Лондонские Дожди

— Убирайся! — громкий, раздраженный голос, который я слышу каждый день. Снова и снова, это бесконечный кошмар. И каждый день новая и новая их ссора жуткой болью отдается в моей голове. Снова и снова, день за днем.  Уже полчаса я не решаюсь зайти в комнату. Не хочу еще и видеть, как они ругаются. И вот так я стою за дверью, пока Америка убеждает Англию в чем-то. А может быть, этот спор имеет другой смысл... Не знаю. И знать не хочу. А просто хочу, чтобы это кончилось. Но я не умею точно формулировать свои желания. Я хотела, чтобы мои братья помирились наконец, чтобы кончились их разногласия, чтобы все было как раньше... Но каждый день я получаю другое - просто внезапное окончание очередного спора.  А может быть, оно и к лучшему. Мало ли, что случится, вернись все к прежнему состоянию. Я ведь привыкла уже. Не то, чтобы привыкла... Смирилась, скорее.  "Убирайся" — одно слово, и снова как нож в сердце. Я знаю, что там дальше по сценарию, а потому отхожу в тень ниши в стене, чтобы не оказаться случайно задетой дверью, которая как раз распахивается в следующий момент, а в дверном проеме показывается раздраженный Америка, быстрым и раздраженным шагом идущий подальше от явно противного ему кабинета и бывшего брата.  Вот теперь мое время. Теперь прихожу я. Лишь робко заглядываю внутрь и уже собираюсь окликнуть его, но он резко меня прерывает.  — Сказал же, убирайся. Англия восседает в кресле у дальней стены, две трети которой занимает окно, к которому и развернуто кресло. Он меня не видит, а потому и спутал с Америкой.  Куда моментально делась вся моя робость? Может быть, Я просто поняла, что в данный момент с ним по-другому говорить надо? Но ладно, черт с ней, с причиной. Я уже появляюсь в комнате, перешагивая порог.  — Мне ты ничего не говорил, — строгий, сухой и серьезный голос. Как похоже на меня в последнее время.  И вот теперь голова Артура поворачивается ко мне: — А, это ты, Лондон? — сначала он выглядит удивленным, но тут же выражение неприязни снова появляется на лице брата. — Все равно убирайся. Никого не хочу видеть сейчас.  Не знаю, что и сказать. Просто не знаю. А потому я поджимаю губы и, молча развернувшись, ухожу. Так же, как ушел Альфред. Ничего, к утру все пройдет... *** Идет дождь. Снова. Практически всегда идет. Но дело не в дожде. Дело в том, что Англия сегодня очень спешил, возвращаясь домой, ибо зонт забыл. Но тут кое-что заставило его остановиться, а точнее девушка, которую он заметил, завернув за угол. Черный зонт, обрамленный таким же черным кружевом, такой же, как и лента, поддерживающая в хвосте снежно-белые мокрые волосы. Спокойная, неторопливая походка. Она явно гуляет. Но какого черта?! Не погода для прогулок.  Да, Англия уже понял, кто это. Это явно была Абигейл, его сестра, которую Артур уже довольно давно не видел. С того дня, как он выгнал ее, прошла уже неделя. И за эту неделю Лондон не пришла ни разу. Неужто она обиделась? Но Британия уже решительным шагом направлялся к сестре, и пока без точной мысли, что ей сказать. А не имея четкого плана, что делать, да и вообще идеи, зачем он к ней идет, Кёркленд произнес первое, что пришло в голову: — Лондон! Эй, Лондон, подожди! Зато сработало. Аби остановилась, и повернула голову, устремив на брата холодноватый взгляд изумрудно-зеленых глаз. Затем она хмыкнула, отвернулась и пошла дальше, не найдя, что сказать. Просто показать Англии, что она легко простит ему все грехи? Ну уж нет. Хотелось сказать "Я с тобой не разговариваю", но уж слишком по-детски, а Абигейл близко не пять.  Но настойчивый Англия все равно ринулся за сестрой, хоть уже и с более серьезным лицом, на этот раз уже ничего не произнося. Догнав ее, он опять же, не имея ни малейшего понятия, зачем вообще это сделал, просто начал идти рядом с девушкой, которая не обращала на него ни малейшего внимания.  Но тут Артура осенило. Стала бы Лондон идти такой дорогой, если бы ей было бы надо к себе домой? Она шла к нему. Просто поговорить хотела дома... Нет, глупо. Она все еще идет к себе, так как Лондон спокойно прошагала дом Англии. Не хочет разговаривать? Зато Англия хочет! А потому последний просто схватил сестру за руку и потащил в дом со словами: — Иди сюда. Холодно же, простынешь еще... — настоящей ли была эта забота, или просто предлогом, не мог сказать даже сам Британия.  Хотя это трудно было назвать заботой. Артур просто схватил Аби за руку и буквально дотащил до дома. Абигейл же продолжала успешно игнорировать все и вся, легко позволяя довести себя. Когда Кёркленду пришлось отпустить ее, чтобы достать ключ и открыть дверь, Лондон и не думала уйти, и лишь стала меланхолично закрывать свой старый черный зонт.  — Проходи, — сухо бросил Англия, пропуская сестру внутрь. Та спокойно прошла, бросив зонт на пол. — Вроде ты здесь нормально ориентируешься... Лондон кивнула и ушла куда-то вглубь дома, оставив брата наедине с мыслями. Мыслями о том, что в конце концов он хотел ей сказать. Эта мысль находилась так близко, но поймать ее было так сложно... Что же такое он хотел сказать Аби? Англия присел на диван в гостиной. Интересно, а куда и зачем пошла Кёркленд-младшая? Может быть, она действительно обиделась? И сейчас просто  зайдет в какую-нибудь комнату, просидит там до утра и уйдет с первыми лучами солнца? Нет, не так. Даже если она обиделась, Абигейл явно вовсе не собиралась избегать Артура.  И правда. Вот и она. Где Лондон ходила десять минут - не понятно. Ничуть не изменилась — ни в лице, ни во всем остальном. Она так неизменна в последнее время: отрастила свои белые волосы до самых локтей и заплетает их черной летной в небрежный высоких хвост, позволяя паре прядей все так же висеть на лбу и сбоку от лица, лезть в глаза. Разнообразную одежду заменила белая рубашка, идеальная чистота цвета которой режет глаза, лишь иногда прикрываемая черной жилеткой. Синий плащ с красной каймой, обычно расстегнутый и доходящий почти до самых колен. Узкие черные джинсы, совсем без украшений. Ни страз, ни рисунков, ничего. И лицо совсем перестало выражать эмоции. Холодное, бледное, но все такое же красивое, как и всегда. По-своему неизменно милое.  Она села рядом с братом на диван, а значит имела место быть и еще одна ошибка — Аби хочет поговорить. Но не знает, как начать это разговор. А может быть, знает. Нет, определенно, они знают. Они оба знают, что хотят сказать. Просто кому-то одному нужно убрать гордость подальше и начать разговор. И у Англии почти получилось, но начал он из далека.  — Ты обиделась? И вот уже первые изменения в лице Лондона. На нем отобразилось удивление, даже некое смущение, но ярче всего было непонимание. Девушка уставилась в пол, и пробормотала короткое "да нет". Это было очень странно. Артур, в свою очередь, ожидал любой реакции, но не такой, нет. И теперь он не нашел, что сказать еще. Но тут оказалось, что идеей, которую хотела донести Лондон было не это. Она тяжело вздохнула и продолжила: — Ты не замечал, да? Если да, то почему заметил сейчас? Это происходило изо дня в день. Каждый день заканчивался одним и тем же. Знаешь, Артур, ты как-то поменялся в последнее время. Ты закрылся в себе. "И забыл про меня..." — уже про себя закончила Лондон, закусив губу.  Британия просто не знал, что и сказать. Конечно, сестра говорила отрывисто, непонятно, невнятно, но он понял, что та имела в виду. А говорила Аби о том, что он обращался с ней так уже не в первый раз. И действительно, в последнее время Артур перестал обращать на нее внимание.  — Дело не в этом. С самого начала не в этом. Я не могу смотреть, как вы ругаетесь с Америкой.  Просто не могу. Пожалуйста, хватит! — Лондон все продолжала говорить, слегка качая головой, и голос ее начинал срываться.  — Тебе какое дело? — неожиданно буркнул Британия. — Если даже ты все еще считаешь себя сестрой этого идиота, это не значит, что и я обязан относиться к нему, как ты... Англия отвернулся, но неожиданно некая тяжесть навалилась на него. Нет, не духовная. Тяжело было по-настоящему, и он повернул голову, чтобы узнать, что произошло. То, что Англия увидел, его ошарашило и повергло в глубокий шок. Нет, не такой, какой вы представили. Настолько шокирован англичанин не был никогда. Он увидел лицо своей сестры, в данный момент так крепко обнимающей его, что уже само по себе было странным, но мало этого, по ее лицу катились слезы.  — Но ведь... Я тоже твоя сестра... Артур никогда не видел, как Лондон плачет.  *** — Поймаю же! — а затем громкий, переливчатый смех в два голоса. Видимо Лондон и Америка снова решили сыграть в догонялки. Мне совершенно не хотелось бегать, а потому я просто лежал в тени дерева. Это был еще один теплый день, с прекрасной погодой и безоблачным небом. Ничего не предвещало беды, как вдруг... Громкий смех двух детей где-то справа от меня прекратился. Послышался внезапный крик. Затем звук удара о землю, плач и... И некий, странный, неуместный здесь звук. Это напоминало смех сквозь слезы. Притворный смех, поддельный, фальшивый, искусственный, ненастоящий. Смех, как завеса, прикрывающий что-то другое. Я моментально подскочил и побежал к месту еще неизвестных мне событий.  Эти местом оказался крутой склон высокого холма. На нем рядом лежали Америка и Лондон. Коленка первого была разодрана в кровь, и Альфред тихо хныкал, смотря, как крупные багровые капли катятся вниз. Абигейл же и оказалась тем, кто смеялся. Сначала я не очень понял ситуацию, а конкретно, что моя сестра нашла в ней забавного. Но все стало еще запутанней, когда я увидел, насколько неестественно выгнула рука Аби. Неужели... Она сломана? Причем, как выяснилось позже, очень сильно. Но почему Лондон смеется? Она сама ответит позже на этот вопрос.  "Я не хочу заставлять беспокоится обо мне близких, видящих мои слезы". *** Она не плакала даже тогда. Она не плакала никогда прежде, что же сейчас с ней происходит. И фальшь... Она слышалась и сейчас, сквозь слово "сестра"... Как будто она хотела сказать совсем не это. Англия давно уже понял, что на самом деле хотела сказать сестра, но никак не мог себе в этом признаться. Неужели она чувствует к нему что-то большее? — Абигейл... — тихо прошептал Британия, почти одними губами. Даже в гробовой тишине, которая теперь висела в комнате, девушка едва ли смогла его услышать. Но затем Артур повысил голос. — Не смей плакать! Лондон убрала одну руку от брата и вытерла слезы, после чего снова придала его к себе, прошептав тихое "прости". Англия поднял руку и провел ей по щеке Аби. Нет, это едва ли ласка. Его прикосновения совсем не могут быть нежными, голос, скорее грубый, чем заботливый или обеспокоенный не сможет ей помочь победить слезы. Но он сделает все, что сможет. Артур едва ли касается ее нежной кожи, пытаясь хотя бы так намекнуть, что это должно быть лаской. Но что-то ликует в его душе — Лондон еще не совсем потеряла свои эмоции.  Ведь отчасти он винит в этом себя. В том, что его сестра стала такой, что она закрылась в себе и уже давно не показывала, что чувствует на самом деле. Абигейл как будто неожиданно захотела стать похожей на него. Иногда Британия ощущал легкий укол совести, но это проходило моментально, и он продолжал не замечать. *** — Да ты просто идиот! — снова парировал Англия, презрительно посмотрев на бывшего брата. — Это невозможно! Просто невозможно! Да и ничем хорошим не кончится! — Это только ты так считаешь! Просто потому, что тебе нравится отрицать все, что я предлагаю! Очередная мировая конференция. И было плохой идеей притащить сюда Лондон. Как минимум — потому, что ей это совершенно не интересно, как максимум — потому, что это был очередной спор Англии и Америки, а, как известно, Абигейл на них даже смотреть не может.  — Улыбочку! — и яркая, ослепительная вспышка. Сначала никто и не понял, что произошло толком. В частности сами участники спора, возле которых произошло странное происшествие.  Но все стало ясно уже в следующую секунду — с фотоаппаратом в руках стояла Лондон и смотрела в маленький монитор.  — Ч... Что это вообще сейчас было? — Артур выглядел раздраженным. Очень, очень сильно раздраженным.  Лондон подняла ясные зеленые глаза от камеры, и лучезарно улыбаясь, ответила: — Семейная фотография. Я позже и вам сделаю копии. Обязательно~ Это никчемное обещание англичанка сдержала, и вскоре бывшие братья получили копии снимка. На нем было три лица — разъяренное — Англии, удивленное — Америки, а еще одно улыбалось самой счастливой улыбкой, которую только можно представить. Нетрудно догадаться, кто это был.  Артур навсегда сохранил тот снимок. Причина была лишь одна - эта улыбка. Больше сестра не улыбалась. Как будто после этого она сдалась. Как будто это было ее последней попыткой их помирить.  *** Улыбка сквозь слезы - единственное, что объединило сейчас все три момента в памяти Британии. Сломанная рука, неудачная фотография и загадочное "сейчас". Да, это было наяву, это было правдой. Лондон снова улыбалась. Поразительная у нее все же улыбка... Она завораживает.  — Ты мне больше чем брат... И уже давно, кажется... Прости, — Керкленд подняла голову, и два взгляда изумрудных глаз встретились. И снова, этот взгляд. Он совсем не был нежным, он должен был сказать все за Англию, но не получалось. Совсем не получалось.  А что он чувствует к ней толком? Неужели не стоит для начала разобраться в себе? А может быть, все вовсе не так, и это—- лишь глупая иллюзия? И Артуру лишь на секунду показалось, а на самом деле это закрытие в себе в прогрессирует, и ему давно уж нет дела до сестры?  Глупо. Как глупо так думать. Нет, она одна такая, одна она — важнее всех. И только Лондону можно отдать ключ к своим ощущениям.  Рука Англии мягко ложится на плечо Абигейл. Большим пальцем другой руки он снова проводит по ее щеке, немного задевая линию ее губ.  Нет, это все еще не ласка. Но Лондон все поняла и улыбается. Большего ей и не надо.  Еще секунду Артур колеблется — после этого шага уже ничего не вернуть. Стоит ли идти? Неуверенность — главное зло, которое может сейчас все просто разрушить. Но теплый свет изумрудных глаз — таких же, как у него — повелевает доверять его обладательнице. Наклоняясь к Абигейл, Британия слегка касается ее губ своими. Обычный Лондонский дождь наконец позволил всему встать на свои места.