Проделки судьбы

Путь до форта был больно уже долог и малоприятен из-за стычек с дикими животными и бандитами. Бандиты возмущали больше всего – что у них можно было отнять? Лошадей, разве что, да дорогое оружие. Из еды у них оставались жалкие краюшки хлеба, которые удалось купить на остаток того, что завалялось в карманах. Сейсар с Марком пребывали в постоянном голоде примерно с Айварстеда, Серана где-то умудрялась питаться. Кровь животных ей не подходила – возможно, ей пришлось во время ночных привалов искать зазевавшуюся жертву на дороге, потому что склянки у нее, кажется, кончились. Что Марка, что Сейсар от такой мысли бросало в дрожь. У своих спутников крови она все равно не просила. Несмотря на то, что Серана – особа голубых кровей, она особо не гнушалась опускаться до подобного, ведь была уверена: голод – не тетка. Она вообще делала много чего такого, о чем дочерям человеческой знати и подумать страшно – рвала врагов на части и вела себя, по большей части, достаточно цинично и дерзко. Наверное, именно поэтому ей удалось поладить с Сейсар и ее группой – даже она казалась более человечной и приближенной к ним, нежели верхушка, которой, зачастую, и дела нет до остальных. Иногда Сейсар ловит себя на мысли, что была такой же. До тех пор, пока ей не пришлось опуститься на дно. — Это уже невозможно, – жаловался Марк, сгорбившись в седле от тянущей пустоты в желудке, — я скоро опущусь до воровства. Или на людей кидаться начну. Серана, твой богатенький папаша не хочет выслать дочери немного денег? Ну так, на дальнейшие приключения. Карманные расходы. — Ну да, проплатить мои попытки убить его, ага, как же. — Рифтен уже недалеко, – прозвучал измученный голос Сейсар. — Здорово, и что мы там будем делать? — Я что-нибудь придумаю. У Сейсар был план - она собиралась опуститься на дно еще раз. Лошади уже тоже еле переставляли ноги от долгой и спешной езды. Марку было жалко коней – с такими темпами животное долго не проживет. Он любил своего Виконта, несмотря на то, что тот ему не подходил – постоянно брыкался и при любой удобной возможности норовил выбить всадника из седла, больно кусал пальцы и лягал копытами. Вскоре показались леса Рифтена, такие красивые осенью, словно усыпанные золотом, и такие неприветливые сейчас. Листва еще даже не начала расцветать – снег под ногами только начал оттаивать. Жалкие голые деревца стояли, слегка покачивая ветвями на ветру. Путники ехали неспешно, чтобы не убить лошадей еще сильнее. Они находились в пути уже шестой день. Они проводят вместе огромное количество времени – переругиваются за редким ужином, сплетничают о политике, изредка делятся чем-то сокровенным. В основном у каждого здесь есть какая-то история, которую он бы не хотел затрагивать. Марк рано покинул родителей, Сейсар их потеряла, а Серане суждено убить собственного отца. — Кем они были? - однажды спросила она у Марка, который полоскал верхнюю одежду в холодной реке. На его смуглой коже выделялось несколько белых шрамов. Сейсар ушла в лес, чтобы попытаться найти хоть что-нибудь съедобное. Может, из лука Ауриэля получится подстрелить оленя – кто знает! — Кто? – спросил он, отжимая потемневшую рубашку. — Твои родители. Марк помолчал некоторое время. — Моя мать была магом. Не помню школу – она нечасто ее практиковала после того, как покинула Коллегию до моего рождения. Умерла от чахотки. Мне тогда одиннадцать было. Он отбросил рубашку на берег и принялся за вязанную крупной вязкой длиннополую кофту, которую он подвязывал на поясе. — А отец какое-то время был оруженосцем деда Сейсар. Когда его отпустили со службы, он стал кузнецом. А я должен был продолжить его дело. Но был я скорее слугой, потому что в активных военных действиях отец Сейсар участия почти не принимал. Ткань коричневой кофты в воде потемнела еще больше. Спина имперца покрылась гусиной кожей. — Есть в ее команде хоть кто-то, у кого все нормально с родителями, или вас всех объединяет то, что вы – сироты? Марк невесело хмыкнул. — Я и не задумывался об этом. Ну а твои? Копыта застучали по каменной дороге. При въезде в город Марк сразу спрятал лук под плащом, чтобы не гулять с ним у всех на виду – такая ценная вещь определенно привлечет нежелательное внимание. Особенно в Рифтене, где процветает криминал. Улицы сужались по мере приближения к городскому рынку. В ноздри ударил запах сырой рыбы и мяса. Мясники рубили топорами свежее мясо прямо на пеньках, и кровь струилась по ним. Люди кричали, толкались, и с коней пришлось спешиться – ехать здесь уже было неудобно. Никто не обращал внимания на трех всадников – люди, подобно блохам, сновали туда-сюда, громко торговались, ворчали и смеялись, деревянные сырые мосты угрожающе скрипели под десятками ног. Голова закружилась от тошнотворного смешения запахов – теперь здесь смердело сыростью, потом и чем-то протухшим. Хотелось скрыться от такого большого количества осунувшихся лиц и немытых рук. Серана выглядела довольно напряженно – должно быть, ее гордая дворянская кровь периодически давала о себе знать, и среди шумной и грязной черни ей не было комфортно. Она натянула капюшон на глаза и шла, глядя себе под ноги. Они остановились у деревянного здания, в окнах которого горел теплый свет. На вывеске – крюк с сидящей на нем пчелой. «Пчела и жало». — Что-то не припомню, чтобы у нас оставались деньги более, чем на горбушку хлеба. — Значит, мне сейчас придется постараться, чтобы их добыть. Марк не успел ничего сказать – Сейсар шагнула в таверну, а они последовали за ней. Здесь было куда лучше, чем на шумной улице. В светлое время суток в тавернах всегда немноголюдно – за столами сейчас сидело пять человек. Пахло темным пряным медом и свежей картофельной похлебкой. Один мужчина с таким удовольствием ее уплетал, заедая хлебом, что упавшие капли струились по его черной бороде. Его собеседник что-то весело рассказывал, громко стукая деревянной кружкой, полной эля, по столу. В дальнем углу тихонько сидели какой-то парень, прилично одетый, и женщина, блондинка – ее лица не было видно, поскольку она сидела спиной к выходу, но на ее тяжеловатого вида простоватой броне неприветливо играл свет множества свечей и очага. Был и пятый, какой-то мужчина заурядной внешности, задумчиво глядящий в свою почти пустую тарелку с мясом. Он даже не взглянул на вошедших. Желудок скрутило от запахов еды. Аргонианка в белом платье и коричневом переднике с глубокими карманами сновала туда-сюда с метлой. Она безразлично поглядела на пришлых, отмечая про себя, что никогда не видела их здесь прежде, но не удивилась – идет война, незнакомых путешественников и солдат она, должно быть, видит здесь довольно часто. За стойкой орудовал тоже аргонианин, со скучающим видом протирающий одну из металлических кружек, потрепанных временем. Серана отчего-то продолжала чувствовать себя неуютно – она знала, что ее внешность может вызвать множество вопросов, и она чувствовала, что что-то вот-вот заставит всех посетителей обратить свои взоры на примечательную троицу. А чувства редко подводили Серану. Сейсар смерила всех присутствующих оценивающим взглядом. — Подайте две кружки эля. Марк вытаращил на нее глаза, но ничего не сказал до тех пор, пока они ее сели за стол, ближайший к странной парочке – к женщине в броне и юноше. — Ты что творишь-то? Хочешь, чтобы наш путь окончился в городской темнице? – шепнул Марк, наклонившись к Сейсар, чтобы их не было слышно посторонним ушам. А вот Сейсар заговорила с обычной громкостью: — Мы проделали такой долгий путь, Марк, почему бы нам не выпить? Ты такой зануда временами. Марк сел обратно, потупив взгляд. Серана старалась не глядеть никого вокруг, чтобы не выдать свою сущность. — Ох, я очень надеюсь, что ты знаешь, что делаешь, – шепнула она. Сейсар не могла похвастаться уверенностью в своих словах, но и не могла выдать свои сомнения, потому держалась прямо, достаточно уверенно, в нетерпении потирая руки. Наконец аргонианка принесла им выпивку, но они не спешили за нее притрагиваться. — Издалека будете, значит, – раздался голос справа. Клюнула на приманку. Сейсар выдохнула, когда женщина повернула к ним свое лицо. Несколько морщин изрезали ее лоб, а левую половину лица пересекала вдоль широкая темная полоса боевого раскраса, назначение которого, тем более в городе, Сейсар было непонятно, но она сделала предположение, что воительница долго на одном месте не сидит. — Как и Вы? – поинтересовалась Сейсар, разворачиваясь к своей собеседнице. — Вроде того. Но я застряла здесь надолго, - холодно отвечала ей женщина, делая глоток из кружки. Она говорила с отчетливым северным акцентом и держалась недоверчиво. То, что нужно. – Далеко вас забросило, должно быть. Никогда вас здесь не видела. — Времена такие. Вот мы и кочуем с места на место. — Мгм. Вот только держите руки при себе. Видишь ли, для меня Рифтен – чудовище, которое надо одолеть. И здесь хватает своих проблем. — Романтично. Для меня Рифтен – это воровство, взятничество, нищета и запах помойных крыс. Марк нервно глотнул из своей чашки, удерживая под плащом лук. Женщина вдруг удивленно посмотрела на Сейсар, а затем усмехнулась: — Все исправимо. Кроме помойных крыс. — А, так ты у нас защитница? – Сейсар наклонилась вперед, оперевшись локтями о колени. Юноша за столом вдруг обеспокоенно посмотрел на нее, в то время как его спутница не проявляла практически никаких эмоций. – Выказываешь свое недовольство властями Рифтена прямо так? Осторожно, здесь ведь много лишних ушей. И действительно – все присутствующие уже устремили любопытные взгляды на них. — На меня не работают твои жалкие попытки в провокацию. Скажи мне, чего ты хочешь. Чтобы я засунула твой язык тебе в задницу? — Мьол… – парень попытался вставить слово, но обладательница воинственного имени отмахнулась от него. — Мы ехали долго, и Рифтенские помои, как я считаю, недостойная награда после проделанного пути. У меня руки чешутся показать Рифтенскому сброду, что такое настоящая драка. А из подходящих кандидатов только ты. Мьол самодовольно хмыкнула. Слова сами слетали с губ – Сейсар не питала презрения к жителям Рифтена, но ей нужно было склонить потенциального противника к драке. А раз уж воительница эта – яростный защитник простого Рифтенского народа, то стоит давить на эту точку. Даже если она говорит, что это бесполезно. — Тогда ты обратилась по адресу. Давай. Спорим на сотню золотых, что через две минуты ты будешь валяться в луже крови, давиться слюной и молить меня о пощаде. У них не было столько денег. Более того - у них не было денег даже за выпивку заплатить. — Может… — Нет, – отрезала Мьол, перебивая Марка. – С мужиком я драться не стану. Все должно быть честно. — О-о, бабский мордобой, а сегодня даже не суббота, – кто-то хрипло засмеялся в таверне, за ним послышался еще один смешок. Хозяин таверны устало вздохнул. — Вы что тут устроить решили?! В прошлый раз нам сломали два стула! – грозно зашипела аргонианка. — Кирава, успокойся, – сказал ей аргонианин убедительным голосом. Он знал, что разнимать их бесполезно, поэтому решил даже не пытаться. — Ставлю на Мьол! — А я на щупленькую. Для интереса, – засмеялся мужчина. Сейсар встала со скамьи. Она скинула с себя меховой плащ – позволяло тепло таверны. Телосложение у нее оказалось вовсе не щупленьким – за все время путешествий ее руки, плечи и ноги знатно окрепли. Но Мьол была крупнее – Сейсар была ниже нордки на полголовы. К тому же, более могучей ее делала броня. Но Мьол начала неспешно расстегивать ремни нагрудника, чтобы уравнять силы. Под нею оказалась плотная кожаная подклада с выбитым на груди львом. Отросшие белые волосы Сейсар пришлось заколоть на затылке, чтобы не лезли в лицо. — Никакого колдовства и прочих фокусов, понятно? Только кулаки. Сейсар молча кивнула и отошла на полметра, встав в боевую стойку. Серые нордки глаза внимательно изучали ее, ловя будто не только каждое движение конечностей, но и каждый вдох, каждый выдох. Взгляд Марка бегал с одной на другую. Серана не знала, какие чувства испытывать – по большей части это была тревога. Причем скорее не за Сейсар, а за всю троицу сразу – ведь в случае, если все пойдет не по плану, драпать придется быстро и далеко. К тому же, стоит признаться, Серане хотелось сквозь землю провалиться – ведь такого рода развлечения точно ей не по душе. — Ну! Че замерли?! После того, как хриплый голос пронесся по таверне, Мьол нанесла первый удар. Он был благополучно блокирован Сейсар, но за ним сразу же последовал второй, пониже. Удары Мьол были могучими – Сейсар закрывалась локтями, согнувшись, не позволяя дотянуться и до живота, но ей приходилось каждый раз делать маленький шаг назад. Подгадав момент, когда воительница нанесла очередной неудачный удар, Сейсар отскочила, захватила ее руку и вдарила коленом в незащищенный живот. Мьол согнулась, но ответ не заставил себя долго ждать – если бы Сейс не успела наклониться, то ей бы тут же прилетело аккурат в челюсть. Мьол нахмурилась и сделала резкий выпад вперед – на этот раз удар достиг цели. Сейсар, захрипев, согнулась от боли, и сразу же получила второй удар. В глазах потемнело, а в голове стоял жуткий звон. Старая рана на голове вновь начала кровоточить. Марк задерживал дыхание каждый раз, когда замахивалась нордка, а когда Сейсар получила в живот и по голове, болезненно ахнул. Он бы хотел помог ей чем-нибудь, наколдовать чего-нибудь под столом, но школой исцеления он не владел, да и была опасность, что их могут засечь. Серана предостерегающе поглядела на него – он понял, что не нужно делать глупостей. Ногой Сейсар сзади почувствовала ножку лавочки. Мьол была вынослива и сильна, но весьма неповоротлива. Когда она вновь попыталась сделать тяжелый выпад, Сейсар отпрыгнула в сторону и нанесла несколько ударов в бок. Мьол, закряхтев, споткнулась о лавочку и неуклюже повалилась на стол. Почувствовав шанс, Сейсар рванула к ней, потянулась к ее голове, но вдруг очередной оглушающий удар пришёлся в другой висок. Она едва сумела удержать равновесие – в этом ей помог лишь соседний стол. Мьол откинула пустую чугунную кружку, на которой засверкала кровь. Сейсар поджала губы, контуженная, но нашла в себе силы оттолкнуться от стола и блокировать еще несколько ударов Мьол. Солёный пот катился по лбу. Она хотела взять ее на измор, но противница была не так проста. Сейс не могла понять, как и к какой стороне подойти к ней, да и не успевала особо обдумать это. Но вдруг Мьол сделала шаг назад, и тогда Буря Клинков обманным движением ударила прямо под подбородок. Мьол от этого издала болезненный хрип, едва не рухнув, но ее тоже спас стол. На этот раз встать или выхватить что-либо подручное она не успела - лицо Сейс оказалось внезапно слишком рядом, но она не успела нанести удар. Мьол болезненно стиснула ее руку, отводя от себя. Тогда Сейсар попыталась задействовать и вторую, но могучей хваткой воительница вцепилась и в нее, а затем с силой оттолкнула от себя ногой. Сейсар практически пролетела около двух метров, больно ударившись плечом о деревянную потолочную подпорку. Мьол вставала тяжело и медленно – крепко ей прилетело. Она выглядела разъяренной. Следующие несколько ударов Сейсар Мьол сумела блокировать, вновь нанеся удар в живот. Узел пульсирующей боли завязывался в травмированном месте – Сейсар показалось, что от этой силы сотряслись все кости, на которых держалась плоть. Ей вновь пришлось отступить назад. Когда нордка замахнулась, Сейсар шагнула за подпорку – кулак ударил пустоту. Точным ударом носка она практически сбила противницу с ног – та ухватилась за деревянный столбик и устояла на ногах. В этом и была ее ошибка – Сейс тут же ударила в открытый живот, а когда Мьол нагнулась, вытянула вперед согнутое колено, нанося еще один удар под челюсть. Череда быстрых и точных движений потребовала у Сейсар, у которой все еще звенело в голове и слегка кружился мир вокруг, много сил, но и Мьол устала. Она отшатнулась назад, выпустив подпорку. Сейс ударила еще раз – в лицо, уже не так сильно, как прежде, но достаточно, чтобы разбить губу. Мьол не устояла и рухнула, задыхаясь. Тяжело и громко дыша, Сейсар ухватилась за этот же самый потолочный столбик. С виска по щеке струилась тонкая полоска крови. Тело ныло, костяшки сбились, пот залил глаза. В таверне повисла тишина, прерываемая лишь хрипами Сейсар, а затем кто-то всё-таки похлопал – за ним раздалась еще пара аплодисментов и бурное ворчание. Сейс не видела даже того, каким бледным и мокрым сидел Марк, будто сражался он, а не она. Серана зависла, приподняв капюшон. Она тоже выглядела бледнее, чем обычно. — Вот это зрелище! Айда девки, айда молодцы! – присвистнул кто-то из немногочисленных посетителей. Хозяин таверны вновь устало вздохнул. Мьол присела, держась за голову, а затем увидела перед собой руку. Недолго думая, она поднялась с помощью Сейсар и сплюнула кровь на деревянный пол. Сейсар заглянула в ее серые, сощуренные глаза, но нордка вдруг рассмеялась спустя мгновение, тряхнув согнувшуюся оппонентку по плечу. Тело поразило разрядом острой боли. — Как же давно я не участвовала в действительно хорошем мордобое, – она вдохнула воздух полной грудью, продолжая крепко сжимать плечо Сейсар. — Тут даже достойного соперника нет. А ты, оказывается, не такая уж хилячка. Мьол прошагала к своему столу более прямой походкой, чем Сейсар. Буря Клинков рухнула на скамью, с жаждой вбирая в легкие воздух, наполненный запахом пота и алкоголя. Мьол бросила перед ней увесистый мешочек и села сама. — Добро, ты заслужила, – она выглядела довольной, а вот ее спутник пребывал в полнейшем смятении. Кажется, он и сам давно не видел, как проигрывает Мьол. – Скажи мне, ты же не просто наемница? Где же это ты так махаться научилась? Сейсар осушила залпом кружку эля, даже не поморщившись, и встала со скамьи. — Наверное, я очень хорошая наемница. Марк, возьми припасы. И оставь деньги за выпивку и пятак за беспокойство. Она, не глядя, кинула ему мешок с деньгами. Он помедлил, а затем взял его боязливо, точно оттуда вот-вот выпрыгнет ядовитая змея, и пошел к трактирщику. Мьол рассмеялась в ответ на сказанное ей Сейсар и встала вместе с ней, выпрямившись во весь рост, вытирая губы от остатков крови. — Не поверю. Наемникам обычно платят достаточно хорошо, чтобы они не шлялись по тавернам в поисках кулачной драки за деньги. Сейс взяла со скамьи свой потрепанный меховой плащ, застегивая его дрожащими руками. Она вытерла кровь с виска и отшагнула от Мьол. — Меня зовут Сейсар. Возможно, это имя тебе о чем-то скажет. Судя по выражению лица Мьол, имя ей это ни о чем не сказало. Возможно, это и к лучшему – меньше будет вопросов. Задерживаться, чтобы искупаться в лучах ненужной славы, Сейсар сейчас хотелось меньше всего. Она поспешно вышла из таверны, отвязала кобылу и с трудом взобралась на нее. Звон в голове потихоньку умолкал, но лицо горело огнем, а места, в которые пришлись особо яростные удары, расцветали синяками – Сейсар чувствовала это даже под зимней одеждой. Взмыленная, она направилась сразу вперед, к выезду из города, и холодный ветер подул в лицо. Вскоре она услышала цокот еще пары коней позади – спутники догнали ее. Снующие туда-сюда люди расступались перед лошадьми, громко ругая ездоков. — Наверное, я должна сказать, что это было благородно, но я так не скажу. Могу сказать лишь, что потрясена. «Я не нуждаюсь в твоем одобрении, Серана», – Сейсар сердито двинула Тейен, переводя в быстрый галоп, уверенная в том, что окажись Серана в их ситуации, сделала бы точно так же. Ох, что же подумают в форте, увидев ее в таком побитом состоянии. Нужно выехать из города и сделать небольшой привал, чтобы привести себя в порядок и нормально поесть. Марк, должно быть, купил хоть какую-то еду. Когда они нашли тихое место для остановки, Сейсар обессиленно рухнула на мокрую землю, припорошенную свежим снегом. Разрезав остатки того, что уже едва ли походило на бинт, она промокнула свои новые ссадины и ушибы, пока Марк разворачивал вкусно пахнущие свертки. Пар валил изо рта на морозе, но не у Сераны. В такие моменты она казалась особенно жуткой – ей ведь, по большому счету, практически не нужен кислород, потому грудь ее не вздымалась и не опускалась, а с губ не слетало облачко пара, рассеивающееся в несколько мгновений. И при том такая дьявольски красивая, со своими задумчивыми черно-огненными глазами, белой кожей и тонкими бровями. Точно детская кукла. Сейсар поглядела и на Марка – теперь он еще и оброс темной щетиной. Когда у него на лице появлялось это забавное тревожное выражение лица, она вспоминала предыдущего Марка – неуклюжего и вечно куда-то торопящегося. Ох, как хорошо, что она не могла видеть сейчас себя. А Меродолии все же рядом не хватало. Сейс почему-то была более, чем уверена, что она сейчас встряла в очередные неприятности. Найдут ли они ее по возвращении в форт? Марк бросил Сейсар бумажный сверток, который она ловко поймала и живо начала разворачивать. — Боги, копченое мясо? Марк скромно пожал плечами. — Я решил, что после такой трепки тебе не помешает вкусить что-то, кроме промерзшего насквозь вареного картофеля. Сейсар не смогла сдержать улыбки – она ведь любила мясо, особенно копченое, а в такое время сезона копченое мясо – просто роскошь! Впрочем, если выбирать между ним и промерзшим картофелем, подорожавшим в три раза, то Марк сделал вполне мудрый выбор. С блаженством Сейс вкушала тонко нарезанные ломтики, никуда не торопясь. Нормальной еды они не ели с тех пор, как выехали из Вечерней пещеры. Ох, эта сочная оленина, жир с которой шипел, стекая на угли. Серана молча лежала на снегу, смахивая снежинки, которые почти не таяли на ее коже. Они выехали через полчаса, и еще через полчаса частокол показался в поле зрения. Часовые засуетились, и, как только троица подъехала ближе, их узнали в лицо и открыли ворота. Усталых коней проводили в конюшню. Сейсар и ее спутники быстро взлетели по скользкой каменной лестнице и отворили тяжелые скрипучие двери. От поднявшегося шума на псарне засуетились собаки. Несколько любопытных лиц подтянулись в круглый холл, освещенный ярким светом. Серана оставалась позади, в тени, накинув капюшон. Марк извлек тяжелый лук из-под плаща и поднял над собой. Лица озарились счастьем и искренним удивлением, по залу пронеслось счастливое улюлюканье, кто-то не сдержал аплодисментов. — Так держать! Хорошая работа! С негромким ворчанием Изран протолкнулся вперед, а затем и вовсе замер. На темном лице его наконец появилось хоть что-то, кроме вечного недовольства. — Потрясающе, – все тем же хриплым голосом произнес он, имея в интонации теперь, однако, что-то более приветливое. — Я читал сказания о нем, но не мог и подумать, что он окажется настолько прекрасным. Должен признать, что вы проделали отличную работу. Уголки губ Сейсар слегка дернулись в улыбке – ей было приятно наблюдать за тем, как расцветает на лицах соратников надежда на скорый конец. К сожалению, самое сложное было лишь впереди. И больно было от того, что не все из них переживут это сражение. — Но расслабляться нельзя! – громогласно объявил он, и зал сразу наполнила тишина – все взоры были обращены на него. — Нам предстоит последняя битва. И всем нам перед ней нужно отдохнуть. Собирайте вещи, затачивайте клинки, накормите псов, проверьте доспехи. Мы выдвигаемся через три дня. Сейсар, – он кивнул в ее сторону, — зайди ко мне, как отправишься. Сомкнув руки за спиной, он зашагал в сторону винтообразной лестницы, а троица отправилась в сторону обеденного зала. Радостные соратники встречали их ободряющими похлопываниями по плечам и доброжелательными улыбками. Всех, кроме Сераны. — Боги, что это с тобой случилось? – воскликнула Сорин, когда Сейсар проходила мимо. — Помолчи, Сорин, – улыбнулась ей Сейсар и шагнула в обеденный зал, как вдруг зависла на пороге, а брови ее поползли вверх. — Ох… привет, Мер! – неловко махнул ей Марк. Меродолия оторвалась от своей трапезы и кинула безразличный взгляд на вошедших. — О, я смотрю, лук у вас. — Да, путешествие было нелегким. Серана вдруг коснулась его локтя, многозначительно посмотрев на него. Марк, кажется, понял намек – нужно оставить их переговорить. Они оба сразу же скрылись из виду, а Сейсар замялась, еще на несколько мгновений оставшись торчать в проходе, а затем все-таки прошла вперед и села перед Меродолией. Мер не смотрела на нее и продолжала поглощать ароматно пахнущую похлебку, в которой плавали жирные кусочки отварной свинины. Ее рыжая голова была свежевымыта – значит, она не только что с дороги. В отличие от Сейсар, грязной и буквально побитой. Сейс в волнении сжала кулаки, пока Меродолия продолжала спокойно зачерпывать похлебку деревянной ложкой. — Я же вижу, что ты обижена. — Нисколько, – отрезала Меродолия. — Я не первый день тебя знаю. И я вижу, что ты злишься. Меродолия нахмурилась, резко отклонившись назад. — Все нормально. Можешь идти и дальше совершать подвиги со своим прихвостнем и лучшей подружкой-вампиршей. А я не позволю прогонять себя и подзывать к ноге, когда нужно, потому что я не твоя шавка. Сейсар опешила, а после того, как она отошла, на нее накатил гнев – да как она вообще может вести себя подобным образом? «Я отослала ее из хороших побуждений, как она не понимает?» — Послушай, – глубоко вздохнув, Сейсар проглотила свой гнев и гордость. Не впервой. — Я отправила тебя обратно исключительно потому, что переживала за твое самочувствие. Что бы мы делали, если бы тебя ранили? А убили? Эта проклятая книга… она ведь явно повлияла на тебя, ты что, забыла? Меродолия нахмурилась еще сильнее, на этот раз подняв взгляд, пронзая Сейсар своими голубыми глазами, которые сейчас сделались похожи на две льдинки. Сейсар продолжала держать самообладание, установив зрительный контакт. Она и не знала, что Мер может смотреть так. Казалось, что убить она способна одним взглядом, не доставая кинжала – настолько опасной и агрессивной она казалась сейчас. Становилось даже жутко находиться под столь пристальным взглядом, но Сейсар держалась ровно. — Я ведь не могла нянчиться с тобой, как с ребенком, понимаешь? – Сейсар была с ней откровенна. Она наклонилась чуть вперед, продолжая заглядывать в глаза Меродолии. Она находила там лишь смертельно опасный холод. Пальцы, державшие ложку, напряглись. — Мне нужна твоя сила, твоя находчивость, твои безумные выходки, но тогда… лучшим выходом было отправить тебя обратно. Тебе было опасно находиться с нами, понимаешь? Думаешь, мне легко далось это решение? Да я ведь чуть сама с ума не сошла. Я всего лишь не хотела подвергать тебя излишней опасности. Но ты ведь Меродолия, ты ведь, очевидно, все равно поехала искать ее. Меродолия поджала губы, но с места не сдвинулась. Взгляд ее заметно смягчился, а пальцы расслабились. Она вдруг опустила взгляд и замолчала. Сейсар дала ей время подумать. Меродолия отлично читала ложь – профессия ее этому научила. Она видела, что Сейс не лгала, и это разрывало ее. — Я не хочу, чтобы ты бросала меня. Губы ее вдруг поджались и надулись, как у обиженного ребенка. Да, ребенок, именно ребенка напоминала Мер Сейсар иногда. Но ребенок, увлекшийся играми с огнем, очень опасен. Потому под это определение нельзя было полностью записать Меродолию. — Я и не собиралась. Сейсар мягко взяла руку Меродолии в свою и улыбнулась. Та заметно подобрела, но все же осталась в ее глазах какая-то тоска. Между ними повисла тишина, только тихо потрескивали дрова в камине, наполняя зал теплом. В некоторых помещениях каменного замка было холодно, словно на улице, но в обеденном зале почти всегда было тепло и уютно и пахло едой. Вскоре Меродолия тяжко выдохнула, и взгляд ее вновь наполнился знакомым задором. — Ладно, все, забудь, я больше не дуюсь, – она убрала руку, — но помни, что если ты еще раз меня бросишь, я очень сильно обижусь. Никто ведь, наверное, не хочет этого, да? — Ох, нет, что ты, – хихикнула Сейсар, — ладно, я схожу к повару, а у тебя пока будет время, чтобы придумать, как выстроить свой рассказ о том, где ты была. Сейсар взяла себе кусочек жареного свиного окорока. Особо никаких изысканных пряностей в мясе не было – форт, как-никак, едва ли спонсируется. Хотя вампиры теперь не были секретом практически ни для кого, страна погрязла в войне, и ярлы ошибочно полагали, что вампиры – не первостепенная забота. Тем не менее, после пережитой длительной голодовки, даже этот кусок сухого мяса для Сейс был настоящим благословением. Меродолия, окончательно остыв, начала свой рассказ. Сейсар была права – опасность нашла ее саму, ведь Мер решила отправиться к своей семейке. Сейс достаточно скептично относилась к такому явлению, как Темное Братство, но видя, как отзывается о них подруга, проглатывала свое недовольство и продолжала слушать. И чем дальше заходил рассказ, тем труднее становилось есть.

*      *      *

Пока Марк тискался в коридоре с громкоголосым Гунмаром и часовым Оллродом, который только что закончил свою смену, Серана, обойденная почестями, присела на круговой лавочке в главном зале, установленной прямо вдоль боковых стен. Она не чувствовала, но слышала, как с улицы дует ветер – дело к вечеру. День был необычайно спокойным. На нее уже не косились с презрением и недоверием – порой даже поглядывали с искренним любопытством. Серана не ждала от Стражей благодарностей, но и не относилась к ним теперь с презрением. Да, быть может, некоторые из них не обладают выдающимися интеллектуальными способностями, но ей пришлось примириться с ними и с их косыми взглядами – такова ее доля. Как-никак, их объединяет одна цель. Иногда, когда она сталкивалась с Израном, она чувствовала, будто он вот-вот кинется на нее и разорвет голыми руками, но держится лишь из-за того, что она, вроде как, еще нужна команде. Но она не боялась его. Знала, что сама может порвать его голыми руками. Она оторвалась от своих мыслей, вдруг заметив Марка, который приземлился рядом. — Ты чего тут? — Я решила не мешать тебе строить из себя героя. Где же мне еще сидеть? Марк неловко почесал в затылке. — Расслабься, я шучу. — Я понял, – буркнул Марк, принимая более расслабленную позу. — Я все хотел спросить. Как оно ощущается? Бессмертие? — Да уж, я смотрю, ты не из тех, кто ходит вокруг да около, такие вопросы и сходу в лоб, – она хмыкнула, а затем призадумалась. — Я буду честна. Порой это невыносимо. Я даже не помню, когда родилась. Я помню, что тогда двемерские города еще не пришли в упадок. А затем я вынужденно проспала несколько сотен лет, что выбило меня из реальности. Понимаешь, когда ты бессмертен, время тоже воспринимается по-другому. Что для тебя год – для меня жалкие несколько месяцев. Порой не успеваешь адаптироваться к постоянно меняющейся среде. Я до сих пор в шоке с того, что происходит – я ведь только проснулась, а мир трещит по швам. И, хоть я и ворчу на любую погоду, я совершенно не помню, каково это, когда катится пот по лбу от солнца или слезятся глаза от мороза. Мне бывает и немного холодно, и немного жарко, ведь я не до конца мертва, но это совсем не то, что чувствуете вы. Но иногда это действительно самая настоящая сила. Ведь все это время я могу занять чтением чего угодно, практикой чего угодно, я могу заняться сотней дел, не боясь того, что мой срок подходит к концу. И я не могу сказать тебе, стоит ли эта цена того, потому что меня не спрашивали. Я не стала бы отказываться от данного, ведь это моя сила. Марк помолчал некоторое время, будто переваривая информацию. Серана молча смотрела перед собой, затем сказала: — Хотя если бы у меня был выбор, я бы предпочла нормальную семью. Потому что она разрушила ее. — Тогда, у реки, ты не договорила. Про детство. — Ты хотел узнать, о моем детстве, я помню. И что же ты хочешь услышать? — Ты жила в огромном замке. Я даже не представляю, каково это, иметь такие хоромы. — Ну, – слегка улыбнулась Серана, — странно, наверное, но больше всего мне нравились бесконечные тоннели подземелий. Я до сих пор знаю их как свои пять пальцев. Любила бродить там. Помню бухточку на северной стороне острова, заброшенную со времен прошлых хозяев, в которой пряталась, когда отец злился. Там я смотрела на море часами. Помню мамин сад. Она всегда его любила, сотни лет ухаживала за ним. Там я училась алхимии. Знал бы ты, сколько всего ей удалось вырастить там за это время. И как я была огорчена, увидев то, что от него осталось. Странные, наверное, развлечения для ребенка – алхимия, некромантия и подземелья. Марк хмыкнул. — Вас и так тяжело назвать нормальными. — Да уж, это точно, – невесело улыбнулась Серана. — Я редко покидала остров. Помню вот, что однажды была в Винтерхолде. Еще до Великого обвала, когда часть моста рухнула в море. — Я жил в простом доме в пригороде Вайтрана. У меня из детских развлечений гуси, разве что. Ужасное животное. Серана улыбнулась чуть менее грустно. — Условия замка не подходили для содержания животных. Да и потом, когда был совершен ритуал, это больше было ни к чему. А жаль. — Ты думала, что будешь делать, когда… ну… все это кончится? Она вдруг замолчала, поникнув головой. Несомненно, она думала. — Я не знаю, вынесу ли я жизнь в этом огромном и пустом замке, в котором больше не будет ни жизни, ни чего-либо, что напоминало бы мне о еще счастливой семье. Скорее наоборот. Боюсь, что я не вынесу. Так что если ваши «друзья» одумаются, то я, вероятно, просто останусь здесь. — В еще одном огромном замке. — Зато хотя бы не пустом. Марк наклонился вперед, уперевшись локтями в колени, и сцепил руки в замок. Серана поглядела на него, а затем спросила: — А ты? Он как будто опешил: — Я? — Да, ты. Что будешь делать? Он задумался, причем, кажется, молчал он дольше, чем планировал. — Я помогу Сейсар дойти до конца. В конце концов, это не только мой долг и дело чести, но и мое желание помочь ей. Я все еще чувствую себя в каком-то смысле виноватым, хотя что я мог сделать тогда… да и Сейсар, она… очень мне дорога. Она бы отпустила меня в любой момент, но я бы себе этого не простил. — То есть твое путешествие не закончится после… — Конечно, нет. Я ведь теперь еще и маг. Я хочу обучаться этому и дальше. Я понял, что с мечом у меня дело, в общем-то, никогда особо не шло. Сколько я не тренировался, все равно он буквально валился у меня из рук. А магия… я никогда бы не подумал, что буду колдовать. И мне это нравится куда больше. — Ох, да я смотрю, ты входишь во вкус, добро пожаловать! – с удовлетворенным видом и некоторой гордостью в глазах Серана положила ему руку на плечо, слегка потрепав. — Я всегда знала, что из меня хороший учитель. Ты уже осилил тот самоучитель? — Почти. — У тебя будет еще время его закончить за эти три дня. Только не разнеси форт. И, знаешь что, хватит с меня унылых разговоров про то, как все плохо в жизни, пойду действовать на нервы кому-нибудь еще своим молчаливым присутствием. Она поспешно встала, но Марк вдруг остановил ее громким «постой!». — Может, потренируемся завтра утром?