Над пропастью во лжи

      — Мудаки! — раздался из коридора ворчливый голос общепризнанного Добра и Справедливости всея Волшебного мира, слегка приглушённый дверью. — Уроды! Скоты вонючие!.. Как же вы всё меня…       Малфой суетливо скинул ноги с крышки своего письменного стола, молниеносно схватил тот самый журнал «Трансфигурация Сегодня», что притащила Грейнджер к нему в палату, и, конечно же, «забыла» прихватить с собой, когда уходила утром, чтобы вернуться. Открыл случайную страницу…       Боже, тот вторник навсегда останется самым длинным днём в его жизни! Он прекрасно помнил слова Поттера о том, что с любым из мужчин Гермиона проводила всего одну-единственную ночь…       Но, чëрт возьми! Мерлин свидетель… Никогда в жизни ему не хотелось настолько, чтобы начальник облажался!..       Драко ждал её, как никогда раньше до этого дня, послушно принимая все зелья под строгим присмотром заботливых целителей.       И когда она пришла… Разумеется, исключительно за журналом. Малфой думал, что вот теперь-то точно смерть приберëт его!       Ведь сердце застыло, когда его взгляд коснулся маленького синячка на её шее.       Засоса. Который он сам и оставил… Нечаянно, в порыве страсти.       Но она не стала сводить его! Не стала, зато страшно взбесилась от вполне логичного наблюдения:       — Что, Грейнджер, решила оставить засос? Неплохой способ для того, чтобы посмотреть в зеркало, и увидеть в нём правду, — Малфой мерзко ухмыльнулся, замечая, как её щеки багровеют всё гуще с каждым новым пошлым словом, и продолжил: — А правда в том, что ты до изнеможения хочешь меня! Смотришь в зеркало, и течёшь. Вспоминаешь о нашем маленьком грязном секрете… И, готов поспорить, твои пальцы наверняка не единожды побывали трусах, прежде, чем…       Она рванула к нему, пылая гневом.       И Драко ожидал всего чего угодно, но только не… Блядь!..       Того, что её губы в ту же секунду накроют его болтливый рот, а тёплые пальцы вновь скользнут за резинку пижамных штанов. Не ожидал и того, что меньше, чем через пять минут, он снова будет врываться в неё, рыча ей в шею какие-то новые грязные мерзости, кончая, и вновь заводясь посредством её коварных ведьминских приëмчиков…       — Заебали! — грохнув дверью, торжественно проорал Гарри, краснея всей рожей.       Даже бровью не поведя, Малфой лишь коротко глянул на начальника поверх разворота страниц.       В перерывах между… Их весёлыми играми, Грейнджер рассказывала, что в деле со взрывом в Манчестере не всё так гладко: Поттер мощно проштрафился, устроив скандал прямо на месте происшествия. Ну, а теперь выпрыгивал из штанов, чтобы расследование окончательно перешло под протекторат Департамента Катастроф, никак не цепляя при этом Аврорат.       И, по всей видимости, нихренашечки из этих его выкрутасов не вышло…       Судя по тому, насколько помятым и встрëпанным гораздо больше, чем обычно выглядел Гарри, и каким стервозным взглядом он прошил обложку журнала.       — И ты ещё!.. — фыркнул Поттер, чеканным шагом прошествовав к окну. — Ты, Малфой, затрахал меня больше всех! — заявил он, всматриваясь в зачарованную картинку за оконной рамой.       — Воспитанные люди обычно здороваются, когда встречают коллег утром, — удушающе спокойно протянул Драко, перелистывая страницу и поражаясь, как, ради всего святого, вообще можно читать эдакую дребедень?       Тем более на ночь. Как делала Гермиона.       Вообще, её выносливости — только позавидовать! Он, с блеском проходивший многочисленные испытания на выносливость ежегодно, чувствовал себя выжатым лимоном вечером, после очередного секс-марафона… Грейнджер же спокойно почитывала журнал, время от времени вполне успешно, распаляя его, Малфоя, снова. И снова. И ещё раз…       Вот и сейчас, мобильник завибрировал в кармане, и Драко прочитал сообщение:       Отправляюсь снова в Манчестер. Как считаешь, это очень больно, когда во время секса каблуки царапают мужскую спину?       — Извини… Мне нужно ответить, — смастерив как можно более сложное выражение на собственном лице и чувствуя, как член медленно каменеет, бросил Малфой, а Поттер резко обернулся.       Драко даже не заметил, как уголки губ приподнялись в плотоядной улыбке, и быстро набрал:       Лично я почти не чувствую боли во время секса. Хочешь проверить свой болевой порог? Можем попробовать сегодня запрещёнку.       Драко помнил, как она стонала и извивалась от одного его пальца в её попке. Потом от двух. Вчера они дошли до трёх. Это жутко заводило! Хотелось оттрахать поочерёдно все её дырочки.       Хочу почувствовать твой твёрдый член в моей заднице… Ммм. Я уже представляю, как это восхитительно!       Чëртова ведьма!       Ну почему она собралась в Манчестер? Он был готов под любым предлогом сбежать в морг. Ворваться к ней. В неё… Дико необходимо!       Вот. Прямо сейчас! Вместо выслушивания идиотских воплей Гарри.       Заметано. Иметь тебя в попку под Пункт назначения… Даже звучит обжигающе! Готовься.       Малфой на полном серьёзе не способен был смотреть на неё спокойно, не представляя при этом, как и в какой позе трахнет её в следующий раз. Определённо, это не самый здоровый симптом.       И нужно что-то делать с этим…       Как и со взглядом Поттера, выражавшим чистое, ничем не замутнëнное бешенство.       — Ради Мерлина, дружище! — вовремя вспомнив о признаниях Гарри и специально подчеркнув последнее слово, добродушно улыбнулся Драко.– Я не успел ещё даже слова сказать!       — Зато успел натворить… Всякого. Даже из больницы, — закатывая глаза, проворчал Поттер. — С кем ты переписываешься?       … И провёл бы пальцами по твоим влажным губкам, а потом… — на предельной скорости стучал Малфой по кнопкам в ответ на смс Гермионы, в котором она спросила о том, чтобы он сделал с ней, если бы прямо сейчас оказался рядом. — Нашёл бы горошину клитора, прикоснулся к нему языком…       — Малфой! — рявкнул Гарри, грохнув кулаком по крышке его рабочего стола. — С кем это ты переписываешься?       — С матерью, — не моргнув, соврал Драко, читая новое сообщение от Грейнджер и едва сдерживаясь, чтобы не засунуть руку себе в штаны. — Спрашивает, как дела.       Поттер заскрипел зубами от ярости.       — Знаешь, говорят, хороший секс делает человека умиротворенее, — безмятежно произнёс Малфой, пряча телефон в карман порядком потесневших брюк. — Интересно… Поможет в твоём случае? — Брови Гарри опасно поползли к переносице. И судя по всему, хотел он только одного — удушить напарника к чëртовой матери. — Помирился бы ты с Пэнс…       Поттер мигом переменился в лице. Печальный взгляд его остановился где-то за спиной Драко, а затем прозвучало:       — Смотрю, ты уже поймал дзен, да? — Малфой только глянул на него исподлобья. — Что, удрочился в больнице до умопомрачения, представляя Гермиону в разных позах?       Ох, если б ты только знал, Поттер… В каких позах он, Драко, трахал Грейнджер во время своего веселого больничного! И в каких ещё собирается…       — Может и дрочил, — ухмыльнулся Малфой, развратно играя бровям. — Только не забывай, шеф. Мне хотя бы есть на кого. А вот ты… Безнадёжен.       — Да что ты вообще можешь знать об этом? Безнадёжен! — Гарри надменно фыркнул. — Да я… Могу вернуть Паркинсон назад, если только захочу! И когда захочу.       — Удачи! — хмыкнул Драко. — Она, к слову, собралась замуж. И на твоём месте, я поторопился бы определиться со своими желаниями.       — Ты серьёзно? — выдохнул Поттер, вновь бегая взглядом где-то за собеседником.       — Вполне.       — В соответствии с магическим законодательством, — вновь посуровев, протокольно проговорил Гарри. — Мы не имеем права держать человека в камере предварительного заключения больше недели… Если, конечно, у нас нет железных доказательств вины, — он цапнул лист пергамента из стопки на столе Малфоя, черкнув пару строк, сложил лист в самолётик и, взмахнув над ним палочкой, отправил в распахнувшуюся тут же дверь. — Предлагаю приступить к допросу нашего Маньяка. Ты расспросишь его, а я… Подумаю, что делать с Пэнси. Кстати…       Драко поднялся из-за стола, бросил журнал на край столешницы, вздëрнув подбородком, побуждая Поттера к продолжению.       — Что у тебя с Гермионой?       Снова — здорово!       — Я всё ещё люблю её, если ты об этом, — буркнул Малфой, роясь в портфеле в поисках своего блокнота с самопишущим пером.       — Так, выходит, ты всё же соображал, о чём говоришь в понедельник? — усмехнулся Гарри.       — Конечно, — цыкнул Драко, двигаясь к распахнутой двери. — Не знаю, как ты, но я обычно предпочитаю подумать, прежде, чем что-то сказать.       — Да ну? — раздалось из-за спины.       Малфой обернулся.       Шедший вслед Поттер едва не покатывался со смеху.       — Ладно… Извини. Это ведь гадко, да? Смеяться над не разделёнными чувствами? — с издевательской улыбкой спросил он.       — Несомненно, — чувствуя, как вскипает, Драко с лязгом задвинул решётку лифта и вдавил в паннель кнопку нижнего уровня. — Хорош ржать! Ты похож на ишака в дурацких очках.       — Это нервное, — вытерев несушествующую слезинку, фыркнул Гарри. — А если я скажу тебе, что она тоже любит тебя?       — Чего?! — Малфой обернулся так резко, что челка упала ему на глаза.       Поттер вновь заржал, раздвигая решётку, и пошагал вперёд прямиком в тёмный коридор с обшарпанными страшными стенами.       Драко хорошо помнил, как в начале мая после победы над Волдемортом его самого тащили по этому коридору в наручниках. Помнил каждую из допросных, и что в них происходило. И каждое незаслуженное Круцио от авроров.       По злой иронии судьбы, он сам стал таким же. Присоединился к рядам сил света, если угодно.       Но. Чëрт возьми! Никогда он не применял ни одного из, так называемых, «методов дознания»¹, к подозреваемым. Если, конечно, этого можно было избежать.       — Поттер, — сорвалось с губ, когда они остановились у железной двери с поеденной ржавчиной цифрой три. — Есть у тебя распечатки писем Маньяка? Мне нужно предъявить ему какие-то улики…       — Ага, вспомнил-таки! — едко хмыкнул Гарри. — Я уж думал, от этих ваших смс-ок с Гермионой, ты совсем потерял хватку! — он заговорщицки подмигнул и вытянул из внутреннего кармана пиджака маггловские листы, сложенные в несколько раз. — Вот, — Драко принялся быстро пробегать глазами текст. — И, Малфой…– он мигом оторвал взгляд от листа, заметил торжествующую улыбку начальника…       И лишь в этот момент осознал, что воспроизведëнный вслух тупой поток мыслей Поттера… И не поток вовсе. А вполне определённая фраза. Одним махом раскрывающая все их с Грейнджер тайные… Встречи?..       Ночи.       Святые угодники! Выходит, Гарри и впрямь не последний остолоп. Смог-таки сложить два и два, и прийти, наконец, хоть к какому-то выводу.       Наверняка, он чувствует себя гением сыска, не меньше.       Драко только и успел изобразить дерзкую ухмылку в ответ.       — Даже не пытайся выкрутиться, — Поттер серьёзно кивнул. — Вы с Гермионой вроде взрослые люди, а умудрились пропалиться везде, где только можно… И даже там, где нельзя! Твою способность к конспирации, Малфой, мы ещё обсудим, — он язвительно дёрнул бровью, взмахнул палочкой, и личинка дверного замка лязгнула. — И да, если тебе нужна будет помощь, я буду здесь… Пошатаюсь по коридору.       Драко лишь показательно закатил глаза, нажав на дверную ручку, и шагнул в допросную.       Время здесь словно остановилось!       Всё те же безликие стены, будто бы наскоро покрашенные серой краской поверх вековых слоев штукатурки. Тот же обшарпанный потолок с висящей лоскутами побелкой, тот же серый абажур, качающийся на скрипучей цепи. И тот же круг бесцветного света, плясавший на хлипком и таком же облупившемся сером столе, за которым на табуретке…       Малфой остолбенел, встретившись бесстрастным взглядом с глазами подозреваемого.       Сердце застыло в груди. И за рёбрами заныло. Тупой, сильной болью… А ноги сами понесли к выходу.       Хотелось сбежать. Спрятаться где-то, и больше никогда не высовывать носа из своего укрытия!       — Поттер! — зарычал он под грохот железной двери. — Поттер! Раздери тебя горгулья! Ну-ка стой!       Гарри резко обернулся, и его лицо приобретало всё более виноватый вид с каждым новым стремительным шагом Драко.       — Какого хера ты удумал? — пальцы с силой вцепились в лацканы пиджака Поттера и бездумно трясли его. — Это шутка какая-то? Ха-ха! — гаркнул Малфой в виноватое лицо Гарри. — Не смешно!       Тот всё ещё молчал, не проявляя ни малейшего сопротивления тряске.       — Нет, ты серьёзно, Поттер? — свистящим шепотом промолвил Драко. — Серьёзно? У неё ведь даже нет метки!.. Нет метки! Она не может вызвать этот херов череп! — он чувствовал, как руки сами по себе начинали трястись от накатывающей неумолимо истерики, но Гарри всё ещё стоически молчал. — Моя мать не Пожиратель! — едва не перейдя на фальцет, прошипел Малфой.       — Никто и не говорит, что она Пожиратель! — строго отрезал Поттер. — Дадли вычислил ай-пи адрес копьютера, с которого отправлялись письма Локхарту… И этот компьютер принадлежал Нарциссе. Я давным-давно отпустил бы еë, не упрись она рогом… Она согласна говорить только с тобой!       Занавес.       Точка… Блядь!       — Почему ты не дал ей воды с сывороткой правды?! — вновь панически воскликнул Драко. — Почему, чëрт возьми, не сказал, что я умер? Почему не пригрозил… Ты же долбанный шеф группы авроров, чëрт тебя дери!       — Потому что она твоя мать! — сурово отчеканил Гарри. — И я посчитал неэтичным применять к ней «методы дознания» или лгать ей в лицо… А теперь, будь хорошим мальчиком, иди и поговори, наконец, с матерью!       Малфой лишь прикрыл глаза, выдыхая.       Дьявол!.. Она ведь не могла натворить такого кошмара? Зачем ей убивать магглов?       Может, действовала по указке отца?       Мерлин! Ещё в понедельник он всерьёз рассуждал о том, что не удивился бы, увидев в допросной Люциуса. Но это и впрямь не произвело бы и сотой доли того ошеломляющего эффекта, произведённого теперь!       — Готов? — грянул голос Поттера, ненавязчиво подводящего его к порогу камеры. Драко кивнул, вдыхая воздух, как пловец перед прыжком в воду. — Так держать, старший аврор Малфой! Вперёд… Марш! — строго скомандовал он, подталкивая в дверной проём.       Сердце заходилось, стуча о рёбра в каком-то совершенно ненормальном ритме, а с губ сорвалось:       — Мама…       Не вопрос. Утверждение.       Тихим голосом ребёнка. Которому давно перевалило за третий десяток.       Она мигом поднялась из-за стола. По впалым щекам её катились крупные слезы.       Быстрый стук тонких каблуков по бетонному полу. Сбивчивое дыхание. Горькие всхлипы.       Сетка тонких морщин, испещривших уголки голубых глаз, пронзительно смотрящих на него снизу вверх. Драко так давно не видел её!       Не звонил. Не писал. Был хреновым сыном!       Миг — и тонкие руки обвили его шею.       — Мама. — Ладонь самостоятельно погладила её узкую, всегда прямую, как струна, спину.       И… Чëрт! К своему стыду, он чувствовал, как колет уголки его собственных глаз.       Она не виновата в том, что отец был и оставался уродом до сих пор! Не виновата, что он разрушил к свиньям жизнь сына. Не виновата… Нет.       Она просто не мешала. Просто… Несчастная женщина, никогда не имевшая малейшего права открыть рот. Чтобы высказаться…       — Присядь, — оглушающе спокойно проговорил Малфой, когда всхлипы превратились в рыдания. — Мама, — он отстранил её от себя, обхватив тонкие дрожащие запястья. — Прошу тебя…       — Сынок!.. — только и слетело с бледных губ Нарциссы, когда он не без труда усадил её на хлипкую табуретку.       Взгляд её всё такой же пронзительный умоляюще цеплял его, Драко, наверняка, непроницаемые глаза.       А он не знал, с чего, Мерлина ради, начать допрос! Допрос родной матери…       Он любил её. До сих пор. Несмотря ни на что… Помнил, как, она пела колыбельные перед сном, когда он был совсем маленьким. Как радовалась первым проявлениям в нём магии.       Как она учила его держать равновесие, а затем и летать на метле… Как уговорила отца отправить его в Хогвартс, а не в Дурмстранг на обучение.       И как отчаянно пыталась спасти от верной гибели при исполнении задания от Волдеморта.       Он просто смотрел на неё, сев напротив через стол. Слов не было…       Только пронизывающее кости ощущение несоответствия… Господи! Ухоженная аристократка в дорогом шелковом платье и поблескивающими трехкаратными бриллиантами серьгами в мочках ушей… Здесь, в этой обшарпанной, серой камере с облетающей хлопьями краской.       — Меня обвиняют в каких-то убийствах! — дрожащим голосом начала Нарцисса, нервно встряхнув своими длинными пшеничными волосами. — Поттер сказал, что мне светит срок в Азкабане. Я ждала, пока мы сможем поговорить с глазу на глаз… Что с тобой стряслось? — её тонкие подрагивающие пальцы коснулись его руки, покоящейся на облупленных досках стола.       — Ничего, стоящего твоего беспокойства, — проронил Малфой. Снова дико спокойным тоном.       Кажется здесь, в этой допросной, не самый великий образец сдержанности, он, Драко Малфой, превращался в жёсткого «старшего аврора Малфоя» со спокойным, не менее жутким голосом.       — Зачем ты писала на почту Гилдероя Локхарта? — произнёс он всё с той же интонацией.       — Того, который лежал в психушке? — мать наградила его таким взглядом, словно подозревала, что и сам он сбежал из соответствующего отделения Мунго.       — Ты читала детективы авторства Шеймуса МакЭнгера? — пропустив мимо ушей уточнение Нарциссы, скорректировал он свой вопрос.       — Конечно… А кто их не читал? — она повела плечом, а на бледных щеках вспыхнул розовый румянец, будто секунду назад никаких слëз на них не существовало. — В светском обществе даже образовались кружки… Молодёжь зовёт их фан-клубами. И я состою в одном из них.       Драко кивнул, подавляя желание со всей силы шлёпнуть ладонью себе по лбу!       Его мать, Нарцисса Малфой, — та самая бешенная фанатка психа-Локхарта!..       Кто бы мог даже на секунду предположить такое?       — А зачем, мама, ты писала электронные письма странного содержания? — он вытащил распечатки Поттера из внутреннего кармана пиджака, и протянул ей через стол. — Вот эти… Признаюсь, мне сразу показался знакомым слог этих писем.       — Ты узнал меня даже через компьютер? — зарделась Нарцисса, но наткнувшись на ледяной взгляд сына, сразу приуныла и, просмотрев содержание листов, пробормотала: — Это не более, чем отдушина. Жизнь с твоим отцом не сахар, сам знаешь…       — Ах, значит, отдушина? — почти светски протянул Драко, чувствуя, как кровь медленно вскипает в венах. — Мама. Последнее из этих писем отправлено за три дня до того, как было совершено убийство женщины-маггла. 14 сентября над местом происшествия висела Чёрная метка… А знаешь, что самое интересное? — он чеканил слова, не обращая внимания, как лицо Нарциссы, побелев как полотно, вытянулось. — Самое интересное в том, что это преступление буква в букву списано с одного из детективов МакЭнгера!       — Какой кошмар! — искренне ахнула она, прикрыв рот ладонью. — Я… Драко, ты же знаешь, что я не умею вызывать Чёрную метку… У меня нет, — она прикоснулась к левому предплечью. — Да и я… Не настолько кровожадна, как тебе может показаться.       Он знал. Прекрасно понимал, что она не совершала это убийство! Особенно, если помнить выводы Грейнджер о том, что Эбигейл Кроуфорд насиловали перед смертью.       Однако, преступление могло быть совершено и группой злоумышленников… А Нарцисса вполне способна вновь вляпаться в новое дерьмо. Хоть и неосознанно…       Но и это не меняло сути. Что? Чëрт возьми!.. Сподвигло её писать эти леденящие кровь письма, всего только прочитав которые, Локхарт впал в панику и принёсся в Аврорат с повинной?       — Кого ты собиралась убить? — не своим, чужим вкрадчивым голосом, спросил Малфой.       Мать молча смотрела. Буравила его своими красивыми, такими родными глазами. До саднящей боли под кожей! Так, словно надеялась прожечь дыру в родном сыне…       И самым страшным моментом, наверное, за последние десять лет его жизни стала улыбка. Безумная… Истинно блэковская, медленно расползавшаяся на лице Нарциссы и преображавшая её до неузнаваемости.       Мать стала слишком похожей на свою старшую сестрицу, Беллатрису, блиставшую такой же улыбкой, во время озвучивания Волдемортом очередного плана убийства любого волшебника, мешавшего построению «дивного нового мира».       — Твоего отца, — призналась она.       — Что? — громче, чем следовало, воскликнул Драко. — Что он натворил в этот раз? — исправившись, уточнил он уже спокойнее.       — То, что Люциус и в грош не ставил меня… Простительно, — безэмоционально пожала Нарцисса плечами. — Такова уж женская доля… Но то, что он разрушил твою жизнь, — глаза её загорелись безумием, вновь напомнив чёрные, как агаты, глаза сумасшедшей тётки. — Притом дважды!.. Я простить уже не смогла!       — И что же ты предприняла? — делано безразлично поинтересовался Малфой.       Сердце царапнуло, словно спицей… Это дурацкое уточнение — дважды.       Ведь если сложить сразу все злодеяния отца… Нет, он похоронил репутацию семьи и, соответственно, его, Драко, всего один раз — слава всем богам…       Может, Люциус и впрямь натворил новых дел за его спиной?       Нет. Это лишнее. Дрянная мишура на рождественской ёлке, отвлекающая внимания от главного.       Сейчас позарез нужно было вытрясти из матери подробное чистосердечное признание.       Перо, до этого скользившее по листу блокнота, застыло, оставляя мелкие чернильные кляксы на тексте протокола… И Малфой, во избежание дальнейшей порчи документа, поторопил:       — Мама?..       — Я приказала эльфам добавлять яд в еду и питье Люциуса, — произнесла Нарцисса так, словно речь шла о новых лентах для оторочки платья. — Сказала им, что целитель прописал ему зелье для повышения потенции, — она ехидно хихикнула. — Ещё всего годик, Драко! Всего какой-то год… И он умер бы от сердечного приступа. И никто не заподозрил меня, его безутешную вдову, в убийстве… Зато я получила бы сатисфакцию за жизнь моего сына.       Тысяча игл раздражения разом вонзились в затылок.       Господи! Мерлин… Кто угодно! Почему именно он, Малфой, обязан вытягивать информацию из собственной матери?       Дрянное чувство, будто этот херов допрос — очередной жестокий прикол от Поттера не отпускало… Да и, на самом деле, вся эта сцена выглядела бы смешно до колик. Если б не была настолько печальной.       — О чём речь? — подавив взрыв эмоций, ледяным тоном спросил Драко.       — Боюсь, я разобью твоё сердце, сынок. — Качая головой, Нарцисса опустила взгляд на собственные сложенные в нервный замок пальцы рук. — Не задержали бы меня авроры… Эта история отправилась бы туда, где ей самое место… В могилу вслед за Люциусом!       Перо вновь скрипело по листу пергамента, как заведëнное, и тупо наблюдая за ним, Малфой, выпалил:       — Погоди! — на самом деле сомневаясь, что дальнейший разговор принесёт хоть какую-то пользу следствию.       Приоткрывшиеся было губы матери сомкнулись, сжавшись в тонкую полоску, а Драко продолжил:       — Прежде, чем я выслушаю твою историю… Хочу, чтобы ты знала кое о чём.       Ему позарез нужно было убедиться, что Нарцисса не под Империусом или тому подобной дряни. Слишком уж поведение той матери, что он знал, и этой разнится… Чем чëрт не шутит? А вдруг, перед ним сидит Люциус в оболочке своей жены²?       — Ты помнишь Гермиону Грейнджер?       Светлые брови Нарциссы приподнялись, и она уточнила:       — Та девочка, которую…       — Да, которую чуть не прикончила Белла, — поморщившись от мгновенно промелькнувшего перед глазами воспоминания, кивнул Малфой. — Я и Грейнджер. Мы… В общем… — он скользнул взглядом вдоль общарпанной стены за спиной матери и сформулировал: — Встречаемся. Почти живём вместе. Ну, в смысле, ночуем… — усилием воли заставив себя прекратить пороть несусветную чушь, Драко резюмировал: — Словом, она действительно нравится мне, и я хотел бы узнать твое мнение…       — Очень интересно, — тоном алхимика, вычислившего совершенно случайно формулу получения золота из драконьего навоза, протянула Нарцисса, скрещивая руки на груди. — Твой вкус на девушек всегда был немного… Экстравагантен, на мой взгляд. Однако! — хмыкнула она, мотнув головой, но всего через миг, губы её расплылись в торжествующей улыбке. — Судьба, говорят, и за лавкой найдёт… — мать мечтательно взглянула в потолок.       — Что… Во имя всего святого! Ты имеешь в виду? — сатанея с каждой секундой сильнее, прорычал Малфой, едва не грохнув кулаком по крышке стола.       Нет. Это уже перебор туманных формулировок «жизнь» и «судьба» в отдельно взятом допросе!       Он чувствовал какой-то жуткий подвох во всем этом диалоге!       — Немногим больше трёх месяцев назад, твой отец перебрал Огневиски на одной из вечеринок у Паркинсонов… — она поймала удивлённый взгляд сына и уклончиво кивнула. — Да, ты правильно понял. Он нарушает закон и трансгрессирует в Бельгию к Теду Паркинсону, — Нарцисса вздохнула. — Он перебрал Огневиски и пришёл ко мне в спальню. Такого давненько не случалось!.. Лёг ко мне в кровать…       — Избавь меня от подробностей, — брезгливо морщась, буркнул Драко.       — Как скажешь, — беззлобно улыбнувшись, кивнула мать. — После он рассказал мне одну историю… Ты помнишь, как приехал домой на Рождество в 1998 году?       — Ещё бы! — раздражённо цыкнул Малфой. — Тогда он сообщил, что договорился с Гринграссами о моей помолвке с Асторией.       — А что случилось дальше? — глаза Нарциссы очень опасно блеснули.       — Я сказал ему… — Драко нахмурился, изо всех сил напрягая память.       Но. Чëрт! Пустота!       Он не мог воспроизвести в мыслях того разговора… Да даже общей экспозиции!       — Так я и думала… Ты не помнишь, да? — вскинув бровь, протянула мать. — А знаешь причину? — крылья её узкого носа раздулись от ярости. И Малфой почти слышал её клëкот. — Причина в том, что этот мерзавец применил заклятье, которое стёрло определённые участки твоей памяти! Драко… Ты хоть понимаешь, что это значит?       Малфой понимал.       И волна дикой ненависти к отцу смыла остатки самообладания.       Он слышал звон собственных нервов, готовых рвануть в любой момент…       — Ты сказал ему, что никогда не женишься по указке, — звук мягкого голоса матери преобразился в жёсткий, звонкий колокол, бивший набатом, эхом прокатываясь изнутри головы. — Сказал, что сделаешь свой выбор сам. А когда Люциус спросил, что за выбор… Ты ответил, что… — она сделала паузу.       Узел гриффиндорского галстука снова, как в ночь с понедельника на вторник заскользил перед глазами, ослабляясь под тонкими девичьими пальцами. Пальцами Гермионы Грейнджер.       — Жизнь столкнула вас снова, — с печалью проговорила Нарцисса. — Этой девушкой была Гермиона Грейнджер. Та самая, которую пытали в нашем поместье, — по её щекам вновь заскользили слëзы. — Вы встречались с самого начала семестра. На седьмом послевоенном курсе в Хогвартсе…       Блузка медленно спускалась с её худеньких, позолоченных летним загаром плеч, оголяя острые ключицы.       — Ты поставил отца перед фактом, что если и женишься, то только на ней, — продолжала Нарцисса. — Заявил, что и речи быть не может об Астории… Она не более, чем друг.       И взгляду предстает грудь Грейнджер, обтянутая таким простеньким хлопковым лифчиком без чашек. Через тонкую белую ткань можно было разглядеть розовые соски.       — Мне жаль, Драко… Мне так жаль! — вновь вступила мать.       — Ты невыносима, Грейнджер, — услышал он свой собственный шёпот. — Я так люблю тебя, — Гермиона выдохнула, запрокидывая голову. — Я не должен... Это невозможно... Невозможно от тебя оторваться! Ты... Такая сладкая.       Чëрт! И это её сбивчивое дыхание заводило до оторопи!       — И опасная…       Ладонь медленно скользила от её острой коленки вверх, сминая в гармошку форменную юбку.       — Кошка.       Пальцы подцепили край таких же, как лифчик, простеньких уже насквозь мокрых трусов…       — Скажи… Что всё это неправда, — беспомощно слетело с губ, и Малфой зажмурился, снова желая спрятаться. Да хоть под чёртов стол, за материной юбкой… — Просто скажи… Что ты врëшь! — прогремел он в перепуганное лицо Нарциссы. — Этого не может быть! — перешёл он на свистяший шепот, нервно запуская пальцы в собственные волосы. — Нет. Нет! Мама… Он не стал бы… Отец не мог украсть мою жизнь!       — Поверь, мой мальчик, — сочувствующе пробормотала она. — За тридцать один год в браке, я научилась распознавать ложь Люциуса. И он был правдив…       — Что он сделал с Грейнджер? — хрипло уточнил Малфой, пытаясь остановить мелькавшее перед глазами…       Самое настоящее. Самое живое воспоминание! Такое… Реальное.       И. Единственное о ней, каким-то образом оставшееся в памяти.       — Не знаю, — тяжело вздохнула Нарцисса. — Могу лишь предположить, что он как-то выманил её из Хогвартса. И подверг тому же заклятью, что и тебя…       Рёбра сковало ледяными тисками.       Как же так? За что? Как можно было поступить так с родным сыном?       Нет. Мерлин! Ни один нормальный человек никогда не решился вытворить такое… Да, ни с кем, наверное.       — А теперь объясни, — разочарованно произнёс Драко. — Почему ты не сообщила мне? Зачем решила действовать самостоятельно?       — Ты не брал трубку, — виновато пробормотала она. — Не отвечал на сообщения… Зачем я буду лезть в твою новую жизнь?       — Затем… — Малфой вдохнул, не чувствуя вкуса воздуха.       В допросных всегда пахло плесенью, кровью и болью. И он ненавидел этот запах!       Так пахнет его родной дом. Господи!..       Как вообще теперь можно дышать, не живя своей собственной жизнью? Когда твоя судьба и не твоя вовсе?..       Насквозь лживая. Выдуманная… Блядь! Стариной Люциусом судьба.       Отец не считал их за людей. В его руках они с Грейнджер стали марионетками…       — Затем, что ты могла бы избежать Азкабана! — через силу выдавил Малфой. — Теперь же, — он развёл руками в ответ на перепуганный взгляд матери. — Покушение на убийство карается по закону ограничением свободы на срок от пяти до пятнадцати лет. И мне… Придётся распорядиться о двух камерах по соседству… Для тебя, — Драко чувствовал горечь на языке. Горечь в груди… Но никак не мог вытащить мать из этого дерьма! — И для него… Для этого ублюдка, — с отвращением бросил он, поднимаясь на ноги. — Прощай, мама.       Малфой даже не взглянул на неё. И в следующий миг за спиной с оглушительным лязгом захлопнулась дверь камеры с поеденной ржавчиной цифрой три.       — Ты как? — тут же раздался тревожный голос Поттера.       — Нарцисса остаётся в камере предварительного заключения, — чеканил Драко на ходу, вылавливая мобильный телефон из кармана. — Она дала признательные показания…       — Что? — вновь, но уже удивлённо прозвучало из-за спины. — Так она всё-таки…       — Она три месяца подряд травила Люциуса, — рыкнул Малфой, даже не попытавшись оглянуться.       Он думал только об одном…       Ему до смерти хотелось налакаться в стельку! Или выговориться. Выплеснуть из себя всё это едкое хрючево!.. Чтобы его выслушал хоть кто-то, кто не Поттер.       Гермиона тоже не вариант… Пока он не придёт в себя — говорить с ней об этом не имеет смысла.       — Также нужно задержать самого Люциуса, — продолжил чеканить Драко. — Предъяви ему... Обвинение в нападении на Грейнджер.       Решая про себя: Пэнси или Блейз?       С первой можно поговорить по душам и, возможно, она попытается вернуть его в чувство, со вторым же — набухаться в усмерть, орать хмельные песни весь вечер, прошляться по всем барам, нанюхаться кокса… И сдохнуть к херам в сортире ночного клуба, упиваясь жалостью к своей упущенной жизни...       Нет, пожалуй, веселья на сегодня достаточно. Допрос Нарциссы с мясом вырвал из груди сердце!       А ведь он обещал Грейнджер просмотр фильма. И немного разврата… На её шикарную задницу.       Быстро найдя номер в записной книжке мобильника, Малфой слушал длинные гудки, пока не раздалось:       — Алло? — от Пэнси.       — Мне срочно нужна твоя помощь, — сквозь зубы процедил он.       — Секунду, — раздался шелест листания страниц. — У меня как раз есть окошко… Успеешь ко мне через двадцать минут?       — Да. Буду вовремя. Пришли адрес в сообщении. И… Можно, я возьму с собой бутылку вискаря?       — Неужели всё настолько плохо? — пробормотала с жалостью Паркинсон.       — Ох, Пэнс… Всё гораздо хуже, чем плохо… — холодно произнёс Драко и прервал вызов.

________ ¹Методы дознания — совокупность мер для вывода подозреваемого в статус обвиняемого. Конкретно в этом случае Малфой имеет в виду Непростительные заклинания, сыворотку правды и легилименцию. ²Здесь имеется в виду суть заклятья Империус: оно подчиняет волю человека полностью и, по факту, от него остается лишь оболочка.