Святая

— Ты святая, Макс, — шепчет Рэйчел, ангел в человеческом обличье, убирая прядь волос Колфилд за ухо. Макс вздыхает устало — она вовсе не хотела становиться святой. Это давит на плечи неподъемной ношей. Макс хватается за плечи Рэйчел, чтобы не упасть. Проходят два месяца с тех пор, как Макс выбрала Хлою. Старый пикап везет в никуда. Перед глазами все те же пейзажи, перед глазами все те же синие волосы. Хлоя курит, Макс курит. Осколки жизни собираются вместе в полароидных снимках. Макс мучают призраки — они приходят к ней по ночам и душат, душат, душат. Хлоя прижимает подругу к кровати своим телом, молясь всем богам, чтобы ту наконец перестало трясти от кошмаров. Все настолько хорошо, что хочется вешаться. Проходят два месяца с тех пор, как Макс выбрала Хлою. Выбор Хлои. От шума людей вокруг все время закладывает уши. Макс ходит по слишком спокойным, слишком тихим улицам. Смотрит на людей, не понимающих, что им дан такой великий, ужасный подарок — Жизнь. Макс смотрит на людей и ловит себя на мысли, что она всех, всех ненавидит. Лучше бы они были мертвы. Лучше бы Аркадию Бэй унес ветер. Макс мучается последствиями своего выбора и не знает, как ей жить дальше. Макс задает себе одни и те же вопросы: «Я сделала правильный выбор? А что, если бы поступила иначе?» Самый дорогой человек или сотни ненужных? Для нее это слишком тяжелый выбор. Максин не нравится роль убийцы, вершителя судеб, бога или мессии. Когда холодные подушечки пальцем касаются ее щеки, когда на нее смотрят те самые глаза с тысяч листовок о без вести пропавшей, Макс не удивляется. Она в этой жизни уже разучилась удивляться чему-либо вообще. Вселенной ее не обмануть больше. — Устала, Макс? — Рэйчел Эмбер, почти живая Рэйчел Эмбер убирает ей прядь волос за ухо. — Я знаю, как все исправить. Но тебе снова придется пожертвовать... Чем-то очень важным. Рэйчел Эмбер, такая идеальная, протягивает Макс руки. За ее спиной развернулась бездна, прямо в комнате общежития. Или в номере очередного отеля. Картинки накладываются одна на другую, смещаясь, и от этого болит голова. Макс уже ничему не удивляется. Она все понимает. И уверенно берет Рэйчел за руки. Рэйчел такая идеальная, что ни довериться, ни пойти за ней нельзя. Макс надеется, что хотя бы этот выбор тот самый — правильный. С тысяч листовок о пропавшем без вести человеке равнодушно смотрит Максин Колфилд. Марк Джефферсон разбивается в автокатастрофе, виновник скрылся с места преступления. Нейтан Прескотт умирает от передозировки, и никто не уверен, роковая ли это ошибка или нет. Кейт Марш, грустно повесив голову, помогает Уоррену развешивать листовки о без вести пропавшей, а затем молится в своей комнате о ее спасении. Хлоя Прайс давит слезы сигаретным дымом. Небо чистое, светлое и словно издевающееся над Аркадия Бэй. За всю неделю — ни одного осадка. Макс бродит по темным коридорам: то ли временным, то ли своего безумия, то ли бесконечности. В голове ее воспоминания о выборах, которые она сделала, и тех, которые не сделала. Макс уже не помнит, что там было на самом деле. Разве важно? Она давно уже не существует в том мире, он ее не волнует больше. Макс только надеется, что на этот раз сделала все правильно. Хотя она не выбирала роль святой. Хотя ее не спрашивали. — Святая Максин, — Рэйчел улыбается слишком ярко для мертвой. Кладет слишком теплую для мертвой ладонь на чужую щеку. Макс вздыхает устало, хватаясь за чужие плечи. Если бы не Эмбер, ангелоподобная Эмбер, слишком идеальная Эмбер — не быть ей святой. Девушки держатся за руки, уходя в никуда. Ветер уносит сорванные листовки. Кто такая Максин Колфилд?