Брат по крови

      Глупый мальчишка, живший как левая нога захочет, я так легко попался. Отвратительно легко, как настоящий придурок. А всё эта слава Демонического Меча, головокружительный потенциал…и прочее бла-бла-бла. Да какое это имеет значение? Я угодил в змеиные кольца самой расчётливой и хладнокровной ведьмы, какую только видел свет. И хоть тресни, хоть укричись, резонирующий крик тюрьму не откроет.       Тюрьма — моё собственное тело, которого больше нет, растворённое в чёрной гадости, как в кислоте. И тюрьма — тело глупой крохотной девчонки, куда закачали эту гадость. Тюрьма, где я, сбитый с толку, слепой, бесформенный, метался по сосудам, не находя выхода и разрывая их, отчего девчонка кричала. Так хотелось разорвать её, выйти на волю, бежать… Не мог. Такое тело вовсе не желало слушаться. А если бы и мог, я ж не садист, рвать какую-то мелочь. Я ещё думал, где хитрая дрянь Медуза украла ребёнка, так отчаянно плачущего и кричащего от боли, в чьём теле я очутился. Но скоро всё стало ясно. «Мама, — всхлипывала девочка. — Мама, мне больно…». Вот змеюка, да разве бывают змеюки, жрущие собственных змеят? Хотя фиг их знает. Одна точно есть.       Ребёнка змеюка ела поедом. Как оказалось, Хрона не такая уж и девчонка, а вполне себе бесполое существо, уже изуродованное опытами то ли нарочно, то ли случайно. И опыты, опыты, новые опыты периодически следовали один за другим. Уколы, уколы с питательной гадостью вместо нормальной еды, уколы с ядами, от которых горело тело и у меня, и у подопытного ребёнка. Уколы, от которых сознание терялось, давая время блаженного забытья от этого безумия. Отвары, которые заставляли пить. Я не видел и не ощущал ничего, кроме движения внутри тела да звуков, словно превратился в сумасшедшее чёрное ухо с жидкими щупальцами.       — Мама, я не хочу пить… эта странная вода плохо пахнет…       — Пей, Хрона. — Голос ведьмы как металл. — Другой воды ты не увидишь, пока не выпьешь это.       Ребёнок, давясь слезами, пил гадость настолько тошнотворную, что она не удерживалась в желудке, и даже чёрное ухо с жидкими щупальцами хотело бы блевануть, если бы могло, когда действие отвара достигало крови.       Медуза часто манипулировала ребёнком через простые потребности, вроде и предлагая выбор, да выбора и нет. Или делаешь, или не жрёшь, пока не сделаешь. Или ты послушный ребёнок, или мать тебя видеть не хочет. Ребёнок плакал из-за этого всегда, когда только мог. Как же это бесило!..       «Не смей плакать! Надоела, плакса, плакса! Прекрати скулёж, видишь, это бесполезно!» — в какой-то момент времени такая мысль выскочила на поверхность и была услышана. Хрона то ли удивилась, то ли испугалась, но плакать перестала. Хах, от таких уговоров ребёнку бы впору разреветься хуже прежнего.       — Почему голос в голове?.. Я не знаю, что мне делать, когда у меня в голове голос… — бормочет, прячась в углу и затыкая уши.       «Глупая-глупая-глупая Хрона! — думал я. — Меня засунули в тебя, и я не хочу терпеть это нытьё! Не хочу терпеть, что тебя запирают, не хочу быть здесь, не хочу! Хочу уйти, выбраться, освободиться, свалить хочу!»       Вскоре после этого я всё же взял под контроль это новое тело. Чёрная гадость — Чёрная Кровь — оказалась такой же переменчивой материей, как и я. А что вы думали? Я же не случайно Демонический Меч. Человек, способный стать оружием для того, кто этим оружием может повелевать. Но чтобы мной да повелевали? Ещё и это забитое существо? Ни за что!       Да вот только повелевать было кому и без неё, и приказы сыпались на обоих. Как ни прячься, а Медуза быстро просекла, что я уже не ухо с щупальцами. Чёрная Кровь слушалась её лучше, чем меня, и я был вытащен наружу — кого смущают громкие до визга крики боли Хроны? — прямо через кожу. Ну и видок у меня теперь, где тот молодой накачанный красавчик? Клоун из чёрных воздушных шариков, да и только! Клоун, прилепленный к спине ребёнка у ног ведьмы.       — Ты будешь делать всё, что я скажу, — тем же металлическим тоном приказала Медуза. — А если не станешь, — голос её стал медовым, — солью в банку для опытов. Или растворю твоё сознание. Ты полностью от меня зависим. Не советую это забывать.       Следом за этим накрыла боль, какой я ни в том теле, ни в этом не знавал. И пришлось признать: с этой стервой шутки плохи. Если я хочу свалить, то для начала надо хоть выжить… Если я хочу выжить, может никогда не удаться свалить.

***

      — Глупая-глупая-глупая Хрона! Почему ты такая дура?! Я не хочу быть запертым с тобой! — на голову ребёнка сыпались тумаки. Не так уж и больно, особенно если сравнить с той гадостью, которую не так давно вкололи этому телу. Ух, вот от этого жгло огнём, и Хрона не плакала, а только скулила от боли, так что ерунда эти тумаки. Пустяк, обидно, но болью это уже не назовёшь. Тогда зачем так кричать и плакать? Зачем пытаться сопротивляться, не сопротивляясь толком? До меня вдруг доходит: боль для этого ребёнка не так уж и важна. Боль это норма. И это злит меня ещё сильнее. Проклятая Медуза, проклятое место, проклятая Чёрная Кровь!       — Рагнарёк, перестань, пожалуйста… — Хрона отбивается очень вяло, уже привычно, что это не имеет смысла. Напоследок отвесив подзатыльник, выдаю:       — Дура. Не смей никогда плакать, малявка!       — П…почему? — ребёнок нервно икнул.       — Потому что! — дёрнул за нос. — Дальше носу не видишь? Медуза-сама злится, когда ты плачешь. Я злюсь и дерусь, когда ты плачешь.       Хрона только и кивает. А я исчезаю, скрывшись внутри. Ощущаю, как болезненно сжимается это маленькое сердце. Без слёз, наверно, хуже, но плакать нельзя. Ни за что нельзя, иначе примут за слабость и мигом сожрут.       — Будешь плакать, однажды тебя сожрут и спасибо не скажут, так и знай!       Хрона, видно, не понимает, как за это могут сожрать, но пугается и затихает.       — Я…н-не знаю, что делать, если меня захотят съесть… — неуверенно сообщает она.       — Да не съесть, — всё же высунулся снова, заглянуть через плечо на это неуверенное и бесящее неуверенностью лицо. — Кому нужно есть кожу и кости, покрытые ядом? А душа махонькая, не насытиться! Но тебя сожрут, если будешь плакать. Раздавят, уничтожат, порвут на кусочки и сделают добычей. Как те кролики.       Хрона зажимается и крепко жмурит глаза. Видно, помнит кроликов. Ух…если бы крыша не поехала, она бы вряд ли стала убивать их. А так…смогла, но как очнулась, была истерика. Ещё бы. Самому тошно вспомнить, как хрустели кости под ногами. Брр, придумала же Медуза мерзость. Потом ещё и жрать заставила, спасибо — не сырыми…       — Не хочешь быть как кролик, не плачь, а бей или делай что скажут, но плакать не думай, глупая… — фыркнул, похлопал по плечу. Хрона дёрнулась, как от удара, не понимая, что захотел её подбодрить. — Ты не кролик, ты мечник. Демонический Мечник, вот и будь как мечник, а не как плакса.       Хрона кивнула, может, уяснив, может, просто усвоив. Но слёзы с тех пор кончились.

***

      Меньше слёз, больше дела. Теперь запертая Хрона не ревела, а тренировалась. «У тебя есть книжка, где показано, как убивать, вот и учись», — очередное равнодушное указание Медузы. Хрона училась. Учиться драться по книге так тупо…       — Глупая Хрона…кто так бьёт? — сейчас, оформленный в меч, я чувствовал себя попривычнее. Если б ещё рука мечника тому мечу соответствовала, да только что-то говорит, что соответствовать станет. Выхода нет что у неё, что у меня.       — А…к-как бить?.. Я не знаю…       Перехватываю управление телом, отчего Хрона только сжимает зубы — больно, но терпимо — и показываю.       — А вот так! Быстро, резко, сильно!       Пытается повторить. Не будь меч продолжением руки, улетел бы в сторону. Вот дура.       Перетекаю ей за спину, как на насест, оставив в руке подобие меча, поменьше. Беру руку в свою, направляю. Равновесие держать трудновато, слишком нелепая конструкция из полутора недочеловек.       — Смотри, как надо! И держи ноги, а то упадёшь и костей не соберёшь!       Хрона только и кивает, испуганно наблюдая. Удержать «ноги» та ещё проблема, когда к спине прицеплен надувной чёрный клоун, но пусть учится, тут пощады не жди, будь хоть вся облеплена клоунами. Неумело ещё, но старательно учится. То и дело натыкается на меч сама, ранится, из ран сочится кровь. Останавливаю кровотечения — сама не может, что ли?       — Снова порезалась, растяпа! Поблагодари, что я останавливаю кровь! — усмехаюсь.       — С…сп-пасибо…       — Большое!       — Б-б-большое…       Такая нелепая, такая по-дурацки терпеливая и послушная, но, а какой её ещё быть? Никто не позаботится о том, чтобы она стала другой. А мне оно надо — заботиться об этом ребёнке? Нафиг не надо. Но и у меня выбора нет. Мне нельзя о ней заботиться — Медуза прихлопнет обоих, и нельзя оставить так — тогда обоих сожрёт этот грёбаный мир. Во главе с той же Медузой. А сейчас мы с одним телом, с одной кровью, как брат и…нечто бесполо-невразумительное. Хочешь позаботиться о себе, позаботься об…этом. Этой. Не знаю.       Кровь капает на пол, но я ощущаю её как продолжение себя и экспериментирую. И там, на полу, кровь поддаётся движению. Вырастают маленькие чёрно-кровавые иглы.       — Учись управлять кровью, Хрона, — сказала однажды Медуза. — Чёрная кровь будет прекрасным оружием и без Рагнарока, если научишься управлять ею.       Управлять пытаемся по очереди, но почему-то эта малявка совершенно не владеет той кровью, что внутри. Так что изнутри придётся позаботиться обо всём мне.       А Хрона упорно продолжает. Несмотря на тумаки, крики, замечания, несмотря на то, что в таком виде равновесие никто бы не удержал. Была бы упрямой, если бы это не было сломано Медузой. Не такая уж и размазня. Это мне по душе. Забавно, но я хочу о ней позаботиться, да только нормальной заботы ей в жизни не видать, потому придётся тумаками и указаниями, иначе никак.

***

      Очередной приказ, очередное дурацкое задание, в дурацкой Академии, где я и не поучился толком, от дурацкой Медузы… Дурацкая девчонка, которую нам так и не дали сожрать. Интересно, какова на вкус душа Повелителя вроде неё? А душа Косы в её руках? Стоп, это чёртово безумие снова завладевает что мной, что Хроной, давно ставшими нелепыми сиамскими близнецами.       Девчонка тем временем дала улизнуть наглому пацану, звезданутому на всю голову, и начала лупить Хрону, отвлекшуюся на пацана.       — Хрона, забудь об убежавшем парне! Лучше соберись и подумай о девчонке перед нами.       Удары кулачков так и сыплются на Хрону, и после очередного она уже лежит сбитая на полу. Девчонка-дура. Что Хроне те удары? Какая же это боль по сравнению с опытами Медузы?       — Я почему-то лежу…и не знаю, как быть с этой слабой девчонкой… — бормочет Хрона.       — Убей её, что тут знать?       — Да. Точно. — На лице Хроны возникает безумная улыбка.       Бесит, просто бесит эта девчонка! Что она о себе возомнила? Почему так упорно лезет к Хроне? Почему она так упорно пытается расковырять её душу? Но девчонка только смеётся. Она довольна, что мы восприняли её не как пищу. Какая с неё еда? Рукой прихлопнуть и не заметить! Но прихлопнуть не удаётся. И когда Хрона уже было готова разрезать девчонку на много кусочков, точно того кролика, в девчонке и её Косе вскипает Чёрная Кровь.       Безумие. Два безумия, столкнувшихся друг с другом. И это выбивает из колеи и её, и меня, выводит из себя и сводит с ума, лишает равновесия. И пока мы заняты, сражаясь с её и своим безумием, девчонка добирается до самой души Хроны. Добирается, влезает в самую душу, хозяйничает там и стирает всё, что защищало её. Стирает наш резонанс, и мы оба орём от боли, от того, что наши тела отторгают друг друга. Стирает запрет на слёзы, и Хрона плачет, будто хочет выплакать всю сырость за свою жизнь. Стирает запрет на чувства, и Хрона чувствует боль.       Как я ненавижу эту девчонку… Со своей добротой и благородством, она не понимает, что теперь Хрону могут сожрать за нечего делать? Что ей нельзя чувствовать, и не по дурацкой прихоти, а потому, что иначе ей конец?..       — …давай будем друзьями?       Дууууура! Что даст твоя дружба! Не может быть никакой дружбы, вы только что дрались! А если бы и могла быть, то как твоя дружба её защитит? Чем ты ей поможешь?.. Защитишь от наказания от Медузы? Или от этой Академии?       — Дружить с Хроной? Что за чушь? С такими, как вы, нельзя дружить! Я единственный настоящий друг Хроны, я вам воли не дам!       Хрона…робкая забитая Хрона…меня ударила. И вот это уже больно. Не физически, а как в душу плюнули. Хотя откуда ей знать, что я для неё делал? Она же видела одни тумаки да угрозы. Но ничего…мы ещё поговорим. Где бы она ни была, с Медузой, с Академией, я всё равно последую за ней.       Да будто у меня есть выбор…