Abyssus abyssum invocat

Я вижу сны. Иногда мне кажется, что это единственное правильное занятие на свете. Харуки Мураками Иногда мне кажется, что некогда мое воображение было создано безумным гением на манер Франкенштейна из осколков витражного стекла и фарфора. Оно представляет из себя нечто невообразимое, жуткое и извращенно-странное. Тем не менее, копание в его недрах доставляло мне некой омерзительное удовольствие. Нервы были натянуты до предела. Казалось, стоит коснуться порожденного моим сознанием монстра - и он разобьется вдребезги. Я сидела на скамейке в школьном дворе и не могла сдвинуться с места. Руки мелко дрожали. Я не помнила, как переодевалась, не помнила, как выскочила из дома. Спутанные нерасчесанные волосы падали на лицо. На мне было помятое хлопковое платье - первое, что попалось под руку. Последнее, что я помню - бледное затравленное лицо с провалами вместо глаз. Лицо, смотревшее на меня с телевизионного экрана. Чужое лицо. Мое лицо. Я поднесла руки к лицу. Они по прежнему дрожали. Красивые руки с тонкими и длинными пальцами... Искусанными в кровь. Только что наотрез отказывавшаяся давать ответы на нужные мне вопросы, память услужливо подкинула мне яркие, будто заснятые на "Поляроид" кадры. Исхудавший скелет, некогда бывший женщиной, сидит на кровати, поджав под себя ноги, уставившись в отражение собственных глаз и сгрызая длинные ногти, кутикулу и даже кусочки кожи на пальцах. это не я это не я это не я Это, черт побери, я. Шестнадцатилетняя я никогда бы не стала грызть ногти. Прошлая... Тьфу, черт, настоящая я. Я же благовоспитанная красавица. Первая девушка школы. Я не из тех нервных замкнутых девиц, что грызут ногти и карандаши, к тому же не спят по ночам. Я не... Кровь на платье. Я вижу кровь на платье. Новом, хлопковом, стоившем мне немалых денег. К тому же, белом. На платье кровь вперемешку с грязью. Под визг тормозов машина, въехавшая аккурат в середину огромной лужи, переехала Мэгги, будто она была валявшимся на земле пустым пакетом из супермаркета. На мое платье брызнули грязь и кровь. Кстати, этого ублюдка посадили? Не помню, да и не важно. Кадры очень четкие. Явно снимал профессиональный фотограф. Или режиссер? На мне белое платье, перепачканное в грязи и чужой крови. Мои ногти обкусаны до мяса. Когда я, кстати, успела перекраситься в блондинку? До двадцати шести была рыжей... Стоп. Двадцати шести не было. Мне до сих пор шестнадцать. Тем не менее, на лицо спадали светлые пряди. Я схожу с ума. - Мэри, с тобой все в порядке? Ко мне склоняется Рэй, одноклассник. Капитан школьной команды по бейсболу и заслуженный победитель окружной олимпиады по биологии. Лицо неправдоподобно-красивое - загорелое, Улыбчивое, с удивительными голубыми глазами. На голове кок - по моде того времени. " По моде сейчаснейшего времени", - торопливо поправляю себя я. Я упрямо молчу, глядя на него исподлобья. Меня, кажется, сейчас стошнит. Перед глазами - не эта воплощенная белозубая мечта всех школьниц, а взрослый мужчина. Взрослый, двадцатишестилетний юрист, по выходным развлекающийся выпивкой в баре с друзьями и бурным сексом с толстозадой секретаршей. Передо мной не дружелюбная чуть встревоженная улыбка, а искаженное наслаждением лицо и налитый кровью огромный член. Видимо, я слишком долго молчу и смотрю на него слишком невидяще и внимательно одновременно. - Мэри, с тобой все в порядке? - очень мягко, осторожно и чуть испуганно повторяет он. Я помню этот день. С некоторыми вариациями, но мне уже случалось его пережить. Шестнадцатилетняя я из сна пришла в школу с опозданием и уснула на лавочке у нее. Ко мне подошел мой одноклассник со звучным именем Рэймонд Джонс и, мягко коснувшись ее плеча, спросил, все ли со мной в порядке. Шестнадцатилетняя я встрепетнулась и покраснела. От неловкой ситуации спас внезапно поливший из словно бы прохудившегося неба дождь. Наплевав на учебу, мы вскочили с места и бросились на поиски ближайшего укрытия. уже изрядно промокшие и дико хохочущие, мы, почти как в фильме, укрылись под алюминиевой гофрированной крышей ближайшей автобусной остановки. Он нежно провел рукой по моим мокрым волосам, наклонился и, обхватив мое лицо руками, впервые поцеловал меня. Я помню этот день. Помню до мельчайших подробностей. Именно поэтому наконец прогоняю из восплаившегося сознания жуткую картину его почти что реальной измены и негромко бормочу: - Не беспокойся, все в порядке. Можешь идти на урок. - Но... - Все в порядке. - с натянутой улыбкой повторяю я и поднимаю глаза к небу. Грозовые темно-серые тучи готовы вот-вот порваться и разразиться чудовищным ливнем, который на ближайшие три дня отрежет наш город от внешнего мира. Об этом даже говорилось в новостях. Я помню этот день в деталях - начиная с того, что было на завтрак, обед и ужин, и заканчивая запахом собственных используемых в то время духов. Этот день отпечатался на сетчатке моего головного мозга. Еще не лето, но уже жара. Первый дождливый день, ставший первым днем дождливого сезона. 14 мая 19** года. Именно поэтому я резко встаю и выскакиваю, как ошпаренная, и быстрым шагом, почти бегом, выскакиваю за ворота. Рэй провожает меня изумленным взглядом. В кармане рюкзака я обнаруживаю помятую пачку сигарет. Бело-синюю пачку "Ротманса". Половина сигарет уже выкурена. Я начала курить в двадцать пять, когда у меня появились первые сомнения по поводу верности мужа. Но мне уже не хочется думать об этих временных скачках. Я устало вздыхаю и достаю сигарету, думая лишь об одном - поскорее втянуть в легкие успокаивающий дым и хоть на минуту забыться. Я прижимаюсь спиной к уже успевшей намокнуть стене ближайшего дома. С волос стекает вода. Закурить удается с трудом. Я прижимаюсь плотнее, чтобы быть под козырьком крыши. На автобусную остановку по понятным причинам идти не хочется. - Сигаретой не угостишь? - отвлекает меня от не самых радужных мыслей чей-то хриплый голос. Вздрагиваю от неожиданности и оглядываюсь. Ухмыляясь, на меня смотрит наглыми зелеными глазами Джонна Маккавой. Такой Джонна случается с каждой школой. Он стоит на учете у полиции за хранение марихуаны. Он почти прописался в кабинете психиатра. Он зачинщик всех школьных драк. Он носит перочинный ножик в кармане. Из ближайших родственников - нервная и бледная как привидение мать, недавно прошедшая курс реабилитации в клинике для наркозависимых и страдающая обессивно-компульсивным расстройством бабушка. Отец Джонны регулярно поколачивал и жену, и сына, и тещу - ровно до тех пор, пока его, мертвецки пьяного, не размазал извращенным граффити по стене ближайшего дома грузовик. У Джонны дреды до пояса. Джонна прогуливает уроки. Джонни - полный антагонист Рэя. Идеальный плохой парень. Вот только до странного тихий. И глаза у него удивительно нежные. В ясные дни он ходит в обсерваторию, где у всех работников на хорошем счету. Джонна очень, очень любит смотреть на звезды... - Держи. - послушно киваю я, протягивая парню одну почти ненамокшую сигарету. Джонна затягивается от моей зажигалки. Снова улыбается - краем губ, почти незаметно. - Не знал, что ты куришь, Мэри Макларен. - в его устах моя девичья... Нет, моя нынешняя фамилия звучит как издевка. - Недавно начала. - неохотно отвечаю я. - По тебе это не скажешь. В чем это ты вымазалась? Все платье в грязи. - Маккавой ощупывает меня с ног до головы пристальным, не очень-то приятным взглядом. Я краснею и молчу. - Ладно, хрен с тобой. Пойдем в дом, найду тебе что-нибудь чистое. Не ходить же так по улицам. К тому же, под дождем тут стоять - удовольствие сомнительное. Я киваю. Под этим рентгеновским лучом цвета флуорисцентной краски невозможно сказать "нет". В доме пахнет гашишем, подгоревшим ужином и готовой пиццей из службы доставки. А еще тут ужасающе грязно. Еще бы - бабка в доме престарелых часами оттирает от невидимых пылинок каминные полки, мать - на собрании одной из расплодившихся в последние годы групп типа: "Анонимные наркоманы", "Сестринская помощь" и т.д. Оставшись в одиночестве, вопросами готовки, уборки и школьной посещаемости Джонна себя утруждать не стал. - Милости прошу. - видимо, угадав ход моих мыслей, ехидно замечает Маккавой - Не дворец, но укрытие от дождя неплохое. Проходи ко мне в комнату, я пока поищу тебе какие-нибудь вещи у матери, ей все равно не понадобится. Вот уже три года мать Джонны ходит в единственном платье, которое ей подарил во время краткого периода ухаживаний тогда еще не помешанный супруг. Уже три года она нежно хранит память о том, кого при жизни боялась и ненавидела. Найти комнату Джонны не составляет большой проблемы - домик у Маккавоев крошечный. На стене - лунный календарь за этот год. Несмотря на жуткий беспорядок, - даже не знаешь, куда присесть - стоящий в углу телескоп блестит чистотой. На столе - не новый, но вполне приличный проектор. Как бы беден он ни был, на свои увлечения Джонна денег не жалеет - да и небольшое, но регулярное финансирование от директора обсерватории приходится очень кстати. - Вот, держи. - входит наконец в комнату Маккавой, нисколько не смущаясь царящим тут хаосом. У него в руках - простой черный свитер с высоким горлом и короткие брюки. - Не знаю, подойдет ли тебе размер, но это точно лучше, чем то, что сейчас на тебе. Джонна не спрашивает, откуда на платье кровь. Он делает вид, что не замечает этого. И я ему чертовски за это благодарна. - Спасибо... - хрипло шепчу я. Я не знаю, как мы снова оказались в его комнате. Еще минуту назад мы вдвоем сидели на кухне, на которой даже не было холодильника (мать Джонны в свое время обменяла его на деньги, на которые в свою очередь купила героин) и что-то мило обсуждали, попивая пакетированный чай, по вкусу скорее напоминающий краску, а сейчас я под чутким руководством Маккавоя закручиваю полную папиросу травы. Смена кадра - и мы уже валяемся на грязном полу и курим. У Мэри из сна нет опыта приема наркотиков - как, впрочем, и у настоящей Мэри не было до сегодняшнего дня. Включенный проектор негромко гудит - в искусственно созданной задернутыми старыми шторами темноте на потолке горят ночные звезды.Одна рука Джонны сжимает импровизированную самокрутку, другой он обнимает меня за талию. - Вот это - ковш большой медведицы. Видишь? - убрав прядь моих волос, на ухо шепчет он. Я киваю. Не вижу ни черта, но киваю. Джонне невозможно сказать "нет". Я не могу сопротивляться, когда его губы касаются моих губ. Он гораздо уверенней Рэя... Того Рэя, каким я его представляла. Ни капельки не нежно. То, что нужно. Джонна углубляет поцелуй и потихоньку начинает заводиться. Мне это нравится. Сегодня я потеряю девственность. Я знаю об этом, но не боюсь. Ни капельки. Мой извращенно-подобный сон, тут и там перекликающийся с реальностью, дал мне четкое представление о том, что произойдет. Но правильно ли это? - Я покажу тебе созвездия. - шепчет Джонна.