make me feel again

Чувствую себя ужасно. На часах почти шесть утра. Я не могла заснуть всю ночь, думая о том, что случилось между мной и Джастином, точнее о том, что могло бы случиться. Мы практически поцеловались! Мне хочется закрыть глаза, представить, что ничего не было, а после заснуть спокойным сном, но нет. Я спала от силы часа два с половиной, а после проснулась, желая успокоить мысли в своей голове. Мы почти что поцеловались! Джастин сам захотел меня поцеловать! Весь спектр эмоций, происходящих в моей голове в тот момент, можно было описать одним словом: «Ахренеть». Дзынь. Дзынь-дзынь. Я поворачиваю голову на звенящий в темноте телефон. Мама. — Алло? Мам? В трубке слышу какой-то шорох, а после звонок прекращается долгими гудками. Что за.? Вдруг в голову приходит осознание того, что ей стало плохо, поэтому она сразу же решила позвонить мне. О нет-нет-нет! Я подскакиваю с кровати, надевая джинсы, лежащие на кресле со вчерашнего дня. Я выбегаю из комнаты и бегу со всех сил к двери. Но не всё же может быть идеально, не так ли? Я спотыкаюсь об собственную ногу, с грохотом падая на пол. Я держусь ладонями за больную коленку, которая пострадала больше всех при падении, недовольно бурча себе под нос. Встав с пола, в надежде на то, что всё-таки я никого не разбудила, двигаюсь к выходу из дома. — Гвенет? — спрашивает сонный голос мистера Бибера. Я останавливаюсь, тихо проклиная себя под нос за свою неуклюжесть. — Здравствуйте, мистер Бибер, — я поворачиваюсь к мужчине. — Доброе, — говорит он, переводя взгляд на настенные часы. — Ты куда-то уходишь? — Э-э-э, да, мистер Бибер, мне срочно нужно уехать, — я быстро проговариваю слова, боясь, что «допрос» может затянуться. — Что-то случилось? — карие глаза чуть метают молнии тревоги, а я вот-вот расплачусь. — Моя мама… Ей плохо. Мне нужно бежать, простите! — я больно прикусываю губу, дабы не расплакаться. Выбегаю из дома, чувствуя холодный ветер. Ну да, я в тонкой кофте, которая совершенно не спасает от ветра. Ворота автоматически открываются, и я вижу машину, за рулём которой сидит уже знакомый охранник. «Садитесь, мисс», — говорят его глаза, показывающие на кресло в машине. Нет времени думать. Я запрыгиваю в машину, чуть не оторвав ручку двери из-за своего напора. Главное — успеть… Дальнейшие три часа моей жизни происходят как в тумане. Мама, лежащая бессознания, больница, врачи, реанимация. На часах девять утра. Самое ужасное утро. Врач, который вышел из реанимации самым первым полтора часа назад, сказал, что многое будет зависеть от моей матери. Её нужно будет перевести в другую больницу, самую лучшую во всём штате, но пока нельзя будет этого сделать пока она не проснется. Я сижу с кофе в руках, который мне принёс мистер Бибер, приехавший в больницу два часа назад. Он был готов оплатить перевоз в другую больницу, но врачи отказали ему, сказав, что нужно подождать, когда она проснётся. Это второй кофе. Ни один глоток в горло не лезет. Первый я выпила залпом, ибо мой мозг решил дать команду: «Спать!» — Прости, Гвенет, я сделал всё, что было в моих силах, — мистер Бибер виновато поджал губы, сев рядом. — Вы и так много сделали для нас, — я украдкой взглянула на мужчину, а после обратно перевела взгляд на остывший кофе. — Остыл? — спрашивает он. Киваю. Мне кажется, что моё сердце остановилось, что стрелка часов больше не движется дальше, что я больше не дышу. Если она не очнётся, то… Глаза застилает мутная пелена слёз, которую я не могу удержать. Я поджимаю губы, стараясь сдержать свои слёзы. Если я сейчас расплачусь, то не смогу остановиться. — Я… Мне нужно отойти, — говорю я, сделав как можно более спокойный голос. Я поставила кофе на кресло, а после быстрым шагом направилась в дамскую комнату. Мистер Бибер крикнул мне что-то в след, но я уже ничего не слышала. Я зашла в кабинку, и слёзы хлынули из моих глаз, сопровождаясь моим громким всхлипом. Нет сил держать всё это в себе, зная, что человек, чья жизнь тебе дороже своей, находится в бессознательном состоянии. Я срываю себе небольшой кусок туалетной бумаги, вытирая глаза. Это не особо помогает, потому что слёз меньше не становится, а только наоборот. Щеки неприятно пекут, а это значит, что у меня минимум два часа будет опухшее от слёз лицо. Я выхожу из кабинки, подходя к раковине. Набираю полные ладони холодной воды, а после выплескиваю всё себе на лицо. Давай же! Приди в себя! Хватит рыдать! Ещё воды, ещё и ещё. Умываюсь до тех пор, пока полностью не успокаиваюсь. Смотреть на себя в зеркало страшно, поэтому я даже не пробую эту затею. Срываю пару бумажных полотенец и досуха вытираю своё лицо. Я не знаю как я сейчас выгляжу, но по мне явно можно будет сказать, что я плакала в больничном туалете. Простояв ещё пару минут, я покидаю туалет, но сразу же хочу зайти обратно. Чёрт. Прямо перед женским туалетом Джастин. Сам чёртов Джастин Бибер, который вчера хотел меня поцеловать. — Привет, — негромко говорит он. — Привет. — Пошли на улицу. — Нет, я ещё останусь здесь. — Тебе нужно проветриться после слёз. — С чего ты решил, что я плакала? — Даже тупой поймёт, что ты там делала — у тебя самое опухшее лицо в мире, какое я когда-либо видел. Я хмыкаю, но всё-таки соглашаюсь. Джастин едет впереди, а я иду сзади, отставая на пару шагов. Вскоре мы покидаем душное, и такое давящее помещение. На улице ярко светит солнце, что даже лужи почти высохли. Ветра нет, что безумно хорошо, ибо моя тонкая кофта не выдержала бы. Сам Джастин одет с чёрные джинсы и синию толстовку, которая выглядит намного теплее, чем вся моя вместе взятая одежда. Мы идём к самой отдаленной лавочке, где солнце не пробивается сквозь деревья, стоящие поблизости. Я сажусь на лавочку, а русый становится передо мной. — И что ты так смотришь на меня? — спрашиваю я, не в силах терпеть его пристальный взгляд. — Ты запрещаешь? — Джастин щурит глаза, но взгляда не убирает. — Нет, просто… — Ну вот и всё, — обрывает меня он. — Это напрягает, знаешь ли, — я пожимаю плечами, а после устремляю взгляд на горизонт. Повезло, что больница находится на своеобразном холме — отсюда открывается потрясающий вид на город. — А меня напрягает то, что тебя напрягает. — Тогда перестань так смотреть на меня! — я грозно смотрю на него, на что он улыбается. Самой тёплой улыбкой. — А если я не хочу? — его голос резко охрип. — Что? Джастин… — Я знаю, что повел себя не очень красиво вчера, — теперь он опускает взгляд на свои кроссовки. — Тогда я тоже, — шепчу я. Воспоминания о вчерашнем событии заставляют меня краснеть. — Ты — нет. — Джастин, я тоже не стояла в стороне… — Ты лежала рядом, — усмехается он. Я прикусываю губу, стеснительно опуская голову. Он усмехается. Придурок. — Мы можем повторить, — прикусив губу, тихо сказал он. — Если ты хочешь, конечно. Я немного теряюсь, широко раскрыв глаза. Этот идиот ещё и подмигивает! Я закатываю глаза, а он звонко смеется. Я знаю зачем он всё это делает. Спасибо, Джастин.