Phantasma

Артур курил. Наполняя легкие ядовитым дымом, он забывался. Наполовину высунувшись в окно и жадно глотая прохладный воздух, Керкленд нервно отковыривал куски некогда белой краски от размокшей деревянной рамы, не сводя глаз с резких косых росчерков первого сентябрьского дождя. Тут ему было спокойнее всего — в стареньком, наполовину разваленном домике на окраине Хэмпшира. Здесь он не слышал тихих, по-кошачьему осторожных шагов за своей спиной. Тут внезапно не потухал камин, не рассыпались на острые осколки, падая, старые фоторамки. С книжных полок не срывались вниз с шелестом томики Байрона и Блейка, открываясь на самых немыслимых страницах. И перед глазами, в сумерки, не мелькала светло-серая тень молодого человека, наверное, лет не больше тридцати. В жизни Керкленд его никогда не видел. Артур не казался себе психически нездоровым. Все было как раньше: рутинная работа в небольшом печатном издании, игры в снукер по пятницам. Жизнь была размеренной, как и всегда, кроме тех необычайных происшествий в его старой квартире, которые незаметно расшатали его психику. Он не раз обращался за помощью, первое время даже чинно принимал назначенные препараты от стресса, бессонницы и переутомления. Из обычного англичанина двадцати семи лет он превратился в параноика с воспаленными глазами и появляющимися морщинами на вечно нахмуренном лбу. Он курил в два раза больше прежнего, и место поэтов-романтиков на его книжных полках заняли книги о паранормальных явлениях с сомнительным содержанием. Пальцы давно задубели от пронизывающего холода, но Артур и не думал уходить вглубь небольшой, аккуратной комнаты. Его трясло, но скорее от нервов. С момента переезда прошла неделя, и больше никто не шутил с его воспаленным сознанием. Было страшно расслабиться, убедить себя в том, что ему больше ничего не грозит: разбитые фоторамки, потрепанные книги (и нервы) и потухший камин. Но Керкленд все равно перестраховывался — по вечерам не включал свет, а в редкие солнечные дни задергивал плотные шторы, ведь тень не может существовать без света, верно?.. Монотонный шум дождя убаюкивал. Артур устало прижался к оконному косяку, прикрыв глаза. Он не знал, сколько еще протянет в таком состоянии. Керкленд совсем не выходил из дома, он оборвал все контакты, давно не играл в снукер и больше не читал стихов. — К тебе можно? — послышалось где-то неподалеку, Артур в ужасе распахнул глаза и увидел чей-то силуэт, стоявший прямо под его окном. Застыв от липкого ужаса, что забирался прямо внутрь, противно щекоча живот и заставляя биться сердце чаще, Керкленд смотрел незнакомцу прямо в глаза. — Mon cher, не притворяйся, что не слышишь. Артур меньше, чем за секунду отпрянул от окна и забился в угол своей комнаты. Притянув колени к груди и закрыв лицо дрожащими руками, он заплакал от бессилия. — Я здесь. И ты от меня никуда не денешься, — чужой голос звучал совсем рядом, и что-то невесомое опустилось на голову Керкленда. Тень была совсем близко — опустилась на колени и сидела возле Артура, медленно гладя его спутанные волосы. — Было так нелегко найти тебя, — незнакомец хмыкнул, растянув губы в легкой улыбке. — Шучу. Почему ты убежал от меня? Испугался? Артур шумно всхлипнул, одними губами прошептав: — Уйди от меня… Прочь. Незнакомец тихо и немного разочарованно вздохнул, поправляя прядь волос, если их так можно было назвать. Сам он был похож скорее на грязно-серый дым, который чудесным образом держал форму, разве что немного расплываясь по краям. А его печальные глаза, казалось, смотрели прямо в душу. — Почему ты не хочешь принять мою любовь? — укоризненно спросила Тень. — Я каждый раз встречал тебя, когда ты приходил с работы. А еще читал тебе Бодлера, когда ты засыпал. Разве ты не слышал? Артур закачал головой, всем телом вжавшись в стену. Пусть мысль о собственном безумии уже не так сильно пугала, но ему было страшно, невыносимо страшно осознавать, что перед ним сидит это, настолько пугающе реальное, как те плотные шторы у окна или книжная полка, висевшая над незажженным камином. — Тебя, как свод ночной, безумно я люблю… — певуче затянула Тень, еще ближе подбираясь к Керкленду. — Н-не надо, — Артур отвел взгляд, прекрасно понимая, что он оказался в ловушке. Серый силуэт кивнул и немного отодвинулся. Ему правда не хотелось так сильно пугать его. Он — единственное существо, которое ему дорого. И смотря на то, как Керкленд кусает губы в кровь, наверное, в первый раз за свое существование почувствовал что-то наподобие стыда. Артур сжал пальцы в кулак и пытался дышать медленно, спокойно. Тень выжидающе молчала, прошло уже минут десять или больше, хотя Керкленд был совсем не уверен в своем восприятии времени. — Ты мертв? — решившись, спросил Артур, смотря ему прямо в глаза. Тень только грустно улыбнулась в ответ. — А я разве когда-нибудь жил? — Ты… В моей голове? — Нет, не думаю, — пожала Тень плечами. — Но я точно не могу существовать без тебя. Ты для меня, как свет. Артур вздрогнул, ему случайно подумалось, не мог ли незнакомец недавно подслушать его мысли, хотя какая теперь к черту разница?.. Он совсем слетел с катушек — непонятно, что было бы более безумным, списывать все произошедшее на свое больное сознание или действительно верить в то, что это существо рядом с ним реально. — Мне было очень грустно, когда ты ушел, — Тень опустила глаза. — И еще мне было некому читать стихи. Керкленд медленно кивнул, переваривая чужое признание. — Как тебя зовут? — У меня нет имени. Но! Я бы хотел, чтобы ты звал меня Франциск, — вычурно отбросив волосы, проговорила Тень. — Изысканно звучит, да? — Конечно, — поспешил согласиться Артур. Почему-то с каждой минутой их общения ему становилось понемногу легче. — Я не знаю, кто я и зачем появился, но не думаю, что для того, чтобы навредить тебе, mon cher. Я действительно испытываю к тебе любовь, поверь, — успокаивающе говорил Франциск. — Я правда хочу всегда быть рядом с тобой, встречать тебя после работы, читать статьи, которые ты пишешь до полуночи и вместе смотреть старые английские комедии… Сможешь ли ты принять меня? Керкленд взволнованно слушал его, часто-часто моргая. Приведя мысли в порядок через какое-то время, приглушенно ответил. — Я не знаю. Я правда не знаю, — Артур долго смотрел Франциску прямо в глаза перед тем, как тихо прошептать, — Делай что хочешь. Не думаю, что ты бы ушел после моего несогласия. Тень облегченно улыбнулась, чувствуя, что возможное (по ощущениям) растворение в вечности ему больше не грозит. — Я так рад, Артур. Франциск не отходил от него ни на шаг. Поддерживал Артура, когда он отходил от шока, а после ждал его с новой работы, как и обещал. По выходным они пили вино (только Керкленд, по понятным причинам) и по кругу пересматривали фильмы конца шестидесятых. Только сейчас, в конце своего двадцатилетия, Артур впервые мог сказать, что счастлив. У них впереди много времени — оставшаяся жизнь Керкленда. И ее им было достаточно.