Ты не просто предвещаешь шторм. Ты его причина

Русалки не просто предвещают, а вызывают бури и жаждут человеческих жизней, увлекая моряков в пучину либо пожирая их.

– ...Ну, а можешь подплыть ближе к берегу? – вежливо попросил Гарри. Он лежал на причале, склонив голову к воде, чтобы получше рассмотреть русала, выплывшего со дна прямо на поверхность, чтобы немного погреться. Его тонкая кожа так быстро высыхала, что морскому жителю приходилось время от времени нырять на дно, чтобы снова хорошенько промокнуть. – Пожалуйста, – добавил Стайлс тем же вежливым голосом, как его учили. – Я совсем не умею плавать. Они познакомились всего полчаса назад: Найл сидел на небольшом, выступающем из воды камне, каких у берега было даже слишком много, и расчесывал волосы красивым гребнем, напевая что-то дивным голосом. Слушая это прекрасное пение, Гарри чуть не упал в воду, пока шел по причалу, если бы не споткнулся об оставленные кем-то пляжные тапочки и не ударился лбом, рассекая его в кровь. Только на коже проступили красные капли, и в ушах даже звенеть перестало, а Гарри смог хорошенько рассмотреть русала, который после его внезапного падения перестал светиться и мерцать. Тогда Гарри стал звать морского гостя, чтобы поговорить, и Найл, не раздумывая, подплыл поближе, продолжая держать в руках свой гребень, которым он периодически проходил по волосам. Гарри впервые видел настоящего русала, он даже не знал, что они существуют на самом деле. Конечно, в детстве он слышал какие-то сказки — уж если живешь в портовом городе, будь готов, что большая часть городских легенд именно о морских жителях, но, взрослея, как и все мальчишки с сожалением убедился — ни русалок, ни других подводных обитателей не существует. Но Найл был реальным — кружил у причала, периодически выныривая и приглашая Гарри искупаться, повидать морской мир, но Стайлс никак не мог согласиться на это. Он действительно не умел плавать, хоть и жил в портовом городе с самого рождения и часто приходил к берегу, посмотреть на красочный, живописный закат, окрашивающий воду в чудесные цвета от персикового до багряного. – О-о, это несложно, дорогой, – глубоким голосом пропел Найл, ударяя хвостом по воде и окатывая Гарри солеными брызгами. Стайлс встрепенулся, как собака, и снова посмотрел на Хорана, который поправил влажную прядь волос и лукаво улыбнулся. – Тебе нужно только войти в воду. А я сразу же подплыву и поймаю тебя. Давай, смертный, – добавил он, подплывая еще ближе к причалу. Над водой показалась часть хвоста, которой он будто бы поманил Стайлса к себе. – Иди ко мне. Голова Гарри закружилась, но он все-таки успел покоситься в сторону дома — он жил очень близко к береговой линии и при желании мог даже позвать кого-то из семьи, чтобы они тоже могли увидеть это чудо — Хоран запретил делать снимки. Затем он снова посмотрел на Найла, который глядел на него большими голубыми глазами и совсем не мигал. Подумав об этом, Стайлс сам моргнул, замечая, что, чем больше смотрит в глаза русала, тем больше в них видит. – Мама рассердится, если я промокну, – смущаясь, сказал Гарри, который до сих пор жил с родителями и сестрой в одном доме. Найл еле заметно заскрежетал зубами, но от Стайлса это не укрылось. – Может, тебе подплыть поближе? – Я же совсем высохну, – оскорбленно заявил Найл, погрозив Гарри пальцем, и тут же снова улыбнулся, скаля острые зубки. В его голосе снова промелькнуло что-то чарующее, и он очень красиво зачесал волосы назад, оставляя гребень в волосах. – А вот тебе, смертный, ничего не стоит влезть в воду. Ах, как же там красиво! Подводный город, пестрые рыбки играют друг с другом среди разноцветных водорослей, течения с разными температурами, ракушки разных форм и размеров, кораллы диковинных цветов, русалки заплетают друг другу волосы... – Хоран мечтательно улыбнулся, глядя на Гарри из-под полузакрытых век. Стайлс удивленно открыл рот, живо представляя всю эту красоту, но вот желания нырнуть в воду у него не наблюдалось. Гарри даже снова покосился в сторону дома, переводя взгляд на русала и обратно. Хоран понял, что Гарри не собирается нырять. Это значило, что ему нужно было возвращаться под воду и заняться делами поважнее. Его лицо стало равнодушным, холодным, будто даже побелело, сверкая, как снег на морозе, и он отвернулся, медленно отплывая прочь. Длинный хвост серебрился под водой. – Впрочем, тебе, наверное, не интересно все это, раз ты так привязан к своему берегу, – разочарованно заметил он. – Мне пора. – Пожалуйста, Найл, – Гарри подумал, что он просто блефует, и свесился ближе к воде, крепко держась за причал руками, чтобы не упасть. Волны, разбивающиеся о причал, окатили его лицо. – Расскажи мне про подводный мир, пожалуйста. Хоран замер, поворачиваясь лишь вполоборота. У него промелькнула надежда, если для русала это вообще было приемлемое слово. Он вытащил из волос гребень и швырнул его Стайлсу, который схватил его на лету и задумчиво повертел в руках. Конечно, волосы у Гарри были непослушными, но не до такой степени, чтобы расческами разбрасываться. – Проведи им пару раз по морю, если я тебе понадоблюсь, смертный, – сказал Найл и скрылся под водой, напоследок продемонстрировав весь свой хвост с серебристыми чешуйками. Если бы гребень не был у него в руках, Гарри бы не поверил, что он действительно встретил русала и разговаривал с ним. Первым его желанием было сразу «причесать» море, чтобы снова вызвать Найла, но он сдержал себя — с русала станется рассердиться на него и отобрать свой подарок назад — тогда Стайлс не сможет позвать его, если Хоран действительно ему понадобится. А он мог понадобиться, если уж ты живешь в портовом городе. С того дня Стайлс только и мечтал поскорее увидеть Хорана и обо всем его расспросить, но у него не было никакого повода, чтобы его позвать. Гарри бегал в библиотеку, пытаясь найти сказания о русалках, сказки, легенды, предания, что угодно, но достоверной информации было ничтожно мало. В основном, какие-то нелепицы о том, что эти прекрасные создания вызывают бури и топят моряков, но подтверждения не было. Но Гарри видел русала, и он не казался ему роковым красавцем, готовым утащить любого на дно. Хотя гребень у него был, и, если верить легендам, просто так русалки его не отдают. На досуге Гарри любовался им, водил по его поверхности пальцем: он был сделан из чего-то органического, напоминал даже черепаховый гребень, но вместе с тем в этой безделице было таинство моря, вся его глубина. Вставляя гребень в волосы, Гарри чувствовал себя увереннее, будто что-то охраняло его. Сам дух моря, скорее всего. От него пахло солеными морскими брызгами, прибрежным песком и водорослями, и Стайлсу нравилось представлять, как он плавает, ныряет, а вместе с ним парень с хвостом, как у рыбы. Но лучшее чувство дарили ему вечера, когда Гарри читал книгу о море, расчесывая кудряшки русалочьим гребешком. В один из таких вечеров Стайлс наткнулся на очень интересную заметку в книжке с морскими легендами, в которой говорилось, что русалки могут исполнять желания. Не медля ни секунды, Гарри выбежал на улицу и бросился к причалу, чтобы поскорее позвать Найла повидаться. «Причесав» море, Гарри стал ждать, когда над гладью воды покажется серебристый хвост или худая спина, но никого не было. Лишь когда солнце почти опустилось к горизонту и разочарованный Гарри хотел идти домой, на поверхность выглянул Найл, опасливо озираясь в разные стороны. Похоже, он ждал, пока все разойдутся. – Ты звал меня, смертный? – спросил Хоран, улыбаясь осторозубым ртом. – Хочешь искупаться? Изведать морские глубины? Гарри стало немного неловко, но он все-таки покачал головой. Он не любил расстраивать людей. И русалок тоже. Найл заинтересованно подплыл ближе и даже влез туловищем на причал. После захода солнца он высыхал не так быстро. Теперь только его хвост купался в воде, а сам Найл лежал на деревянных досках, и его кожа и чешуя приятно золотились в лучах заходящего солнца. – Я прочитал в книге, что русалки знают много тайн и могут исполнять желания, – краснея выпалил Гарри. Найл улыбнулся настолько широко, что Стайлсу стало не по себе. Выглядел русал так, словно все его мечты в одно мгновение сбылись, а хрусталик заметно помутился, так что, взгляд русала как будто затуманило серебристой дымкой — Гарри больше не видел в его взгляде ни звезд, ни планет. Только засасывающую внутрь пустоту, что вызвало у него невольные ассоциации с черной дырой. – Конечно, – глубоким шепотом произнес Найл, перекатываясь на бок. На шее, ближе к уху русала Гарри впервые заметил жабры, скрытые под чем-то, похожим на тонкую костяную крышечку. Хоран махнул хвостом, словно веером, а Гарри вдруг показалось, будто ветер усилился и завыл, как раненое животное. – Я дал тебе свой гребень, так что, ты можешь просить меня о чем угодно, дорогой, – томно проговорил Хоран. – Хочешь увидеть морское дно? – Нет-нет, – резко помотал головой Гарри, решительно стряхивая наваждение. – Это вовсе не мое желание, – добавил Гарри, не замечая, как в глазах русала появляется злость. – Я назову свое желание, но сначала ты должен пообещать, что не извратишь его. – Ты и об этом знаешь, смертный, – прошипел Хоран, ударив хвостом по воде. К удивлению русала, Гарри засмеялся. – Я ведь живу в портовом городе, – улыбнулся Стайлс, наклоняясь к Хорану. Найл изумленно посмотрел в его глаза и недоверчиво прищурился. Кудрявый юноша был таким милым и вежливым, к тому же чары на него совсем не действовали, и Хорану оставалось только согласиться и уступить. Тем более, ему на самом деле было интересно, что за желание мог загадать этот смертный. – Хорошо, – кивнул Найл, наконец. Он совсем не понимал, почему вообще засмотрелся на смертного юношу — это человек должен был засматриваться на него, именно так всегда и происходило. – Я клянусь, что исполню твое желание без хитростей. Чего желаешь? – Найти настоящую любовь, – мечтательно улыбнулся Гарри. У него оказались очаровательные ямочки на щеках. – До конца жизни. Если Найл на мгновение подумал, что Стайлс не такой дурак, каким кажется на первый взгляд, то разочаровался в своих мыслях он примерно с такой же скоростью. – Тьфу, – сплюнул русал, с досадой ударяя по воде хвостом. – Какое глупое желание! – фыркнул он с презрением. – Хочешь, я скажу тебе, где найти сокровище — все клады мира, или научу исцелять людей и животных? Или сделаю удачливым, или... – Хочу найти настоящую любовь. Найл раздраженно окатил Гарри водой и, не говоря ни слова, спрыгнул с пирса прямо на дно, в холодную, пугающую глубину. Гарри даже подумал, что он рассердился на него за такую глупость, но уходить не стал, думая, что Найл обязательно вернется, когда немного остынет. Русал вынырнул в тот момент, когда на потемневшем небосклоне появилась луна и проклюнулось несколько звезд. На этот раз в его руках было зеркальце. – Посмотри в зеркало, – сказал русал, выпрыгивая на причал, и протянул Стайлсу безделушку. – Там ты увидишь свою возлюбленную. Или возлюбленного, не знаю, как у тебя с этим, – добавил он как бы между прочим. – В общем, того, кто и есть твоя судьба. Быть может, Вы уже знакомы. А, может, тебе еще предстоит его встретить. Гарри радостно вцепился в зеркало и всмотрелся в его. Благо, луна позволяла. В первые мгновения он видел только себя, пока изображение не стало изменяться, медленно теряя его черты. Уже через минуту, казавшуюся ему вечностью, Стайлс увидел совершенно другое лицо, заставившее его удивленно открыть рот. – Это точно моя судьба? – спросил Гарри, недоверчиво отстраняя зеркало от лица, и с подозрением покосился на русала, играющего с водой. Ему показалось, что он увидел там Найла. Или кого-то очень на него похожего. Во-всяком случае, примерные очертания точно были, как у него. – Да как ты смеешь! – рассердился русал, со злостью вырывая зеркало из рук Гарри. В ночи его глаза светились, как у кошки, а острые зубы будто стали еще длиннее. – Мое зеркало никогда не врет, смертный, – прогремел он так, что его наверняка было слышно за много миль от берега, и нырнул на дно, окатив Стайлса водой с особой яростью. Стоило ему скрыться под толщей воды, как волны начали гулять на просторе, становясь выше с каждой минутой, и Гарри пришлось убежать домой, чтобы не попасть под ливень. У него было предчувствие, что скоро начнется шторм. Так и случилось. Очевидцы рассказывали: волны всю ночь ходили ходуном, поднимаясь все выше и выше, от раскатов грома тряслась земля, а молния сверкала так часто, что временами было светло, как днем. На утро оказалось, что в бухте потонули несколько лодок и кораблей, но, к счастью, никто из рыбаков, вышедших в море в ту ночь, не погиб, и почти все остались целы, правда, потеряли при этом свои суденышки и, конечно, с трудом пойманную рыбу. А у Гарри было такое ощущение, словно он косвенно виноват в произошедшем. Конечно, он не решился беспокоить Найла на следующий день, чувствуя, что может за это жестоко поплатиться — море по-прежнему было неспокойным, набегая на берег точно грабитель, а небо казалось серым и низким, но уже через день Гарри снова пришел на причал и нерешительно коснулся гребнем воды. На этот раз Найл не заставил себя долго ждать. Возможно, он плавал где-то рядом с поверхностью, а, может, ему надоело играть у Гарри на нервах. Выглядел русал сытым и разомлевшим. Медленно вынырнул из воды, правда, только по пояс, не показывая даже хвоста. Губы у него были перемазаны чем-то густым и красным, к нижней прилипло несколько серебристых чешуек, и Гарри заподозрил, что Найл буквально несколько секунд назад ел сырую рыбу. – Я отвлек тебя от обеда? – спросил Гарри, стараясь не звучать напуганным. Ему не хотелось, чтобы Найл счел его трусом, только потому что он увидел кровь. – Нет, я просто охотился, – спокойно ответил Найл, облизывая губы. Его язык был немного темнее, чем язык обычного человека. – Чего тебе нужно, смертный? Чешуйки исчезли у него во рту и захрустели на зубах. – Ничего, – ответил Гарри, продолжая следить, как Найл слизывает остатки крови. – Я просто хотел пообщаться. Он даже не соврал. Весь вчерашний день Гарри только и думал о том, как скоро море успокоится, и он снова сможет поговорить с Найлом, если последний не будет слишком часто выходить из себя из-за его глупостей. Как подсказала старая книга — русалки довольно обидчивый народец. Пришлось терпеливо дожидаться штиля. В противном случае, Гарри, наверное, смыло бы волной, и Хоран бы даже не узнал, что Стайлс приходил повидаться, пока не обнаружил бы его хилое тельце на дне вместе с всяким мусором. Интересно, это бы хоть немного отбило ему аппетит? – Нырнуть на дно не хочешь? – поинтересовался русал, широко улыбаясь. Он исчез под водой и тут же вынырнул с другой стороны причала, видимо, наслаждаясь тем, что сбил Стайлса с толку. – Там сейчас очень прохладно и свежо, – протянул русал, игриво выглядывая на поверхность. – Солнце золотит воду изнутри и освещает почти каждую песчинку. Водоросли колышутся, будто бы на ветру, но под водой нет ветра — только течение, – нежно пропел Хоран. – Вода ласкает осколки камней, пока они не становятся круглыми, как жемчужины. Тебе понравится. Гарри показалось, что вкрадчивый голос русала и нежный шум прибоя почти неотличимы, когда Найл с такой нежностью расписывает чудеса подводной жизни. Возможно, он говорит об этом без злого умысла, просто очень любит свою родину, как Гарри и моряки любят портовый городок. И Стайлс искренне пожалел, что за всю свою жизнь не научился толком плавать: так он смог бы взглянуть на легендарное подводное царство хотя бы одним глазком. Гарри искренне жалел, что был трусливым и не мог нырнуть на дно с трубкой или чем-то подобным. Так он бы увидел невероятный мир Найла практически его глазами, и это в каком-то смысле помогло бы ему понять непостижимую натуру русала. – Я уже говорил, что не умею плавать, Найл, – быстро сказал Гарри и поспешил сменить тему. – Ты охотился? А я думал, что русалки умеют приманивать рыбу. Нежный серебристый блеск в глазах русала сменился игривым золотистым. Возможно, он делал это специально, но была вероятность, что это происходило по настроению. В любом случае, Гарри казалось, это очень красиво. Если бы люди имели такую способность, жить было бы намного веселее! – Приманивать рыбу, – фыркнул Хоран и, кажется, искренне развеселился. – Назови любое морское создание. – М-м... лосось? – Голову береги, – насмешливо сказал Найл и стремительно исчез под водой. Последнее, что увидел Гарри — упругий серебристый хвост с силой ударил по воде, окатывая его холодными солеными брызгами. Еще немного, и у Гарри появилась бы привычка подставлять свое лицо под прохладные капли воды. А уже через несколько мгновений лососи десятками стали выпрыгивать на причал, сверкая на солнце, и это было волшебное зрелище. Найл не зря посоветовал беречь голову. Несколько особо крупных рыбешек градом посыпались на Гарри сверху и довольно сильно бы его ушибли, к счастью, он успел прикрыться руками и не сильно пострадал из-за импровизированного рыбного дождя. Мгновения очарования длились недолго — бедные лососи бились в жуткой агонии, извиваясь, точно змеи, широко раскрывая жабры и стараясь дошлепать до воды, сильно ударяясь телами о причал. Они были напуганы, и, конечно, им было больно. Стайлс с ужасом смотрел в их пустые глаза, теряющие надежду с каждым мгновением, и глубоко раскрывающиеся рты, безуспешно хватающие воздух. Казалось, они кричат, но над водой их крика не было слышно. Найл больше не высовывался, и Гарри пришлось швырять несчастную рыбу в море одному. Лососи оказались тяжелыми, по несколько фунтов, пытались вырваться из его рук, не понимая, что Стайлс просто пытается им помочь, и Гарри ужасно устал бороться с ними. Когда он закончил, Хоран выглянул из воды — у него больше не было гребня, поэтому он расчесывал волосы ладонью, но выглядело это изящно. Впрочем, после сегодняшнего Стайлс бы не удивился, если бы Хоран забрасывал в рот мальков по одному. – А есть ты её не будешь? – спросил Найл с любопытством. Было видно, что он не прочь полакомиться лососем и искренне жалеет, что не добрался до рыбы, стремительно отплывающей от причала на дно. Гарри, обычно порицающий охоту, просто покачал головой. – Нет, мне просто было интересно, – ответил Гарри, устало опускаясь на причал. Он весь взмок. – И ты так со всеми морскими животными можешь? – От моллюска до кита, – с удовольствием поведал Хоран. – Кроме серых рифовых акул. Бывают настолько агрессивные особи, что не воспринимают приказов, поэтому их тяжелее всего контролировать, – поморщившись, добавил Найл. Было видно, что воспоминания об этих тварях не доставляют ему удовольствия. – Одновременно я могу удерживать только три серых рифовых акулы, – русал поежился. – Если их больше, приходится улепетывать. Или сражаться, – наконец, подытожил он и решительно покачал головой. – А так... Все, что находится в воде — в моей власти. Гарри было так интересно, что он даже рот открыл. Старая книга легенд о морских обитателях, конечно, была довольно увлекательной, наполненной красочными иллюстрациями и даже забавными вклейками, но многие вещи, описанные в ней, были откровенной ложью, другие важные факты напротив игнорировались, и только Найл мог рассказать ему, как все происходит на самом деле в его таинственном и чарующем подводном мире. Если, конечно, у него было настроение. Уж в одном книга была полностью права — подводный народец довольно легко обидеть. Особенно Найла. Похоже, рассердить его ничего не стоило. Наверняка он все еще немного досадует из-за того, что Гарри пренебрежительно обошелся с рыбой, любезно выброшенной для него на сушу, пусть и не показывает этого. – А если я зайду в воду, ты и мне сможешь приказывать? – полюбопытствовал Гарри. Ему показалось это довольно забавным. – Это не так работает, – ответил Найл, засмеявшись. Смех у него был просто очаровательным, в нем тоже слышался шум прибоя. И тончайшее пение чаек. – Ты же не рожден в воде. Хотя до рождения находился в жидкой субстанции, поэтому кое-что я все-таки могу. Найл игриво покосился на него из-за плеча. Оно казалось довольно хрупким, особенно когда русал выглядывал из воды, хотя у него было сильное тело. Гарри снова заметил в глубоких голубых глазах чарующие звездочки, медленно мерцающие, как маленькие светлячки, и, ему показалось, они неторопливо кружатся, маня все ближе и ближе. – Нет, не надо петь, – быстро сказал Гарри, решительно моргая. – Ты ведь на самом деле не хочешь, чтобы я утонул, правда? – уточнил он, наблюдая, как вода ласкает соблазнительное плечо молодого русала. – Гребень ведь не дают просто так. – В мире вообще все не просто так, – сказал Найл и, по-привычке окатив Гарри водой, исчез. Гарри остался в смятении. Он никак не мог выкинуть из головы волшебный лососевый дождь. Если Найл умеет творить такие чудеса над водой, что же он может, находясь прямо в своей стихии? Наверное, рыбьи косяки танцуют для него, как акробаты. А в море ведь и другие русалки могут быть. Они такие же красивые, как Найл? И также чудесно поют? И Найл на самом деле водит с ними хороводы, как пишут в книжках? «Может, он и правда моя судьба? – думал Гарри, лежа на кровати у себя ночью. Полная луна ярко освещала его комнату. – Иначе почему мы вообще встретились и продолжаем видеться до сих пор?» Гарри прикрыл глаза, чувствуя тяжесть собственных ресниц, и в это же мгновение у него жарко запылали щеки. Перед глазами был Найл. Манил его серебристым хвостом, томно смотрел своими чарующими глазами, обернувшись через плечо, ласково звал к себе, в свои объятия. Наверное, им было бы хорошо вместе, если бы Гарри умел плавать или управлять лодкой. У Гарри даже в горле запершило, когда он подумал об этом. Но это был очень сладкий кашель, как будто он взял на язык слишком много малинового варенья и забыл запить. Стайлс замечтался о том, как выходит в море на маленькой лодочке, а его русал плывет за ним, периодически обгоняя, но уже через несколько секунд возвращаясь. Они останавливаются далеко от берега, Найл высовывается из воды почти по пояс, и они говорят-говорят-говорят... обо всем на свете. Но больше, конечно, об океане. О китах, акулах, мелких ракообразных, о рыбах, подводных пещерах и впадинах, дожде, разноцветном песке... Он заснул всего на час или два, а когда проснулся, только-только начало светать. Гарри был взбудоражен, решил прогуляться по берегу и немного подышать свежим воздухом, а мысленно все равно возвращался к Найлу. На берегу оказалось необычно сухо. Такое обилие песка и гальки выглядело даже жутковато. Стайлс запамятовал — отлив, это можно было определить даже по положению луны ночью. Вся вода ушла, и это, конечно, всего лишь цикл. Он увидел на песке какое-то бессильное движение и решительно подошел ближе, чтобы узнать, в чем дело. Возможно, на берег выбросило что-то крупное, и тогда нужно было позвать на помощь. Или наоборот, спасти несчастное животное, пока его не изничтожили рыбаки. Это оказался Найл. Он лежал на сырой земле и беспомощно трепыхался, почти как лососи вчера. Весь грязный от хвоста до туловища, медленно высыхающий, жаберные крышки поднимаются и открываются без конца, а в глазах столько отчаянья и боли, что Стайлсу стало его жаль. Он на самом деле походил на выброшенную на берег рыбу. На половину Найл и был ей. – Что случилось? – спросил Гарри, подходя ближе. – Как ты оказался на берегу? – Преследовал морскую змею, – слабо проговорил русал. По всей видимости, он лежал на берегу сравнительно долго. – Выпрыгнул на берег и не смог вернуться обратно — вода ушла. Слушай, смертный, – Найл облизал пересохшие губы, но это не помогло. – Я сохну. Отнеси меня обратно, – попросил он. – А я тебе со дна чудо достану. Настоящее. Ночью от него светло, и оно указывает путь. Лечит... больных. Помогает понимать мысли всех животных, – слабым шепотом добавил Хоран. – Мы используем его, чтобы... кх-х-х... – голос Найла понизился до еле слышного шелеста и затих. Чтобы снова заговорить ему понадобилось приложить настоящее усилие. – Отнесешь? В глазах русала промелькнула неземная тоска. – Нет, – неожиданно решительно сказал Гарри и быстро схватил оставленное кем-то ведро с моллюсками. Вышвырнув моллюсков подальше, на глубину, он набрал морской воды, вернулся к Найлу, который бы точно его убил, если бы у него были силы, и осторожно окатил с головы до хвоста. Чешуя тут же начала сиять в свете восходящего солнца, кожа, ставшая почти прозрачной, снова обрела здоровый цвет. Даже в глазах появился блеск, не такой яркий, как прежний, но все-таки живой. Гарри аккуратно убрал с лица русала прядь волос, упавшую на лоб из-за воды. Найл выглядел неестественно беспомощным, терпя его прикосновение. – Вот теперь не уплывешь от меня, – сказал он, спокойно устраиваясь рядом, и с осторожностью коснулся его щеки. – Все время оставляешь меня одного и уплываешь, когда тебе захочется, – добавил Гарри с укором. Он впервые мог рассмотреть русала целиком и полностью. – Ты красивый. Особенно красивым был хвост. Переливался не только всеми цветами радуги, но и даже такими, названия для которых Гарри (да и никто в мире) не мог придумать. Конечно, если бы воды в ведре было больше, Найл и вовсе засиял бы, но даже так, высыхая, русал буквально источал неземное свечение вокруг своего тела. Неземное, потому что морское, глубинное, манящее и чарующее. Он не был лишен изящества, хотя несомненно был крепким и не стеснял себя в рыбных закусках. Еще Гарри увидел удивительно мерцающую шапочку с красными перьями, наскоро примотанную к хвосту бечевкой с затонувшего корабля — видимо, Найл не боялся красть даже у мэрроу и вообще был довольно раскован в своей среде. По всей видимости, злополучная стычка с морским жителем произошла нынешней ночью, потому что раньше Стайлс не замечал у русала этого атрибута. Возможно, Найл вовсе не преследовал змею — уж очень неправдоподобно это звучало, учитывая, что он мог бы просто позвать её — а ради забавы или от скуки ограбил одного из обитателей морского дна, и разъяренный мэрроу сумел выманить его на берег во время прилива, чтобы отомстить за кражу своей шапочки. Впрочем, спрашивать Гарри не стал, подозревая, что ответ Найла будет несколько... неискренним. – А ну уйди от меня! – прогремел Хоран. На этот раз его голос был тише, но не менее устрашающим. Гарри покачал головой и осторожно дотронулся до холодного русалочьего бока, игнорируя разъяренное шипение Найла, который, будь он чуть-чуть по-мокрее, точно бы отгрыз ему руку острыми зубками. – Я пошутил, – сказал он, ловко поднимая Найла на руки. Хоран мгновенно вцепился в его шею изо всей силы, чтобы не шлепнуться наземь всем телом. – Только не уплывай сразу, хорошо? Поговорим немножко. Найл ничего ему не ответил. Опасливо оглядываясь, Гарри понес Найла к воде. Благо, было ранее-раннее утро, и никого на пустынном пляже не наблюдалось: ни случайных полуночников, гуляющих вдоль берега, ни даже старых рыбаков. Они уже вышли рыбачить, но с другой стороны бухты, где, по их мнению, было намного безопаснее. Едва только коснувшись воды, Найл тут же зашлепал по мелководью на глубину, разбрызгивая воду в разные стороны. Его лицо было пугающе злорадным. Стайлс остановился на береговой линии, понимая, что его провели. Сердце тоскливо сжалось от разочарования, и он с досадой швырнул в море гальку, наблюдая, как по воде идут круги, постепенно расширяясь. Через несколько мгновений из воды снова показался Хоран, выглядящий здоровее, чем несколько минут назад. Гарри с облегчением понял, что ему просто надо было хорошенько намокнуть, и русал не собирался вводить его в заблуждение. – Подойдешь ближе? – спросил он неожиданно ласково. Гарри помотал головой. – Я же не прошу заходить в воду по пояс, – уступчиво проговорил Найл, к большому удивлению кудрявого юноши. – Просто сядь очень близко к воде. Подумав, кудрявый все-таки подошел ближе, неуверенно касаясь ногами воды, и осторожно опустился нижней частью своего тела на влажный песок, чувствуя неприятный холодок. Стремительно набежавшая волна тут же полностью промочила ему штаны и даже сделала край футболки неприятно влажным. Стайлс поежился от холода, но не вскрикнул, несмотря на то, что появление воды было для него внезапным. Скорее всего, виноват был Хоран. Покружившись на глубине, Найл снова вынырнул и пристроился рядом, опасно выползая торсом на берег прямо перед его ногами, впрочем, продолжая купать хвост в воде. Периодически он приподнимал его над водой, играя им на свету. – Ты меня чуть не убил своей выходкой, – благосклонно заметил Найл, устраивая холодные руки на его мокрых коленях. Гарри изумленно уставился на него сверху вниз. – А по тебе и не скажешь, что ты такой жесткий, – проговорил он с некоторым восхищением. Гарри понял, что ошибся, когда вдруг подумал, что глаза русала не смогут стать еще голубее. Они были нежнее и теплее полуденного неба, чище и прозрачней проточной воды, а теперь... теперь они напоминали очаровывающую бесконечность, словно заключали в своих глубинах далекий бескрайний космос. Но даже в своей близости с космосом все-таки они были не черные, а какие-то по-иному голубые. – В голову что-то ударило, – пробормотал Гарри, чувствуя себя неловко, и его щеки снова запылали. – Просто не хочу тебя отпускать, – нерешительно признался он. Он ожидал, что снова услышит жемчужный смех, журчащий, как горная река, но Найл взглянул на него серьезно, будто Гарри сказал что-то важное. Нежные прохладные руки по-прежнему лежали у него на коленях и чувствовались так, словно сроднились с ним. Гарри подумал, это очень доверчивый жест, ведь он мог бы совершенно внезапно схватить русала за плечи и выволочь на сушу, где Найл бы вскоре погиб. Но... возможно, именно поэтому Найл и коснулся его, зная теперь, что Гарри может его убить, повинуясь своей прихоти. Возможно, природная жестокость — то немногое, что роднит человека и русалку. То немногое, что объединяет бездушных и тех, у кого есть пресловутая душа. Возможно, это то, что холодный, словно глубинные воды, морской человек мог понять, как никто другой. – В воду заходить ты не хочешь, а на суше я высохну, – сказал Найл без видимого укора в голосе. Его холодная рука невесомо коснулась щеки Стайлса, и Гарри машинально схватился за нее, прижимая к своему лицу и со стыдом замечая удивление на лице Хорана. – Можем так видеться, – совершенно внезапно вырвалось у Стайлса. И это звучало очень по-детски, унижая остатки его человеческого достоинства. – Рано утром, чтобы никто не видел. Или встречаться где-нибудь подальше от этого пляжа. Только я тебя больше не отпущу никогда, – проговорил он с некоторой решимостью. Гарри чувствовал себя ребенком, не желающим отпускать наконец полученную игрушку, которую он так долго высматривал на витрине, пока кто-то из родителей не вложил её ему в ладони. Как будто Найл мог исчезнуть, раствориться в воде, словно пена, если бы он перестал держать его руку. Гарри вдруг подумал: что, если Найл хотел бы исчезнуть? И мысль об этом заставила его содрогнуться. – Неужели так не понравилось то, что в зеркале увидел? – засмеялся Хоран, глядя на него с животным дружелюбием, как обычно смотрят ласковые собаки. – А то с чего вдруг приставать начал? – Что? – опешил Гарри, с удивлением взглянув на русала. На лице Найла отражалось неподдельное любопытство, свойственное его русалочьей натуре. – Ты разве не знаешь, что я там увидел? – Нет-нет-нет, дурачок! Видеть образ в зеркале может только тот, кто его держит в руках в этот момент, – засмеялся Найл. – Даже я не могу знать, что там. Хотя оно мое. Гарри подумал, никто и никогда не звал его «дурачком» настолько ласково. Он вертел это слово в голове, пока шел домой, пока ел, принимал ванну и готовился ко сну. До этого Найл звал его только «смертный» и никогда не ругал так добродушно и нежно. Конечно, он не сказал «дорогой» (в прошлый раз он просто завлекал) или «милый», только пожурил за глупость. Но у Гарри было такое чувство, будто это все, что ему нужно. И теперь не было никаких сомнений — Найл абсолютно точно его судьба. Поэтому они и встретились. Поэтому он и отразился в зеркале, а не наоборот. И, даже если бы Найл каким-то образом подменил видение (если такое было возможным), Гарри был бы не против этой хитрости, потому что на земле, среди простых людей, не было таких естественных существ, как Найл. Натуральных в своей злости, ярости, грусти, негодовании, радости и даже злорадности. У Найла было много отрицательных качеств, но все они были настоящими, свойственными ему от природы, не вымученными, как у людей и не настолько неоправданно жестокими. В следующий раз Гарри причесал море далеко от пляжа, где они виделись обычно. Найл снова задержался, добираясь издалека. По всей видимости, под водой у него было довольно много дел в обычное время, и Гарри довольно часто отвлекал русала от его занятий. Во-всяком случае, Хоран выглядел немного усталым, когда показался на поверхности, и даже малость запыхавшимся. По его словам, он искал что-то на дне и некоторое время не мог отвлечься от поисков. Гарри выразил ему искреннее сочувствие. Он не мог найти что-то даже у себя в шкафу, не говоря уже о дне моря. Русал заинтересованно оглянулся, с трудом узнавая скалистый берег. – В бухте гудит что-то, – задумчиво сказал Гарри, когда Найл подплыл ближе и выпрыгнул на сушу. Волны поднимались так высоко, что он мог не бояться высохнуть и еще в любой момент соскользнуть обратно в воду. Здесь было холоднее и мокрее, скалы отбрасывали зловещие тени, и именно поэтому сюда не заглядывали люди, предпочитая открытый и безопасный песчаный пляж. Хоран просвистел несколько нот, чутко прислушиваясь к эху, и, кажется, почувствовал себя в своей среде. По его рассказам, он любил темноту и влажность своего дома, и эта часть суши почти подходила под его описание. Гарри улыбнулся, понимая, что Найлу нравится это место. – А, это большой корабль отправляется в кругосветное путешествие, – объяснил ему Найл, потрепав Гарри по волосам. – Ночью наши будут сидеть на скалах и петь. А кто-то отправится сопровождать моряков в дорогу и ждать... мм... внезапного шторма. – А ты? – спросил Гарри с тревогой. – Задержусь, – просто кивнул головой Найл, продолжая разглядывать берег со смесью удовольствия и любопытства. – Я довольно редко мигрирую. Мне здесь нравится да и еды много. Моряки часто пришвартовываются, могу петь ночами напролет. К тому же, пока у тебя мой гребень, я обязан быть поблизости, – со вздохом признался он. – Вдруг позовешь, придется тогда плыть с самого севера или с далекого юга, – Хоран деланно поежился. Неприятное ощущение прокралось в грудь и осело тяжелым камнем. Как будто Найл и в самом деле сказал, что искренне хочет его покинуть. Он выглядел таким раскованным и свободным, сидя на камне, — ему шла вольность, шла независимость, но таким он казался только снаружи, ведь единственная вещь, с помощью которой можно было его пленить, находилась у Гарри в руках. Посмотрев на гребень, Стайлс ощутил, как в горле собирается ком. Почему русалки становятся узниками из-за такой, казалось бы, безделицы? – Я могу его вернуть, – сказал Гарри, помолчав. – Не хочу, но могу, если ты хочешь меня покинуть. Он настолько сроднился с этим гребнем, что уже не мог себе представить жизнь без него. Дело было не в том, что с помощью этой безделицы можно было вызвать Найла и увидеть его, красивого и волшебного... скорее в том, что Гарри привык мечтать о Найле, дотрагиваясь до гребешка. Представлять, что его чувства взаимны, как если бы гребень был доказательством симпатии Найла. – Смертный, – снисходительно улыбнулся Хоран. – Я могу забрать свой гребень назад только через четыре года, если ты, конечно, не погибнешь раньше, – последние слова он явно добавил с ехидством. – Можешь вложить его мне прямо в руки, я все равно не смогу его забрать — он будет жечь мне ладони, пока кожа не обуглится — и тогда мне придется оставить его на берегу. А там... может случиться все, что угодно, – Гарри стало жутко от того, как зловеще прозвучало «все, что угодно». – Мне бы не хотелось, чтобы кто-то другой распоряжался моей судьбой. Гарри зарделся с польщенным видом. Это было даже лучше, чем признание в любви, которое он часто воображал себе на досуге, когда находился дома. Стайлс настолько привык летать в облаках и строить воздушные замки, но реальность оказалась еще более волшебной, чем самые прекрасные грезы. Конечно, не стоит ожидать от русалочьего народа пылких признаний в любви, обычно их слова фальшивы, но доверие... доверие это самое лучшее, что можно получить от тех, кто боится и ненавидит людей с глубокой древности. – Сколько желаний я могу загадать? – спросил он внезапно. – Три? Об этом Гарри тоже прочитал в книге. Но у него были сомнения. В разных легендах говорилось по-разному да и легенды писали люди, а к ним, в последнее время, было все меньше симпатии и доверия. Впрочем, для него уже было большим счастьем возможность просто видеться с Найлом, и в глубине души он не претендовал на большее, хотя также часто мечтал об этом. – Сколько угодно, если я выбрал тебя, – ласково заметил Найл. Он больше не выглядел устрашающе, хотя Гарри знал о нем теперь даже больше, чем раньше. Например, что ему ничего не стоит проглотить живую рыбу и потом метко выплюнуть в него её глаз. Как ни странно, это больше не отталкивало. – Поцелуй меня. Гарри показалось, будто в его рот влез моллюск. Теплый и очень юркий. Он побоялся шевельнуть языком навстречу, опасаясь острых зубов, но уже скоро осмелел, подхватывая губы Хорана своими губами. Это был самый соленый поцелуй в его жизни, словно он целовался с самим морем. Он придавил русала к камням, продолжая целовать, и его не остановила даже волна, внезапно окатившая их обоих. Холодное тело Найла не могло остановить пожар в теле Гарри, дрожь от холода не шла ни в какое сравнение с дрожью от возбуждения. В его жизни не было ничего лучше этого соленого поцелуя со вкусом водорослей, рыбы и морской воды. Последующие несколько раз они встречались именно там, на скалистом берегу, где их никто не мог увидеть. Гарри очень не хотелось, чтобы кто-то из рыбаков имел возможность поймать русала или как-то ему навредить, поэтому больше не звал его на открытый причал. Найл почти сразу выпрыгивал к нему в объятия, и его больше не нужно было просить о поцелуях, будто он сам хотел касаться теплых губ смертного человека. На днях он понял, что испортилось зеркало, потому что совершенно внезапно оно стало показывать Гарри, когда Найл пытался причесываться пластиковой расческой, ранее валявшейся на берегу, разглядывая при этом свое отражение. Когда он спросил Гарри о его видении, Стайлс почему-то промолчал, и Хоран решил, что ему придется отправиться к какому-то таинственному озеру, прямо по реке, чтобы омыть зеркало от солей, если оно на самом деле пришло в негодность. Стайлс в который раз удивился. Он не знал, что русалки могут жить в пресной воде. Равно как и путешествовать по рекам и каналам в свое удовольствие. В его представлении русалкам вредило все, кроме океанической и морской воды. Но он как всегда ошибся, положившись на книгу. Найл не особенно любил пресную воду, но был свято уверен в неисправности зеркала, поэтому ему просто необходимо было починить его. Ведь теперь у него ничего не было, кроме этого небольшого зеркальца и краденной шапки разъяренного мэрроу из волшебных атрибутов. – Ты много где был, правда? – спросил Гарри, любуясь русалом, удобно устроившимся в его объятиях. – Да, – живо отозвался Найл. – Прежде чем остановиться тут, я поплавал по океану вдоволь. Со мной мигрировал целый косяк русалок, а также стая роанов. Ох и болтливые создания! – Хоран презрительно фыркнул, вспоминая тюлений народец. – Хорошо, что потом они остановились на севере, а мой косяк поплыл дальше. Мы останавливались в каждом заливе и пели, завидев морские суда. А потом снова отправлялись в путь. Плавали наперегонки с дельфинами, подгоняли селедок, – мечтательно протянул русал. Он, конечно, сказал, что не любит мигрировать, но, по всей видимости, все же тосковал по свободе. – Иногда приходится помогать китам — бедняги все в паразитах. К тому же, на них ведется незаконная охота. Гренландских китов почти не осталось, и это, кстати, не наша вина, – гневно добавил Найл. – Мы не едим мясо крупных животных. Гарри вспомнил рыбаков, вылавливающих рыб сотнями. Они начинали солить их заживо, прямо на лодках, игнорируя их предсмертную агонию. Иногда они просто вспарывали рыбам животы, доставали икру и швыряли умирающих морских созданий обратно в воду. Мертвую рыбу выносило к берегу, и она тухла на пляже, распространяя жуткое зловоние и отравляя воду, пока город не нанимал уборщиков, чтобы справиться с этой напастью. Но мерзкий, тошнотворный запах продолжал витать на пляже тяжелым туманом, пока ветер не менял направление. Но Гарри ни разу не видел, как убивают китов. Ему казалось невозможным уничтожить кого-то настолько величественного и прекрасного. Наверное, их боль была несравнима с человеческой болью. Наверное, когда разлагалось что-то настолько массивное и грандиозное, природа страдала куда сильнее, чем обычно. – Неужели люди делают так много зла? – с грустью спросил Стайлс, пытаясь не думать о мертвых обитателях мирового океана. – От смертных всегда одни неприятности, – ответил Найл, пожимая плечами. Похоже, он не испытывал никакой жалости по этому поводу. – Чем Вас меньше, тем лучше. Мой народ веками истреблял таких, как ты. Это прозвучало беззлобно. И вместе с тем как-то сухо. Но Гарри уже смирился с тем, что для русалок убивать смертных в порядке вещей. Возможно... они это даже заслужили. По-крайней мере, если речь шла об истреблении китов. Да и рыбы по-меньше, а также рачки и моллюски по-своему заслуживали отмщения. Законодательство ревностно защищает домашних животных, а также многих диких зверей и птиц, когда заканчивается сезон охоты. Но рыба... Рыбу, конечно, защитить некому. Кроме, разве что, дельфинов из-за их пресловутой разумности. А русалки никогда не съедят так много водных созданий, сколько в год истребляют люди ради икры или жира. И у них нет спортивной рыбалки. Они не делают украшения из кораллов и не используют морские губки, чтобы мыть посуду. Стайлс испытал к себе отвращение, как будто это он сотворил все эти бесчинства. Наверное, Найл имел право его ненавидеть за истребление его корма, за загрязнение и осушение его дома. Но Найл сидел у него на коленях, и, похоже, его волновало только их объятие. – Но я ведь тебе нравлюсь? – спросил Гарри, медленно поглаживая серебристый хвост на своих коленях. Найл что-то промычал, расслабленно прикрыв глаза, но Гарри уже стал чувствовать себя лучше, как будто он переставал быть монстром. – Так хорошо? – Не поднимайся рукой слишком высоко, я там очень чувствительный, – ответил Хоран, безуспешно пытаясь остановить его вездесущую ладонь. – Ты только больше меня дразнишь, – заметил Гарри. Найл игриво улыбнулся. Возможно, люди совершили много ошибок, не только по отношению к водным духам вроде него, но и к земным, и воздушным, и Гарри даже мог быть в их числе, но именно на него Хоран почему-то совсем не держал зла. Он много думал об этом, кружа по темному морскому дну среди ила, тины, водорослей и коралловых полипов. И, когда знакомые русалки спрашивали его, почему он до сих пор не изничтожил смертного, вызывающего его почти каждый день на поверхность, Хоран только пожимал плечами. Возможно, и зеркало не сломалось. Оставаясь наедине с собой с наступлением темноты, Найл искренне завидовал роанам, селкам и девам-тюленям. Они, по крайней мере, могли сбрасывать шкуру и гулять по суше, пусть и не очень часто. И если бы Гарри украл его шкуру, в этом был бы толк. Но гребень не давал Найлу возможность долго находиться на поверхности. И он не уменьшал его природного желания вредить людям и наслаждаться их страданиями и муками, напротив, Найл только чувствовал себя злее, когда вновь оставался один. Он спросил старейшину, почему так происходит. «Ты появился на свет убийцей. Смысл твоего существования — завлекать смертных на дно, упиваться их кровью, ломать их корабли. Это не просто прихоть — это злой рок. И, если ты не будешь это делать, со дна поднимутся морские чудовища, над которыми не властен никто из морского народа — даже я. Они будут убивать русалок и шелок, мэрроу и дев волн, келпи и шупилти, федалов и водяных попрыгунов, всех подряд, пока не найдут тебя, – ответил старый русал, поглаживая бороду. – Ты не просто предвещаешь шторм. Ты его причина». Вот так, подумал Хоран. Его любовь должна была погубить их всех, включая народы, просто живущие с ним в одном бассейне, потому что кто-то когда-то решил — русалки должны истреблять род человеческий. Ведь он был бездушным. И для него бог не запланировал пресловутого выбора, как для своих любимых человеческих детей. Найл был близок к тому, чтобы наложить на себя руки, но смерть русалки предвещает страшную, необратимую гибель всему портовому городу и каждому жителю в частности. Только смерть примет в его свои объятия, как портовый город уйдет под воду, а вместе с ним Гарри и его семья, все, что его смертный так сильно любит, все, чем он мало-мальски дорожит. Эти мысли не покидали его ни на минуту, пока Гарри не подходил на берег с его гребнем. Лишь его появление было для русала облегчением, потому что в такие мгновения он мог не думать о долге. И о том, что у него на самом деле не было души. – Ох, и наелся я сегодня, – похвастался Хоран, когда Стайлс снова вызвал его на причал, погладив море гребешком. – Такие аппетитные водоросли нашел! – Гарри улыбнулся, наблюдая за довольным русалом. – Они привлекли целый косяк мелких рыбок, тут-то я их и съел, – к его ужасу закончил он. Он был невероятен. С каждой встречей Стайлс только все больше убеждался — Найл невероятно красив, невероятно умен, невероятно ловок и весел. И даже в своей любви к поеданию рыбы Найл невероятен. И ни одна книга с морскими легендами не могла в полной мере описать такое невероятное существо, как Хоран. – Под водой, правда, так красиво? – спросил Гарри, наблюдая за тем, как его душа — он не мог звать Найла по иному — крутится в воде волчком. Если и было что-то хорошее в том, чтобы иметь душу, так это наблюдать за тем, как её воплощение кружится в воде, брызгается, ныряет на дно, чтобы выпрыгнуть обратно, швыряет в него водоросли и смеется, прячась за скалами. – Конечно, – ответил Найл, мечтательно прикрывая глаза, чтобы уже через секунду широко их распахнуть. – Это вам не сухая суша! На дне прохладно и темно. Но, чем выше поднимаешься, тем теплее и ярче становится, – заверил его русал. Гарри не мог отвести глаз от его лица. – Подводные течения разной температуры. А сколько животных! – воскликнул он, не замечая, как завороженно Гарри глядит на него. – Морские коньки носятся туда-сюда, совсем ручные. А мясо у крабов нежное! – Хоран даже облизнулся. – Ну, и сами они довольно красивые. И мой дом на самом дне, там, где илистый камень. Я под ним прячу свое зеркало, – Найл повел бровями, как бы говоря: «Ты знаешь, о каком зеркале речь». Он совсем не звал его вниз. И Гарри подумал, русал точно не желает ему зла, полностью согласен видеться и так, потому что... потому что Найл чувствует тоже самое? Ему захотелось быть ближе. Захотелось взять эту холодную руку, чтобы никогда больше не отпускать. Ему захотелось увидеть все чудеса мира его глазами, попробовать на вкус всю воду на свете, из каждого ручья и источника, познакомиться с каждой рыбкой, с каждым морским коньком или моллюском. Потому что... наверняка все это заключает в себе маленькое чудо, раз Найл обитает в такой среде. – Покажешь мне? – спросил Гарри благоговейным шепотом, и сердце его забилось так сильно, что даже в глазах резануло. – Ты хочешь? – Найл изумленно заглянул в его глаза. – Не стоит, я ж не поэтому рассказывал тебе про свой дом. То есть сначала... но потом... – Хоран беспомощно помотал головой. – Я думаю, что будет лучше, если ты останешься... – Это мое желание, – резко заявил Гарри, и Найл почувствовал, как его тело становится тяжелым. Если бы он мог извратить это желание, но он ведь с самого начала пообещал, что не будет этого делать. – Хочу увидеть твой дом. Несколько мгновений Найл будто колебался, а потом улыбнулся против воли, обнажая острые зубы, которые в обычное время могли легко прокусить бок какой-нибудь крупной рыбе. Гарри не узнавал его глаза. – Прыгай ко мне. Гарри мягко соскользнул в воду и не успел опомниться, как Хоран схватил его с нечеловеческой силой и стремительно поволок на глубину. Он обнимал Стайлса сильнее, чем обычно, пока они преодолевали один слой воды за другим. На поверхности остались только пузыри воздуха. – От чего мне так больно, Гарри? – спросил Найл, поглаживая холодную щеку. Гарри ничего не ответил. Он уже покрылся струпьями, и его загорелая кожа приобрела прохладный оттенок. Найл аккуратно причесал его кудряшки своим гребнем и отложил безделицу в сторону, продолжая приводить в порядок его прическу. Они лежали на самом дне, на том самом камне, под которым Найл прятал зеркало, среди разноцветных водорослей и игривых морских коньков, но Гарри, конечно, не мог оценить это чудо. Найл прислонился щекой к его холодной, безжизненной груди, как будто надеялся, что услышит биение человеческого сердца, но единственное, что он услышал, была безмолвная тишина морского дна. – Почему я жалею, что сделал это, если это свойственно моей природе? – с болью спросил Найл, прижимаясь к мертвому телу. Гарри промолчал. Он теперь всегда молчал, хотя раньше так чутко реагировал на каждое слово русала, стоило последнему открыть рот. Найл испытывал чувство голода — он не покидал Гарри уже больше недели, а рыбы, словно зная, что Хоран не отплывет далеко, кружили над его головой. Хоран положил холодную руку Стайлса на свою талию и поцеловал его в грудь. Если бы русалки могли плакать, Найлу, наверное, уже полегчало бы, но все его тело и весь его рассудок наполнила страшная, жгучая боль, несравнимая ни с чем, что он когда-либо ощущал. Найл знал, что на берегу уже больше недели не утихает шторм, и что люди, случайно оказавшиеся на берегу, тонут, но какое ему было до них дело? – Говорят, что русалками становятся утопленники, – сказал Найл и с надеждой взглянул наверх. – Может быть, ты захочешь вернуться ко мне, после того, что я сделал? Гарри ему, конечно, не ответил.