Под холодным камнем

Холодный сырой воздух тяжело оседает в легких, Дин закусывает губу и шагает вперед – сил почти нет, ноги ватные, а тяжелая взрывчатка в сумке к концу пути по весу сравнима с тушей гризли. Пот вместе с грязью стекает по лицу, но останавливаться нельзя – еще несколько метров до ребят. Дин сколько себя помнит, всегда мечтал стать шахтером, как и отец, служить городу, выполнять самую сложную работу. Мама тогда ужасно волновалась, провожая мужа на смены, а Дин восхищался – он был сыном супергероя, никак иначе. Впереди тускло мигает лампа, губы Дина трогает улыбка – одиноким каменным изваянием вдалеке стоит Кастиэль. Скрестив руки на груди и прислонившись к балке горной выработки, он сосредоточен как никогда, на черном от грязи лице сведенные к переносице брови кажутся пугающими; но сердце Дина все равно запинается, когда теплый свет фонаря закрадывается в голубую радужку, и Дин различает усталость, смешанную с волнением. – Ты долго, – приветственно кивает Кастиэль. Парни уже обурили контур и делают «вруб», чтобы просверлить в пласте угля шпуры для взрывчатки. Дуршлаг, как любит называть это Дин. Он опускает сумку на землю, распрямляет плечи и натягивает грубые рукавицы. Бурить приходится долго, вибрация станка к концу смены вытряхивает все кости и мышцы. А Кастиэль велит не останавливаться – недостаточно глубоко; новички сбоку вздыхают от усталости, но спорить с взрывником – себе дороже. Его низкий голос эхом отражается от стен. Властный, сильный. Дин периодически оглядывается на Кастиэля, в тусклом освещении перехватывая серьезный взгляд. Кастиэль – профессионал в своем деле, легенда шахты. Чутьем, выработанным за многие годы, распределяет взрывчатку по массиву так, что весь уголь превращается в ровно измельченные куски, ни одного камешка нет, пока вся команда ждет вне зоны забоя. В его действиях все четко и слаженно. Дин с нескрываемым восхищением следит за всеми манипуляциями, не отвлекает. Взрыв разлетается глубокой вибрацией, а потом звуком по воздуху. Команда возвращается к месту, где была заложена шашка, через три минуты, не дожидаясь полного проветривания. Дин видит улыбку Кастиэля – значит, все в порядке. – Лучше наверх смотри, – Кастиэль касается его руки, Дин тут же стягивает рукавицу, чтобы почувствовать теплые шершавые ладони, а Кастиэль слабо сжимает его руку в ответ. – Отслоение никто не отменял. – Вздохни, Кас, ничего не случится. – Фонарик освещает уставшее лицо напротив. – Все как по маслу прошло. – Вздохнуть? Хорошо будет, когда доберемся до дома, а пока смотри наверх. В пределах шахты Кас полон сдержанности и рассудительности, дома – всегда мягкий и нежный муж. Каждый раз, когда они покидают шахту и еще теплые лучи заходящего солнца касаются кожи, лицо Каса становится мягче, в черных спутанных волосах играет ветер, и каждый раз Дин благодарит работу, что свела их вместе. Дин сжимает руку в ответ и улыбается: – Как скажешь, начальник. Как скажешь.