Полицейский участок номер один

          «Дурак несчастный! Идиот полный!» – именно так ЧанЁль мысленно ругал сам себя. Ну почему он ринулся вперед, даже не обсудив предварительно стратегию с коллегой? Кто просил его привлекать внимание преступника и подставлять под удар не только себя, но и сослуживца.    Они оба – и сержант, и детектив – сидели во владениях ЧонИна, который, сосредоточенно нахмурившись, обрабатывал рану на плече у китайца.     Лу Хань был не из злопамятных людей, но ЧанЁль – человек, узнавший его только несколько часов назад, – не подозревал об этом.    Юноша считал, что теперь он станет посмешищем в глазах всего отдела, да и выговора не миновать: это надо же, подвести напарника под пулю!    ЧанЁль опустил голову и закусил губу, изо всех сил стараясь не расплакаться.    И куда только девалась вся та самоуверенность и чванливость, с которыми он направлялся сюда?    Ясно, куда.    Осталась в допросной с Крисом, на месте, где нашли труп, а также у порога коттеджа Ким БуГиля.    Юноше было безумно стыдно; ему казалось, что всё его пребывание здесь, в Санчхоне, состояло из сплошных проколов и неудач. И виноват в этом был исключительно он сам.    Сержант всхлипнул и быстрым жестом вытер нос. Подняв голову, он убедился, что патологоанатом всецело занят с Лу Ханем. Он горестно вздохнул и дотронулся до челюсти, которая онемела и сильно болела после прямого удара от преступника. – Давай-ка сделаем тебе компресс, – ЧунМён, помогавший судмедэксперту, подошел к ЧанЁлю с марлей, смоченной в холодной воде. – Просто приложи к больному месту… Вот так. Не волнуйся: скоро всё пройдёт, но на этой неделе от участия в конкурсах красоты тебе, боюсь, придётся отказаться.    Юноша невесело усмехнулся, прижимая прохладный компресс к пульсировавшей от боли челюсти.     Детектив, верно разгадав состояние молодого человека, осторожно присел на кушетку рядом и легонько толкнул коллегу плечом. – Когда я только окончил юридический и пришел сюда работать, – начал он, – лейтенантом был… Дай бог памяти… Ли ЧанСон. Ему оставалось немногим более двух лет до пенсии, но ни до него, ни после не существовало более башковитого и опытного офицера. Так вот, в мой первый рабочий день в качестве детектива он сказал мне: «Твои теоретические знания – это всего лишь несущая балка; сам дом – это только и исключительно практика».    ЧанЁль громко засопел и часто заморгал, вновь опустив голову. – Не надо опускать руки из-за пары огрех, – ЧунМён продолжил мягко увещевать его. – Все мы проходили через это, и, поверь, каждый готов понять тебя и протянуть руку помощи. Не стоит циклиться на собственных ошибках; просто извлеки из них урок и иди дальше.    Плечи сержанта вздрогнули; он сгорбился, сидя на кушетке, и закрыл лицо руками. Детектив, потрепав юношу по спине, тихо встал и отошел прочь. ***  – Что это значит? – ЧонДэ помахал в воздухе отчетом о вскрытии. – ЧонИн, объясни мне, пожалуйста, что такое «Причина смерти не установлена»? – У этой фразы только одно значение, разве нет? – развел руками патологоанатом. – Эта женщина была абсолютно здорова, и я не нашел ни единого изъяна в её внутренних органах, ни предпосылок к возможному летальному исходу. – Но она мертва, так ведь? – лейтенант забавно поднял брови. – Тому должна быть причина, я не знаю… Внезапная остановка сердца, например.    Судмедэксперт помотал головой. – Я не могу подобрать рационального объяснения тому, что произошло, – промолвил он. – По всем показателям, она должна быть жива.    ЧонДэ и ЧонИн стояли ровно посередине помещения отдела, поэтому их разговор был слышен каждому, и любой из полицейских мог принять в нём участие, если хотел.    ЧанЁль устроился за своим столом и, не мигая, наблюдал за беседой. Челюсть всё ещё ныла, причем с каждой минутой боль становилась сильнее. К счастью, рана Лу Ханя оказалась пустяковой: патологоанатом обработал её, и китаец и думать забыл об инциденте с БуГилем.    А вот сержант о нём прекрасно помнил. Его снедало желание хоть как-то реабилитироваться, но пока лейтенант не обращал на него внимания, будучи всецело увлечен разговором с коллегой.    Юноша несмело прочистил горло. – Что требуется от меня? – спросил он, положив ладони на стол. – Ты уже успел наломать дров, – проворчал сидевший на соседнем месте БэкХён, с силой колотя по кнопкам клавиатуры. – Лучше сиди и не высовывайся.    ЧонДэ, проигнорировав эти слова, смерил ЧанЁля долгим и пристальным взглядом. – Знаешь, что, сынок? – произнес он, спрятав руки за спину. – Для тебя этот день и так выдался тяжелым… Ты лучше иди домой и отлежись, а завтра придешь и на свежую голову включишься в расследование.    Сержант склонил голову. Встав со своего места, он молча вышел из помещения, бесшумно прикрыв за собой дверь.    Он прекрасно понимал, что сейчас произошло: он был нужен этому полицейскому департаменту, как второй хвост для белки. Его просто удалили от греха подальше, чтобы не мешался под ногами…    Сам виноват.    ЧанЁль сбежал по лестнице и пулей вылетел из здания полицейского участка. Он заспешил к своему коттеджу, почти не разбирая дороги из-за влаги, застившей зрение. Редкие прохожие с явным любопытством вглядывались в лицо юноши, гадая, где он мог получить такой синяк в пол-лица, но никто так и не заговорил с ним.    Добравшись до своего дома, сержант с трудом отпер замок, не сразу попав ключом в скважину. Пройдя внутрь, он захлопнул дверь и сел на корточки спиной к ней.    Проведя тыльной стороной ладони по глазам, он чертыхнулся: никогда в жизни не был плаксой, а тут разнюнился, как Пьеро.    Нечего рыдать по своей несуществующей репутации: наверняка все эти местные полицейские и так были о нём не самого лестного мнения.    Нужно не сидеть и рефлексировать, а действовать.    Но что он мог поделать? Судя по непрозрачному намеку лейтенанта, до расследования гибели Ким ЫнСу, если последнее всё-таки будет иметь место, его не допустят.    А если…    ЧанЁль медленно встал и направился в спальню, чтобы переодеться: без формы он не будет привлекать столько нежелательного внимания.    На плечах полиции лежит ещё одно дело…    Расстегивая форменный китель, сержант припомнил слова БэкХёна о возможном тайнике бандитов в больнице. Если это секретное место будет обнаружено, и там окажется внушительный запас запрещённых веществ с отпечатками пальцев на их упаковке, то Крису уже не отвертеться: из подобной паутины его не вытащит даже самый опытный адвокат на свете.     ЧанЁль надел свободную клетчатую рубашку и джинсы – ту одежду, в которой было легко слиться со здешним окружением. Посмотрев на себя в зеркало, прикреплённое ко внутренней поверхности одной из створок шкафа, юноша удовлетворенно кивнул: теперь его преспокойно можно было принять за фермера.    Как раз то, что надо.    Он кинул в сумку пару целлофановых пакетов, карманный фонарь, табельное оружие и служебное удостоверение и, подхватив ручную кладь, с самым решительным видом направился к выходу.    ЧанЁль тщательно запер дверь коттеджа и, повесив сумку на плечо, бодро зашагал к видневшемуся вдалеке зданию больницы. ***     Когда-то это место было ультрасовременным. Если верить старым фотографиям, отсканированным с бумажных носителей и загруженным во всемирную сеть, научно-исследовательский комплекс «Санчхон», располагавшийся в одноимённой деревеньке, по техническому оснащению опережал своё время лет на десять-пятнадцать.    Конечно, теперь эти громоздкие приспособления вызывали лишь гримасу сожаления.    А ведь всё могло бы получиться…    ЧанЁль потряс головой, отгоняя от себя эти мысли. Сейчас не время размышлять о том, что могло бы выйти из этой полуразрушенной больницы; у него есть куда более конкретная цель – найти тайник Криса.    В самом деле, заброшенный госпиталь – это идеальное место для того, чтобы что-нибудь прятать. Сюда никто не приходил, и даже тонкие тропки постепенно зарастали. Только ребятишки, которые горели желанием показать, какие они храбрые, порой забирались в сильно пострадавшее от времени строение, но то были лишь дети: они сами запугивали и накручивали себя настолько, что вряд ли добирались до тайников.    Сержант сдвинул брови у переносицы и решительно кивнул: если он обнаружит тут склад наркотиков в промышленных масштабах, то власти уже попросту не смогут это игнорировать. Расследование начнется на уровне куда более высоком, чем полицейский участок в Санчхоне, и иностранную мафию, наконец, припрут к стенке.    А ему самому выпадет шанс реабилитировать себя.    ЧанЁль поморщился, вспомнив о своём последнем провале. Он вдруг живо представил себе, как его новые коллеги, сгрудившись вокруг одного из столов, обсуждают то, что произошло сегодня.   Наверное, Лу Хань с кривой улыбкой сообщил им:  «Прикиньте, он не только позвонил в дверь, но ещё и представился!». А потом все остальные хором рассмеялись.    Юноша глубоко вздохнул и сделал шаг вперед.    Он оказался в помещении, служившем раньше приемной. Об этом говорила конторка, располагавшаяся справа. От времени она почти вся сгнила, а кое-где покрылась мхом. За ней стоял стеллаж, в котором когда-то давно стройными рядами стояли папки с документами. Теперь же они были разбросаны по полу; некоторые – почти полностью уничтожены.    Слева зияло давно разбитое окно. Острые осколки стекла угрожающе блестели в лучах заходящего солнца, как живые.    Со стен давно осыпалась штукатурка, все поверхности то тут, то там были покрыты мелкими пятнышками плесени. Прямо посреди комнаты лежал крысиный скелет с желтоватыми от времени костями.    ЧанЁль поёжился. Впервые ему в голову пришла мысль, что поход за уликами в одиночку, да ещё и в такое место был не очень хорошей идеей…    С другой стороны, ему нужно срочно обелить себя в глазах коллег, и для этого требовалось нечто почище простой помощи им в текущем расследовании…    Юноша, с отвращением покосившись в сторону конторки, пересек помещение и прошел через широкий дверной проём.    Он оказался на лестнице, пол и стены площадок которой были когда-то выложены бело-зеленой плиткой. Теперь же стены осыпались, а напольное покрытие потрескалось.    Сержант в нерешительности остановился и поскреб щеку пальцами.    Вверх или вниз?    Планировка больниц традиционна уже довольно давно, и вряд ли в пятидесятых-шестидесятых всё было иначе. В таких заведениях в цокольном этаже, как правило, находится морг.    ЧанЁль сделал шаг к ступеням, ведущим вниз, и остановился, с сомнением закусив губу.    Судя по виду этой больницы, её бросили резко, внезапно. И оборудование, и документы всё ещё оставались тут. Может быть, то, что обычно хранилось в моргах, тоже?..    Сержант почувствовал, как по телу пробежала нервная дрожь. Идти в подвал совершенно не хотелось, но логика подсказывала ему, что преступники наверняка устроили тайник там, куда ребятишки точно не сунутся.    Например, в бывшей мертвецкой.    Он ещё немного постоял, раскачиваясь с носка на пятку, а потом быстро сбежал по ступеням вниз, стараясь не останавливаться и не задумываться о том, что ждёт его в конце пути.    Под ногами хрустели фрагменты осыпавшейся штукатурки и мышиные скелеты, но ЧанЁль игнорировал всё это.    Он не подросток. Он взрослый человек. Заброшенных больниц боятся только дети, но никак не служители закона.    Да и вообще, что могло случиться? Само по себе здание ему ничем не грозило.    Самым худшим вариантом развития событий была встреча с представителями мафии, которые наверняка проверяли свой склад время от времени, но и тут события складывались, скорее, в пользу сержанта, чем наоборот: он был готов и во всеоружии, а вот бандиты не подозревали о том, что тут, в бывшем госпитале, бродил полицейский. Табельное оружие у него с собой, так что опасаться нечего.    ЧанЁль остановился перед тяжелой на вид металлической дверью c надписью "Морг"   и решительно взялся за её тронутую ржавчиной ручку.    Если уж идти, то до конца.    Старые петли протестующе заскрипели, но упрямая створка всё же поддалась, и юноша проник внутрь.    В помещении не было света, поэтому сержант, порывшись в сумке, достал фонарик. Поводив лучом по полу, который когда-то был белым, сержант сделал несколько шагов вперед.    Тяжелая дверь с ужасающим скрипом медленно захлопнулась, но ЧанЁль даже не обратил на это внимания: он был всецело поглощен изучением комнаты.    Посреди помещения стоял селекционный стол, покрытый каким-то бурыми пятнами, которые, как надеялся ЧанЁль, были всего лишь результатом коррозии металла. Около него лежал перевернутый предметный столик, а вокруг были раскиданы инструменты.    Слева примостился куль со старым, полуистлевшим тряпьём, а справа высился письменный стол, заваленный бумагами, на которых мыши – одни из немногих местных обитателей – оставили свои следы.    А напротив входа находился стеллаж с выдвижными мортарными камерами – холодильными секциями, в которых хранили мёртвые тела перед тем, как предать их огню или земле.    ЧанЁль вдруг почувствовал, как его зубы застучали: один из ящиков был наполовину выдвинут.    Сержант поколебался, но всё же подошел ближе и, преодолевая страх и брезгливость, направил луч фонарика внутрь.    Камера оказалась абсолютно пустой, если не считать трупика паука.    Юноша не смог сдержать громкого вздоха облегчения: слава богу, что тут не оказалось человеческих останков!    Но он тут же посерьёзнел: надо было проверить остальные холодильники, потому что, скорее всего, тайник устроили в одном из них.    Но ни один из ящиков не поддавался, как бы полицейский ни дергал за ручки.    Что ж, раз они все заперты, то доступа к ним не было и у мафии тоже.    Сержант отошел на шаг назад и вдруг почувствовал, как волосы зашевелились у него на голове: позади раздался скрип.    Он резко обернулся, пытаясь охватить скупым лучом фонарика как можно большее пространство, но ничего подозрительного не обнаружил. И только двинувшись к выходу, ЧанЁль заметил, что слегка приоткрытая тяжелая дверь медленно захлопывалась…    Юноша метнулся к ней и выглянул наружу. На лестнице никого не было…    Интересно, кто это: преступники, явившиеся за своим добром, или школьники, решившие именно сегодня устроить очередной тест на храбрость?    Скорее всего, второе: бандиты бы сразу напали на него, а вот дети, скорее всего, убежали, и теперь их уже не поймать.    Ну и ладно.    ЧанЁль обернулся, последний раз оглядывая жутковатую комнату и гадая, где ещё мафиози могли устроить тайник. Поведя лучом фонарика по полу слева, полицейский вздрогнул.    В морге кое-что изменилось.    Оттуда исчез куль с тряпьём.