I don't know

Наверное, это и есть любовь. То, как ты часто подкармливал меня как дворнягу, зная, что у меня нет ни гроша. Я тогда был словно побитая и никому не нужная собака. Ты же всегда был рядом. Согревал своими речами, улыбками, дружескими объятиями. Хотя, если честно, твоим огромным недостатком было неумение обращаться с кухонной утварью и ужасные навыки в готовке. Пусть твой полусырой рис с слегка подпорченным яйцом и рыбой не первой свежести есть было невозможно, я все равно был счастлив. Спалённая кастрюля с бульоном, переломанные палочки для еды, разбитая пиала, в процессе уборки которой остался глубокий шрам у основания большого пальца, — ты улыбался и пытался не дать мне умереть. И весь хаос, что ты творил, в мгновение ока превращался в уют. Так странно, но так тепло. Наверное, это и есть любовь. Годы идут, накапливаются опыт и воспоминания. Мы идем вперед. Все меняется. И мы тоже. Жизнь бурлит, меняет цвета словно хамелеон. И мы вместе с ней. Мы забыли собственные имена, забыли про сон, еду, отдых. Мы делали все, чтобы оказаться в эпицентре красок, старались стать началом начал. Больше не было разбитой посуды, протухшей пищи, холодного пола с дырявым матрацем на нем и слоями тонкого пледа. Но остались теплые ладони и такие же глаза. Мы с тобой постепенно отдалялись, но не дальше наших сцепленных вытянутых рук. Потому что дальше нельзя. Ты знаешь — я без тебя замерзну. Наверное, это и есть любовь. Так медленно крошится клетка ребер, заставляя дышать все чаще и чаще. Видеть тебя с другими, слышать твой мягкий смех, чувствовать себя беспомощным. Убегать от тебя дальше, мечтая исчезнуть за горизонтом. Искать других, таких же теплых и похожих на тебя. Но все не то. И сердце работать не хочет, и руки не слушаются, и глаза предательски слезятся. Скулеж рвется из горла наружу, думая, когда ты не со мной. Мы никогда не были вместе, просто… Просто так получилось, что в коробках из-под чая у меня осталось по одному пакетику. Ты никогда не узнаешь, что я никому, даже себе, не позволял притрагиваться и пить эти чаи. Потому что искренне надеялся, то вот еще немного, и ты придешь. А я, будто случайно обнаружив последний пакетик, пошучу, что он ждал только тебя. Ты все равно постараешься заварить этот проклятый пакетик на двоих, вспоминая на вкус ту сырую воду и несколько чаинок, плавающих в ней, что тоже мы делили на двоих. Как глупо. Но почему-то надежда, что ты постучишь в мою дверь, не угасает. Наверное, это и есть любовь. Когда после очередного расставания, я, в нетрезвом уме и такой же памяти, несусь к тебе на всех парах. Я знаю, что ты впустишь меня, как бы поздно не было и как бы против не были девочки и мальчики в твоей постели. Они все равно убегут, понимая, что для тебя они лишь живые куклы для удовлетворения твоих потребностей, сквозь зубы шипя «чокнутые» и «ненавижу», пока я буду смолить в компании твоих попугаев, жалуясь на одиночество, крушить полки с книгами и дисками, пытаться перебить всю твою посуду на кухне. Ты привык, что я совсем перестал себя контролировать, отбился от рук. Но ты и не догадываешься, что причина всех моих разрушений — это ты. Вот и сейчас я стою у твоей двери, пальцем вдавив звонок и носком ботинка долбя железную поверхность. Дверь отворяет растрепанная мадам в пеньюаре. Но, видимо, узнав меня, в скором времени она исчезает из твоей квартиры. Вскоре появляешься и ты, наблюдая, как я опустошаю твой бар. Еще чуть-чуть — и соседи снизу сбегутся с жалобами на шум. — Ты опять? — Не опять, а снова, — глоток.- И в этот раз все тщетно. Они не пытаются меня понять и принять… — Руки. Ты разворачиваешь меня к себе лицом. Лохматый и помятый, в одном нижнем белье и со смачным засосом на шее. От этой картины становится слишком больно в груди. Эта картина не моя. Ты не мой. Становится все паршивее и паршивее. Глаза снова на мокром месте. — Руки… мое имя, правда? — О чем ты? Судорожно вздыхаю, отворачиваясь. Какая досада, что слезинка упала аккурат на его руку, что так крепко сжимает мое плечо. — Эй? — Ты забыл его. — Что? — Ты забыл его… Мое имя. Ты прижимаешься лбом к моему виску и тихо хихикаешь. Так странно. — Ты заболел? — Нет. — Перепил? — Не знаю. — А может все сразу? Разворачиваешь голову к себе и начинаешь щупать лоб. А я стою и пялюсь на тебя. Наверное, я правда перепил, когда перехватил ладонь, прижав к своей щеке, сам потянувшись к губам. В голове билось только «мой», когда я мягко касался уголка твоих губ. Когда приникал нуждающимся поцелуем, зарываясь в твою шевелюру. В тот момент ты не оттолкнул меня. Но и не ответил. Наверное, это и есть любовь. С каждым новым днем становится все теплее и теплее. Что на улице, что в твоих объятьях. С каждым днем наша связь становится прочнее. Мы сливаемся в одно целое со скоростью света. А еще поцелуи. Они не такие, как в первый раз, год назад, вчера или прошлый понедельник месяца. Каждый день они по-особенному разные, наполненные всеми оттенками наших чувств. Единственное неизменное их составляющее — неугасающий огонь в наших душах, который хочет связаться воедино. Я больше не крушу твою квартиру, а ты не ходишь за мной следом с мусорным пакетом, ликвидируя беспорядок. Ты так и не научился готовить, а я перестал захламлять шкафчики чаем. Каждый день ты даешь мне надежду, согревая собой. Я хочу быть с тобой вечность. Я хочу, чтобы оставались друг для друга светом всегда. Я не хочу жить без тебя. Наверное, это и есть любовь? Я не знаю.