием. Ведь в пылу уборки Котецу было совсем не до того факта, что он намеренно не ужинал, оставляя место для деликатесов от шефа Банни. Ну, делать было нечего, и он как никогда осознал, насколько важно уметь позаботиться о себе и своем ближнем в такой критической ситуации. Разве не в этом и заключается долг героя? Да и как он мог отказаться от возможности под шумок похозяйничать на кухне своего партнера, который так удачно не высовывался из гостиной. Вот так он и пришел к тому, что своими руками тушил овощи с мясом на чужой кухне вместо того, чтобы уже час как наслаждаться горячим и ароматным жареным рисом. Хотя, жаловаться все равно было трудно. Когда из-под запотевшей крышки исходит такой аппетитный аромат тушеного мяса, живот сжимается в предвкушении долгожданной трапезы, а в гостиной тебя послушно ждет тот, с кем ты, честно говоря, все еще не против провести не только вечер, но и оставшуюся жизнь, то причин расстраиваться найти не удастся. Котецу попытался припомнить, готовил ли он за последние годы хоть для кого-нибудь, помимо себя. Пару раз он обедал вместе с мамой и Каэде, но поваром в те редкие случаи выступал явно не он. Следовательно, опыта в угощении других у Тигра было немного, зато готовить для себя он наловчился отменно. Да и посмотреть на то, как Банни благодарно улыбается и принимает тарелку из его рук, было бы довольно приятно. В последнее время Котецу вообще стал замечать за собой то, что ему нравится смотреть на Банни. Причем не только когда тот делает что-то по-геройски удивительное (хотя и это выглядело просто потрясающе), но и когда ворчит на него из-за очередного «Эй, Банни!» или незаметно хмурится, устав от внимания журналистов и думая, что его никто не видит. А о том, как заходится сердце каждый раз, когда Банни обращается к нему по имени и упоминать не стоит. Да и на этот счет ему уже удалось высказаться, хоть и практически на смертном одре. Поначалу Котецу нервничал, пытался понять, что же все это может означать, ведь за всю жизнь такое с ним происходило только перед женой. Потом он усиленно пытался подавить зарождающийся в груди трепет, который возникал, когда Банни раздраженно закатывал глаза из-за очередной глупости, выданной Тигром, а тот только и мог, что пялиться на удивительно длинные подрагивающие ресницы. И только оказавшись в крепких руках третий раз, когда Банни предотвратил его далеко не самую мягкую посадку на капот новенькой машины, до Котецу, наконец, дошло. Дошло, что вот этот самый парень, по старой привычке подтрунивающий над ним, при этом аккуратно ставя на твердую землю, это никакой не знаменитый Барнаби Брукс Младший, звезда современности и номер один в рейтинге героев. Нет. Это просто его Банни. Тот самый Банни, перед которым можно позволить чувствам спокойно течь своим чередом, не вешая на них запутанные ярлыки. Ведь именно так он и поступал до того, как осознал, что соперничество и дружба потихоньку трансформируются во что-то новое, непонятное, но по-странному приятное. А раз Банни остался тем же, то и ему не стоит резко меняться. Насвистывая себе по нос прилипчивую мелодию из дурацкой рекламы, Котецу потянулся за тарелками. Выключив плиту, он соорудил две порции готового блюда и аки заправский официант водрузил обе тарелки на одну руку. Другую же вооружил двумя винными бокалами, мягко звякнувшими друг о друга. Последний раз оглядев творение рук своих, и мысленно похвалив себя за труды, он твердым шагом вышел из наполненной яркими ароматами кухни и направился к, по скромному мнению Тигра, давно уже заждавшемуся его Банни. Свет в гостиной был потушен. Фигура, чуть более темная, чем вся остальная темнота, ясно выделялась на фоне грандиозных размеров окна. И честно говоря, вот такой вот поникший Банни с опущенными плечами, одиноко возвышающийся над сотнями небоскребов, блестящих в холодном свете бессчетных неоновых вывесок, пробуждал в груди неясное желание замотать того в клетчатый плед, всучить чашку горячего шоколада и усадить за просмотр какой-нибудь проверенной временем комедии. Естественно, через некоторое время Котецу попытался бы урвать и себе кусочек пледа, попутно пытаясь не облить их обоих шоколадом, на что Банни бы сначала недовольно фыркал, а потом, когда Тигр уже не будет и ожидать хоть какой-то благосклонности, сам придвинется ближе, разделяя с ним собственное тепло. Смущенная улыбка разольется по нежно-розовым губам, и обрамленная золотыми кудрями голова устроится на его плече… Хотя, это уже что-то из разряда фантастики. После всего того, через что они прошли вместе, Банни, конечно, стал намного более открытым и честным в своих чувствах, но представить, чтобы он позволил себе такие нежности, было все еще трудновато. Особенно с таким стариком, как он. Невесело усмехнувшись, Котецу пару раз на пробу ткнулся в стену плечом, пытаясь нащупать выключатель, но успеха не добился. Стена была абсолютно гладкой. Он тихонько кашлянул. - Банни? А что со светом? Силуэт едва заметно дернулся, словно застигнутый врасплох. И неторопливым движением хлопнул в ладоши. Ослепительно яркий свет тут же залил помещение, ударяя по уже привыкшим к мягкой темноте глазам. Котецу резко зажмурился и заслонил лицо рукой. Бокалы жалобно звякнули. - Эй! Мог и предупредить! Нехотя разлепив глаза, он увидел у окна все того же Банни, что и час назад: в домашней футболке и свободных серых штанах. Разве что теперь на нем не красовался игривый розовый фартучек. Да и выражение лица теперь было совсем другим. Недавнее раздражение, такое острое, настоящее, привлекательное, сменилось вежливой маской с застывшей полуулыбкой и пристальным взглядом, буравившим Котецу из-под прямоугольной оправы. Руки скрещены на груди, выгнутая спина вызывающе опирается на твердое стекло. - А что, рефлексы уже не те, старик? – недружелюбный тон заставил Тигр нахмуриться. Он решительно не понимал, что на того нашло. Банни вел себя так же, как в первые дни их знакомства: высокомерно, отстраненно, холодно. И если бы Котецу не знал своего партнера как облупленного, то он бы легко повелся на эту бесспорно умелую игру, и ожидал бы их не сытный ужин в теплой компании, а очередная ссора с криками и обвинениями. Но за месяцы, проведенные вместе, Котецу научился безошибочно понимать, когда Банни действительно не хочет его видеть, а когда просто пытается замуровать свою неуверенность стеной враждебности. Сейчас был явно второй случай. Как все-таки удачно, что ломать – это его конек. И ничего, если ломать приходится барьеры не материальные, а эмоциональные. Растянув губы в нахальной ухмылке, Котецу медленным, но уверенным шагом двинулся на Банни. По дороге он аккуратно сгрузил стеклянные бокалы на низкий столик, тем самым освободив одну руку. На другой же все это время продолжали балансировать две тарелки, полные исходящих ароматным паром овощей. Приблизившись на расстояние, достаточное для того, чтобы увидеть крошечные огоньки недоверия в изумрудных глазах, он замер и качнул головой вбок: - Уверен, что их все-таки хватит, чтобы задать жару одному чересчур шаловливому кролику, - выдохнул Котецу, горячая волна скользнула по приоткрытым губам напротив. Легкой угрожающей нотки хватило для того, чтобы Банни тяжело сглотнул, кадык дернулся под тонкой кожей. Обсидиан зрачка близился к тому, чтобы затопить прозрачную зелень радужки, между тонких бровей залегла крошечная морщинка. Щеки расцвели едва заметным румянцем. Скользнув рукой по непривычно хрупкому без тяжелой брони плечу, Котецу почувствовал под ладонью слабую дрожь. Он наклонился еще ближе, едва ли не касаясь губами трогательно порозовевшего уха. Теперь дыхание Банни казалось еще более частым и шумным. Собрав остатки совсем уже подрастерявшейся в ходе этой авантюры силы воли, Котецу прошептал, - А теперь расскажи-ка, куда ты уже припрятал тот очаровательный фартучек, Банни? Всегда знал, что розовый тебе к лицу. На последнем слове он слегка отпрянул и с интересом вгляделся в лицо напротив. На мгновение Банни окаменел, кажется, даже дышать перестал. Все краски будто схлынули с одеревеневшего лица. Изумрудные глаза пусто уставились перед собой. И только нижняя губа подергивалась вверх-вниз, как у рыбы. Но не пришло и пары секунд, за которыми последовал глубокий и оскорбленный вдох, в то время как сочный румянец с удвоенной силой заливал ожившее лицо. Брови резко метнулись к переносице, глазам вернулась прежняя осмысленность. Правда осмысленность явно агрессивная и направленная против одного в край обнаглевшего тигра. Видя, как длинные пальцы Банни угрожающе сжимаются в кулаки, Котецу тут же отскочил на безопасное расстояние, тарелки опасно накренились вбок, но были вовремя подхвачены свободной рукой. Сдерживаться дальше сил не хватило, уровень напряжения перевалил за все допустимые пределы, и уверенная ухмылка раскололась, высвобождая громкий и искренний смех. А, как известно, искренний смех заразителен, и даже злость Банни не выдержала такого радостного напора. Одной рукой он обхватил себя вокруг талии, другой же прикрыл лицо, но эти меры не помешали Котецу услышать облегчение в тихом смехе. Именно на такой результат он и рассчитывал: Банни снова стал самим собой. А о том, как эта на первый взгляд невинная авантюра чуть не столкнула их отношению на несколько другую плоскость, он предпочел подумать позже. - Ну и что это было? – Банни все еще пытался отдышаться от очередного приступа смеха и праведного возмущения за попранную гордость. По губам то и дело проскальзывала шаловливая улыбка, а изумрудные льдинки перестали казаться действительно холодными. На щеках все также сияли игривые розовые пятна, и даже стекла очков не могли скрыть смешливые слезинки, выступившие в уголках прищуренных глаз. Мягкие светлые пряди после душа совсем распушились, лежа, как им вздумается, но Банни, казалось, этого совсем не замечал. Смотря на этого раскрасневшегося, спокойного и по-домашнему уютного Банни, Котецу поймал мысль, пронесшуюся где-то на самой периферии сознания. Для этого человека он бы согласился надраивать кухню, бороться с локальными возгораниями и творить кулинарные шедевры хоть каждый день. Не давая себе возможности чересчур глубоко об этом задуматься, он вновь приблизился к Банни, на этот раз не излучая и капли угрозы. С мягкой улыбкой и заметной гордостью, он вручил ему одну из тарелок. Судя по тому, каким восхитительно удивленным взглядом тот окинул сие творение, обратил внимание он на тарелки только сейчас. На Котецу вскинулась пара почти по-детски невинных глаз. Он почувствовал, как под этим обезоруживающе чистым взглядом кровь предательски хлынула к щекам. Так что, поспешно отвернувшись, он принялся заинтересованно разглядывать чрезвычайно живописную стену, одновременно с этим почесывая затылок. - Я бы назвал это своего рода терапией, - задумчиво пробубнил он. Такой ответ заставил Банни потрясенно крякнуть. Настолько несвойственная реакция немного отрезвила Котецу, вернув ему долю той уверенности, с которой он прижимал горячего Банни к стеклу пару минут назад. Собравшись с духом, он вновь поднял взгляд и слегка нахмурился, - А вот что было с тобой? В глазах напротив вновь плеснулась неуверенность. Банни дернулся, будто намереваясь оттолкнуть, но Котецу не пошевелился. Тогда он склонил голову, длинная челка спрятала эмоции, которые запросто мог выдать взгляд. Дернув плечом, он на одном выдохе произнес: - Я просто хотел приготовить для тебя жареный рис, потому что я так долго учился его делать, а еще потому что я обещал тебя им накормить, и потому что я… - он перевел дыхание и продолжил уже спокойнее, - …потому что я правда ценю все то, что ты делаешь для меня и хочу, чтобы ты об этом знал. Но, как видишь, у меня никогда не получается это правильно показать, - Банни, наконец, поднял глаза, и Котецу увидел в их глубине все то, о чем и сам смутно догадывался. Неуверенность, разочарование, горечь, страх и …неоправдавшаяся надежда? Неужели Банни тоже хотел продолжения? Котецу нервно сглотнул. Да нет, быть такого не может. Наверное, он просто видит то, что хочет видеть. Тем временем Банни продолжил, - Вот и сегодня. Сначала сжег наш ужин, а потом заставил тебя ползать с тряпкой по полу и оттирать эти злосчастные кастрюли. И ты ведь даже и слова против не сказал, нет. А сейчас ты просто улыбаешься и спасаешь нас от голодной смерти, - он с горькой усмешкой кивнул на тарелку, крепко зажатую в руке. И качнулся вперед, утыкаясь лбом в твердое плечо. Золотистые пряди мягкими каскадами рассыпались по рубашке, - И как тебе это удается? Котецу тяжело выдохнул. И нерешительно прикоснулся к пушистым волосам пальцами свободной руки, самыми кончиками, будто спрашивая разрешения. Банни раздраженно дернул плечом, словно напоминая, что в их отношениях никто никогда разрешения не спрашивал. Тогда Котецу смелее зарылся пальцами в золотистый шелк и начал успокаивающе его перебирать, благодаря за доверие. - Во-первых, никто меня не заставлял. Я сам вызвался, - начал он, мягкий голос едва ли громче шепота, но Банни был так близко, что слышал каждое слово. Теплое дыхание приятно щекотало порозовевший кончик уха. – Во-вторых, я так давно не готовил для кого-то, что чуть не забыл, насколько это может быть приятно, - цветочный запах шампуня сливался с ароматом домашней еды, а бегущие в голове мысли переплетались с чувствами, робко скребущимися в груди. – А в-третьих, я готов почти на все, если речь идет о тебе. И ты это знаешь, - прозвучало на грани слышимости, но Банни жадно ловил каждое слово. Молния вспорола ночное небо. За ней последовал первый раскат грома. Похоже, надвигалась гроза. Почувствовав, как прохладный кончик носа невесомо заскользил по шее, Котецу мягко отстранился. Первые капли мягко сползли по гладкому стеклу. Растерянный взгляд пробирал до самых костей, проникал в самые сокровенные уголки. Нараставшая дробь наполняла и без того густую тишину. Секунды текли, в глаза напротив капля за каплей возвращалось привычное недовольство. В ответ на это Котецу лишь ободряющие улыбнулся, чертики в глазах нагло ухмыльнулись. - В общем, бросай ты эти попытки уничтожить свою квартиру, ведь все равно пока я рядом, у тебя ничего не выйдет. А уж после таких признаний, рядом я буду еще очень и очень долго, - добавил он громче. Банни уже возмущенно открыл рот, готовый опровергать хоть каждое вышесказанное слово, скорее по привычке, нежели чем всерьез, но Котецу тут же перехватил инициативу, чуть хрипло продолжив, - И может, все-таки, примемся за еду? А то еще чуть-чуть, и до ужина мы доберемся только к завтраку. Он многозначительно вскинул бровь, на что Банни, вспыхнув еще сильнее, и плотно сжав губы, ринулся к дивану, тарелка крепко стиснута в руках. Недолго думая, Тигр последовал за ним, с размаху приземляясь по соседству. Но просто поглощать еду рядом с упрямо молчащим и усердно уничтожающим овощи Банни было не то чтобы эталоном веселья, поэтому Котецу притянул к себе пульт. Если говорить начистоту, в нем до сих пор боролись зависть и восхищение, когда он оказывался перед гигантским экраном. Его-то консервная банка с антеннкой ни в какое сравнение не шла. Проигнорировав прожигающий взгляд, он усмехнулся и начал бездумно переключаться между каналами. А их тут были сотни. И ведь самое обидное это то, что Банни и телевизор – вещи несовместимые. Он ведь только новости смотрит, и то по праздникам. Для кого тогда ему, спрашивается, нужно было подключать кабельное? Оу… Котецу удовлетворенно хмыкнул. Понимание затопило теплой волной. Он и сам удивился тому, как можно так медленно соображать. Пустая тарелка звякнула о низкий деревянный столик, диван прогнулся под тяжестью Тигра. Он медленно подползал к Банни, в то время как тот настороженно подтянул к себе длинные ноги и теперь сверлил его хмурым недоверчивым взглядом из-за пустой тарелки. Но Котецу не был бы собой, если бы такие препятствия его останавливали. Он втиснулся между крепких колен, одна рука оперлась о податливый диван, задевая запястьем бедро, другая же невозмутимо вытянула тарелку из крепко сомкнутых пальцев и, не глядя, отставила ее на стол. Он замер, почувствовав, как колени расслабляются и больше не стискивают его бока. Звук непрекращающегося дождя, с размаху бьющего по стеклу, смешивался с горячей пульсацией в ушах, заглушая все разумные мысли. Ситуация приближалась к опасной отметке уже третий раз за вечер. А это уже рекорд. Но ведь разве с Банни бывает по-другому? Расслабляясь, Котецу протяжно выдохнул и развернулся, заваливаясь спиной на не очень-то мягкую грудь. Он поерзал, в попытке найти наиболее комфортную позу. Спиной он чувствовал, как Банни в очередной раз окаменел, грудная клетка двигалась мелко и часто. Горячие выдохи щекотали затылок. Котецу усмехнулся про себя, представляя порозовевшее лицо с взметнувшимися под самую челку бровями и глазами размером с блюдца. Руки Банни так и зависли в воздухе, не зная, куда себя деть. - Ну и холод тут у тебя! – пробормотал Котецу, притворно хмурясь, - Не пора бы уже что-то с этим сделать? – в голосе звучала решимость, а поведение так и лучилось уверенностью, но ледяная лапа сомнения вцепилась в горячее сердце. Может, все совсем не так, как он думает? У Банни же до него и друзей то не было, и может своим поведением он просто неумело показывает сложную глубину своих дружеских чувств? Котецу был уже близок к тому, чтобы натянуть улыбку до ушей и свести все к обычной шутке, но что-то его остановило. Нет уж, раз он научился быть честным с самим собой, пришла пора быть до конца честным и с Банни. И он замер в ожидании реакции, какой бы она ни была. Ждать долго не пришлось. Теплые руки тут же скользнули по талии, юркими пальцами заползая под рубашку, сильные колени сжались на бедрах, а прохладный нос ткнулся во впадину между плечом и шеей, шумно вдыхая. Мягкие кудри прошлись по щеке невесомой волной, заполняя весь мир своим тонким ароматом, сухие и горячие губы прижались к чувствительной коже у самых волос. Тут мозг Котецу окончательно завис, мысли будто протискивались через толстый слой ваты. В ушах набатом выстукивал дождь, иногда прерываемый громким дыханием. Он с тихим стоном откинулся назад, отдавая себя на волю рук, нежно исследующих его бока. Пока Котецу лениво думал о том, что не совсем так представлял себе их первый раз, осознавал, что Банни он легко позволит и большее, и спрашивал себя, когда это он успел представить их первый раз, настойчивые руки прекратили свое исследование и сцепились в крепкий замок на его животе. Нехотя приоткрыв один глаз, он глянул через плечо. И поймал ответный, полный нерешительности взгляд. Теплое дыхание гладило по щеке, пока ритм ударов сердца неторопливо опускался до нормального. Точнее, в меру нормального, если говорить о человеке, сидящем в объятиях того, о ком он без перерыва думал с самой первой встречи. Хотя, и Банни был не лучше. Котецу спиной ощущал, как загнанно скачет сердце в чужой груди. Похоже, вот и пришло время вскрывать последние карты. - Банни, я-… - Подожди! – искра паники сверкнула в изумрудных глазах, в тихом голосе звучала незнакомая хрипотца. Стайка мурашек скользнула по позвоночнику. Банни замялся, закусывая нижнюю губу, но не отвел пытливого взгляда. Котецу улыбнулся кончиками губ, побуждая продолжить, - Я был бы не против… если ты не против… В общем… - он резко выдохнул, как перед прыжком в ледяную воду, - Переезжай ко мне! Котецу чуть не рассмеялся от облегчения, но выжидающий взгляд, напряженно сжатые губы и сведенные к переносице брови подсказали ему, что сейчас не самый подходящий для этого момент. Тогда он просто откинул голову на вовремя подставленное плечо и блаженно прикрыл глаза: - Честно говоря, пока ты меня не перебил, я собирался предложить тебе встречаться, - из-под опущенных ресниц он покосился на вытянувшееся лицо и остался вполне доволен эффектом, - Правда, теперь вопрос исчерпал сам себя. Неизменная, полная уверенности полуулыбка медленно овладевала розовыми губами. И хотя смущенный и растерянный Банни мог представлять собой отдельный вид искусства, но именно эту уверенную улыбку и хитрый прищур Котецу жаждал увидеть весь вечер. - Я люблю тебя, Банни, - в признании не осталось и капли привычной смешливости. - И я тебя, Котецу, - горячая грудь еще сильнее вжалась в спину, тонкие пальцы вцепились в рубашку на животе. Невинно прислонившись губами к подставленной шее, Банни устроил голову на чужом плече и прикрыл глаза. Котецу медленно потерся щекой о теплое золото, разлившееся по рубашке. Уютная тишина теплым одеялом заволакивала комнату. Гроза постепенно утихала, только барабанная дробь капель застенчиво отдавалась по стеклу, словно не желая потревожить. Мягкий запах шампуня и самого Банни приятно наполнял ноздри, раскрашивая калейдоскоп мыслей невиданными ранее цветами. Теплые руки согревали, дарили давно забытый покой. Прозрачная пелена сна не торопясь обволакивала, уводя за собой в царство Морфея. - Но если назовешь меня так еще раз, выселю, - вкрадчивый шепот вынырнул из темноты, опаляя ухо горячим дыханием. И это было очень приятно. А вот когда за ухо укусили, то не очень. Хотя, и в этом что-то было. Ответом на сонное «Ну-ну» послужил мягкий смешок, который Котецу услышал уже откуда-то издалека, как и последовавший за ним тихий хлопок в ладоши. Гладкая темнота заволокла как комнату, так и ускользающее вдаль сознание. И только редкие молнии своими белыми всполохами высвечивали объятия двух людей, наконец осмелившихся открыть друг другу свои сердца.