Проделки судьбы

День прошел с тех пор, как выехали они из Драконьего Моста, и вот уже час ехали по топким болотистым местностям, объезжая леса, в которых, по слухам, обитают спригганы – хранители девственной флоры и фауны лесов. Спустя некоторое время Марк даже повеселел, заулыбался и старался поддерживать диалог, но затем снова стал выглядеть смертельно уставшим. Цвет его лица оставался все таким же бледным, вскоре он замолк и вовсе. Мер и Сейсар уехали подальше, а Виконт все замедлял и замедлял шаг. Сзади раздался громкий звук, и конь взволнованно заржал, затоптавшись на месте. Сейсар обернулась и, ахнув, подскакала к Марку, упавшему на землю и неподвижно лежащему на земле. – Так и знал… укус гончей никогда не пройдет просто так… Слова Дексиона еще сильнее пугали Сейсар. Меродолия тоже развернулась, недоуменным взглядом глядя на краснеющий бинт. Рана снова разошлась. Он лежал неподвижный, едва дышал, словно каждый вдох давался ему с трудом, и щурился от слепящего зимнего солнца, хрипя на каждом вдохе, словно его легкие были наполнены кровью. Сейсар перепугалась не на шутку, растерянно глядя то на Дексиона, то на Мер, но они смотрели на нее сожалеющим взглядом, сообщающим о том, что помочь ему – не в их силах. «Нет, нет, нет, не может быть», – она взяла его лицо в ладони, и оно было настолько холодным, словно он уже медленно умирал. – Сделай ты хоть что-нибудь! – завопила она на Меродолию, которая, дернувшись, бросила повод и спешилась с лошади. Она снова лечила раны, но что-то подсказывало им обеим, что это бесполезно. Меродолия это знала, а вот Сейсар старалась игнорировать. Она не смотрела в эти отчаянные и сожалеющие глаза, словно Марк уже отошел от этого мира. Это ведь было не так. Просто не могло быть так. Просто не мог Марк, ставший настолько близким, словно родной брат, умирать у нее на руках. А его глаза, пустынно уставившиеся в небо, так напоминали сейчас глаза сестры в момент ее смерти. Такие же стеклянные, такие же бессмысленные и неживые. Он немного пришел в себя, когда Мер, с горем пополам, все же удалось затянуть рану. Но ее взгляд все еще выглядел так, словно она не обещает, что рана не откроется вновь. Он, не говоря ни слова, попытался встать, но было видно, что каждое движение дается ему с трудом. – Посади его к себе в седло, – скомандовала Меродолии Сейсар. – Что?! Да я ни в жизни… – Слушай меня, – Сейс пресекла любые попытки Мер поспорить, резко подняв на нее взгляд, полный злобы, но Меродолия даже не испугалась - она-то видела, что за этой злобой, на самом деле, таится отчаяние и страх. Она-то знала, что это естественная реакция – Сейсар, хватаясь за любую возможность спасти его, гневается, лишь бы сокрыть свой страх. – Ты едешь с ним, никаких привалов, и если вдруг случится такое, что он умрет в твоем седле – можешь катиться на все четыре стороны. Жрец, наблюдавший за всем этим, остался теперь в седле Виконта один, и ничего возразить против поведения Сей не мог, да и не хотел. – Почему ты уверена, что в форте ему помогут? – спросила Мер, когда они с трудом взвалили раненого на Тристана, который тут же недовольно затоптался на месте, мотая своей грациозной шеей. – Если не помогут Стражи, то поможет Серана. Она же, наверное, знает, что с этим делать. Меродолия покачала головой, но спорить не стала, понимая, что это бесполезно. Они мчались еще быстрее, лошади, запыхавшись, едва ли не сбивали копыта в кровь. Наконец под копытами заскрипели деревянные мосты – они уже мчались через Рифтен, и никто из них не обращал на удивленные взгляды, им хотелось уже быстрее доехать до Форта. Что-то внутри у Сейсар билось туда-сюда, она просто мчалась, не замечая ни пейзажа вокруг, ни людей. Более того, она даже дороги перед собой толком не видела, сворачивая чисто интуитивно. Мер посмотрела на нее с тоской в глазах и тяжестью на сердце, наблюдая за тем, как она пытается зацепиться за любую надежду успеть и спасти его. Зрение в глазах Марка постепенно прояснялось, но он все равно с трудом понимал, где находится и что происходит. Все, как в тумане, он даже не сразу сумел понять, что едет на лошади, а сзади него сидит еще кто-то. Но впереди он узнал согнувшуюся светловолосую фигуру и золотистую лошадь. Равнины вокруг сменялись горами, ветра то успокаивались, то вновь завывали, а Марку казалось, что это не он едет куда-то, а разнообразный пейзаж сам по себе вертится вокруг него. Форт по-прежнему величественно возвышался в ущелье – построение, хоть и старое, но им можно любоваться вечно. Вот только сейчас им было не до созерцания. Собаки залаяли под воротами, когда они отворились. Одна из дозорных побежала докладывать Израну о прибытии Жреца, а вторую остановила Сейсар, умоляя о помощи. Илиард, бывший рядом, тут же подскочил, помогая стащить Марка с седла и взобраться по ступеням. Все это, конечно же, сопровождалось недоуменными взглядами остальных Стражей, но Сейсар это нисколько не волновало. Она, первая влетев в зал, увидела Израна, который выглядел не то удивленным, не то предвкушающим - он-то не верил, что компания Сейсар сумеет отыскать Жреца Мотылька, еще и в такие короткие сроки. – Я поверить не мог, что вам удастся отыскать Жреца в столь короткие сроки, - произнес он с удовольствием, с трудом признавая свою ошибку. Но он сразу заметил испуг в лице Сейс, а затем и сам переменился в лице, увидев, как одного из Стражей волокут едва ли не по земле. Следом в дверях показалась Меродолия, и только потом – Дексион, удивленно оглядывающийся по сторонам. Веселая же выдалась поездка у старика. – Где Серана? – тихим голосом спросила Сейс, но Изран ее прекрасно слышал. – Твоя вампирская подружка? Откуда я знаю? – едва ли не рычал Изран, давая понять, насколько же ему неприятно одно упоминание о ней. Спорить с ним Сейсар не стала – сама помчалась искать искать Серану, пока измученного, еле дышащего Марка поволокли в сторону казарм. Серана выглядела умиротворенно – сидела у потрескивающего костра, безмятежно читая книгу, которую тут же отложила, когда услышала оживление в первом зале. Ее существование здесь было отнюдь не удовольствием, но она старательно терпела и гордо игнорировала все эти недоверчивые взгляды в ее сторону, насмешки и унизительные разговоры за спиной. Потому что Серана не той породы, чтобы обращать на эти мелочи внимание. Если того требуют обстоятельства, значит, она проживет у них столько, сколько потребуется. Она никогда ничего не просила и даже появлялась на глазах Стражей редко, но, тем не менее, умудрялась своим редком видом раздражить их. Сейчас Серана являлась для Сейсар последней надеждой. Они столкнулись в проходе, и вампирша удивленно посмотрела на Сейс. Взгляд ее был хоть и недоумевающим, но, в принципе, умиротворенным, да и сама она не напрягалась и была расслаблена даже при виде паникующей и отчаявшейся Сей. – Что-то случилось? Вы нашли Жреца? – Прошу тебя, помоги! – умоляющим голосом промычала Сейсар, готовая уже бросаться ей в ноги, лишь бы Серана согласилась. Долго ее уговаривать не пришлось – она согласилась практически сразу же. К тому моменту в проходе к казарме толпилось столько людей, что через толпу пришлось протискиваться. Но они расступились вскоре сами, недоверчивыми взглядами сопровождая Серану, которая держалась, на удивление, ровно и гордо. Около койки, на которой неподвижно, с закрытыми глазами лежал Марк, сидела Меродолия и Гунмар. На мгновение Сейсар показалось, что он уже мертв, и из-за этого сердце замерло, но он едва заметно вдохнул. Лица Меродолии и Гунмара были мрачны. – Вот уж я не думал, что ваша «поездочка» обернется этим… – голос Гунмара был всегда громким басом, но сейчас он говорил достаточно тихо. Он хмуро, не замечая Сераны, оглядел людей, толпящихся в проходе. – Вы че тут увидели? А ну пошли прочь! И толпа, хоть и не сразу, но рассосалась. Серана поначалу даже не понимала, что от нее требуется, но внезапно поморщилась так, словно ей в нос ударил неприятный запах. Она подошла к больному, с которого сняли бинт, странным взглядом рассматривая чернеющую кожу вокруг рваной раны. Она слышала хрипение при каждом его вдохе, становящееся все более слышимым. Марк и сам морщился сквозь бессознательное состояние, периодически лихорадочно трясясь. – Его что, покусала гончая смерти? – Да, да, именно так… – Ну что ж, боюсь, твой друг скончается в течение суток в худшем случае, – скептично произнесла она, прямым текстом намекая на то, что с такими муками чем раньше – тем лучше. Это настолько поразило Сейсар, что она шокированными глазами вылупилась на Серану, которая, казалось бы, больше ничем помочь и не могла. Но она почему-то отказывалась в это верить. Отказывалась верить в то, что ее друг действительно умирает у нее едва ли не на руках. Она отказывалась верить в то, что жизнь забирает у неё еще одного члена семьи. Но Серана, подумав, продолжила: – А его точно не кусал вампир? Меродолия с Сейсар переглянулись, точно не припоминая такого момента. – Странно, обычно при укусе гончей человек не бледнеет до такой степени. Но есть теория похуже – возможно, он хуже переносит укус. – Серана, я прошу тебя, – Сейс подняла на нее глаза, на которые вот-вот навернутся слезы. Она уже не прятала свое отчаяние – оно само выходило наружу. И Серана, вглядевшись в эти умоляющие глаза, нашла в них искренний страх потерять дорогое. И она, как никто другой, знала, каково это. – Нет никакого стопроцентного способа залечить укус гончей. Путь будет нелегким, но вы можете попытаться. Я знаю один рецепт, который учила так, на всякий случай – мало ли, что в жизни приключится. Чернеющую рану стоит обработать Живицей Сонного Дерева. Редкий лечебный продукт, но дозировка внутрь нужна максимально точная. Вряд ли его можно купить сейчас у простых торговцев, но каджитские караваны всегда торгуют всякой всячиной. Либо же можно добраться до Вайтрана – там неподалеку растет это дерево, если мне не изменяет память. Но вряд ли вы успеете сделать это за сутки. Дальше. Прозвучит смешно, но прах вампира обладает хорошими целебными свойствами. Следует смешать его в одной чаше с разваренными болотными стручками, а для нейтрализации их отрицательных свойств – сок можжевеловых ягод, прогнать через куб. Вкус будет до тошноты противным, и более-менее нейтрализовать его помогут несколько капель живицы. В комнате повисла тягостная тишина, нарушаемая лишь хрипом Марка, дух которого покидал тело с каждой минутой их промедления. Сейсар с Меродолией снова переглянулись – на самом деле, объем информации хоть и был большим, ингредиенты были простыми, не считая самой живицы. Все же остальное даже покупать не придется. – Что ж, мы с Сорин поможем, чем сможем. Рядом с нами есть лаборатория, я уверен, нужные ингредиенты найдутся там, – вмешался Гунмар, нарушая, наконец, молчание. – Вы чего носы повесили, попытка – не пытка… Он был прав, вот только абсолютно не понимал, насколько же тяжело сейчас будет найти каджитский караван. Они-то существа теплолюбивые, холод не любят. – Проблема в том, что с нами прибыл Жрец Мотылька, который, по идее, должен прочитать свиток, – произнесла Меродолия, взглянув на Сейсар, желая посоветоваться с ней. А Сейс была сама не своя. Она смотрела на свои руки, стараясь не впадать в отчаяние еще больше, но слова Сераны почему-то ранили ее еще больше. Послать бы к черту и эти свитки, и Жреца, и самого Алдуина. – Что ж, – вздохнула Сейсар, помолчав некоторое время. – Серана, пойдем и узнаем, что за пророчество в том свитке. Мер, пожалуйста, останься здесь. Меродолия лишь кивнула, не возражая, а Серану это решение полностью удовлетворило, ведь она прибыла сюда именно за этим, а не для того, что бы встревать в чужие разборки. Дексион по-прежнему стоял в зале, удивленно озираясь. На этот раз Израна с ним не было. Серана села на ящик поодаль, указывая Сейсар рукой, мол, «вперед, давай». На самом деле, Сейс не была сейчас настроена ни на какие диалоги. Она только вышла из казарм, а уже рвалась обратно. – Дексион, – она все же подошла к нему, и Жрец встретил свою спасительницу радостным взглядом, повернувшись к ней. – Надеюсь, мои… товарищи приняли тебя достойно? – Ну-у, это не совсем то гостеприимство, к которому я привык, но этот твой Изран снабдил меня всем необходимым. Да и должен отметить, что крепость замечательная! У меня есть коллеги, которые бы с радостью занялись изучением вашего форта. Ах да, как ваш друг? – М-м… – промычала в нерешительности Сейсар, со страхом замечая, что прослушала половину монолога Дексиона. – Он совсем плох. И снова Сей замечает этот взгляд, полный скорби по уже умершему человеку. Он вызывает в ней отвращение, и она отворачивается, лишь бы не смотреть в эти сожалеющие глаза. – Дексион, ты готов прочитать свиток? – она быстро попыталась направить диалог в другое, нужное русло. – Ох, разумеется! – Жрец тут же оживился, – Посмотрим, какие тайны он нам откроет. Серана это прекрасно услышала, и подошла к Жрецу, протягивая ему тяжеленный Древний свиток. Дексион, завороженный его видом, даже не обратил внимания на то, что в форте спокойно обитает вампирша, и даже не заметил самой ее примечательной особенности – огнем горящих глаз. Он взял свиток руки без особого труда и тут же принялся разворачивать его. Появился Изран, подошедший поближе, чтобы собственными ушами услышать пророчество. – А теперь я попрошу соблюдать тишину, мне надо сосредоточиться. Он помолчал, развернув свиток. В глаза Жрецу ударил яркий свет, но он все же вглядывался в письмена, а глазах его вырисовывающиеся в пророчество. – Предо мной видение, это образ великого лука. И я знаю это оружие, это Лук Ауриэля! – восхищенно произнес он, не отрываясь от чтения. – А теперь голос шепчет: «Среди детей ночи возвысится ужасный властитель. В эпоху смут и раздоров, когда драконы вернутся в мир людей, тьма смешается со светом, и день и ночь станут едины». Голос слабеет, слова путаются и искажаются, но… подожди, тут есть кое-что еще. Тайна силы этого лука записана где-то в другом месте. Я думаю, есть еще части пророчества в других свитках. Да, да, теперь я вижу… В одном написаны древние тайны драконов, в другом говорится о могуществе древней крови. Взор мой слабеет, и я больше ничего не могу прочесть… Изран удовлетворительно кивнул, бросив строгий, хмурый взгляд на всех присутствующих и тотчас поспешил удалиться. Жрец, выглядевший действительно устало, проследовал по одному из коридоров. Сейсар выглядела растерянно, анализируя прочитанное им пророчество, и не понимала, что вообще от нее требуется. – Мы можем поговорить пару минут? Серьезный голос Сераны вывел ее из раздумий. Сейс обернулась, но увидела перед собой не менее задумчивое и растерянное лицо. – Дексион сказал, что нам нужны оставшиеся два Свитка. И я, кажется, знаю, с чего начать поиски. – И почему ты не сказала сразу? – Потому что половина народа в твоей маленькой команде скорее убьет меня, чем станет говорить. Не лучшая, знаешь ли, обстановка для откровенных разговоров. Даже отец принял меня теплее, а это говорит уже о многом. – Но волнует ли его твоя судьба? – Наши пути разошлись, когда он решил выполнить то пророчество. Вряд ли он все еще видит во мне дочь. Скорее… инструмент, – Сейсар так и почувствовала в этих словах странную нотку. Но взгляд Сераны оставался твердым. – Ладно, прости. Так о чем ты? – Моя мать, Валерика, определенно знает, где он. Нужно найти ее. А если повезет, то он будет у нее. Во время нашей последней встречи она сказала, что укроется в безопасном месте. Там… где отец не будет ее искать. И больше она ничего не сказала. Но она так сказала это «там, где он не будет искать», словно хотела привлечь мое внимание к этим словам. – Она проявляла осторожность, – задумчиво произнесла Сей, обращаясь к самой себе, но собеседница продолжила. – Может быть, но я не могу понять, почему она это так сказала. Помимо этого, я без понятия, где отец не стал бы ее искать. У него было столько времени, – она подняла взгляд на Сейсар, – есть идеи? Сейс, сделав несколько шагов туда-обратно, сделала абсолютно глупое предположение, которое первое пришло на ум. В принципе, оно тоже имело место быть. Здесь уже ничто не удивит. – Заперта где-то, подобно тебе? – Вряд ли. Она сказала, что будет бодрствовать, на случай, если все разрешится. Одна из нас должна была. А она куда более могущественна, чем я. Вполне логично, что заперли меня. Сейсар задумалась, глядя то на Серану, то куда-то в сторону. Мыслительные процессы проходили так активно, что голова начинала болеть. Если она не заперта, то где она может находиться? В Скайриме столько укромных мест, но Харкон, наверное, проверил уже все подозрительные места. Другая провинция? Нет, вряд ли – ей ведь нужно находиться более-менее близко к дочери, на всякий случай. «А что, если она прячется совсем рядом с ним? Она находится у Харкона под носом, а он даже не догадывается об этом? Да нет, он ведь не глупец…» – Серана, – Сейсар все же решила высказать эту теорию, – а что, если она находится в замке? Вампирша поразилась такому предположению, но, пораскинув мозгами, поняла, что эта мысль, в принципе, не лишена смысла. – Погоди-ка, а ведь в этом есть смысл! В замке есть внутренний дворик. Я когда-то помогала матери возиться с садом. Все ингредиенты для наших зелий мы брали оттуда. Она говорила, что отцу это место не по душе. Слишком… спокойное. – Но не слишком ли рискованно оставаться прямо в замке? – Безусловно, но мою мать просто так не напугаешь, – она действительно сказала это с ноткой гордости? Но лицо ее тут же переменилось. – На самом деле я не думаю, что мы просто пойдем туда и увидим ее. Но попробовать стоит. – Нас ведь не пустят в главный вход. – Так точно. Но я знаю, как пробраться во двор, не поднимая шума. На северной стороне острова есть заброшенная бухточка, раньше прежние хозяева использовали ее для провоза припасов. Нам она не пригодилась – потому и заброшенная. Туда выходит старый тайный ход из замка. Он позабыт, и, думаю, там мы сможем пройти. – Мы можем задержаться на ночь? – Чем быстрее, тем лучше, но одна ночь, думаю, погоды не сделает. Если выехать рано утром. Было решено – наутро они покинут форт и отправятся в замок Волкихар. Прямо в логово к ее кровожадным сородичам. Не столько это пугало Сейсар, сколько то, что ей придется сейчас бросить и Меродолию, и ни живого, ни мертвого Марка. Ей, прежде всего, нужно было сообщить об этом самой Мер. Она носилась между полок с препаратами и разнообразными неприятно выглядящими ингредиентами туда-сюда, едва не снося собой все вокруг. Увидев Сейсар, она даже не задержала на ней взгляд, дальше ища что-то в панике. – Я выеду прямо сейчас, – ее, видимо, не волновало, что за окном уже вечерело. – Надеюсь, Гунмар и Сорин помогут хоть чем-нибудь… – Мер. – Подожди, Сейсар, я не знаю, куда положила… Сейсар резко схватила ее за руку, вынуждая остановиться и срочно поговорить. Меродолия посмотрела на нее, переводя дух. В ее глазах читалась паника, а ведь еще минут пятнадцать назад в них читалась лишь скорбь. Неясно, почему она так оживилась – не хотела подвести Сейсар или не хотела лишних смертей? – Мер, я уезжаю. И я не знаю, когда я вернусь. – Ты серьезно бросаешь все прямо сейчас? – Меродолия, будучи и так на эмоциях, начинала закипать еще сильнее, даже несмотря на искреннее сожаление в глазах Сейс. – Я никак не могу этого избежать. Мне бы хотелось, правда… но Дексион прочитал пророчество, в котором сказано, что остальные его фрагменты разбросаны по двум другим свиткам. Мы выдвигаемся за одним, но нам нужен и другой. Тот, за которым мы ехали изначально, Мер. Меродолия посмотрела на нее своими взволнованными голубыми, яркими глазами, и почему-то Сейсар хотелось спрятаться от этого взгляда. Она так и чувствовала, что переваливает на подругу слишком большую ответственность. Мер молчаливо вопрошала одним лишь взглядом, требуя продолжения. – Послушай, если у тебя вдруг не получится вылечить его… или получится… разузнай о свитке хоть что-нибудь. Хотя бы малейшие детали. Когда я вернусь, мы покончим со всем этим. Прошу тебя, обещай мне. Мер помолчала, отвела взгляд, а потом смиренно кивнула, и тогда Сейсар наконец отпустила ее руку. Сбитая с толку и взволнованная, Меродолия снова не знала, за что ухватиться. – Я обещаю, – она взглянула на Сейсар преданным взглядом, чему та очень удивилась – никогда и ни на кого в своей жизни Мер не смотрела так. – Нам по пути, но я поеду сейчас же. Не думаю, что мы встретимся, когда буду ехать обратно. – Тогда… прощай? Это слово комом с горле стало у Сейс – она еле-еле смогла выдавить его из себя, словно это было самое ужасное слово из всех. И действительно, оно обладало такой неведомой, тянущей ко дну силой, что лишь только произнести его требовало много усилий. Оно разрывало изнутри и разрушало снаружи. Губы предательски дрогнули, когда Меродолия снова повернулась в сторону Сейсар, и на лице ее растянулась грустная улыбка. – Прощай. Меродолия впервые кинулась на ее шею, сердце ее стучало так сильно, что, казалось, вот-вот выпрыгнет из сердца. Она готова была разрыдаться, зная, что поездка Сейсар затянется на неопределенный срок, и теперь их дороги расходятся, но позволить себе слез не могла. Сейс было стыдно за то, что она бросает их обоих, но ничего поделать не могла. «Прощай» острием ножа полоснуло по сердцу с противным скрежетом, как когда медленно режут лезвием стекло. Внутри трепещет то последнее, угасающее тепло, которое всегда чувствуют люди при грядущей разлуке. В последний раз сжав в руках звериные меха, цепляясь за них так, словно никогда бы не хотела отпускать, Мер отпрянула так же внезапно, как и прижалась, развернулась и, не глядя больше на нее, ушла. Плащ стелился за ней длинным белым шлейфом, и то, как он развевается – последнее, что увидела Сейсар, прежде чем огромные двери закрылись за Меродолией. Слишком много переворотов за эти несколько дней. Темные двери закрылись, и сгущающиеся сумерки сокрыли удаляющуюся светлую фигуру в своих тенях. С ее уходом Сейс снова почувствовала то противное чувство опустошения, которое предпочла бы не чувствовать никогда. Не как когда умирает близкий человек, а когда он уходит, будучи так рядом, но так далеко. Ночь у всех обещала быть ужасной – одной из самых худших пережитых вместе ночей.