Что вы знаете о любви?

Анжелика стояла на палубе, окутанная пронизанной солнечными лучами утренней дымкой, и внимательно прислушивалась. Что это? Далекие голоса земли? Пение или зов? Разноцветные полотна тумана неожиданно начали таять и растворяться, и молодой женщине вдруг почудилось, что она видит впереди изумрудное чудовище, которое, вытягиваясь, становилось огромным, выпуская повсюду гигантские щупальца с ярко-розовыми когтями. Внезапно туман исчез, словно его и не было. Порыв ледяного ветра сдул последнюю, точно легчайший муслин, завесу. Воздух зазвучал поющей ракушкой, солнце чуть поблекло, небо засветилось сине-голубыми переливами, а то, что показалось Анжелике изумрудным чудовищем, стало берегом с холмами, покрытыми густым лесом. Зелень разливалась, покуда хватало взгляда, до самых красно-розовых песчаных отмелей у подножия бесчисленных скалистых мысов. Лес поражал своим многоцветьем: темнели еловые рощи, огромные сосны вздымали к небу свои сине-зеленые зонты, в предчувствии осени заросли кустов уже отливали красным золотом. Повсюду — и в заливе, и дальше, в темно-лавандовом море — виднелись зеленые острова, окаймленные розовым песком. В них было какое-то сходство со стаями акул, защищающими от жадных людей божественную красоту побережья. После долгих дней в молочном тумане это фантастическое пиршество красок настолько околдовало Анжелику, что она не смела двинуться с места, завороженная необычностью зрелища. Ей захотелось наконец вновь ступить на землю, пробежаться по холмам, совсем как в детстве — широко раскинув руки, будто птица крылья, и, упав в высокую пахучую траву, петь песни. Но пока приходилось ждать сладостной свободы в плену тумана на корабле, на котором они пересекли море мрака… Вдруг молодая женщина услышала, как внизу о воду ударили вёсла — шлюпка пристала к борту. И вот на палубе, словно из ниоткуда, появился мужчина — высокий, статный, непоколебимый и устрашающий. Из-за вновь набежавшего тумана Анжелика не могла разглядеть его лица, но ей это было не нужно: она знала, чувствовала, что это был Он. Она безотчетно поспешила ему навстречу, будто ее вела нить Ариадны, а затем послушно вложила руку в протянутую ей ладонь. Мужчина неотрывно смотрел на неё своими пронзительными чёрными глазами, сверкающими в прорезях маски, а затем, улыбнувшись краешком губ, властно произнёс: «Пойдём». Его уверенность и сила словно подталкивали Анжелику в спину и одновременно вели за собой, и она, не раздумывая, ступила следом за ним в покачивающуюся на волнах лодку. На пути к берегу ее совсем не беспокоила неустойчивость маленькой шлюпки — она твёрдо стояла на ногах, оперевшись на мужчину, который крепко прижимал ее к себе. Положив голову ему на плечо, женщина отныне не хотела покидать этих объятий, ведь с ним ей больше не было страшно. Он, как и обещал когда-то, наконец привёз ее в волшебную страну, где океан на горизонте сливается с небом, дома увиты душистыми красными розами, а широкие кровати застелены мягкими пушистыми мехами. Туда, где для неё начнётся новая жизнь… Анжелика чуть приоткрыла глаза, обнажая за густыми, пышными ресницами сияющую зелень глаз, подобную молодой весенней листве. Тепло недавнего сна никуда не уходило, и, опустив веки, она тщилась продлить своё сновидение. В памяти воскресал каждый обращенный к ней жест, каждый взгляд. Коснувшись пальцами губ, она снова ощутила нервную породистую руку, ласкающую их, услышала ласковый с хрипотцой голос: «Вам очень к лицу быть счастливой…». Ее охватило трепетное волнение. Анжелика давно отвыкла от слова «счастье», иначе именно так она определила бы свое состояние. Счастье было эфемерным, хрупким, почти незаметным, и все же душа ее уже отдыхала от битв, ощущая невероятную полноту жизни. Вдруг на нее напал смех: «Влюблена? Неужели влюблена?!». Необъяснимая радость разом заполнила ее сердце, и Анжелика резко села на кровати, обхватив колени руками. Широко улыбаясь, она смотрела перед собой невидящий взглядом, все ещё находясь во власти своего прекрасного сна. Постепенно реальность стала проявляться отчетливей, и вот уже от неё ускользнула последняя обвившая ставни дома нежно-красная роза, а следом исчез и ее дивный аромат. Окончательно придя в себя, Анжелика вдруг обнаружила, что место рядом с ней пусто, и Онорины нигде нет. Соскочив с кровати, женщина стала тормошить одеяла в надежде, что ее маленькая непоседа просто решила поиграть в прятки. Отмахиваясь покрывалами от подбирающейся украдкой тревоги, она судорожно соображала, где же может быть ее дочь, как вдруг из каюты капитана раздался детский возглас. Уже через миг — растрепанная и босая — Анжелика стояла в дверях… Забравшись с ногами на кресло, чтобы лучше видеть, Онорина склонилась над большим столом и что-то увлечённо разглядывала. Ее волнистые рыжие волосы распушились после сна и непослушно торчали во все стороны, отчего в своей белой сорочке девочка походила на маленького гнома. Напротив неё сидел Рескатор и вертел что-то в руках, сопровождая свои действия рассказом, от которого девочка то и дело восторженно вскрикивала. Со стороны эти двое походили на заговорщиков, увлечённо беседующих о своих проделках. — Онорина! Что ты тут делаешь? — рассерженно воскликнула Анжелика. — Немедленно возвращайся в постель! — Мамочка! Мамочка! — радостно позвала ее девочка, совершенно не обращая внимания на недовольство матери. — Иди сюда, в моем камешке прячется секрет! — она поманила женщину пухлой ручкой. — Онорина! — ещё раз попыталась призвать ребёнка к порядку Анжелика, подходя ближе, но ее слова уже были адресованы спине с виляющей от нетерпения из стороны в сторону попой. — Месье Рескатор, я прошу прощения за ее дерзость, я сейчас же уведу… — Присаживайтесь, мадам, вы как раз пришли вовремя, — проговорил пират, нетерпеливым жестом прерывая ее извинения. — Мы сейчас с мадемуазель Онориной будем ловить звезду. Он был крайне сосредоточен, отчего Анжелика решила молча повиноваться, тихо опустившись в кресло возле дочери. Молодая женщина чуть подалась вперёд, вытянув шею, чтобы ничего не пропустить. В центре стола лежал гладкий голубой сапфир, возле которого стояла горящая свеча. — Я обещал вам рассказать тайну этого камня, сударыня, — капитан обращался к Онорине. — Так что смотрите внимательней. Девочка, уже успевшая удобно устроиться на коленях Анжелики, глядела во все глаза, ерзая в ожидании. Тем временем Рескатор накрыл свечу полой металлической заслонкой в форме цилиндра, в стенках которой были проделаны небольшие дырочки. Таким образом рассеянный свет свечи собирался в прямые лучи, выходящие из отверстий этого самодельного абажура. Взяв в руки камень, он направил на него луч так, чтобы он упал на ровную поверхность сапфира точно посередине. Внезапно свет, вспыхнув в центре камня белым бликом, задрожал, и в следующий миг от него, словно нити, разбежались в стороны шесть тонких симметричных полос. Анжелика и Онорина одновременно ахнули в голос и тут же закрыли ладонями рты, чтобы не нарушить эту невиданную красоту своим дыханием: на поверхности темно-синего сапфира серебряной паутинкой с расходящимися из середины лучами горела яркая шестиконечная звезда. — Как видите, сударыни, это не простой камень, — довольно проговорил Рескатор, также не желающий нарушить таинство момента. — Он обладает уникальным свойством отображать на своей поверхности очертание звезды, но увидеть подобные узоры можно только в определённых камнях, имеющих в своём составе специальные примеси и отполированных по особой технике, благодаря которой они становятся такими гладкими и блестящими. — В моем камне живет звезда! — восхищенно прошептала Онорина. — И она теперь всегда будет оберегать вас, — не сдержал улыбку Рескатор, тронутый искренностью детской непосредственности. — Не теряйте ее, — добавил он, вдруг переведя взгляд на Анжелику, — никогда не теряйте свою звезду. Молодая женщина снова почувствовала, как непрошеный жар поднимается от шеи к лицу и бесцеремонно расплывается по щекам. После вчерашнего вечернего разговора она уже научилась довольно быстро улавливать тонкие намёки Рескатора, но вот совладать при этом с собой у неё никак не получалось. Сколько, будучи при дворе, она слышала различных сомнительных комплиментов, пылких речей и недвусмысленных предложений, но всегда сохраняла достоинство и невозмутимость, будь то очередной придворный щеголь, персидский посол или даже сам король Франции. Почему же сейчас ей не удаётся держать лицо, отчего она бледнеет, словно лист бумаги, или же наливается краской, как маков цвет? Анжелика тут же опустила глаза, делая вид, что пристально рассматривает камень, который Онорина вертела в пальцах, безуспешно подставляя под луч в попытке снова увидеть звезду. — Ну что, сударыня, я открыл вам секрет, как и обещал. Будут ли у вас ко мне ещё вопросы? — учтиво спросил девочку капитан. Оторвавшись от своего сапфира, Онорина пристально посмотрела на пирата, пожевала нижнюю губу и, наконец, задала давно мучивший ее вопрос: — Почему ты все время ходишь в маске? — А как вы сами думаете, мадемуазель? — несколько удивлённый ее внезапным интересом ответил мужчина. — Может, потому что… — замешкалась девочка, быстро посмотрев на мать, но все же решилась продолжить, — потому что ты… некрасивый? Рескатор разразился громким хохотом. — Что ж, должен признать, что в этом есть толика правды, — его хриплый смех прерывался приступами кашля, — но все же это не основная причина. — А какая же? — она широко открыла свои тёмные глазки в предвкушении узнать наконец тайну этого Черного человека и наклонилась к нему через стол, когда Рескатор поманил ее указательным пальцем. — Я не хочу, чтобы меня узнали мои враги, — тихо проговорил он, сверля ее озорным взглядом. — А разве здесь есть враги? — глаза девочки расширились от изумления ещё больше. — Враги есть везде, — и с этими словами он нарисовал пальцем в воздухе круг. Онорина внимательно следила за его движением и о чем-то сосредоточенно думала. Она смешно хмурила бровки и надувала щёчки. — А что, если из-за маски тебя не узнает тот, кто тебя любит? — спросила она, прямо посмотрев в глаза пирату. Это означало, что она ждёт от него серьезного и честного ответа. Уголки губ Рескатора дрогнули в улыбке. Он некоторое время внимательно разглядывал ребёнка, а затем произнёс: — Тому, кто любит, маска — не помеха. — Почему? — недоверчиво сощурилась девочка. — Потому что тот, кто любит, смотрит не глазами, а сердцем, — и он легонько ткнул ее пальцем в грудь, прямо туда, где билось ее маленькое, но уже такое взрослое сердечко. — Мама, значит, я смогу найти своего отца, даже если никогда не видела его раньше?! — радостно воскликнула Онорина, ища подтверждения у матери и всматриваясь в неё полными надежды глазами. Анжелика снова смутилась. Молодой женщине казалось, что внимательный взгляд Рескатора пронизывает ее насквозь, а наивность и прямолинейность дочери разожгли в ней стойкое желание провалиться сквозь землю. — Ах, милая… — Конечно, найдёте, — поспешил заверить ее Рескатор. — Туда, куда мы плывём, каждый найдёт то, чего очень сильно желает. — Ух ты! — восхищённо воскликнула девочка. — Мама, ты слышала? Слышала? — Да, моя хорошая, — улыбнулась ей Анжелика, не смевшая поднять глаза на пирата, чей пристальный взгляд она ощущала на себе буквально кожей. — Мамочка! Можно я покажу мой волшебный камушек Лорье? Пожалуйста, ну, пожалуйста! — защебетала девчушка, молитвенно сложив ладошки. — Я расскажу ему про звезду, и про лучи, и про все-все! Анжелика быстро посмотрела на Рескатора. Ее визиты на нижнюю палубу явно были ему не по душе, и сейчас ей меньше всего хотелось разрушить установившийся между ними хрупкий мир. — Для начала нам нужно принять лекарство, выпить отвар, поговорить с эфенди, — искала причину для отказа Анжелика, — и… получить разрешение капитана. Их взгляды на мгновение встретились. — Ну вооот, — раздосадованно протянула Онорина и, соскочив с колен матери, с видом обиженной императрицы проследовала в смежную комнату. Анжелика поднялась, чтобы отправиться за ней. — Когда вы хотите посетить нижнюю палубу? — вопрос остановил женщину на пороге. — Я… наверное, ближе к обеду, — растерялась от неожиданности Анжелика. — Для начала мне нужно увидеть доктора, чтобы попросить у него отвар для Женни, дочери господина Маниго. Она беременна и очень мучается от постоянной качки. Рескатор, опершись ладонями о стол, внимательно просмотрел свои записи, затем взглянул в окно. — Хорошо, только не задерживайтесь там надолго. Вечером нас ожидает буря. — Буря? — встревожилась женщина. — Не беспокойтесь, сударыня. Со мной вы в полной безопасности, — заверил ее капитан и тут же, хитро прищурившись, добавил: — И не надейтесь, что из-за предстоящих трудностей я забуду о нашем вчерашнем уговоре. *** — Ах, мадам, ваш шоколад творит чудеса! — восторженно поднял ладони кверху Абд-эль-Мешрат. — Здоровья вашим рукам! Сегодня арабский старец выглядел бодрее, чем обычно, и Анжелике даже показалось, что она сумела разглядеть подобие улыбки в его седой бороде. — Я хотел бы преподнести вам небольшой подарок в знак своей признательности, — он протянул ей маленький бумажный свёрток, перевязанный пеньковой веревкой. Анжелика с интересом развернула его и обнаружила на тёмном квадрате бумаги розовый твёрдый кусок. Она поднесла его к лицу и, вдохнув исходящий от него запах, тут же воскликнула: — Аллепское мыло?! Она ни с чем не спутала бы аромат чёрного мускуса — главного афродизиака, которым оно так славилось. Призванное не только увлажнять кожу одалисок, но и разжигать в мужчине любовный огонь, оно было неотъемлемым атрибутом гаремов. Именно там Анжелика впервые опробовала его, ещё не зная об этом необычном свойстве. Она подняла на старца восхищённый взгляд. Довольный произведённым эффектом Абд-эль-Мешрат по-отечески улыбнулся. — Я знал, что вы сможете оценить его по достоинству. Надеюсь, в скором времени вы найдёте ему верное применение. Бережно заворачивая мыло обратно в бумагу, Анжелика украдкой наблюдала за осматривающим Онорину эфенди. Темнолицый, истощённый аскетичной жизнью и закутанный в теплые меха с посеревшим за время путешествия тюрбаном на голове, он был совершенно чужд как обстановке этой комнаты, так и ледяному пейзажу за бортом корабля. Что забыл этот житель пустынь и тёплых краев среди бушующего холодного океана? Что сподвигло его на старости лет круто изменить свою жизнь, не боясь неопределённости? Сможет ли она так же, отринув сомнения и страхи, пойти за своими красочными фантазиями, на волю которых она сдалась бы с таким упоением? Вправе ли снова рисковать всем ради призрачной надежды, ведь очень часто она бесследно тает, как предрассветный сон. Сумеет ли, хорошо зная, что иногда мечты могут привести лишь к боли, разочарованию и полному опустошению… — Эфенди, как вы нашли в себе силы пуститься в это путешествие, оставив все, чем владели и что любили, ради неизвестности? — задумчиво спросила Анжелика. — Иногда неизвестность лучше известного будущего, не так ли? — спокойно ответил старец. — Ведь именно поэтому вы вместе со всеми этими людьми сейчас находитесь на этом корабле. — Да, здесь вы правы. Но это решение было вынужденным, иначе они бы никогда не согласились оставить свою прежнюю жизнь. — Они, вероятно, да. А вы? — эфенди проницательно смотрел на неё поверх очков. — Я?.. — Анжелика нахмурилась, размышляя. — Раньше я думала, что могу сделать многое, а теперь… — она глубоко вздохнула, — мне порой кажется, что я не могу ничего изменить… — Как колесница не поедет на одном колесе, так и судьба не везёт, пока человек сам не начнёт помогать ей, — звучал ровный голос. Анжелика удивлённо приподняла бровь: — А как же восточное учение о том, что на все воля Аллаха? — Аллах лишь указывает тебе путь, а вот ступишь ли ты на него, зависит только от тебя. Ибо желающего судьба ведет, нежелающего тащит. — И вам не бывает страшно? — Не оседлаешь страха — не достигнешь своих желаний. Не попробуешь — не узнаешь, не узнаешь — будешь сожалеть. А я предпочитаю сожалеть только о содеянном. — Но порой бывает так сложно решиться… — не дающая покоя назойливая мысль проворно соскочила с языка. — Как говорил один китайский мудрец: «Одно слово может изменить твое решение. Одно чувство может изменить твою жизнь. Один человек может изменить тебя». Вам остаётся лишь позволить это, — невозмутимость мерного голоса Абд-эль-Мешрата успокаивала Анжелику и придавала уверенности. — В жизни каждого наступает момент, когда нужно понять, что старого больше нет. Оно было там, в прошлом, а сейчас развалилось окончательно и безвозвратно. Так мы учимся отпускать время. Анжелика с благодарностью посмотрела в мудрые глаза эфенди. Она была уверена, что он знает, о чем она думает и что не даёт ей покоя, и была безмерно признательна ему за то, что он понимает ее с полуслова. Поддержка арабского доктора придала ей решительности, ведь это именно то, чего она в глубине души так сильно желала: отдаться на волю тому самому чувству, покориться тому самому человеку… Посовещавшись с эфенди, они приняли решение, что Онорина сможет ненадолго покинуть каюту и увидеться с друзьями, но только при условии, что она хорошо поест и обязательно поспит днём. Услышав это, девочка тут же залпом выпила тарелку супа и, накрывшись одеялом с головой, тихонько засопела. Поглаживая спящую Онорину по пушистым волосам, Анжелика смотрела в одну точку, думая над словами эфенди. «Так мы учимся отпускать время…». Он прав: пришла пора раз и навсегда проститься с прошлым, его больше нет… На мгновение женщину ослепил яркий свет. Солнечный луч отражался от чего-то на стене, разбрасывая красочные блики по всей комнате. Анжелика встала и подошла к светящемуся на переборке пятну. Это было зеркало. Настоящее сокровище в баснословно дорогой массивной золотой оправе, оно сияло каким-то дьявольским блеском, и Анжелика удивилась, что не заметила его до сих пор. В том состоянии духа, в котором она пребывала все это время у постели больной Онорины, необычное зеркальце повергло бы ее в ужас. В этом круглом, бездонном, уставившемся на нее глазу ей наверняка почудилось бы что-то зловещее и колдовское. Оправа зеркала представляла собой золотую гирлянду из солнц, переплетенных с радугами. Склонившись к своему отражению, Анжелика увидела в зеркале странное, не имеющее определенного возраста существо с зелеными глазами, бледными губами и светлыми волосами — точь-в-точь сирена, которая никогда не стареет, сохраняя вечную молодость. Это зеркальце было какое-то необыкновенное, непохожее на другие… Его красновато-золотой отлив накладывал на отраженное в нем лицо мягкие тени, окружал его таинственным ореолом. И даже в своем скромном платье благонравной ларошельской мещанки Анжелика имела волнующий, смущающий сердце вид языческого идола. «Неужели я и впрямь так выгляжу, или же это зеркало волшебное?»… Переведя взгляд от своего необычного отражения на небольшую миску с водой, над паром которой Онорина старательно дышала, чтобы получить разрешение на прогулку, и на лежащий рядом свёрток с мылом, Анжелика ощутила острое желание немного освежиться. Молодая женщина уже и не помнила, как давно она принимала ванну и мыла голову, и решила не лишать себя этой маленькой радости. Быстро сняв платье и сорочку, Анжелика смочила пальцы, вспенила в ладонях розовый благоухающих кусочек и провела им по лицу, затем по скулам до висков, пройдясь по краю заколотых вверх волос. Букет ароматов приятно щекотал нос и даже немного дурманил, отчего Анжелика прикрыла глаза и, откинув назад голову, с наслаждением начала медленно поглаживать мылом длинную шею, скользя по выступающим ключицам и полной округлой груди вниз к животу. Нагая, она была похожа на ожившую мраморную статую прекрасной богини, сбросившей одежду в полной уверенности, что ничьи глаза не видят ее в этот волшебный миг. Молодую женщину вывел из забытья внезапный скрип вперемешку со сдавленным кашлем. Она тут же схватила покрывало, чтобы прикрыться, как вдруг заметила, что Онорина повернулась на диване и, глухо покашливая, лениво открыла все ещё сонные глазки. — Ах, это ты, как же ты меня напугала! — нежно улыбнулась Анжелика, наклонившись к дочери и чмокнув ее в тёплый нос. Она быстро вытерлась смоченным в воде полотенцем, убирая остатки мыльной пены, надела чистую рубашку и принялась натягивать платье. — А почему ты не надеваешь то красивое? — зевнула Онорина. — Какое? — непонимающе переспросила Анжелика. — Ну то, с цветами, — девочка указала на наряд, подаренный Рескатором. — Раз они синие, значит, их можно найти под водой? Ты в нем такая красивая! — Правда, красивая? — заговорщицки улыбнулась Анжелика. — Ещё какая! — воскликнула Онорина, утвердительно кивая головкой. Женщина взяла в руки платье, блестящая ткань которого буквально скользила между пальцами. Тщательно отмытое Абигель, оно было совсем как новое. Анжелика приложила наряд к себе и посмотрела в зеркало. Цвет морской волны невероятно шёл ее золотистым волосам и подчёркивал бирюзу глаз. «Действительно, красивая…», — пронеслось у неё в голове, и руки восторженно сжали белоснежную пену кружев. В конце концов, она дала слово, и отступать теперь было бы неправильно. Если она вдруг нарушит условие сделки, то тем самым предоставит Рескатору лишний повод поиздеваться над ней, а этого ей уж точно не хотелось. — Ну что ж, с цветами, так с цветами, — Анжелика расшнуровала завязку сорочки на шее и, спустив ее так, чтобы она не была видна из-под открытого платья, весело подмигнула Онорине. — Тогда помоги мне. *** Детишки бегали по твиндеку, весело щебеча и смеясь. Онорина была очень рада снова увидеть друзей, тем более, что теперь она могла похвастаться перед ними своим необычным подарком. Она даже чуть не расплакалась, когда Лорье никак не хотел поверить в то, что в ее камушке прячется звезда, отчего Анжелике пришлось выступить в качестве независимого свидетеля. Она рассказала детям и раскрывшим от удивления рот гугеноткам об утреннем эксперименте, который для них провел капитан, и теперь каждая хотела подержать этот необычный сапфир в руках. Онорина зарделась от гордости и собственной значимости: больше никому на этом корабле Чёрный человек не делал таких подарков, только ей и ее маме, потому что они самые особенные. — Нашли, чем хвастаться — украденным пиратом драгоценным камнем, — брезгливо бросила проходившая мимо Бертиль. — Ещё неизвестно, сколько людей он убил из-за этого сапфира. Разгневанная услышанным Онорина с силой сжала кулачки, устрашающе сморщившись: — Ты злая! Вот тебе Чёрный человек ничего и не дарит. А маме дарит, потому что она хорошая и сделала для него шоколад. На нижней палубе повисло молчание. Все, мужчины и женщины, обратили свои изумленные взоры на Анжелику. Довольная произведённым эффектом, Онорина тряхнула своей рыжей головкой и уже в следующий миг что-то увлечённо обсуждала с Лорье, забравшись к нему в гамак. — Да уж, — ухмыльнулась Бертиль, обращаясь к своим подружкам, но так, чтобы ее могли услышать собравшиеся группой протестантки, — госпожа Анжелика знает, как найти общий язык с мужчинами, особенно с таким разбойником, как Рескатор. От переполнившего ее возмущения женщина не нашлась, что ответить. Ни оправдания, ни ругань сейчас были бы неуместны, и она предпочла просто сделать вид, что ничего не слышала. Склонившись, чтобы налить для Женни переданный эфенди отвар, Анжелика пыталась скрыть от остальных своё замешательство. Вдруг госпожа Каррер, стоявшая возле неё, толкнула молодую женщину локтем и, нагнувшись к ней поближе, прошептала: — А я с шестнадцати лет мечтала, чтобы какой-нибудь пират вроде этого похитил меня и увез по морю куда-нибудь на чудесный остров. — Вы? — проговорила ошеломленная Анжелика. Жена адвоката весело подмигнула. Это была похожая на чёрного муравья женщина, очень деятельная и абсолютно непривлекательная. Блеснув глазами за стеклами очков, она подтвердила: — Да, я. Что поделаешь, у меня всегда было живое воображение! Я и сейчас иногда вспоминаю об этом пирате из моих грез. Представляете, что со мной было, когда я увидела точно такого же живьем, да еще в нескольких шагах от себя! И посмотрите, как богато он одет! И потом эта маска — меня от нее прямо в дрожь бросает. Видя растерянность Анжелики, жену адвоката решила поддержать и тетушка Анна. — Несмотря на то, что этот ваш капитан внушает нашим единоверцам страх и к тому же не дает себе ни малейшего труда его рассеять, я все равно ему доверяю. Странно, но я почему-то твердо убеждена, что он человек мудрый и стремится к добру. И потом, он большой ученый. Ее щеки слегка порозовели, словно ей стало неловко за свой неуместный энтузиазм. — Он дал мне почитать замечательные книги. Она развернула широкий шелковый шарф, которым они были любовно обернуты, и показала Анжелике два тома в кожаных переплетах с красными обрезами. — Это редчайшие издания! «Основы аналитической геометрии» Декарта и «Об обращении небесных сфер» Коперника. Во Франции я много лет мечтала их прочитать, но их нельзя было достать даже в Ла-Рошели. И вдруг Рескатор вручает их мне посреди океана. Вот чудеса! — А я, красавицы мои, скажу вам, откуда он, — провещала госпожа Маниго таким тоном, каким объявляют важные известия. Она никак не хотела оставаться в стороне от этой беседы. — Не в обиду госпоже Анжелике будь сказано, но я думаю, уж не знаю ли я о нем больше, чем она. Анжелика удивлённо приподняла бровь. Прогремевший раскат грома перебил дородную гугенотку, и она умолкла, испуганно прислушиваясь. За бортом протяжно загудел ветер. Над морем началась гроза. — Так говорите же, что вы знаете, — нетерпеливо защебетали дамы, тут же забыв про непогоду. — Он испанец? Итальянец? Турок? — Ничего подобного. Он из наших краев, — изрекла кумушка с торжествующим видом. — Из наших краев? Из Ла-Рошели? — Разве я сказала — из Ла-Рошели? — Госпожа Маниго пожала своими широкими мясистыми плечами. — Я сказала, что он из наших краев — это значит, оттуда же, откуда и я. — Из Ангулема? — хором воскликнули ларошельские дамы в порыве возмущения и недоверия. — Не совсем, немного южнее. Из Тарба или из Тулузы, да, скорее всего из Тулузы, — добавила она нехотя. — Но все равно он дворянин из Аквитании, гасконец, — пробормотала она с гордостью, и ее заплывшие жиром глазки победоносно сверкнули. У Анжелики вдруг перехватило горло и ей почудилось, что она вот-вот задохнётся. Краска отлила от ее лица, внутри что-то оборвалось и на бешеной скорости рухнуло вниз. «Гасконец, большой учёный, дворянин из Тулузы… и эти чёрные, как смоль, затягивающие в бездну глаза»… Мысли, словно стальные кулаки, безжалостно били её в грудь, отчего стало трудно дышать. — Как я это узнала? — продолжала между тем супруга судовладельца. — Для человека умного, мои милочки, это пара пустяков. Как-то раз, встретив меня на палубе, он сказал: «Госпожа Маниго, у вас ангулемский акцент!» Слово за слово — и мы начали говорить о наших краях… Анжелика больше ничего не слышала: щебетание гугенотских женщин вперемешку с усиливающимися раскатами грома слилось для неё в сплошной неразборчивый гул, который нестерпимо сдавил виски. Голова закружилась: «Разве такое возможно?»… Прижав руку к груди, она, словно в тумане, на ватных ногах подошла к двери и шагнула прямо в бушующую тьму. Яркий свет безжалостно рассекающей небосвод молнии больно резанул по глазам, заставив Анжелику зажмуриться. От сильного удара волны судно швырнуло. Хватаясь руками за воздух, женщина вдруг почувствовала на своей талии ладонь, которая, крепко удерживая ее, не позволила ей потерять равновесие. — Госпожа Анжелика! Нам нужно вернуться внутрь! — раздался над ухом взволнованный крик Габриэля Берна. — Здесь нас тотчас смоет за борт. Анжелика, не веря своим глазам, смотрела на разбушевавшийся океан, как заворожённая. Волны, точно разъяренные звери, встающие на задние лапы, поднимались все выше и выше и вдруг в резком прыжке перескочили через высокие борты Голдсборо. Их обдало ледяной водой. Чудом устояв на ногах, Берн крепко прижал промокшую насквозь Анжелику к себе. У гугенота кружилась голова, но не столько от бешеной качки, сколько от близости этой невероятной женщины. Исходивший от неё запах дурманил похлеще крепкого молодого вина, и дрожь ее тела отзывалась в нем тягучим запретным желанием. Когда Анжелике удалось вновь набрать в грудь воздуха — во рту у нее было солоно и горько от ударившей прямо в лицо воды — она попыталась всмотреться вдаль. Во вспышках молний она непрестанно видела вокруг фигуры матросов: они сновали повсюду, как муравьи, упорно стараясь исправить опасные повреждения, наносимые кораблю ударами волн. Блеснула молния, и Анжелика разглядела на капитанском мостике Рескатора… Она должна во что бы то ни стало добраться до него! Это была ее единственная мысль. «Узнать правду перед смертью… Пусть всего на мгновение, но вновь быть с ним… Хоть это вырвать у судьбы…» Она попыталась ринуться вперёд, но сильные руки держали ее. — Куда вы? — изумленно закричал Берн сквозь шум бури. — Нам лучше спуститься и переждать шторм со всеми внизу. — Мне нужно к нему… Пустите! — она нетерпеливо вырывалась из стальных объятий, не сводя глаз с фигуры капитана. Он так слился с ночью и бурей, что казался воплощением духа вод. Он стоял неподвижно — так неподвижно, что среди неистовства ветра и волн это казалось немыслимым. «Он мертв! — в ужасе подумала Анжелика. — Его поразил удар молнии, и он умер стоя, держась за штурвал!..» — Вы не в себе! Этот страшный человек околдовал вас! — Берн настойчиво тащил сопротивляющуюся Анжелику к твиндеку. — Вас постигло искушение не иное, как человеческое; и верен Бог, который не попустит вам быть искушаемыми сверх сил, но при искушении даст и облегчение, так чтобы вы могли его перенести. Их силы были неравны — устремляясь к Нему душой, Анжелика все больше отдалялась от мэтра Берна. Сейчас он казался ей врагом, досадной преградой на пути к вожделенной цели. Вдруг ей на помощь пришла стихия. Выросшая за доли секунды водяная скала сбила ее с гугенотом с ног, чем ослабила хватку мужчины, и Анжелике удалось выскользнуть из кольца его рук.  — Одумайтесь! — прокричал ей вслед торговец. — Ваше искушение погубит вас! — Да идите вы к черту со своими проповедями! — в сердцах бросила Анжелика и, не в силах подняться из-за сильной качки, поползла на коленях на корму, хватаясь за тросы, натянутые вдоль узкого мостика, который шел у самого фальшборта. Она знала, что он сейчас там, стоит у штурвала, и пробивалась к нему сквозь тьму, промокшая до нитки, цепляясь изо всех сил за любую опору, — так же, как все эти пятнадцать лет, хваталась за тонкую нить надежды… Она подползла к нему вплотную и дотронулась до его обутой в сапог ноги — та стояла твердо, будто приклепанная к палубе. Анжелика с усилием выпрямилась, обеими руками держась за его широкий кожаный пояс. Рескатор продолжал стоять неподвижно, словно каменная статуя. Однако при очередной вспышке молнии она увидела, что он повернул голову и опустил взгляд, чтобы посмотреть, кто цепляется за него. Он вздрогнул, и она скорее угадала, чем услышала его вопрос: — Что вы здесь делаете? Внимательно вглядываясь в него, она отчаянно прокричала из последних сил: — Это вы?.. Но новая волна снова залила ее с головой, остановив на полуслове. Расслышал ли он ее слова, понял ли?.. Он не мог выпустить из рук штурвал. Пригнувшись под ударом очередной волны, Рескатор отдал какой-то приказ появившемуся рядом капитану Язону. В отблеске молнии Анжелика на миг увидела его закрытое маской лицо. Склонившись к ней, он… улыбался: — Все хорошо!.. Еще немного терпения — и конец. — Конец? — Да, конец бури! Анжелика подняла глаза и попыталась всмотреться в завывающую пустоту. Впереди, высоко над ними, появилось нечто странное, похожее на громадную белоснежную гирлянду — она росла на глазах, удлинялась, словно там, наверху, шло какое-то безудержное сатанинское цветение. Вот уже белая лента растянулась по всему небу. Это был пенный гребень чудовищной волны. — Последняя, — тихо сказал Рескатор. Он напряг все мышцы и, стремясь опередить несущийся навстречу водяной вал, переложил руль до отказа налево и закрепил его, повернув судно к волне бортом. — Все на левый борт! — кричал в рупор Язон. Рескатор быстро шагнул назад. Одной рукой он прижал к себе Анжелику, другой ухватился за бизань-мачту. Гигантская гора рухнула на них. Легший на правый борт «Голдсборо» понесло с бешеной скоростью, словно он был всего лишь легонькой деревянной пробкой; затем он перевалил через косматый гребень и, мигом повернувшись на другой бок — точь-в-точь как переворачиваемые песочные часы — устремился вниз, в черную бездну. Анжелике казалось, что заливающим их потокам воды не будет конца. Она ясно осознавала только одно — что ее обнимает железная мужская рука! Она хотела глотнуть воздуха и хлебнула горько-соленой морской воды. Ей казалось, что они уже на дне, отныне ей нет нужды никуда бежать, терзаясь сомнениями. И на ее истомившееся сердце и усталое тело снизошел блаженный покой: даже если она ошиблась, ей больше не нужно расставаться с надеждой; она, как и ее любовь, умрет вместе с ней… *** В каюте Рескатора было на удивление тихо и спокойно. Анжелика в своей промокшей одежде сидела на диване в смежной комнате и не могла понять, где находится. Она не лишилась чувств, но от резких ударов волн и удушья словно бы отупела и все никак не могла поверить, что море больше не швыряет корабль, как крошечную гальку в полосе прибоя, а ветер стих. Сколько прошло времени: час или целая жизнь? Неужели все закончилось? Почему она здесь? Молодая женщина медленно поднялась и, опираясь рукой о стену, направилась к выходу. Вдруг прямо перед ней в дверном проёме возникла высокая темная фигура. Анжелика вздрогнула от неожиданности, но сильная рука тут же поддержала ее за локоть. Подняв глаза, она посмотрела на вошедшего. В свете тусклой лампы, мерно раскачивающейся под потолком, ее притупленное сознание отметило, что тёмные волосы мужчины, вьющиеся от влаги, доходили ему до скул, обрамляя завитками мокрую кожаную маску. Она видела перед собой его чувственные пухлые губы, слегка приподнятые к уголкам… Волна снова ударила о борт, отчего Анжелика покачнулась, едва не упав под свинцовой тяжестью промокшей юбки, но пират ловко прижал ее к себе. Она держалась руками за его сильные плечи, совсем как в ее сне, и с мольбой всматривалась в блестящие чёрные глаза, которые становились все ближе. — Это вы?.. — слова были сказаны еле слышно, будто мысли случайно проскочили в явь. — Вы уже второй раз за вечер задаёте мне этот вопрос, сударыня! Неужели я так изменился за это время? — усмехнулся пират. Его хриплый надломленный голос словно вырвал Анжелику из забытья, и она тут же отстранилась. Вместе с завесой наваждения упало и ее сердце, как в тот вечер после отплытия, когда у нее вдруг мелькнула безумная мысль, что Рескатор — это Жоффрей. И ею вновь овладели безотчетный страх и разочарование. Как она могла так обмануться? Зачем позволила себе поверить?! Ведь это просто невозможно… В отчаянии женщина вырвалась из его объятий и бросилась к другой двери, но он преградил ей путь. — Останьтесь! Прижавшись спиной к переборке, Анжелика растерянно глядела на Рескатора. — Там, внизу, все в порядке. Никто из ваших друзей не пострадал, а вашу дочь я поручил заботам эфенди. Она в надёжных руках. — Он нежно коснулся пальцами щеки Анжелики. — Ведь вы сами пришли ко мне сквозь эту бурю… Мужчина наклонился к ее устам, но в последний миг она отвернула своё лицо, и губы Рескатора скользнули по ее скуле. — Я… я, — она смотрела на него, как затравленный зверек, готовая разрыдаться из-за своей глупости. Ей хотелось бегом броситься к двери, чтобы спастись от навязчивых призраков прошлого и манящих откровений будущего, но она не могла шелохнуться. Все смешалось в настоящем, все запуталось… — Позвольте мне уйти, — произнесла она чуть слышно.  — Анжелика… — Рескатор как будто не расслышал ее. Поставив руки по обе стороны от ее головы, он наклонился к ней и прислонился лбом к переборке у ее макушки. — Как вы далеки! Никогда уже мне до вас не достучаться… Она замерла, широко раскрыв глаза. Его приглушенный голос показался ей эхом какого-то другого голоса. Почему он заговорил с ней так тихо и печально? Она вдруг ощутила пустоту в груди. Ноги словно приросли к ковру. Его горячее дыхание путалось в ее волосах и обжигало висок. Внезапно он опустил голову ей на плечо, уткнувшись носом в изгиб шеи. Он вдыхал ее запах с ароматом мускуса и солёной морской воды, а Анжелика не смела шевельнуться. Впервые она видела его таким: уязвимым, уставшим, потерянным. Она инстинктивно, не думая о своей дерзости, подняла руки и, коснувшись его волос, с материнской заботой нежно провела по ним. Они так и стояли молча: он дышал желанной и вечно ускользающей любимой женщиной, а она гладила по голове уставшего от постоянной борьбы со всем миром пирата. Он больше не внушал страха, и ей, как и всякой женщине, вдруг захотелось прижать его к сердцу. — Что ты делаешь со мной? — проговорил он еле слышно ей на ухо. — Останься… Сейчас ты нужна только мне, — кожаная маска мазнула по ее щеке, и теперь они, соприкасаясь лбами, могли ловить неровное дыхание друг друга. — Я так долго искал тебя и, наконец, нашёл… Не отводя взгляда от ее глаз, мужчина немного отстранился, и Анжелика решила убрать руки от его головы, но он не позволил. Обхватив ладонями ее пальцы, он подвинул их туда, где волосы были перетянуты кожаными завязками маски… Смотря прямо в потемневшие, словно океан, глаза Анжелики, Рескатор направлял ее дрожащие руки, помогая закончить этот затянувшийся фарс. Вот он, тот момент истины, которого она так давно ждала, а сейчас безумно страшилась. Что ждёт ее, когда он наконец раскроет свою тайну? Увидит ли она то, чего так страстно желает? Пальцы не слушались и будто задеревенели, остался последний узел, последний шаг, последний миг. Время словно остановилось, давая Анжелике возможность ещё хоть на немного задержаться в этом мгновении и проститься с надеждой на чудо, с верой в невозможное, с желанием несбыточного… Она неотрывно смотрела в чёрные глаза мужчины и понимала, что через несколько секунд все изменится. Пути назад уже не будет, их прежних уже не будет, и надежды на чудо уже не будет… Но ведь надежда — это единственное, что у неё осталось? Она потеряла слишком много, чтобы сейчас раз и навсегда отпустить свою мечту, которая была так же невозможна, как и мысль о том, чтобы снова превратиться из скромной служанки в блистательную графиню, или исправить неизлечимую хромоту, или воскресить маленького сладкоголосого пажа… Маска вдруг медленно поползла вниз, постепенно оголяя смуглый лоб с бороздами морщин. Раз, два… Перестав дышать, Анжелика крепко зажмурила глаза и, притянув к себе голову мужчины, припала губами к его губам…