***
23:44. Бельё полощется, переворачиваясь в барабане целостной скомканной массой. Я различаю лишь кружевной бюстгальтер. Его пластмассовые крючки ударяются о стекло загрузочного иллюминатора. У Зико тоже там что-то постукивает. Должно быть пистончики от шнурков на тренировочных штанах. — Щас будет самая интересная часть. Не пропусти. Вы, тёлки, любите такое. Я видел в порнушке, — скрестив ноги по-турецки, Зико поедает сырные палочки, добытые его собственным бесплатным методом. — Ммм?., — устало повернув голову, нехотя закидываю в рот парочку разноцветных «M&M’s», пачкой которых меня так любезно угостил мистер Скряга. — Ну режим отжима. Вы, девчонки, садитесь поверх и начинаете трогать себя, — он отряхивает с рук сырные крошки и отрыгает воздухом. — Спорим, такие тихушницы, как ты, ещё не такие канделябры вытворяют. Я хмыкнула, не скрывая иронии. Нервы накалены до предела. Сносить его издевательства действительно выше моих сил. Но какой же он всё-таки гадкий и пошлый засранец. — Думаешь, я стану обсуждать с тобой свою интимную жизнь? — с напускной озлобленностью кидаю в него горсткой M&M’синок. — Я даже имени твоего толком не знаю. А ты мне про отжимы втираешь. — А если я скажу тебе — вздрочнёшь? — Зико прищуривает свой бесстыдный левый глаз, беря меня на понт. — Его мало кто знает. Только избранные люди. Соглашайся, детка. Я тебе — имя, ты мне — халявное порно. — Прямо не знаю, как отказаться. Такой заманчивый спор, — мной овладевают азарт и неуёмное желание проучить негодяя. Поднявшись с резинового коврика и поразмяв затёкшие ноги, миную Зико и запрыгиваю верхом на дребезжащую стиралку. — Хэй, а ты девочка не промах, — на его лице промелькивает слабая заинтересованность. Машинка под задницей ходит ходуном. Ничего, кроме странных вибраций, проходящих волной по телу, особо не ощущается. Прислушиваюсь к своему телу, задумчиво склонив голову и разведя колени врозь. Ноль чувствительности. Над нашими головами помигивает лампа. — Я ничего не чувствую. Ерунда какая-то, — скорчив на лице скептическую гримасу, спускаю ноги и возвращаю пятую точку на привычную для сиденья скамью. — Гони имя. — Это из-за того, что ты в джинсах. В них этот фокус не срабатывает, — Зико выковыривает брошенную мной в него синюю M&M’сину, застрявшую в складках его спортивных штанов, и без зазрения совести отправляет её в рот. Жуёт, выигрывая время. Сдаётся. — У Чихо. — Будь здоров. Так как тебя зовут? — издевательская улыбка растягивает уголки моих губ. — У Чихо! — его азиатский разрез становится ещё выразительнее от возмущения и выкатывания глазных яблок. — Да хорош уже чихать! Ты скажешь мне своё чёртово имя или нет? — на этом мой внутренний комик терпит фиаско, и я захожусь сумасшедшим хихиканьем. — Ты грёбаная истеричка. Ты это знаешь? — Зико смотрит на меня, как на клинического завсегдатая психиатрической лечебницы. — Отвали. У меня железные нервы! — поднимаю палец кверху, разуверяя его, но скорее подтверждая обратное.***
05:35. Здесь довольно-таки прохладно. Разве что пар изо рта не валит. А чего ты ожидала? В подвальных помещениях всегда так. Кроме того, в подвалах живут крысы. Фу, только не эти отвратительные грызуны с их жуткими глазками-бусинками. Перед глазами появляется образ литературного «Бурого Дженкина» и я резко выталкиваю себя из сна. Засовываю руку в карман джинсов и проверяю время на экране телефона: 05:36. Мы в прачечной уже семь часов. Спуститесь, кто-нибудь, в конце-то концов! Переворачиваюсь на другой бок и кутаюсь в толстовку Зико, прикрывая ею озябшие плечи. Постойте! Откуда бы ей тут взяться? Неужели он, У Чихо, поступил, как порядочный джентльмен и пожертвовал её мне? В жизни не поверю! Обвожу взглядом тёмное помещение в поисках второго тела. Мы договорились выключить лампочку, чтобы попробовать хотя бы немного поспать и, таким образом, снять напряжение, а также свести межличностные конфликты к минимуму. Мои глаза постепенно различают очертания силуэта. Зико стоит у крайнего ряда стиралок. Свечу в его сторону телефоном. — Что-нибудь случилось? Не можешь заснуть? — морщась от бледно-голубого света дисплея, переворачиваю его лицом вниз и крадусь к Зико практически наощупь, выставив руку перед собой. — Пожалуйста, возьми кофту. Мне совсем не холодно… Чувствую его руку на своём запястье и замираю, как вкопанная. Он проводит по моей коже кончиками пальцев, отчего та покрывается гусиными цыпками. Он неспешно берёт меня за подбородок и оттягивает его вниз, заставляя шею изогнуться, а губы разомкнуться. В следующее же мгновение чувствую его дыхание на своём лице и вкушаю поцелуй, поначалу осторожный, а затем более глубокий. Его влажный язык внутри моего рта, он дразнит меня. Я улавливаю сарказм в его действиях. Ощущаю тепло, разносящееся кровью по каждой клеточке тела, и концентрирующееся внизу живота. Чёрт, да там всё просто пылает. Зико хватает меня где-то под рёбрами и грубовато усаживает на крышку стиральной машинки, устраиваясь между моих бёдер. Даю волю рукам, запуская их под его футболку, оглаживая ладонями упругие рельефы. Он худенький без всей этой объёмной одежды. Кепки больше нет на голове. Притрагиваюсь к его волосам на затылке, пропуская их меж пальцев, и приникаю к губам, выпрашивая очередную порцию будоражащей ласки. Накал эротических ощущений растёт. Меж ног всё пульсирует, точно вулканическая магма. Извержения лавы не избежать. Нужно во что бы то ни стало, потушить этот пожар сладострастия. Теряю голову. Он стаскивает с меня свитшот и приспускает лямки бюстгальтера, балуя моё возбуждение нежнейшими прикосновениями. Я провожу ладонью по его шее сзади, скользя рукою снизу-вверх. Хм, при искусственном освещении мне казалось, что его волосы длиннее. Пропускаю по ним пальцы в направлении ото лба к макушке, забирая их назад подобно тому жесту, какой я заметила за ним ранее. Они… короткие, мать его! Что за?.. Настороженно отстраняюсь от терзающих мои ключицы губ и поднимаю погасший экран мобильника к его силуэту. Нажимаю на кнопку питания дисплея и моё сердце пропускает удар, уступая место Её Величеству Панике. Он улыбается мне. Его пронизывающий взгляд с поволокой даёт понять мне то, что он хочет меня здесь и сейчас. Он берёт мою ладонь в руку и прикладывает её к своей щеке, открывая взору острую скульптурную скулу. Моё внимание привлекает его вздёрнутый нос. Он закрывает глаза в обрамлении бархата ресниц и умиротворённо вздыхает. Он не Зико. — А… где… Чихо? — с трудом выдавливаю из себя, мысленно моля о том, чтобы весь этот кошмар поскорее закончился. Скорее всего я сплю. И это эротический сон, я полагаю. Моему подсознанию, захотелось, чтобы в нём был Зико, поскольку мы провели с ним бок о бок чёрт знает сколько времени, и оно сыграло со мной злую шутку. — Кто? — незнакомец непонимающе переспрашивает меня. Его брови взмывают вверх, скрываясь под густотой чёлки, практически ниспадающей на глаза. — Я твой Тэн. Кто такой Чихо? — с этими словами он скручивает в руках мою кофту, закидывает мне её удавкой на шею и резко затягивает концы крест-накрест. Я начинаю задыхаться. По телу пробегает неприятная судорога. Не могу вздохнуть. Колочу по его плечам дрожащими кулаками. Пытаюсь поймать лёгкими воздух, но всё тщетно. Тянусь к его лицу руками в напрасных попытках расцарапать его, но он сильнее стягивает тряпку. Лён достаточно прочный, будь он проклят. Слёзы застилают мне глаза, почти ничего не вижу. Тело непроизвольно выгибается, стараясь отыскать удобное для него положение, а также доступ к кислороду. Слипшимися связками и, должно быть, посиневшими от удушья губами приглушённо хриплю: «Зи…ко…». Внезапно всё прекращается. Воздух резко врывается в лёгкие и я безвольно соскальзываю со стиральной машинки на пол. Грудь забивает кашель. Не могу надышаться. Спазмы подобны рвотным позывам. С жутким сипом поглощаю О2. Голова кружится, перед глазами мушки. Лампа раздражающе коротит, выхватывая отрывчатые кадры из темени. Утерев слёзы, поднимаю голову и натыкаюсь взглядом на испуганное лицо Зико. Он держит мой скрученный в верёвку льняной свитшот. Непонимающе переводит взор то на меня, то на свои руки. На лице ни кровинки. Я вижу в его глазах немой вопль. Откуда-то извне доносится слабое шарканье. Стремительно напяливаю на себя одну из выстиранных маек и сломя голову несусь к двери, тарабаня по ней что есть сил. Слышу щелчок замка. За дверью появляется изумлённое лицо уборщицы: — Святые угодники! Как же вас так угораздило-то?.. И давно вы здесь? — Тётенька! — не узнаю собственный охрипший голос. — Слава Богу, что вы пришли, — обливаясь уже в который раз за этот день слезами, кидаюсь на грудь своей спасительнице, произнося бессвязные слова благодарности.***
Захожу в привычно уютный холл нашего домика и, как обычно, задерживаюсь у почтовых ящиков. Вынимаю из своего квитанцию об арендной плате, счета за телефон, спутниковое и ещё парочку рекламных брошюр. Краем глаза замечаю консьержку и уважительно приветствую пожилую госпожу. Затылком чувствую, что та не сводит с меня глаз, вот-вот дыру просверлит. Поворачиваюсь, недоумевающе изогнув бровь. — Прошу простить мне моё любопытство… Мой старик всё время твердит, чтобы я не совала нос в чужие дела. Но… Это же вы тогда встряли в прачечной с тем доходягой? — глаза полные нездоровой любознательности. — Верно, тётушка. Моя слава определённо опережает меня, — прячу неприятные воспоминания за искусственной улыбкой. Ёжусь в плечах от противного холодка, пробежавшегося по позвоночнику и поднимаю ворот свитера повыше. Синяки до сих пор не сошли, но, если честно, всё выглядит так, будто я развратнейшая блудница в округе и мою шею истязали сотни губ. — Этот случай должен послужить им уроком! Местные власти домоуправление на уши подняли, те, в свою очередь, наконец, зашевелились и поставили-таки хороший замок, — престарелая госпожа участливо покивала головой и пригрозила пальцем потолку. Я слишком выжата после утомительного трудового дня, чтобы беседовать с нею за жизнь и обсуждать сомнительные меры, предпринимаемые здешним домовладельцем. Уже собираюсь подниматься, но задерживаю взгляд на доске объявлений. Ничего нового, и тем более интересного. Перечень тех арендаторов, которым следует заменить счётчики. Список должников по квартплате. Объявление о потерянном коте… Днём с огнём ищите его, ага, щас же! Глазами пробегаю по чёрно-белой газетной вырезке в углу со снимком по центру. Она висит тут с самого начала, как я только заехала сюда. Заголовок гласит: «Дом, построенный с любовью». Наблюдаю счастливые улыбки первых поселенцев. Бессознательно рассматриваю лица и… узнаю его. Кончики моих пальцев холодеют, а желудок завязывается узлом. Тот самый некто из прачечной. Это, без сомнения он! Те же блестящие чёрные волосы с чёлкой по глаза. Выразительные брови. И вздёрнутый кверху нос. — Вы… знаете кто это? — стараясь подавить дрожь в голосе, как бы невзначай интересуюсь у пожилой консьержки, приложив палец к фотографии. — Это? — она суетно нацепляет окуляры, увеличивающие её маленькие глазки раза в три. — Конечно знаю. Как же не знать? Это самые первые жильцы. Заселились, как только дом сдали. По именам уж всех не упомню… — А его… вы знаете? — меня начинает потрясывать, как осенний лист на ветке, поэтому я убираю руку со снимка и прячу её в задний карман. — Погоди, — тётушка щурится, очевидно, забыв о том, что на носу у неё трёхкратные увеличители. — Да, дорогуша. Не его, а их. Видишь? Рядом с ним девушка. «Сладкая тайская парочка», так их называли. Бедный мальчик… Имя у него ещё такое необычное было… Дай Боже памяти. Не выговоришь. Он просил всех звать его «Тэн», — старушка сняла очки и позволила им свободно болтаться на цепочке на своей худосочной груди. — Но я, конечно же, звала его «Господин Тэн». Обоих уже нет в живых, милая. Упаси, Господь. Они сразу въехали сюда, будучи помолвленными: он и эта писаная красавица. Но ему не повезло с невестой, девчонка-то была гулящая. Ходила от него направо и налево. Все знали это и видели её с другими ухажёрами. Постоянные шушуканья за его спиной, понимаешь? И вот в один прекрасный день, у него помутилось в голове. Он… убил её собственными руками в прачечной. Да жутко-то как: засунул её голову в барабан стиральной машинки и душил дверцей, покуда её шея не переломилась. А когда осознал, что натворил, сам «того»… повесился. Кошмарная судьба, ничего не скажешь… — Действительно кошмарная… — вздрагиваю от звука хлопнувшей двери и оборачиваюсь, чуть не подпрыгнув на месте. В вестибюль вплывает Чихо и его новая причёска, чёрт возьми. Подкатывает к нам — девчонкам своей крутой рэп-походкой вразвалочку. На лице столько свэга, хоть отбавляй. Явление Творца народу, не иначе. В руках бумажный пакет из соседнего супермаркета. Из него торчат стрелки зелёного лука. — Тыковка, как тебе удалось прошмыгнуть мимо? Я же пас тебя у входа, — он свободной от пакета рукой по-собственнически хапает меня за плечо и зарывается своим шнобелем в мои волосы. «Тыковка» — это моё новое прозвище. Без них у нас никак не обходится. Из-за увечий на шее, я вынуждена скрывать её под кофтами с высоким воротом. И когда дома я, наконец, освобождаюсь от одежды, он говорит, что моя шея такая же тонкая, как у Джека Повелителя Тыкв. Паршивец. — Давай только не на людях, — пряча стыд за извиняющейся улыбкой, отпихиваю его локтем и откланиваюсь перед консьержкой. Неудобно-то как. Я и Зико направляемся к лифту, продолжая играть на публику спектакль под названием: «Нет, мы не вместе». Нажимаю кнопку вызова, тихонько спрашивая: — Купил газету с объявлениями? Не могу дождаться, когда мы съедем. — Тут она, — читаю по губам его еле слышный ответ и слежу за глазами, указывающими на фирменный пакет с эмблемой маркета, внутри которого мой заказ. Створки лифта раскрываются, мы заходим в кабину, фальшиво воротя носы друг от друга. Чихо нажимает на кнопку «13» — наш этаж. Створки дверей ещё не успевают сойтись, как мы слышим причитания тётушки: — Мутят воду они что ли с этим Зико? Хулиган же…