Подсолнухи и ностальгия по лету

Там, где в глуши стоит старый домик дедушки Эйске, раскинулось целое поле подсолнухов, по меньшей мере, метровых. Даже возвышаясь теперь над ними, Цубаса помнит, какими гигантскими они казались ему в детстве. Золотые головы их взмывали к солнцу, а стебли, покрытые листьями, так напоминали зеленые ходули. Не раз Цубаса останавливался среди поля, задирал голову и изучал пристальным взглядом небо, точно в ожидании неведомого чуда, до тех пор, пока дедушка не пригрозил ему, что если так долго смотреть на солнце, можно и глаза сжечь. Цубаса расспрашивал дедушку Эйске о подсолнухах - откуда они, кто их посадил, и дедушка лишь пожимал плечами, отвечал, что тоже не знает, что никто и не помнит, когда их здесь не было. Цубаса всегда задавался вопросом, а если он будет регулярно поливать цветы в саду бабушки Шино, они тоже такими вырастут? Вот местечко на парадном крыльце дома дедушки Эйске. Цубаса обычно сидел здесь в жаркое послеобеденное время со своими изобретениями и паяльником. Несколько часов в день тени ложились под таким идеальным углом, что Цубаса мог свесить ноги с крыльца так, чтобы теплый ветер щекотал его пальцы, но при этом не подставляя макушку под иссушающие лучи солнца. Он сидел вот так – изобретение на коленях, ящик с инструментами под рукой, ноги покачиваются в ритм беззвучной мелодии – и занимался своим делом. Этот ритм мог быть гулом его молотка, стучащего по металлу, или взвизгами дрели, или даже той песенкой, что Цубаса напевал себе под нос – он не помнит деталей, но спустя много лет, став старше, садится на то же самое место, удивляясь тому, что его стопы касаются земли. Цубаса сидит на том самом местечке на крыльце, когда вдалеке слышится рев мотора. В его памяти всплывает, как он поднимает голову, замечает подпрыгивающую на кочках машину, всю в пыли, вздымающую за собой песок и гравий, что и выпачкали ее серый металл. Он вспоминает, как вскочил тогда, спрыгнул с крыльца - потом ему влетело от бабушки Шино за то, что он занес грязь в дом, но ему было совсем не до этого – и пошел ближе к дороге. Вот машина останавливается перед ним, в окне виднеется круглая физиономия шестилетки – но это не его отражение. Мальчика зовут Азуса, у него дурацкая прическа и сияющие фиолетовые глаза. Оказывается, его родители уезжают за границу в командировку и решили оставить его здесь на лето. Этой ночью Цубаса упирается, чтобы Азуса жил с ним в одной комнате. Пусть в этом старом доме, что был выстроен для большой семьи, а живут только пожилая пара с внуком, много-много свободных комнат. А еще он требует, чтобы они с двоюродным братом спали на футонах рядом. Дедушка Эйске ворчит, что надорвет спину, но тащит два футона, поднимаясь по лестнице, впихивает через дверной проем, и с трудом умещает их на полу, но Цубаса видит лукавую улыбку в морщинках, собравшихся в уголках глаз. Цубаса вспоминает, как они тогда засиделись за полночь. Это сейчас для него подобное норма, а тогда стало преступлением и священной тайной. Они шептались, обменивались обещаниями, болтали о городе, о ТВ-шоу, о звездах и о призраках, а в промежутках – и обо всем остальном. На следующее утро бабушка Шино видит их круги под глазами и понимает, что они поздно легли спать. Им, «двум непослушным тануки» влетает. За ее спиной дедушка Эйске усмехается и шепотом рассказывает сказку о тануки, который превратил свои яички в дом. Однако бабушка Шино его все же слышит, несмотря на все усилия остаться незамеченным, и с возмущением резко разворачивается – но лишь смотрит строго, что дедушка Эйске полностью игнорирует. Мальчишки самозабвенно хихикают, глядя, как дедушка Эйске изображает визжащего тануки, ретирующегося с подпалинами, а бабушка грозится треснуть его по голове шваброй. В его уголках глаз морщинками собирается смех. Однажды вечером, когда на небесный холст ложится розово-желто-рыжая дымка заката, и поле подсолнухов точно охватывает пожар, бабушка Шино берет мальчиков с собой в лес. Они не спешат, а Азуса по дороге еще и пытается поймать кузнечика и в итоге чуть не падает в канаву, так что когда они подходят к кромке леса, уже почти темно. Бабушка зажигает бумажный фонарик – аккуратно, так, чтобы не подпалить края, шикает на мальчиков, приставив к губам костлявый палец, и ведет их вглубь леса. Они пробираются осторожно, как и наказано. Когда Цубаса слышит где-то неподалеку шум ручья, бабушка Шино ставит фонарик на камень и наказывает им ждать. Солнце плавно скрывается за горизонтом, и в лесу становится все жутче. Цубаса теребит кусок мха, а Азуса вцепляется в его рукав и что-то бормочет о сходке призраков. Первый мелькающий вдали крохотный огонек заставляет Азусу почти что взвизгнуть, и бабушка Шино закрывает ему рот ладонью, наказывая сидеть тихо и ждать. Под густой кроной деревьев одна за одной вспыхивают звезды, парящие, гудящие огоньки, как светящиеся капельки рождественских гирлянд. Бабушка Шино достает из рукава – как волшебница – два сачка и стеклянные банки, вручая все это мальчикам. В детстве Цубаса был уверен, что она – по меньшей мере в прошлой жизни – была кицунэ. Этой ночью Цубаса узнает, что ключ к ловле светлячков – не переполняющий энтузиазм с воплями, а терпение и вкрадчивость. Им с Азусой на двоих достается щедрый дар удачи в виде двух светлячков, но у бабушки Шино банка оказывается почти заполненной, и ни один из них не может сосчитать, сколько там светлячков. Но оставить их нельзя, бабушка Шино ворчит, что они быстро умирают, а желания вычищать банки с мертвыми жуками у нее нет. Когда она выпускает светлячков в воздух, они взмывают, текут, как река звезд, прежде чем исчезнуть, точно Млечный путь, что разделяет влюбленных в легенде Танабаты. Свет от звездной реки ложится на лицо бабушки Шино, и в тот момент она была для него самой Орихиме. На следующие несколько недель Цубаса и Азуса становятся учениками бабушки Шино в искусстве ловли светлячков. Она учит их, как приманить голубым фонариком, как поймать, застав врасплох, и к концу месяца мальчики уже куда лучше в своих навыках. Однако бабушка Шино все же каждый раз набирает светлячков больше всех из них троих и отказывается поведать ученикам – он точно есть – самый главный секрет. Когда же дедушка Эйске жалуется, что его никогда не берут с собой, бабушка Шино отвечает, что тот в темноте и слона бы не поймал, даже если бы захотел, что уж говорить о светлячках. У Цубасы есть велосипед, на котором он ездит в школу, а Азуса, которого всегда отвозил школьный автобус, ни разу не катался. Это значит, что он не умеет ездить на двухколесном велосипеде, что в глазах Цубасы – крайний позор. Им нужно около недели, чтобы Азуса понял, как держать равновесие на велосипеде. За это время оба постоянно сдирают локти и колени, но в конце концов у Цубасы получается научить Азусу ездить на велосипеде. Они ездят в магазин за холмом, по очереди садясь за руль, и однажды – как ни странно, подбивает на это Азуса – катятся, отпустив руль, задрав руки в воздух. Тогда Цубаса думал только о том, что это самое потрясное, что когда-либо он вытворял. В его памяти порывы ветра, обдувающего лицо, их оглушительные вопли-визги и перестук вылетающих из-под колес камешков. Второй раз, спускаясь с холма, они еще и разгоняются. Это заканчивается тем, что они врезаются в забор, и если им самим хоть бы хны, то велосипед изрядно покорежен. Бабушка Шино тогда выпорола их бамбуковой палкой, и оба не могли нормально сидеть еще несколько дней, но каждый считал, что оно того стоило. Цубаса берет Азусу с собой на первый фестиваль, зная, что тот, городской, ни разу не бывал на таких. У бабушки Шино до сих пор хранится фотография их в цветастых кимоно и пластиковых масках – красный рейнджер и кицуне. Вот Азуса на ней крепко сжимает в ручонке кулек с испуганно замершей золотой рыбкой, потрясая трофеем. Рыбка, правда, жила всего пару дней, но, говоря честно, ни один из них не горевал страшно. Иногда дедушка Эйске приносил домой арбузы и даже позволял мальчикам попробовать распороть кожуру тяжелым кухонным тесаком, который вообще-то оба с трудом поднимали. Цубаса помнит глухой звук металла, продирающегося сквозь мякоть арбуза, помнит треугольные ломтики, на которые его резал дедушка Эйске. Они будто снова втроем – дедушка, Азуса и сам Цубаса – сидят на крыльце, свесив ноги, где-то в округе шелестят подсолнухи, а дедушка указывает на звезды в ночном небе и рассказывает легенду о Орихиме и Хикобоси. Пробираясь сквозь джунгли подсолнухов, Цубаса погружается в воспоминания. Смех Азусы. Летний ветер, щекочущий пятки. Теплая улыбка бабушки Шино в сиянии светлячков. Забавные истории дедушки Эйске. Он вспоминает, как Азуса упирался, когда родители приехали забрать его домой, как они клялись друг другу встретиться однажды снова – и остаться друзьями навсегда. Цубаса останавливается среди подсолнухов, чувствуя, как стебли с листьями щекочут ноги, а шафрановые лепестки укрывают его плечи. Он поднимает голову к небу, закрывает глаза и распахивает свои объятия навстречу неведомому чуду, что должно произойти. Ностальгия переполняет, и он смеется.