***
Цубоми пять. Она находит потрепанный рюкзак в своем небольшом шкафу, складывает туда вещи и вечером убегает из приюта; её накрывает волной полного ужаса, когда она перепрыгивает через забор — последнее препятствие на её пути, и мчится в кусты и деревья с надеждой найти дорогу обратно (она не смогла бы сбежать одна, без своей не кровной семьи, потому что тогда бы вся жизнь и смысл существования остались бы в ненавистном здании). Кидо прибегает в спокойное место, где, кажется, никого нет, но недалеко проходит трасса, по которой регулярно проезжают машины, — она прислушивается, собирает короткие волосы в кривой хвост и достает спички. Девчонка пытается зажечь свечку и посмотреть на этот процесс, но что-то практически сразу идет не так, и её глаза наблюдают за невероятно красивым огнем, который постепенно перерастает в пламя, и тогда уже рука буквально начинает чувствовать своими нервными окончаниями всё его величие (и она начинает кричать, кричать так, словно её разрывает на части)***
Будущий лидер в очередной раз бежит от своего кошмара, но он затягивает её с головой, и у неё не остается сил на сопротивление (она тонет тонет и тонет в этом ужасе, полном неизбежности и отчаяния).***
Кидо просыпается, и в нос ударяет запах лекарств. Она сразу понимает, что находится на больничной койке, хотя мысли и воспоминания до сих пор не пришли в порядок; рядом нет ни Кано, ни Сэты, и она ощущает себя такой незащищенной, как никогда. Она смотрит на свою левую руку и грустно улыбается. (шрам словно обвивает её запястье)***
Потом сны становятся ужаснее и ужаснее. Сгорать начинают абсолютно все, кто были дороги, и всё, что имело хоть какую-то ценность — игрушки, книги, детский дом (который хранил в себе кучу воспоминаний), друзья и приемные родители; они отталкивают руки, протянутые в попытке помочь, от себя и продолжают затягиваться в вихрь безумия. Воспоминания разбиваются на осколки. Действительность сливалась с нереальностью и теряла свою потенциальную стоимость.***
Цубоми семнадцать. Каждое утро она просыпается в холодном поту, сжимает руку, --потому что та начинает гореть, — и пытается успокоиться. В попытке достать успокоительное, которое, как впоследствии оказывается, еще неделю назад закончилось, Кидо рассыпает другие таблетки и плюет на всё; выходит из ванны, — холодный душ не помог, хоть немного прояснил затуманенный разум, — накидывает что попало и тихо пробирается на кухню с надеждой о том, что хотя бы ромашковый чай утихомирит дрожь в руках. Кано встречает её лукавым взглядом, от которого Кидо начинает воротить; она старательно пытается взять себя в руки и практически сразу отворачивается. — Всё в порядке? — Шуя буквально чувствует её настрой, подходит слишком близко и смотрит прямо в глаза. Кидо постепенно учится лгать. — Да, всё нормально. (у неё практически хорошо получается) — Ясно. Лидер отходить в сторону, сжимает кулаки и сильнее закутывается в одежду. Утро выдалось слишком морозным. А за окном просыпается город, окутанный невидимым пожаром.