История о призраке

Деревенская ярмарка, которой так гордились местные жители, была тихой и немноголюдной. Если не сказать, убогой. Томас, привыкший, к пестроте и шуму городских рынков и веселым представлениям на главных площадях, собирающим сотни людей, сразу понял, что смотреть тут не на что. Он лениво послонялся между торговых рядов, коих было ровно три, пожевал крендель с маком, больше от желания хоть как-то приобщиться к всеобщему веселью, чем от голода, и решил не терять времени зря - пообедать в единственном местном трактире и двигаться дальше. Путь его лежал через лес, и хотя на ночь все равно предстояло делать привал, следовало поторопиться. Время поджимало. Он бы вообще не стал связываться с лесной дорогой, а поехал бы в объезд, если б не ненастье, заставшее его два дня назад. Хорошо еще, что он недалеко ушел от той деревеньки, и смог вернуться, даже не сильно промокнув. Но дождь лил как из ведра целый день, молнии сверкали ежеминутно, и громыхало так, что казалось, самый настоящий конец света настал. К утру гроза утихла так же внезапно, как и началась, небо прояснилось, и солнце на удивление быстро подсушило раскисшую грязь дороги. Можно было продолжать путь, но целый день был потерян, и вот теперь ему приходилось мало того, что торопиться, но и круто менять маршрут. Томас отнюдь не был трусом, но предстоящее путешествие, понятное дело, не приводило его в восторг. Дожевывая крендель, который, надо признать, был исключительно вкусным, он безо всякого интереса оглядывал прилавки с глиняной посудой и другой домашней утварью, дешевыми тканями, леденцами, пряниками, простенькими украшениями из дерева, серебра и поделочных камней. И ни одной золотой вещицы! Ну, правильно, кому они тут могут понадобиться? Оружейный прилавок с небогатым выбором кинжалов и мечей тоже мало его заинтересовал. А вот у музыкальных инструментов он задержался. Но и тут выбор был скуден – дудочки, свирели, пара лютен, скрипка, все простое и непритязательное. А по стоимости весь этот ассортимент вместе взятый едва ли дотягивал до гитары, что красовалась у Томаса за спиной. Гитара была дорогая, от мэтра Лестера, о чем свидетельствовало самое настоящее клеймо знаменитого мастера на деке. Она и выглядела шикарно – даже ничего не смыслящий в музыке человек не мог оторвать восхищенного взгляда от ее сияющих дорогим лаком изгибов. Что уж говорить о человеке понимающем? Торговец окинул взглядом Томаса, мигом оценив и его добротную одежду - камзол из бордового бархата, белую рубашку с кружевными манжетами, сапоги из тонкой кожи, и длинные волосы, заплетенные по последней городской моде в множество тугих косичек, и конечно же сам инструмент. Горько вздохнул и не стал ничего предлагать заезжему городскому моднику – не его уровня клиент. Нельзя сказать, что торговля шла бойко. Женщины придирчиво щупали грубое полотно и пытались сбавить и без того невысокую цену, мужчины неторопливо осматривали упряжь, вилы, косы, топоры, но большая их часть толпилась у бочонка с пивом, в результате чего многие уже были навеселе. Детвора окружила прилавок со сладостями, но Томас не заметил, чтобы кто-то из них что-то купил. Он было уже собрался покидать ярмарочные ряды и позаботиться наконец об обеде, как кто-то дернул его за рукав. Обернувшись, он увидел цыганку. Точнее, женщину одетую цыганкой. Не скрывая удивления, он окинул взглядом маленькую хрупкую фигурку, светлые волосы и голубые глаза. Это странно сочеталось с яркой цветастой юбкой, пестрой косынкой и целой кучей разномастных браслетов, цепочек и бус. Впрочем, кто их, этих цыган, разберет… - Что такое? – осторожно спросил Томас и аккуратно высвободил руку. - Издалека пришел? – спросила женщина с улыбкой, глядя на него чуть прищурившись, от чего в уголках глаз ее собрались милые морщинки. Из-за большой разницы в росте она смотрела на статного Томаса снизу вверх. - Ну, да. И что из этого? - Далеко ли держишь путь? И что ищешь? Откровенничать с ней не хотелось, но и грубить тоже. Оставалось только сообразить, как бы отшить ее без неприятностей. Томас, конечно же, был человеком просвещенным, целых три класса городской школы закончил, он не был суеверным простачком, но все знают, что с цыганами надо держать ухо в остро! - Ну и вопросы! – попытался отшутиться он. – Нужно философом быть, чтобы ответить! - А я и так вижу, - сказала цыганка и глаза ее вдруг стали серьезными. - Путь твой лежит в столицу. И идешь ты за деньгами и славой. Только тебе туда вовсе не надо. - Как это – не надо? – сам того не желая, заспорил Томас. - В вашей деревне может славу искать и деньги зарабатывать? Я зря что ли десять лет в игре и стихосложении совершенствовался? - Ну, в мастерстве твоем и таланте не сомневаюсь нисколько. - И почему же мне тогда не попытать счастья в столице? - А ты уверен, что твое счастье в том, что ты ищешь, музыкант? - Ну, вот что, уважаемая, - рассердился Томас. – Если что-то знаешь, говори толком. Хотя и не верю я в гадания и прочую ерунду. А если просто голову заморочить решила, то иди своей дорогой. Думаешь, если я не местный, можно запросто одурачить? Не надейся! - Я-то может и знаю. Но, сам понимаешь, музыкант, за все платить надо, а тем более, за счастье. - Ну конечно, как же я забыл! Томас не собирался с ней даже разговаривать, а тут вдруг, мало того, что позволил втянуть себя в дурацкий спор, но и, вытащив из кошелька три медные монетки, протянул их женщине. - Ну? Она взяла его руку своими тонкими, унизанными тяжелыми перстными пальцами, раскрыла ладонь и вытащила монеты. С минуту всматривалась в узор линий, а потом снова подняла на него глаза. - Иди, музыкант. То, что ты ищешь, давно ждет тебя. Главное – не пропусти. - Ты хотела сказать «не упусти»? - Я хотела сказать то, что сказала. Понимай, как знаешь! - И это все? За это я заплатил? - Пожалел монету для бедной женщины? - Вот уж нет! Просто… словом, бедновато для предсказания. - А это и не предсказание, музыкант. Это совет. Судьба же твоя у тебя вот здесь. Она чуть сильнее сжала его руку. - Вот оно что… - Да, музыкант. Нет ничего предначертанного для тебя. Тебе решать. - Да это я и так знаю! Цыганка пожала плечами, как бы говоря – мое дело сказать, а там уж думай сам. - Что, Нэт, нашла, наконец, кому лапши на уши навешать? – раздался сзади грубоватый насмешливый голос и тут же за ним последовал пьяный гогот. Томас вздрогнул и обернулся. Несколько подвыпивших мужчин тыкали пальцами в их сторону и громко хохотали. - Слушай, слушай ее парень, она тебе наговорит! Нэт не обратила на них никакого внимания. Наверное, привыкла к такому. - Откажись от мАлого и обретешь большое, - тихо проговорила она и выпустила его ладонь. - Что? - Прощай, музыкант. - Подожди! Но она пестрой тенью проскользнула между прилавков со сладостями и исчезла, оставив растерянного Томаса в недоумении смотреть ей вслед. И что вот теперь делать? Выбросить из головы странную встречу или мучительно ломать голову над словами цыганки? Но стоит ли? Да и местные, видать не воспринимают ее в серьез. Но с другой стороны, что взять с неотесанных мужланов?.. «Откажись от малого и обретешь большое». Бред какой-то! Что это может означать? Томас пожал плечами и пошел в трактир. - Прошу вас, господин, музыкант! Что желаете на обед? Свиная ножка? Курочка? Только что зарубил, сам, лучшую выбрал! Или желаете баранины? Тоже имеется. Что будете пить? Вина? Пива? Трактирщик, тучный лысый здоровяк, был сама любезность. Сам проводил Томаса до стола, даже скамейку отодвинул, приглашая садиться. Неужели такой радушный? Или наметанным глазом враз оценил состоятельность посетителя и выслуживается? Впрочем, какая разница? Томас посомневался и покапризничал немного – надо же было оправдать произведенное впечатление, потом все-таки позволил уговорить себя на баранину с бобами, кувшин молодого вина и кусок пирога с малиной. Хозяин упорхнул, заверив гостя, что все будет подано в самое ближайшее время. Томас огляделся по сторонам. Посетителей было немного. За соседнем столом компания торговцев шумно отмечала удачно проданный товар, в дальнем углу высоких худой монах неторопливо цедил пиво из глиняной кружки. Вскоре принесли заказ. От мяса шел пряный густой пар и щекотал ноздри. Томас почувствовал, как здорово проголодался, но не позволил себе накинуться на еду, а принялся есть аккуратно и не торопясь, как учил его когда-то мэтр Трюмпер. Мясо было очень вкусным и таяло во рту, вино тоже оказалось весьма неплохим. Через полчаса хозяин снова возник перед ним. - Вы довольны, господин? Все понравилось? Желаете что-нибудь еще? - Все было очень вкусно, спасибо вам. Томас вытащил несколько монет и положил на стол. Обед стоил много меньше, и трактирщик довольно крякнул. - А где вы остановились, господин? А то у меня есть несколько комнат для гостей. Все по-простому конечно, вы-то неверное привыкли к городским удобствам! Но лучшего вы здесь точно не найдете! - Я не останусь на ночь, мне уже пора. Могу я попросить вас собрать мне в дорогу немного еды? Ничего особенного - хлеб, сыр, немного вина. Разумеется, я заплачу. Он достал еще одну монету. - А куда вы направляетесь, если не секрет? - В столицу. - Но отсюда самая близкая дорога в город - через Серебряный лес! - Ну да. По ней я и пойду. Глаза трактирщика округлились. - Но ведь… Если вы собираетесь идти сейчас, вам придется заночевать в лесу! - Придется, ну и что же? - Да как-то это… - Это опасно? Мне говорили, разбойников в этих краях давно нет. - Разбойников нет. Но все-таки ночью в лесу, да еще одному… эээ… - Что такое-то? - Ну, не знаю, господин. Никто из наших ночью туда не ходит. - А что страшного-то? Злые голодные волки? - Да помилуйте, какие волки! - Тогда что? - Эх, господин… Вы бы остались, а завтра на рассвете пойдете! - Не могу я завтра. Я должен быть в столице завтра к вечеру. Если останусь тут до утра, не успею. - Почему же обязательно к вечеру? - Потому что ровно в полночь закончится запись на Турнир музыкантов. Если я останусь, то потеряю полдня и опоздаю. - Ах вот оно что! Вы идете на Турнир! Как же я сразу, старый дурак, не догадался! Но почему вы так припозднились? Надо было иметь в запасе день-другой! - А я и имел. Так, непредвиденные обстоятельства. - А почему же вы не верхом? - Ну, во-первых, лошадь – дорогое удовольствие. А во-вторых, если честно, у меня с ними отношения не очень складываются. Я привык пешком. Это еще и стиль, понимаете? - Понимаю… А никак нельзя... - Никак. Этот Турнир проводится раз в три года. Я готовился к нему очень долго и должен принять в нем участие! И, разумеется, победить. - Ну да, ну да… и получить место придворного музыканта. - Именно так. Наш король, являясь большим любителем музыки, раз в три года проводит Турнир, на который стекаются лучшие музыканты со всех концов королевства. Его величество сам прослушивает всех и в конце определяет победившего. Тот получает солидное вознаграждение и место при дворе. Ну, что я говорю, вы, наверное, и сами все знаете. - Так-то оно так, но… - Да не может быть никаких «но»! Я искренне благодарю вас за заботу, но мне уже пора. Как насчет узелка в дорогу? - Все сделаю, - сдался трактирщик. – Ну и… удачи вам… - Спасибо! Ровно через полчаса Томас уже шагал по широкой лесной дороге. Хороший обед поднял настроение, а впереди были всего сутки пути в новую интересную жизнь. День выдался солнечным, лес совсем не выглядел опасным, а даже наоборот показался Томасу уютным и приветливым. Все вокруг приводило его в восторг – птичий щебет, воздух, наполненный запахом хвои и трав, сказочная метель невесомых шариков белого пуха, темная гладь маленького лесного пруда, усеянная белыми лилиями и поросший густыми зарослями ив с округлыми серебристыми кронами берег. Болтовня цыганки и невнятные предостережения трактирщика не могли омрачить настроения музыканта. Все складывалось как нельзя лучше. До заветной цели, к которой он стремился так долго, оставалось совсем чуть-чуть. Завтра в это время он уже будет на подступах к столице. А там – подать заявку на участие в Турнире, и можно считать, дело сделано! Он прекрасно знал, что в самых главных состязаниях музыкантов будут принимать участие виртуозы со всего королевства, но ни на минуту не сомневался в том, что он лучший! И был твердо уверен в том, что его талант и мастерство будут оценены по достоинству. Он уже видел себя играющим для короля и знати на торжественном приеме, одетым в белоснежную парчу, которую будут дивно оттенять его карие глаза и черные косы. А еще надо будет непременно проколоть уши и вдеть колечко в губу – он слышал, в столице сейчас это модно. Представшая в воображении картинка была настолько завораживающей, что Томас воодушевленно прибавил шаг и стал насвистывать веселую мелодию, которую сочинил еще в детстве и всегда напевал, когда был в хорошем настроении. Несколько часов промчались незаметно. Солнечные лучи уже давно не пробивались сквозь кроны высоких сосен и елей, и хотя было еще довольно светло, вскоре предстояло подумать о ночлеге. Томас присматривал подходящее дерево в стороне от дороги и, наконец, увидел симпатичную поляну у склона небольшого овражка, полностью покрытого плотным темно-зеленым ковром плюща. Невысокая раскидистая ива росла у самого края. Что ж, вполне подойдет. Томас бросил на землю вещевой мешок, снял гитару и бережно прислонил к стволу. Натаскал веток для костра и собрался ужинать. Когда он, доедая последний кусок сыра и прихлебывая вино из фляги, расслабленно смотрел, как догорают в костре малиновые угли, лес погрузился во тьму. Томасу не было страшно, но он кожей чувствовал, как просыпается вокруг скрытая от человеческих глаз таинственная ночная жизнь. Лес был полон звуков, то тут, то там мелькали огоньки светляков, и казалось, стоит только оглянуться и успеешь заметить ускользающую от посторонних глаз загадочную прозрачную тень какого-нибудь волшебного лесного существа. Он не боялся, но отчетливо чувствовал себя лишним, чужим, вторгшимся без спроса на запретную территорию. - Ну ладно, не сердитесь. Я ненадолго. Только переночую и уйду, - сказал он в темноту. А что ему еще оставалось? Шорохи и мерцание не прекратились, конечно, но почувствовал он себя куда увереннее. Взошла луна, заливая все вокруг призрачным зыбким светом. Томас раскатал на земле шерстяное одеяло и собрался ложиться спать. Вспомнились слова белокурой Нэт. Откажись от малого и обретешь большое. Может быть, цыганка имела в виду комфорт? Ведь он жертвует удобствами, которые так ценит, во имя высокой цели! А что, очень даже может быть. Он зевнул и собрался было укладываться, как вдруг услышал… Нет, ему показалось! Или нет?.. Совсем рядом кто-то пел. «Ну вот, началось», - подумал Томас: «Не зря меня так настойчиво отговаривали идти ночью через лес!» Голос, высокий, чуть хрипловатый, звучал негромко и удивительно гармонично вписывался в сумрачный антураж. Томас прислушался и различил слова. Я бреду сквозь ночь В гулкой тишине Некому помочь Как ты нужен мне… Растворюсь во мгле Навсегда уйду Как ты нужен мне… Как тебя я жду… Странное дело, но он совсем не испугался, хотя было от чего. Ясно, что нормальные люди не ходят ночами по лесу и не поют. Кто это? Или что? Но как ни вглядывался Томас в темноту, ничего разглядеть не мог. Таиться не было смысла, костер выдавал его присутствие, поэтому он решил заговорить первым. Правда, ничего лучшего, чем «Эй, кто здесь?» придумать не смог. Пение оборвалось. А спустя некоторое время из темноты выступила светлая фигура и приблизилась к огню. Это был парень, одного с Томасом возраста, высокий и тоненький. Длинные черные волосы со светлыми прядями (седина что ли?), темные чуть раскосые глаза. Одежда – рубашка и короткие штаны – из такой тонкой материи, что казалась почти прозрачной. Обуви не было вовсе. Деревенский паренек, заблудившийся в лесу? Такой же путник, как и он сам? Нищий лесной отшельник? Он слышал, что такие бывают. - Привет, - поздоровался Томас, - Садись к огню. Из еды правда остался только хлеб, но зато есть еще немного вина. Хочешь? Ночной гость молчал. - Ты здорово пел! А я гитарист! Можем сымпровизировать что-нибудь вместе. Ну, давай же, садись. Все-таки ночью тут жутковато, а вдвоем будет спокойнее. Ты, может, заблудился? Парень сделал шаг по направлению к нему. Долго всматривался, а затем медленно поднял руку, плавно поводил длинными тонкими пальцами, словно пытался нащупать что-то в воздухе и тихо проговорил: - Том, это ты? Ты вернулся? Трудно представить себе что-то, что бы привело Томаса в большее недоумение. Ведь он совершенно точно впервые в жизни видел этого странного парня. Понятное дело - тот обознался, приняв его за кого-то другого, но странное совпадение имен сбивало с толку. - Прости. Но мы не знакомы. Я не тот, кого ты ищешь. Мне жаль. Он виновато пожал плечами. Но, похоже, собеседник его не услышал. - Я знал, я верил, что ты придешь, - продолжал говорить он своим тихим ломким голосом. - Я так долго тебя ищу. Хожу тут совсем один. Почему ты ушел? Мне так плохо без тебя, Том. Почему ты не возвращался так долго? Где ты был? Ну, точно, заблудился и ищет кого-то - друга, наверное. Или хуже – вдруг он потерялся давно, блуждает тут в одиночестве и постепенно сходит с ума? Томасу стало не по себе. Сумасшедших он боялся, ведь никогда не знаешь, чего от них ждать. И хотя парень не казался злодеем, кто их, безумцев, знает! Что ему взбредет в голову в следующий миг, не известно никому. Вот повезло так повезло, ничего не скажешь. Как бы отвадить его, не рассердив? - Ты обознался, - терпеливо повторил Томас. – Я тебя впервые вижу. - Ты вовремя вернулся, Том, - не слушая его, продолжал парень, - Еще чуть-чуть и ты бы опоздал. Я совсем пропадаю тут без тебя. Скоро меня не будет, понимаешь? Скоро меня не будет, Том. Я исчезну, совсем. Растворюсь, сольюсь с этим лесом. Вот, смотри… Он вплотную подошел к сидящему Томасу и протянул руку над его головой. Томас заворожено проследил за ним взглядом и увидел, как сквозь тонкую бледную руку в свете луны отчетливо проступают ивовые ветви. Ужас сковал его настолько, что он даже не мог бежать. Так и сидел застывшим изваянием и чувствовал, как от страха давит в груди и немеют ноги. Кровь стучала в висках. Мыслей не было. Происходящее казалось кошмарным сном. А призрак присел перед ним на корточки и снова позвал: - Том… - Пожалуйста, не трогай меня, - прошептал Томас, кое как разлепив губы, - Я не сделал тебе ничего плохого. Я просто бродячий музыкант… Он сам понимал, что городит чушь, но надо было хоть что-то сказать! Хотя призрак, казалось, не слышал его, для спасения жизни все средства хороши. Томас свято верил, что с людьми даже в самых затруднительных ситуациях можно договориться. Правда, это с людьми… - Я не тот, кто тебе нужен. Пожалуйста, позволь мне уйти. Какое-то время ничего не происходило. В отчаянии Томас зажмурился. Понадеялся, что когда откроет глаза, ничего этого не будет. Что это все-таки сон, он не заметил как заснул и теперь надо срочно просыпаться, потому что такого рода кошмары ему вовсе не по душе. И тут он почувствовал прикосновение прохладных пальцев к своей щеке. В ужасе распахнув глаза, он увидел бледное красивое лицо прямо перед собой и услышал тихое: - Это не ты. Опять не ты. Как жаль… И ты так похож на него… Томас ничего не успел ответить, потому что через мгновение рядом никого не было. Он приходил в себя долго. То вскакивал, кружил по поляне, порывался бежать, хотя и понимал, что делать этого не стоит, да и бесполезно. То закутывался в одеяло с головой и дрожал под ним крупной дрожью, хоть ночь была теплой. Мечтал только о том, чтобы поскорее настало утро. Утром все будет по-другому. В ярком солнечном свете ночной кошмар покажется дурным сном. Этого не было. Ведь не было?! Он понимал, что не заснет - разве после такого засыпают? Но, промучившись так чуть больше часа, все-таки провалился в беспокойный тревожный сон. В этом сне мешались цветные и черно-белые образы, неясные тени и отзвуки чьих-то голосов. То и дело всплывало лицо Нэт. Он слышал позвякивание ее украшений, и тихий голос повторял вновь и вновь: - Откажись от малого… откажись… обретешь большое… А потом на месте цыганки оказывалось бледное лицо в обрамлении черных прядей. - Том. Вернись ко мне. Пожалуйста… Меня скоро не станет… Призрак таял на его глазах, сквозь него были видны покачивающиеся ветви и желтый диск луны, а Томас хватал его за руку, пытаясь удержать, но пальцы сжимали только воздух, и от этого почему-то было очень больно. Он проснулся с тяжелой головой и непривычной ломотой во всем теле. Несколько мгновений тупо созерцал просвечивающее сквозь ивовые ветви сероватое утреннее небо, не сразу поняв, где находится. Потом вспомнилось все. Все… Но размышлять было некогда. Он встал, отряхнул одежду, собрал вещи и вскоре был уже на дороге. Воспоминания о странной ночи накатывали волнами. То и дело перед глазами ясно и четко появлялся образ ночного гостя. Сейчас, при свете дня, он совсем не казался зловещим. Да он и ночью не казался таковым, просто сам факт его присутствия рядом заставлял кровь стынуть в жилах. Теперь же Томас думал, что парень был очень красивый. В ушах звучал его голос – тихий, с придыханием, как будто надтреснутый - и невероятно завораживающий. И эта его песня… Я бреду сквозь ночь В гулкой тишине Некому помочь Как ты нужен мне… Растворюсь во мгле Навсегда уйду Как ты нужен мне Как тебя я жду… Того, кого он потерял и так ждет, тоже звали Томасом. Интересно, каково это – так тосковать по кому-то? Томасу не было знакомо это чувство. Родителей своих он не помнил, воспитателей в приюте ненавидел – и было за что! Близких друзей не было тоже. Веселый и остроумный, легкий на подъем, он просто сходился с людьми и заводил знакомства, но так же просто расставался, без сожаления и печали. Разве что по учителю, мэтру Трюмперу, у которого он прожил пять лет, скучал временами. Но ведь и сам учитель, хоть уже много лет вел оседлую жизнь, предпочитал не привязываться к ученикам и не привязывал их к себе. Он спокойно отпустил Томаса в свободное плавание, когда тому исполнилось восемнадцать, подарив ему на прощание гитару и снабдив приличного веса кошельком. С тех пор Томас видел его всего несколько раз – судьба странствующего музыканта непредсказуема и переменчива. Он с детства научился стоять за себя и не помнил, чтобы когда-либо нуждался в чьем-то участии. При этом он не чувствовал себя одиноким или обделенным и не считал себя таковым. У него была свобода и была музыка, а очень скоро будут еще слава и богатство. Чего еще желать? Но почему-то именно в эту минуту он впервые в жизни задумался – а так ли это на самом деле?.. Вскоре между деревьями показался просвет. Лес кончился. Впереди пестрым ковром лежал луг, за ним виднелась небольшая деревенька. …Ночь, проведенная без удобств, да собственно и без сна, давала о себе знать. Томас понял, что сможет продолжить путь, только если отдохнет час-другой, поэтому его завтрак в местном трактире несколько затянулся. Он не чувствовал голода, просто знал, что надо поесть и вяло ковырялся деревянной ложкой в тарелке с ячменной кашей. А мысли его были и вовсе далеко. Он чувствовал, что устал, а впереди еще почти целый день пути. Интересно, как в городе обстоят дела с гостиницами? Ведь ему нужно будет привести себя в порядок и хорошенько отдохнуть перед выступлением. А если по случаю Турнира все приличные заведения уже переполнены? Да, эта дурацкая гроза здорово нарушила его планы. Если б не она, сегодня он бы уже восторгался достопримечательностями древнего города… И ему не пришлось бы ночевать в лесу! И он не сидел бы сейчас в деревенском трактире, невыспавшийся и усталый, пытаясь запихнуть в себя пресную кашу, а мыслями все чаще и чаще возвращаясь в этот несчастный лес к этому несчастному призраку. Кто же это такой?! Томас промучился еще немного, пока окончательно не понял, что не успокоится, пока не узнает. Но спрашивать следовало осторожно – не скажешь ведь: «Эй, я тут ночью в лесу видел полупрозрачного парня, не знаете случайно, кто это?» Еще и за сумасшедшего примут… Томас огляделся по сторонам. Местный трактирщик был полной противоположностью предыдущего – молодой, лет тридцати с небольшим, невысокий и худощавый. Он вполголоса объяснял что-то девушке-служанке, она понимающе кивала. Из посетителей кроме Томаса никого не было, в это время весь трудовой люд как правило занят делом. Трактирщик отпустил девушку и подошел к Томасу. - Не вкусно? Или не голодны? - Нет, очень вкусно. Просто… неважно себя чувствую. Не выспался. - Бывает. Хотите чего-нибудь еще? - Нет… Я бы хотел спросить. - Да? Мужчина с готовностью отодвинул скамью и сел напротив Томаса. Явно, он был не прочь поговорить с заезжим представителем от искусства. Наверняка, такие посетители бывали тут нечасто. - О чем вы хотели спросить? - Видите ли, я интересуюсь разными старинными легендами. Я музыкант, поэт, пишу песни… Много путешествую, и всегда стараюсь узнать о местных преданиях, ну, если таковые есть. Это не просто праздный интерес, это нужно для творчества, понимаете? Мужчина кивнул. - Вот я и подумал, - продолжил воодушевленный Томас, - в ваших краях случайно нет ничего для меня интересного? Какая-нибудь легенда или просто необычная история… Он выдохнул. Вроде бы получилось вполне складно. - Ну почему же нет? Чем мы хуже других? У нас есть даже больше – настоящий лесной призрак! Вот оно!.. Томас весь обратился в слух. - Что? - Именно так! Не думайте, я не шучу и не вру. В нашем лесу живет призрак и иногда его встречают припозднившиеся путники. Но это редко происходит, никто туда по ночам не суется. Прошлым летом младший сынок Лютера его видел. Пошел по грибы, да заплутал. А утром прибежал домой весь в слезах. Неделю потом из дома не выходил!.. А вы, значит, ничего не слышали о Томасе и Вильгельме? - Нет. Расскажите мне, пожалуйста. - Да особо нечего рассказывать. Жили тут два брата-близнеца. Старший – ну, на несколько минут он был старше – Томас, работал в поле и охотился в лесу, а младший Вильгельм вел хозяйство. - Они жили одни? - Да вроде… Кажется говорили, что они пришлые, не здесь родились. Но об этом точно никто не знает. А потом… - Дэвид! – раздалось от входа. – Вот, все как ты просил. Извини за задержку, работы на той неделе было невпроворот. А кляча старика Юргена умудрилась аж две подковы потерять за один день. В дверях показался невысокий крепкий парень с коротким ежиком светлых волос. Он подошел к ним и протянул трактирщику массивный, острый как бритва, топор. - Да ладно тебе, Густав, нечего извиняться. Что ж я не понимаю, что ты у нас единственный и неповторимый. И не стоило время тратить, приходить, я бы сам забрал. Ну, раз уж пришел, садись, поешь с нами. Я вот как раз господину музыканту рассказываю о нашем призраке. - А чего о нем рассказывать? – удивился кузнец, садясь рядом с Томасом. – Ходит себе по лесу, никого не трогает. Дэвид крикнул служанке, чтобы принесла еще тарелку каши и стакан молока. - Или чего покрепче? - Рано еще, - буркнул Густав, - и работы много. Но было видно, что он колеблется. - Ну, так вот, - продолжил трактирщик. – Жили они, жили, а потом как-то раз старший пошел в лес на охоту и пропал. - Да что ты такое говоришь! – возмутился кузнец. – Вовсе не на охоту он пошел, а просто исчез. Был и нету! Младший-то искал его, искал, да и забрел в лес. А там уж умом тронулся, да так до сих пор и ходит, ищет его. - Да кто тебе наговорил такого? – возмутился Дэвид. – Все знают, что Томас на охоте пропал, и вовсе младший умом не тронулся! Он пошел искать брата, а что уж там с ним случилось, никто не знает, только назад он не вернулся. А с тех пор в лесу призрак и появился. Томас не очень понимал сути их спора, по его мнению, обе версии ничем существенным не различались, но для обоих его собеседников, видимо, детали были исключительно важны. - Да ты все перепутал! Мне моя бабка эту историю сто раз рассказывала! Я-то лучше знаю! - О чем спор? Может, я чем помогу? С этими словами в трактир вошел молодой монах. Томас слегка поежился. Служителей церкви он не то чтобы не любил – побаивался. Но, на его удивление, трактирщик разулыбался и встал, чтобы поприветствовать гостя: - О, брат Георг, собственной персоной. Давненько тебя не было! - Мир вам, братья, - улыбнулся монах. Улыбка у него была приятная, да и самого его вполне можно было назвать привлекательным парнем. Особенно хороши были длинные густые рыжие волосы, тяжелым шелком лежащие на плечах и откинутом капюшоне коричневой рясы. Трактирщик довольно потер руки. - Ну, раз такое общество сегодня с самого утра у меня собралось, без пива не обойдемся. За счет заведения! - Я не против, - улыбнулся монах. - Давай, - махнул рукой кузнец, сдаваясь. - Мне чуть-чуть, - твердо сказал Томас. – А то по дороге засну. А мне нельзя. - Вид у вас усталый, - заметил брат Георг. - Я провел ночь в лесу. Спал неважно. А к вечеру мне необходимо быть в столице. - Идете на Турнир? - Точно. - Издалека? Томас назвал место, и все трое уважительно присвистнули. Служанка принесла три высокие глиняные кружки и горками белой пены. «Может быть, это как раз то, что мне сейчас нужно?» - подумал Томас. - Ну, за вашу удачу, господин музыкант! Они чокнулись и выпили. Темное пиво было холодным, горьковатым и очень вкусным. - Так вот, брат Георг, - начал трактирщик, утерев с губ пенные усы. – Мы тут рассказывали господину музыканту о призраке из леса, но малость разошлись в фактах. Ты у нас человек образованный, наверняка лучше знаешь, как все было на самом деле. - Ну, Дэвид! Ты нашел, у кого спрашивать о призраках! – рассмеялся монах. Трактирщик с кузнецом громко расхохотались. Томас вежливо улыбнулся. - Правда ведь, что старший близнец на охоте сгинул? – спросил Дэвид. - А я говорю, он просто исчез! В этом-то и вся соль, понимаешь? – заспорил кузнец. - Никуда он не пропадал, - спокойно возразил монах, - он сам ушел отсюда, по доброй воле. - Как же так? Жили себе братья, жили, а потом один взял да и ушел. А что ж тогда другой так убивался, если брат не пропал и не умер? - Ну, наверное он не просто так ушел… Не могу ни за что поручиться, но слышал… Он запнулся и опустил глаза. - Ну, что? Что слышал-то? - Будто… словом, жили они не как брат с братом, а… ну, вы понимаете, о чем я? - Нет, говори толком, - не выдержал кузнец. - Как… любовники? – аккуратно подсказал Томас. - Да! – выдохнул монах и перекрестился. - Что, прямо вот… - недоверчиво протянул Густав и тоже запнулся. - Да! - Ну, а дальше? - Ну, а дальше, старшего, ну, Томаса это стало тяготить. Он же понимал, что недозволенное делает… Но и прекратить не мог. Говорят, Вильгельм какой-то особой красотой обладал, притягивал как магнит. И женщины и мужчины по нему сохли. Ну, так вот, понял Томас, что один у него выход – уехать навсегда. Тогда мимо как раз рота солдат в столицу шла. Они-то его с собой и сманили. А Вильгельм все никак поверить не мог, что брат ушел от него. Искал его, звал. А потом в лес пошел. И с тех пор бродит там, брата ждет. Говорят, во всех проходящих мужчинах пытается его разглядеть. Ищет его, тоскует, и от тоски этой тает как свеча. - То есть? - Ну, исчезает, понимаете? Не может он без брата. Скоро совсем исчезнет, наверное. Если уже не исчез… - Сольется с лесом, растворится в нем… - задумчиво проговорил Томас. - Да-да, именно так, господин музыкант. Это вы правильные слова нашли, лучше и не сказать! - А если брат вернется? – быстро спросил Томас. - То есть? - Ну, если брат вернется, что с ним будет? Он не исчезнет? - Да как же он может вернуться? Это все лет пятьдесят назад случилось, если не больше, и даже если Томас еще жив, что маловероятно, он уже древний старик! - Вот оно что… - Да уж, вот так история, - проговорил трактирщик, и все замолчали. То ли и правда прониклись, то ли никак не могли переварить неизвестные доселе нюансы в отношениях близнецов. Странное дело - никто из присутствующих не спешил осуждать братьев. Томас ждал чего-то наподобие «Так им и надо, получили по заслугам!» Но ничего этого не было и в помине. Даже монах задумчиво допивал пиво и молчал, никак не выражая своего отношения к этой, мягко говоря, неоднозначной истории… - Ладно, пойду я, дел полно. Еще раз удачи в столице, господин музыкант! Кузнец распрощался со всеми присутствующими и ушел. Брат Георг, которому, как выяснилось, еще надо было зайти на мельницу, тоже засобирался. Томас тоже понимал, что ему пора. Но почему-то продолжал сидеть, как будто что-то не давало ему встать из-за стола. Задумчиво обводил пальцем влажный след от кружки на потемневшем дереве. И думал. О Вильгельме… Ему казалось, что сознание его раздвоилось – вот он, тут, сидит в деревенском трактире, но какая-то часть его все еще там, в ночном лесу, а рядом среди деревьев мелькает серебристая полупрозрачная тень… Он отчетливо слышал, как стукнулись друг о друга кружки, когда служанка убирала со стола, как где-то недалеко заливалась лаем собака и кудахтали во дворе куры. Видел каждую трещинку в столешнице и желтую полоску солнечного света на темном дереве… Здесь… И одновременно в приглушенном щебете ночных птиц и шорохе ветвей слышалось тихое пение и проглядывало из тьмы бледное лицо. Темные глаза, изящный профиль, красивая линия губ, родинка на подбородке… Там… Странно… Томас вроде бы не успел так подробно его рассмотреть. Да и не мог, ведь все-таки было темно. И, тем не менее, сейчас он видел его очень четко. «И ты так похож на него…» Но ведь они были близнецами? Невероятно… Томас не мог понять, что с ним происходит. Он понимал, что должен идти. Его ждет столица, там его цель и смысл, туда он стремился так давно! Не спал ночами, мучаясь над словами очередной песни, часы напролет играл, стирая пальцы в кровь, совершенствуясь в своем искусстве. И так долгие годы! Что за наваждение, чего он ждет сейчас?! «Притягивал как магнит»… Может быть, в этом все дело? Он попал под чары лесного призрака? И всего-то и нужно, что сопротивляться и не обращать внимания на ноющую боль в груди, которая уже мешает дышать? Но он знал, что чары здесь ни при чем. Что просто история странного красивого парня, жившего здесь полвека назад, настолько тронула его сердце, что там проросло что-то, чего доселе никогда не было. Он, случайный путник, проходящий мимо, вдруг соприкоснулся с чужой историей любви, потери и боли. То, чего никогда не знал сам и к чему не стремился, ставя свое искусство выше всего на свете, вдруг накрыло его с головой подобно океанской волне. Но он уйдет. Соберется с духом и уйдет. А Вильгельм… Пройдет совсем немного времени и его не станет. И не о чем будет сожалеть. Да и кто он такой? Просто красивая грустная сказка, которую можно рассказать гостю за кружкой пива! И больше ничего! Его нет, это его бесплотная тень ходит по ночному лесу и тревожит неосторожных путников! И помочь ему уже ничем нельзя! Он никогда не дождется своего брата, никогда… А что, если просто сказать ему об этом? Объяснить… Он, правда, не очень-то слушает, что ему говорят, но ведь с людьми всегда можно договориться! Правда, то с людьми… Но если случится чудо и он все поймет, что будет тогда? Может быть, он успокоится и хотя бы перестанет страдать и ждать… Ну и бред! Томас зажмурился и закрыл руками уши, чтобы не слышать этой рвущей душу песни, что никак не хотела его отпускать. Голос призрака и правда стих. Но вместо этого послышался тихий перезвон и нежный женский голосок прошептал: - Откажись от малого. Обретешь большое… Опять?! И в ту же секунду кто-то тронул его за плечо. Он резко обернулся и увидел озабоченное лицо трактирщика. - Вы… вы что-то сказали? - Да, я спросил, все ли с вами в порядке? Вид у вас неважный. Знаете, может быть, вам стоит полежать час-другой, а я попробую договориться со стариком Юргеном. Он, наверное, сможет отвезти вас в город. Не бесплатно конечно, но если я попрошу, много не возьмет. Правда, лошадь у него старая и телега, даже не повозка. Но все же лучше, чем пешком! - Да… спасибо. Спасибо вам… - Да не за что! - Пойдемте, провожу вас. Если заснете, ничего страшного. Я вас разбужу, когда договорюсь о лошади. - Спасибо… Трактирщик привел Томаса в небольшую светлую комнатку, в которой кроме узкой, аккуратно застеленной кровати помещались только небольшой стол, да низкий табурет. Ветерок трепал белые занавески на маленьком окне. С потолка свисали пучки сухой пахучей травы. Томас аккуратно разложил на полу свои вещи, стянул сапоги, снял камзол и с наслаждением растянулся на кровати. Он положил руки под голову и закрыл глаза. Были тихо и спокойно. Перед тем, как заснуть он подумал, как счастливы должны быть живущие здесь люди… В его сне был Вильгельм. Они шли вместе по пронизанному солнечными лучами лесу, и парень казался совершенно живым. - Ты ведь никуда не исчезнешь? - спрашивал его Томас. - Куда же я исчезну, если ты рядом? – отвечал тот и лучезарно улыбался. Так они и шли по заметенной тополином пухом тропе все дальше и дальше, и душа Томаса наполнялась таким невыразимым счастьем, что, казалось - еще чуть-чуть и он станет невесомым как этот пух и сможет взлететь к верхушкам самых высоких елей… Он продремал не больше часа, но, проснувшись, почувствовал себя намного бодрее. Встал, оделся, подобрал с пола вещи, насыпал на стол горку монет. Подумал и добавил еще одну – старику Юргену за беспокойство. Осторожно ступая, вышел на улицу, на ходу соображая, как объяснит Дэвиду свой внезапный уход. Но во дворе никого не было. Томас постоял немного, подставив лицо яркому солнцу, потом быстро вышел со двора. Через несколько минут он выбрался к дороге и, не замешкавшись ни на мгновение, повернул в сторону леса. Чем дальше уходил он от конечной цели своего путешествия, тем спокойнее становилось у него на душе. Если он пересекал луг с мыслью, что еще не поздно повернуть назад и у него есть шанс успеть в столицу к полуночи, то спустя несколько часов все сомнения оставили его окончательно. И хотя он так толком и не понимал, зачем вернулся в лес, как собирается искать тут Вильгельма и что будет ему говорить, от твердо знал, что так и только так может поступить. Так он и шел, не особо задумываясь о том, что движет им на самом деле – сострадание, иррациональное влечение к красивому призрачному существу, в котором он уже не мог не признаться себе сам или вдруг внезапно нахлынувшее ощущение собственного одиночества. А еще он чувствовал, что слава, роскошь и общество знати не будет ему в радость, если он будет знать, что где-то тут ходит ночами несчастный одинокий парень, ждет своего любимого и постепенно истаивает от тоски и боли… Он недоумевал - почему именно эта в общем-то незатейливая деревенская история так подействовала на него? Как за несколько часов он позволил разрушить то, что так кропотливо строил долгие годы? И мало того, что почувствовал себя обделенным чем-то невероятно важным, так еще и враз отказался от заветной мечты всей своей жизни! Отказался? «Откажись от малого…» Вот оно значит как… «Обретешь…» Да что, что можно обрести ночью в темном лесу, пытаясь вбить в голову безумному призраку истины, о которых он, скорее всего, и знать-то не хочет! А если он вообще не появится? Вдруг он не ошибается дважды?.. Но в это не хотелось верить… Голос призрака слышался Томасу повсюду – в шелесте ветвей на ветру, в щебете птиц, в журчании маленького лесного ручья… И он уже не пытался заставить его замолчать… Когда сгустились сумерки, Томас понял, что дальше идти нет смысла. Что толку блуждать в темноте в бессмысленных поисках того, кто сам найдет тебя, если на то будет его желание? Он расположился у ствола высокой сосны. Не стал разводить костер – зачем? Расчехлил гитару и осторожно тронул струны. А потом заиграл. Мелодию невозможно было не узнать. …Я бреду сквозь ночь В гулкой тишине… Он перебирал струны, прислушивался и замирал от каждого нового звука в ночи. И, наконец, мелодия обрела слова. … Некому помочь Как ты нужен мне… Голос - совсем тихий, прерывистый, еле различимый, но это был его голос. Вильгельм стоял перед ним. Тонкий, полупрозрачный и такой невыразимо прекрасный, что перехватывало дыхание. Томас отложил гитару. Пение оборвалось. - Ты?.. Зачем ты пришел? Ты не мой брат… - полушепот, полувыдох, словно речь дается ему с трудом, но Томас слышит. - Нет, я не твой брат. Но я пришел. К тебе. - Зачем? - Я не мог не прийти. - Ты не мой брат… - Нет. Но я… мог бы им быть. - Мог бы?.. Наверное… И ты на него похож… - И меня тоже зовут Том! И еще… Он сделал над собой усилие и продолжил: - Твой брат не придет. Даже если он еще жив, то уже древний старик. Ты бродишь здесь уже пятьдесят лет. Понимаешь? Ты должен понять, должен вспомнить. Ты слышишь меня? Вильгельм, склонив голову на бок, смотрел куда-то в сторону и молчал. - Слышишь? - Да… - Ты не должен больше страдать, ожидая того, кто не придет! И ты ни в чем не виноват перед ним, это он решил уйти от тебя! И ты вовсе не должен исчезать, просто живи, тут в лесу наверняка полно всяких… ну, не совсем реальных существ… Только не мучай себя больше! - Я не могу… - Но почему?! - Я ждал его. Думал, он вернется. Думал, что он тоже не может без меня. А он… Теперь я никому не нужен. - Нужен, нужен! Томас попытался схватить его за плечи, но руки сжали только воздух, и от этого стало так страшно, что он в отчаянии крикнул: - Я не твой брат! Но я бы никогда не ушел от тебя! Слышишь, никогда? И не уйду, останусь тут с тобой, понятно? Чем я хуже него? Ведь ты сам говорил, что мы похожи! И зовут меня так же… Призрак поднял на него глаза. В них отражалось неподдельное изумление и… что-то еще. - Останешься? Тут? - Останусь! - Со мной? - С тобой! - Навсегда? - Да! - И не будешь ни о чем жалеть? - Не буду. - Уверен? - Уверен. Никогда в жизни ни в чем не был так уверен. - А как же… твоя музыка? - Ну… буду играть для тебя. А ты будешь петь. - Но больше никто не услышит. И не будет славы. И денег. Не будет парчовых нарядов и королевских балов. Не будет восхищенных аристократов. Цветов и подарков. Дам, передающих записки с заманчивыми предложениями… - Но будешь ты. - Тебе этого хватит? - Да. Мне больше ничего не нужно. - Так не бывает… - Бывает, Вильгельм! - Но… почему? - Потому что… Потому что я люблю тебя! Он совсем рядом. Можно протянуть руку и тронуть полупрозрачное плечо, провести пальцем по линии скулы, коснуться губ, можно зарыться носом в черные с проседью волосы и попробовать ощутить его запах. Можно… Если бы не страх – вдруг рука не почувствует ничего, кроме еле заметного покалывания в пальцах? Вдруг его запах - это аромат ночной свежести, лесных цветов и прошлогодней листвы? А еще можно… С замиранием сердца Томас тянется губами к его красивому рту и осторожно целует. Ему отвечают - осторожно и робко. - Любишь? – выдыхает ему в губы Вильгельм. - Да… И легкие, почти невесомые руки ложатся на его плечи. Это было невероятно… …Слышать, как он стонет от ласк - совсем по-человечески, и с каждым мгновением обретает плоть его мерцающий во тьме силуэт. …Целовать тонкое запястье и губами чувствовать слабый, но набирающий силу пульс. …Вдыхать его живой и терпкий запах, с примесью ароматов смолы и душистых лесных трав. …Гладить тонкое гибкое тело, ощущая, как теплеет под пальцами гладкая кожа… А потом – как вершина наслаждения и самая ценная награда – его четкий силуэт на фоне светло-синего предрассветного неба… …Томас проснулся, когда солнце уже давно щедро золотило розовые стволы сосен и играло бликами на листьях и траве. Он был по пояс обнажен, но заботливо укрыт своим теплым одеялом. Он сел, подтянув к себе колени. В нескольких шагах от него Вильгельм помешивал что-то в висящем над огнем котелке. Некоторое время Томас просто разглядывал его, боясь нарушить молчание. Это не казалось и не снилось – парень был настоящим. Живым… И очень красивым. Тот же изящный профиль, те же карие чуть раскосые глаза в обрамлении пушистых ресниц, те же губы, четкие линии скул, длинная шея и острые плечи. Только волосы стали намного короче, а на висках почти выбриты – Томас не раз видел в деревнях молодых ребят с такими прическами. Да еще от одежды остались одни серые лохмотья. Шутка ли, полвека проходить в одном и том же… А еще теперь, при свете дня Томас видел, что они и правда похожи… - Вильгельм? – позвал он и не узнал своего голоса. Парень едва заметно вздрогнул. - Билл. Так он звал меня… Билл… Томас произнес имя вслух, пробуя и привыкая. Не так возвышенно как «Вильгельм», но зато намного удобнее. - Что ты делаешь? - Готовлю завтрак. - А откуда у тебя… это все? Билл смущенно улыбнулся и дернул плечами. Ну конечно, могут же быть у бывшего призрака свои маленькие тайны. Томас подобрался поближе к огню и с интересом заглянул в котелок. Булькающее варево выглядело странно, но запах от него шел на редкость аппетитный. - Пахнет вкусно. - Да… Ты поешь и… иди. - Что?! - Ну… тебе же надо… - он сбился и замолчал, закусив губу. Томас видел, как затвердели его скулы и поникли плечи. - Никуда мне не надо, Билл! - Нет! Не спорь. Ты так много сделал для меня. Вернул мне человеческий облик. Но ты же не можешь остаться. - Это почему же? - Ты музыкант, ты не привык сидеть на одном месте. Тебе нужны новые дороги, новые города, интересные люди, любовь публики… А я просто деревенский парень. Ты и так уже многим пожертвовал. Из-за меня. - Мне ничего этого больше не нужно. Я же говорил. - Нет, - упрямо возразил Билл, - Это тебе так кажется. Очень скоро ты затоскуешь и… уйдешь. Все равно уйдешь. Он отвернулся и замолчал. Томас сел рядом и осторожно провел пальцами по его руке – от запястья к сгибу локтя. А потом лег подбородком на его плечо и задумчиво произнес: - Знаешь… я вот о чем думаю. Не раз слышал, что в столице сейчас модно музыкантам собираться вместе. Один играет на одном инструменте, другой на другом, третий поет. Это называется «ансамбль», не слышал о таком? Билл недоверчиво покосился на него и мотнул головой. - Так вот… Я думаю, мы могли бы попробовать. С тобой. - Со мной? - Ну да! Я надеюсь, вновь став человеком, ты не растерял свои вокальные данные? Они меня, признаться, очень впечатлили! - Ты хочешь… взять меня с собой? - Ну конечно! Нет, если хочешь, можем еще побыть тут какое-то время. Но, думаю, этот лес успел тебе порядком надоесть за пятьдесят-то лет. - Есть такое, - признался Билл. - Ну вот! Тогда давай-ка сюда свою стряпню. У нас впереди много дел. Да, много дел. И много дорог. Много городов, а может быть, и стран. И восторги влюбленной публики. И знакомства с интересными людьми. А пока Томас смотрел сквозь ажурную вязь листьев на синее небо с плывущими на ветру облаками и думал, что еще чуть-чуть и он пойдет по усыпанной пухом и солнечными бликами лесной дороге, взяв за руку человека, который стал ему… Кем? Братом? Другом? Любовником? А так ли это важно, если тебя переполняет и льется через край сверкающее как утреннее солнце счастье, и кажется – еще чуть-чуть и станешь невесомее тополиного пуха и сможешь взлететь к верхушкам самых высоких елей! - конец –