"Суровые" мужские будни

- Микеле, какого черта здесь произошло? - шокировано поинтересовался я, заходя на задымленную кухню и глядя, как Локонте с шальной улыбкой пытается разогнать кухонным полотенцем дымовую завесу. В комнате стоял сильный запах гари. - Решил попробовать испечь кекс! - радостно оповестили меня, демонстрируя форму для выпечки заполненную чем-то сильно горелым. Я окинул взглядом итальянца. Он улыбался широко и как-то по-детски. В такие моменты забываю, что этот человек старше меня, и лишь морщинки вокруг глаз могут напомнить об истине. На нем был мой фартук с фото девушки в купальнике. На Микеланджело смотрелся он еще более забавно, чем на мне. Особенно в сочетании с хитрым взглядом. Понимает, что напакостил, но знает, что ничего ему за это не будет. Ну чисто ребенок. Со вздохом забираю у него из рук неудачное кулинарное творение, выбрасываю в мусорку, следом открываю окно, впуская прохладный осенний воздух. - С ужасом ожидаю день, когда ты спалишь квартиру, - иронично улыбаюсь, получая вместо ответа быстрый поцелуй в губы. И так всегда. Возможно, именно поэтому мы никогда не ссоримся. Нет, конечно, иногда бывают напряженные моменты, но они либо незначительны, либо мы быстро приходим к удовлетворяющему нас обоих решению. Мой покладистый и мягкий характер, плюс его талант переводить все в шутку равно два влюбленных идиота, живущих в одной квартире. Конечно, первое время мне было непривычно просыпаться каждое утро, натыкаясь взглядом на мило сопящего крашеного блондина в своей постели . К тому же, Микеле имеет привычку спать в позе морской звезды, раскинувшись по всей кровати. Хотя в последнее время он начал обвиваться вокруг меня вторым одеялом. Не очень удобная поза для сна, по крайней мере, для меня. Но я готов спать на самом краешке кровати или выдерживать то, что не могу пошевелиться на протяжении практически всей ночи, лишь бы иметь возможность слышать его умиротворенное дыхание, наблюдать, как он просыпается, ощущать то тепло, что он излучает, быть частью его жизни. Я не заметил, когда стал зависим от этого солнечного итальянца (хотя про «зависеть» тут спорный вопрос). Просто в какой-то момент понял, что если мы с ним не видимся хотя бы день, то мне начинает не хватать его улыбки, звуков голоса и его детской непосредственности, коими он покоряет практически всех. Мы долгое время таили свои зарождающиеся отношения. И у нас неплохо получалось прикрываться дружбой и особой химией между нашими персонажами. А мимолетные поцелуи? Ну, для Микеле это обычное дело. Первое время меня слегка раздражала эта его черта. А потом понял, что это просто ревность. Мне было даже завидно, что по сценарию мне не положен ни один даже случайный поцелуйчик от ветреного Вольфганга Моцарта. Хотя Локонте однажды на репетиции в шутку подарил Сальери один достаточно долгий чмок в губы, меня это на тот период слегка шокировало, а вот остальные лишь рассмеялись над очередной выходкой исполнителя главной роли. Это был наш первый, но далеко не последний, поцелуй. В дальнейшем, когда мы с Микеле уже выяснили отношения, его одной из любимых проделок было во время многочисленных поцелуев коситься на меня своим хитрющим взглядом, а я в этот момент должен был стоять с полнейшим хладнокровием, стараясь не выходить из роли. Если бы мне не было известно, что для итальянца данные поцелуи ничего не значат и что потом я все равно получу значительно больше любой дамочки, с которой Локонте милуется на сцене, то не знаю, как бы я смог выдержать столько совместных спектаклей, репетиций и просто времяпрепровождения. Но я знал, какой он на самом деле в страсти, как буквально плавится подо мной, извиваясь, закусывая покрасневшие от долгих поцелуев губы, сминая простыни и громко, очень громко, оповещая своими стонами всех соседей о том, что ему чертовски хорошо. Его переезд ко мне был спонтанным и не запланированным. Просто однажды он приехал ко мне с сумкой вещей и просьбой приютить на время ремонта, который, кстати, заключался лишь в смене обоев в главной комнате. Медленно и неотвратимо он перебрался ко мне насовсем, перетащив кучу своих эксцентричных вещей и даже оборудовав одну комнату под свою мастерскую, как он гордо это называл. Слишком творческая личность, о чем он не устает мне напоминать. Чего только стоит обляпанный его разноцветными отпечатками пальцев холодильник, который я уже отбросил надежду когда-нибудь отмыть. Про разбросанные всюду вещи вообще молчу. А еще Микеле рьяно требует сменить интерьер, напоминая про свое образование и иногда прямо заявляя, что в моей квартире все слишком просто и рационально. Поэтому все комнаты заставлены его статуэтками, картинами и иными продуктами художественной деятельности. И его последняя гениальная идея - научиться готовить. Обычно этим занят я, потому что умею, но мои уговоры на Микеле не действуют. А в последнее время на нас часто жалуются соседи. Действительно, кому может понравиться, если днем громко играет музыка, а по ночам раздаются весьма определенного рода стоны. Почти все наши общие знакомые мало удивились, когда узнали, что мы живем вместе и уже далеко не друзья. Сказали, что это даже тайной не было и наши попытки шифроваться были им весьма смешны. Хотя, если быть совсем честными, не сильно-то мы и скрывались. По крайней мере, не боялись случайных прикосновений или долгих взглядов. Микеле было вообще плевать на всеобщее мнение по части его личной жизни, а мне просто не хотелось шокировать окружающих. Поэтому с Микеланджело мы пришли к соглашению, что будем сдерживаться на публике, стараясь не переходить черту. Правда, я не рассчитал, что у нас эта самая «черта» на разных уровнях. Однако меня тоже весьма забавляли его выходки и многие я поддерживал. Ведь невозможно рядом с этим человеком оставаться серьезным! Вот и сейчас Микеле стянул с себя фартук и со счастливой улыбкой позволил привлечь к себе и глубоко поцеловать. Легонько подтолкнул его к кухонному столу, заставляя упереться в него поясницей, и вновь прижал к себе, прошептав на ухо: - Если сильно постараемся, то, возможно, нам действительно придется поменять обеденный стол, как ты и хотел. В ответ он лишь засмеялся своим невозможным смехом и забрался руками под мою рубашку, намекая, что сильно постарается.