Утренняя радость

— Холстинин, — крикнул Алик, поняв, что самому ему с ситуацией не справиться. — Или ты срочно идёшь сюда, или я за себя не отвечаю… Из соседней комнаты послышался грохот и нечленораздельные возмущения по поводу того, что ему надо куда-то идти, чьи-то попытки доказать Владимиру, что идти не надо, а Алик и сам разберется, с которыми Холстинин почти согласился. Но, видимо, обещание Алика не отвечать за свои поступки заставило Владимира сходить и посмотреть, по какому поводу ему угрожают. — И чего было орать? — Владимир недовольно посмотрел на Грановского, потом на шкаф, напротив которого тот стоит. — Я не сборщик мебели, если что. И замки на шкафах ломать не умею. — Умеешь, — Алик пнул дверь шкафа. — Там ваш барабанщик с какого-то перепуга заперся. — И что? — И то, что это мой шкаф, — Алик подёргал ручку, чуть не вырвал её. — Поздравляю! Я при чем? — Так, — Алик прошелся по комнате. — Просто вытаскивай оттуда своего барабанщика. Как хочешь. — Ты загнал, а я вытаскивать должен? — Владимир подошел к шкафу, потрогал болтающуюся ручку. — Не логично. — Ты удивишься, но я его пальцем не трогал. — Сомневаюсь, — Владимир тихонько постучал в дверь. — Макс, вылезай оттуда. — Нет, — невозмутимо ответил из шкафа Удалов. — Почему? — Потому, что у Валеры с Мавриком настроение хорошее. — Не выходит, — Владимир пожал плечами. — Пойду я… — И всё? — Алик удивлённо посмотрел на гитариста — А что ещё? Жрать захочет — сам выйдет. Или можешь сам дверь ломать — он тебе рожу расцарапает. — Ты недоперепил что ли? — Грановский пытается хоть что-то понять, получается никак. — Кошатник хренов. — Какой есть… Владимир ушел в соседнюю комнату, где, судя по радостному возгласу, его заждался Дубинин с компанией. Постояв еще недолго возле шкафа, Алик снова пнул дверь, надеясь хоть так изгнать нового соседа. Просто попросить выйти он пытался несколько раз, но получив три немотивированных отказа, понял, что дипломат из него никакой, или просто барабанщик разговаривает только со своими. — А если я поговорю с Валерой и Серым и уговорю их тебя не трогать? — Предложил Алик. — Тогда ты выйдешь? — Нет. — Почему? — Потому, что они Холста не слушаются, — судя по звукам, Максим решил устроить в шкафу удобное спальное место. — А тебя вообще пошлют. Куда-нибудь. — Валера может, — согласился басист. — Но не вечно же ты там от них прятаться собираешься? — Как пойдёт… — Понятно. Рассмотрев еще пару вариантов по извлечению из шкафа барабанщика, Грановский понял, что проще выломать дверь. И сам это делать он, конечно, не захотел. За помощью пошел в гостиную, где расслабляются остальные. Увидев Маврина с Кипеловым, решил предложить эту миссию им. Если уж им так интересен барабанщик, то они сделают всё что угодно, чтобы его достать. Но в последний момент проснулась совесть. Поняв, что просто так из-за какой-то ерунды человек прятаться в шкафу не станет, решил поискать кого-то менее опасного. И сломанный шкаф — несомненно, гуманнее, чем случайный погром в квартире. Перехватив между дверью и диваном вернувшегося с прогулки Попова, потащил за собой, попутно объяснил, что ему нужно делать. — Обожди, — Сергей высвободил руку. — То есть ты — Алик Грановский просишь меня — Сергея Попова выломать дверь с твоего старого разваливающегося шкафа, который ты и так выкидывать собрался. — Точно так. Вот сейчас прямо и собрался. Вещи только вытащить надо, а он не открывается — зараза такая. — Придется это задокументировать, — Сергей достал ручку. — Бумага есть? — Чего документировать? — у Грановского дёрнулся глаз. — Вы там смешиваете уже что ли? — Задокументировать всё, что ты сказал. В подробностях, — Сергей сам нашел какой-то листок бумаги. — Какой шкаф ломать, где он находится, зачем ломать? Обязательно указать, что ты его выбрасывать собрался. А то утром не вспомнишь ничего, будешь меня обвинять, требовать, чтобы я тебе новую мебель покупал. Оно мне надо? — И он прав, — поддержал из шкафа Максим. — Да и вообще не вижу смысла ломать… — Тебя забыли спросить, — Алик забрал у Попова бумагу и ручку, приложив бумагу к спине гитариста, стал писать свои требования и пожелания. — Подожди. У тебя там кто? — Попов, не веривший до этого ни в кого, кроме моли и тараканов, вздрогнул. — Ты уверен, что надо открывать? — Белочка твоя, — Алик ткнул гитариста пером ручки. — Чего? — Ничего. Барабанщик Холстинина там. Сам выходить отказывается. — Алик дописал своё заявление, отдал Сергею. — Ломай. — А чего он там заперся? — Сергей прочитал текст, недочетов и неточностей не обнаружил. — Всё равно не буду ломать. Может, он боится чего-то, а ты сразу «Ломать!» А если у него стресс будет от этого? — Да мне насрать, что у него будет. Можешь поговорить с ним, если хочешь… Главное, чтобы он открыл… — А это не ко мне, — Сергей свернул листок, вручил его Алику. — Это тебе к Мише надо. Он же дипломат у нас. Только ты сам ему всё объяснишь. Мне он не поверит. — Что же всё так сложно? — обреченно взглянув на Сергея, Алик пошел в гостиную. — Какого лешего надо было гитару в шкаф засовывать? Сергей только пожал плечами и побрёл за Аликом. Просто попросить Мишу Алик почему-то не смог, но уговаривать, умолять, шантажировать и приказывать у него получалось всегда. Десять минут этих и подобных методов и Миша, махнув на Алика рукой и мысленно обругав за странные требования в не самое удачное время, пошел разбираться со шкафом. Попутно зашел на кухню, чтобы уточнить у тусующегося там Дубинина имя барабанщика и возможные причины заседания в шкафу. Имя Виталий, конечно, сообщил, а про возможные причины предпочел воздержаться. — Максим, — Миша тихонько постучал в дверь. — Может, выйдешь? — Нет. — В шкафу что-то зашевелилось. — А ты кто? — Я Миша Серышев. Алик сказал, что ему нужна гитара. Он очень нервничает. — Так бы сразу и сказал, — судя по звукам, Максим попытался встать. — Сейчас найдём. — Это на долго. Может, он сам поищет? Ты зачем вообще туда залез? — От Маврина с Кипеловым. — Вы в прятки что ли играете? — Миша сел на полу рядом со шкафом. — Так они уже и не ищут тебя. Забыли, наверно. — Это не факт, — за что-то зацепившись, Максим вскрикнул. — Они в сознании? — Пять минут назад были. Что им сделается-то? — Серышев хихикнул. — А вот у тебя все шансы нафталином надышаться или напороться на что-нибудь. — Уже, — Макс опять что-то уронил. — Похоже, нет здесь гитары. А они быстро ходят? — А это смотря куда. До санузла за пять минут добираются. Сюда вряд ли вообще попрутся. — Тогда ладно. В шкафу опять стало шумно. Мише показалось, что, если Макс выберется оттуда целым, то его добьёт прибежавший на шум Грановский. Удивился, что он всё еще не прибежал. Свершилось чудо. Из открывшегося шкафа вывалился всклокоченный, весь в пыли и непонятно чем еще барабанщик, за ним вывалилась гора какого-то бесполезного, на первый взгляд, хлама. Прочихавшись и стряхнув с себя пыль, Максим принялся заталкивать всё обратно. — Оставь это, — Миша забрал у Максима какую-то тряпку, закинул в шкаф. — Сам приберет. Заодно хлам, может, выкинет. — Но… — Без «но», — Миша отвел Максима в сторону, стряхнул с его волос клочья пыли. — В студии и то такой срач не разводим. Лучше расскажи, зачем залез туда? — Там долго… Серышев сообщил, что торопиться ему некуда и предложил побеседовать по-дружески. Хотел принести что-нибудь из съедобного и успокоительного отобранного у отдыхающих в гостиной, но Максим отказался. Сначала пытался отмахнуться, что это у них в группе развлечения такие, когда один прячется и не выходит, пока его не находят. Такого, что вообще никогда не находили, не было. Миша в эту версию событий верить отказался и продолжил колоть юного барабанщика. — Ну… Не нравлюсь я им, — сдался Максим. — Да и ладно бы, я же не баба, чтобы им нравиться. Так нет. Постоянно то в барабанной установке что-нибудь открутят, что всё сыплется при игре, то на стуле болты ослабят, то палки подпиливают, когда совсем делать нечего. А если под градусом, то вообще берегов не видят. В прошлый раз вот краской облить пытались. Холст с Дубом, вроде, всё понимают, но мнение вокалиста дороже. Так что… Я ничего не говорил… — Однако, — Миша пригладил вздыбившиеся от информации волосы. — Зачем вообще пришел сюда? Думал, они сок пить будут? — Думал они не придут. Не собирались ведь… — А может, свою группу сколотим? — предложил Попов, стоявший всё это время у входа с бутылкой пива. — Басиста с гитаристом найдём где-нибудь. Барабанщик этот, вроде, ничего. — Подслушивать не хорошо, — заметил Миша. — Как там обстановка? — Граныч с Холстом «Тореро» делят, пока ничья. — Это как? — Обычно. Половину песни ты поешь, вторую половину — Кипелов, — Сергей потряс бутылку, убедился, что там пусто. — Сейчас музыку делить пытаются. — И зачем нам половина? Ни себе, ни людям. Только пачкаться. — Вот я и говорю, что ничья. Сергей подошел ближе к Максиму, осмотрел его. — А может, ко мне пойдём? — предложил гитарист. — Всё равно не заметят. — Не возражаю, — поддержал идею Миша. — Здесь ловить нечего. Незаметно просочившись к выходу, музыканты обулись и выскочили в подъезд, быстро спустились по лестнице, выбежали со двора, пока никому не приспичило посмотреть в окно. В процессе прогулки, продолжили расспросы по поводу заседания в шкафу. Максим немного успокоился и рассказывает про обидчиков менее эмоционально и категорично. В итоге признал, что и сам в некоторых моментах был не прав, но не издеваться же из-за этого. — Ты чего так дрожишь? Порывшись в карманах, Сергей нашел шоколадку, предложил Максиму. Пока тот радовался угощению, снял с себя куртку, накинул ему на плечи. Михаил предложил идти быстрее, чтобы уж точно не простыть и не замерзнуть. Дома у Сергея оказалось очень уютно. Пока хозяин громыхал чем-то в ванной, Михаил нашел постельное белье и одеяла с подушками, раздвинув диван, организовал на нем спальное место. — Странно как-то всё, — заметил устроившийся в кресле Максим. — Спонтанно. — Можешь считать, что ты просто спрятался, — Серышев стал раздеваться. — У вас же так принято. Располагайся, отдыхай. — Заманчивое предложение. Ночью из ванной вернулся Попов. Повозмущавшись недолго по поводу неприспособленности ванных помещений для полноценного здорового сна, лег на свободный край дивана. Сначала было тесно, но в процессе как-то уместились. То ли кого-то припечатали к стене, то ли просто компактно распределились.