Синдром серафима

Стену Лафайета было видно за много километров. От города осталось всего несколько кварталов, и из останков разрушенных зданий жители сложили одну из самых высоких линий защиты в Штатах. Остроконечный металлический забор вместо привычной колючей проволоки выглядел ощетинившимся ежом, каждая иголка которого была специально заточена защитниками города. Над воротами развевался полосатый сине-белый флаг. Дин нахмурился. Города не выбирали какой-то специальной символики, разве что бирки на военной форме, а флагов он и вовсе раньше не видел. — Что случилось? — тут же подал голос Сэм. — Ничего, — отмахнулся Дин. — Пистолет держи, не болтай. Хотя у Сэма наверняка уже рука устала держать оружие наготове. Кастиэль уже несколько часов крепко спал на переднем сиденье, где Дин насилу умудрился его устроить, предварительно оттерев запекшуюся кровь с лица и рук. Светлой рубашке уже ничто не могло помочь: демоническая кровь въелась намертво, ткань засохла и стала коричнево-черной, грубой, неприятно царапая кожу при каждом движении. Впрочем, Кас не шевелился. Он словно чувствовал, что находится под прицелом: не вздрагивал и не бормотал во сне, только изредка пытался свернуться клубочком. Ремень безопасности не позволял, и Кас, не просыпаясь, возвращался в исходное положение. Дин в очередной раз посмотрел на баночку лекарства, лежавшую на панели. Из любопытства он уже вскрыл одну капсулу, и ее содержимое совсем не было похоже на «сердечное». В ней обнаружился густой, горько пахнущий раствор темно-красного цвета, который Дин не решился показывать Сэму. Брат и так был против того, чтобы тащить наверняка одержимого Кастиэля с собой. Пришлось вооружить его пистолетом с заговоренными пулями, а самому довольствоваться отцовским револьвером. Винтовку они убрали в багажник от греха подальше.Вранглер осторожно притормозил перед железными воротами и приветственно моргнул фарами. Никто не вышел навстречу, окошечко наблюдения правее опорного столба не шелохнулось. Когда после второго светового сигнала ничего не изменилось, Дин нетерпеливо нажал на клаксон. Мэри проснулась от громкого звука, и Сэм поспешно убрал пистолет. Дин даже позавидовал тому, как легко и профессионально он натянул маску беззаботности и лени: — Доброе утро, мам! Выспалась? Она мгновенно прониклась его настроением и медленно потянулась: — Вполне. Как ты, дорогой? Из неприметной двери возле ворот выскользнул вооруженный человек, а окошечко ощетинилось дулом винтовки. Дин стиснул зубы: — Пойду, пройду за нас таможню. Хоть бы Кас не проснулся раньше времени. Мало ли что он может натворить. Но караульный будет задавать вопросы, а эти вопросы вполне могут пошатнуть такое хрупкое душевное равновесие мамы. Пока от него исходила большая угроза, чем от находившегося в беспамятстве Кастиэля. — Дин Винчестер! — громко предупредил он, держа руки так, чтобы их было видно. В левой он предусмотрительно держал документы. Караульный недоверчиво прищурился, потом бросил взгляд на номера Вранглера и кивнул, разрешая подойти. — Откуда едете? — Лоуренс, Канзас. — Он с другой стороны, — скривился караульный. — Мы сделали крюк до Милуоки. Не хотелось бы обсуждать подробности. — Пройдемте, — махнул караульный рукой и направился в сторону двери. — А машина? Там еще люди, -– забеспокоился Дин. — Их посторожат. — Он кивнул на хищные дула винтовок, которых из окошечек уже торчало три штуки. — Ответите на пару вопросов. Он был не в том положении, чтобы спорить. Бросив беглый взгляд через плечо и убедившись, что Кас все еще спит, Дин двинулся следом. Сторожевая каморка во всех городах была одинакова. Узкая, маленькая, рассчитанная максимум на двух человек и всегда с колченогим стулом в углу и выходом на лестницу, ведущую к оборонительной площадке над воротами. Караульный сел на стул, подвинув его к внешней двери, и Дину пришлось обойти его, встав спиной к двери, открывавшейся в город. — Дин Винчестер, значит, — пробормотал караульный, пролистывая заляпанный паспорт. — Командир разведки Нового Лоуренса? — Так точно. Со мной мать и брат, Мэри и Сэм Винчестеры, и… — в горле предательски запершило, — мой друг, Кастиэль Новак. Нам нужна передышка. Мы в пути уже больше суток, и… — Кастиэль с вами? — переспросил караульный, прищурившись на секунду. — Да. Нам бы переночевать сутки, продовольствие свое, ресурсы тратить не придется. — Договориться бы. Учитывая творящееся повсеместно, их могли и не пустить. — Могу я переговорить с коммандером? Караульный позволил себе усмешку: — Вы имеете в виду коммандера объединенного фронта Америки Михаила? Кровь прилила к голове, в ушах мгновенно зашумело. Они попались. Дин не успел дернуться с места, как дверь бесшумно отворилась, и комнатушка заполнилась людьми. Чьи-то тяжелые, потные руки вцепились в запястья, в шею, крепкий удар коленом в живот выбил воздух из легких. — Вы арестованы по обвинению в массовом убийстве в Лоуренсе, — отчеканил чей-то хриплый голос, и Дин перестал сопротивляться. — Ложь, — прошипел он, сплевывая кровь с разбитой губы. — В этом разберется трибунал, — бросил усатый мужчина в черной кожаной куртке и направился к выходу наружу. — Не тревожьте их! — Дин дернулся, но наручники, защелкнувшиеся за спиной, не позволили протянуть руку. — Мэри Винчестер больна, ей нельзя беспокоиться! — У нас уже есть приказы в ее отношении. Он вышел из города, а Дина потащили в Лафайет, приставив пистолет к голове. В зоне досмотра его окатили святой водой с солью, от чего мелкие царапины на костяшках пальцев начало саднить. Серебряное лезвие полоснуло по боку ладони, потекшую кровь опалили пламенем зажигалки, и она тут же свернулась, почернела. Дин был чист: ни одержимости, ни кроатона. Его конвоировали словно опасного преступника, и прохожие пялились, громко перешептываясь. На этой войне пленных и предателей не было, их судьба решалась почти мгновенно. Штаб Лафайета был развернут внутри центрального полицейского участка. Теперь его стены были исписаны десятками пентаграмм и других защитных знаков, перед дверьми традиционно расположились демонские ловушки, а подоконники были густо засыпаны солью. Видимо, окна здесь никогда не открывали. Дина провели через весь участок до лестницы в подвал, разделенный на восемь камер предварительного заключения, с решетками между ними. Лязгнула дверь, наручники милосердно расстегнули, и замок захлопнулся за его спиной.Здесь не было ничего, лишь пластиковая скамья да дырка в полу, когда-то служившая задержанным туалетом. — Парни, это какая-то ошибка! Его не услышали. Защитники Лафайета молча развернулись и вышли из подвала, погасив свет. Время потекло медленнее расплавленной карамели. Внутренние часы однозначно твердили: прошло не больше двух часов, но Дину все равно казалось, будто пошли уже вторые сутки заключения. Объединенный американский фронт… Переговоры об объединении городов велись не первый месяц и даже год, но сплотиться не позволяла как разбросанность защитников по разным уголкам страны, так и нежелание некоторых коммандеров уступать власть над их городками кому-то еще. На момент их побега Лафайет, Луисвилл, Индианаполис, Милуоки да и почти все восточное побережье были независимы от коалиции Нового Лоуренса. Но, видимо, за последние сутки слишком многое изменилось. Часть свободных городов пали, часть присоединились к Лоуренсу. Еще два дня назад это было бы благой вестью, дающей шанс на победу в бесконечной войне. А теперь… Теперь Дин не знал, чем это закончится для его семьи. «Для нее отдельный приказ»… Что Михаил задумал? Еще и убийство в Лоуренсе, к которому Винчестеры однозначно были непричастны. Вечером все еще было тихо, ночью мама и брат спали, а Дин собирал вещи. Да и на рассвете не было никакого переполоха. Если только тела убитых не обнаружили после. Дин присел было на скамью, но снова вскочил на ноги и принялся мерить камеру шагами. Навязчивая мысль неприятно скреблась кошкой на душе. Кас не мог.Загудела одинокая лампа и зажглась, залив подвал тусклым грязно-желтым светом. Дин моргнул и непроизвольно бросился к решетке. На пороге комнаты показался Кас. Рубашки на нем уже не было, худые плечи и грудь были измазаны кровью, она до сих пор сочилась с правого уголка разбитых губ. Не нужно было быть экспертом, чтобы понять, что его били. Долго, ожесточенно. Кастиэля впихнули в камеру напротив, он тяжело пошатнулся и, не дойдя шага до скамейки, рухнул на пол, обессиленно привалившись спиной к железным прутьям. Он хватал воздух ртом, словно рыба, выброшенная на берег. Слова участия застряли комом в горле: будь Дин на месте конвоя, он не дал бы подозреваемым переговариваться. Пресек бы на месте. — Эй, парни, — окликнул Дин конвой. — Ему нужно лекарство. В машине было под стеклом. — Зачем, интересно? — зло процедил парнишка лет двадцати, чьи светлые волосы торчали из-под потертой кепки. — Сердце слабое, — уверенно ответил Дин, и собственная ложь горько скользнула по языку. — Ишь ты, как глотки людям резать, так ничего, а как отвечать, так сразу «сердце слабое», — сплюнул второй конвоир, чье лицо пересекали три параллельных шрама. Видимо, ему довелось встретиться то ли с вервольфом, то ли с другой какой тварью. — Мы невиновны, — упрямо покачал головой Дин и кивнул на Кастиэля. — Он вообще инвалид, мухи не обидит. Мотается с отрядами зачистки, чтоб уж совсем обузой не быть. Вон, на ногах не стоит. Молодой покрутил ключами и шагнул к Дину: — Значит, те несчастные — это твоих рук дело? В его голосе явственно читалась злость, и Дин едва не отступил назад. — Коул, держи себя в руках. — Меченый вытащил из-за ремня дубинку и подошел ближе. — Я прикрою. Драться сейчас означало бы подтвердить обвинения. Дин поднял руки в капитулирующем жесте: — Парни, мы невиновны. Я не буду сопротивляться. Меченый приглашающе кивнул, предлагая выйти из камеры. Инстинкт самосохранения велел не поворачиваться спиной, но выбора Дину не предоставили. По пути на первый этаж его наградили парой неслабых тычков дубинки в спину, потому что ноги вдруг стали ватными, непослушными и тяжелыми. Каждый шаг давался с трудом. Там, наверху… Кто будет ждать его там? Михаил не терпел ослушания. О его методах допроса ходили слухи даже среди тварей. Стоило ли ждать хоть какого-то милосердия? Но в участке было пусто, лишь уже знакомый мужчина в кожаной куртке задумчиво листал какую-то тетрадь. Дин выдохнул и расправил плечи. — Винчестер, — приветственно кивнул он. — Выспался? — Кто вы? — Джеффри Райнер. Они были знакомы заочно. Его голос Дин уже слышал в рации, когда Лоуренс бросил пару отрядов на помощь осажденному Блумингтону. Бой за освобождение города велся силами сразу трех объединенных армий, и тогда демоны отступили. Правда, теперь Райнер, видимо, больше не руководил отрядами Лафайета. — Рад личному знакомству. — Дин не обратил внимания на злое шипение за спиной. — Ваша тактика в Блумингтоне была эффективной. Райнер довольно крякнул и жестом предложил Дину сесть. Стул был влажным, на спинке остались розовые разводы, и стало ясно, что начавшийся разговор может плавно перетечь в допрос с пристрастием. — Ну, рассказывай, парень, — почти добродушно сказал он, закрывая тетрадь. — Что вы там натворили? Из Каса вытряхивали душу долгие два часа явно не за тем, чтобы сейчас общаться с Дином так по-дружески. — Где моя семья? Райнер усмехнулся, но добродушия не утратил: — Отдыхают. Их заберут вечером в Луисвилл. Михаил сказал, там у вас родственники, а твоя мать слишком слаба для обратного пути в Лоуренс. — Кто заберет? — Сэмюэль Кэмпбелл обещал приехать. Дышать стало легче. Ответ за ответ: — Мы ничего не сделали в Лоуренсе. Уехали в пять тридцать, в городе было тихо. Райнер выразительно вздохнул, и конвойные одновременно сделали шаг вперед. — Винчестер, не отпирайся. Кто, если не вы? — Сэр, я правда не понимаю, о чем идет речь. — В слова не нужно было вкладывать искренность. Райнер цокнул языком и неожиданно обрушил тяжелый удар на голову Дина. В глазах потемнело на миг, кровь громко застучала в висках. — Восемь человек, Дин. Восемь человек обнаружили с перерезанным горлом сразу после вашего спешного отъезда. Думаешь, вам это с рук сойдет? — А с чего вы взяли, что это мы? Может, перевертыш или одержимый пробрался в город? — Михаил подозревает вас. И я склонен ему доверять. — Так перепроверьте. — Дин пытался подобрать слова так, чтобы не усугубить ситуацию. Михаил нашел способ до них дотянуться. — Свяжитесь с Харвелл, Элен наверняка подтвердит, что мы непричастны. Может, и убийств-то не было, да только по радио улики не запросишь. Приходится верить на слово. Райнер широко размахнулся и врезал кулаком Дину в челюсть. Зубы тут же заныли, рот наполнился кровью, и Дин не сразу смог ее сплюнуть, борясь с искрами в глазах. — Элен Харвелл вы, ублюдки, прирезали на пороге кухни вместе с ее дочерью. Из этой чертовой столовой пропали два ящика консервов, маркировка которых полностью совпадает с тем, что нашли у вас в машине. Дин ошарашенно покачал головой. В горле пересохло, в комнате вдруг стало холодно, и по затекшим рукам прыснули остролапые мураши. — Нет… — Да, Винчестер. Мы с Харвелл освобождали Пайтон рука об руку, и я лично отстрелю тебе пальцы по одному, если пойму, что на тебе ее кровь. Так что подумай хорошенько прежде, чем ответить на следующий вопрос. В ушах звенело. Не от удара, нет, от него Дин уже оправился. Элен и Джо мертвы. Это походило на страшный сон, очередной кошмар, в котором он не мог никого спасти. Пора было привыкнуть за эти пять лет. — Кас не мог… — Во сколько вы встретились? — В пять тридцать. Райнер открыл тетрадь: — Предполагаемое время смерти всех жертв — с двух до трех часов ночи.Дин не удержался от вопроса: — Кто еще? Райнер показал раскрытую страницу. Джейн, прачка, работавшая на 12-й улице. Видимо, задержалась, отстирывая военную форму и поздно возвращалась домой, несмотря на комендантский час. Совсем неподалеку от квартиры Каса. Обеих Харвелл нашли в столовой. Дин забрал оттуда ящик консервов накануне, а когда они грузили скромные пожитки Винчестеров, в багажнике Вранглера был еще один. Двое погибших в лазарете, куда Кас обещал наведаться накануне, чтобы незаметно пополнить запасы своей аптечки. Еще четверо в штабе. Пропуск был выписан изначально только на Кастиэля, и ручка с такими фиолетовыми чернилами была только в штабе.Тошнота подкатила к горлу. Их побег стоил жизни восьми невинным людям. Дин медленно закрыл глаза. Там, у его дома, в облике Кастиэля не было ничего, что указывало бы на случившееся. Только рукава рубашки были влажными и пахли мылом, словно он только что отошел от умывальника. Он был спокоен и даже расслаблен. От него веяло решительностью, когда они вдвоем стояли в опустевшей гостиной. А перочинный нож, которым Дин перечеркнул печать призыва, тоже был чистым, блестящим, каким никогда не бывает оружие на войне. У Каса бывали приступы, он говорил сам, а Дин сам их видел. Словно голоса в голове. Что они могли нашептать ему? Но ведь это был его Кас. Тот самый, единственный, кто сломал контроль демона. Высшего демона. — Нет. — Дин тяжело мотнул головой, разлепив веки. — Он не мог. — А кто мог? Вопрос прозвучал насмешливо, но ответ вдруг пролетел в сознании огненной птицей, и ярость тут же поднялась в душе: — Михаил. Это месть. Райнер недоумевающе поднял бровь: — Кому? — Касу. — А теперь уже плевать, кто и что подумает. Если это единственный способ вытащить их из-за решетки, то почему бы и нет, черт побери. — До отъезда мы с Михаилом были в отношениях. Он просто отыгрался. За спиной надрывно хохотнули. Райнер почесал затылок: — Смотрю, совсем оборзел, щенок. — Он грязно выругался и от души пнул Дина в живот, отчего тот неуклюже согнулся пополам. — Думаешь, я поверю, что коммандер объединенной армии устроил вендетту из-за шлюхи?! — О, ты не представляешь, что он может. — Дин пропустил оскорбление мимо ушей и широко улыбнулся окровавленными губами. — Рассказать? Видимо, такая наглость оказалась выше сил Райнера. Он брезгливо отошел на пару шагов в сторону и дал отмашку конвою. Дин не успел вскочить на ноги, как его вместе со стулом опрокинули на пол и принялись ожесточенно метелить. — Я спрашиваю последний раз: кто убил Харвелл? Странно, но несмотря на всю боль, было смешно. Они сбежали, чтобы сдохнуть тут из-за клеветы коммандера. Можно было бы утешиться тем, что с мамой все будет хорошо. Не похоже это было на Михаила, не похоже. Разве семья не была волшебной кнопкой, на которую он с таким удовольствием жал? Одной угрозы было достаточно, чтобы добиться всего, чего угодно. Только в последний раз этот инструмент не сработал. Появился Кас. Они могли бить его сколько угодно, Дин бы не отступил. Он нагло улыбался, закашливаясь после каждого неудачного удара под дых, успевая бросить в перерывах: «Это не Кас». В конце концов Райнеру это надоело. Он остановил конвоиров одним жестом и лениво бросил Меченому: — Приведи второго. Дин попытался было встать, но тело отказалось повиноваться. Отбитые ребра протяжно ныли, в глазах двоилось. — Сэр, вы на него посмотрите, — раздался голос Меченого, и Дин насилу скосил глаза. На пороге комнаты стоял Кастиэль. Прошло меньше получаса, а синяков и ссадин почти не было видно, и только засохшая кровь свидетельствовала о прошедшем допросе. Райнер перекрестился и выхватил пистолет: — Что за чертовщина… Взгляд Кастиэля скользнул к Дину и тут же стал виноватым. Дин мысленно фыркнул и насмешливо просипел: — Заткнись, Кас. Я почти все уладил. Дуло пистолета вдруг уставилось на Дина: — Может, ты, Новак, ответишь, наконец, на вопрос? У меня приказ казнить убийцу. Кастиэль вздрогнул, и Дин крикнул раньше, чем он успел открыть рот: — В Лоуренс тогда иди, Райнер! — Я не помню эту ночь, — шепот Кастиэля прозвучал громче. Дин дернулся, наплевав на отозвавшиеся болью плечи, и поднялся на колени. — Что? — переспросил Райнер, демонстративно взводя курок. — Я не помню ночь перед отъездом. Я лег спать, но потом… Потом я пришел в себя уже в машине, возле его дома, — он кивнул в сторону Дина, неловко встретившись с ним взглядом. — Прости. Райнер насилу удержался от выстрела. Было видно, как его рука дрогнула, сжала пистолет покрепче и дернулась к Кастиэлю, а потом бессильно опала плетью. В комнате воцарилось тяжелое молчание. Дин не мог перестать вглядываться в осунувшееся лицо друга. Кас не помнил. Он не признался, но этого теперь и не нужно было. Кас же отвел глаза и не шевелился. Райнер, наконец, взял себя в руки: — Расстрелять. — Обоих, сэр? — тихо уточнил молодой конвоир. — Нет. Винчестер пусть едет в свой Лоуренс. И таблетки ему отдайте, Михаилу передаст. А этого… — Он не нашел слов в адрес Кастиэля. — Вывезти за город и расстрелять Всего через двадцать минут они оба сидели на заднем сидении бронированного Хаммера. Кастиэль, казалось, задремал, привалившись к стеклу. Дин смотрел на него несколько секунд, а потом отвернулся к окну. Мелькнули городские кварталы, за ними показался широкий проспект, на который они и свернули, а затем и ворота оборонной линии. Меченый бросал недобрые взгляды в зеркало заднего вида, молодой конвоир крутил барабан револьвера. Если сейчас сделать что-нибудь, то он ничего не успеет предпринять. Повернуться спиной к двери, дернуть ручку, скатиться назад, одновременно ударив ногами по лицу молодому. Это отвлекло бы их, внесло бы смуту. И Кас мог бы попытаться сбежать. Дин одернул себя. Тело ныло и едва повиновалось. Рядом с ним сидел потенциальный убийца близких ему людей. Ему нужно просто стать свидетелем этого чертового расстрела, а потом послушно отправиться в Лоуренс. Михаил знал, где искать его семью, он мог бы дотянуться при желании. Это милосердие, этот отъезд в Луисвилл — всего лишь подачка, всего лишь напоминание о том, что Михаил мог бы быть к нему добр. Что нужно просто делать то, что он требует, и тогда все снова будет хорошо. Хаммер притормозил всего через полсотни метров у неглубокого оврага. Конвоиры переглянулись, кивнули друг другу и одновременно вышли из машины. Они распахнули задние дверцы и практически синхронно вытащили пленников на дорогу. — Шагай, — зло проворчал Меченый, указывая на едва протоптанную тропинку. Дин повиновался. Густая трава пожухла на солнце и склонилась к земле, блестя пожелтевшими стеблями в полуденном мареве. Насекомые шмыгали в ее благодатной тени и десятками прыскали в стороны из-под тяжелых ботинок. Взгляд зацепился за обнаженную спину Кастиэля, расписанную десятками символов. Ровные цепочки тянулись по позвоночнику и вдоль него, и почти на пояснице Дин с удивлением узнал один из кругов печати Соломона. Второй он тут же нашел над правой лопаткой. Печать Соломона предназначалась для самых сильных адских тварей, и даже такая — растянутая — она вряд ли теряла свою силу. Другие знаки были незнакомы, но Дин мог поклясться, что раньше таких не видел ни в одной из книг по экзорцизму. И они явно не были защитой от демонов.Их поставили рядом друг с другом, и конвоиры отступили на десяток шагов, держа пленников под прицепом. Дин недоверчиво покосился на взведенные курки: — Вы чего? — Скажем, что ты пытался помочь своему дружку, — сплюнул сквозь зубы Меченый. — Пришлось пристрелить при попытке к бегству. — Михаил вас убьет, — покачал головой Дин. Коммандер не любил, когда ломали его игрушки. — Это не твоя забота, — молодой конвоир прицелился Кастиэлю в голову. — Горите в аду. Два выстрела громыхнули, слились в один. Дин не успел зажмуриться, как пуля замерла в сантиметре от его лица. Вокруг него бурлила энергия, горячая, плотная, она окутала тело и выжгла траву по бокам. Боль мгновенно исчезла, кожа запылала, словно от палящего солнца. Защитники Лафайета испуганно отступили и поспешно открыли огонь на поражение. Но выстрелов почти не было слышно: до Дина долетали только звонкие хлопки, а пули застревали в воздухе все ближе и ближе к дулам пистолетов. Он обернулся к Кастиэлю и на миг забыл, как дышать. Глаза Каса полыхали красным. Вот он с легким усилием разбил наручники и двинулся вперед. Конвоиры бросили уже бесполезное оружие и метнулись прочь. — Кас, оставь их! Со стороны Лафайета в воздухе затрещали выстрелы. Они доносились совсем тихо, но было ясно, что произошедшее не укрылось от караульных. Кастиэль перевел взгляд на Дина, энергия закрутилась вокруг запястий, и наручники осыпались пылью: — Уходим. Буря жара вдруг опала, радужка снова стала небесно-голубой, и Кас припал к земле, уходя с траектории выстрелов. Дин, тихо матерясь, последовал его примеру. Кое-как, под металлическим шквалом, им удалось добраться до Хаммера и влезть внутрь. Одна из пуль оцарапала Дину спину, распоров плотную куртку, Кас, к счастью, обошелся без повреждений. Выстрелы прекратились: видимо, защитники Лафайета не хотели терять транспорт. Теперь за спиной жужжала разъяренными моторами погоня. — Держись! Кастиэль рывком перебрался на водительское сиденье, повернул ключ, и Хаммер сорвался с места, хрипя шестилитровым мотором. Дин мысленно проклял все происходящее, открыл бардачок и выхватил оттуда примеченный ранее пистолет. Когда погоня подобралась ближе, он высунулся из окна по пояс, крепко упершись ногой в панель, и метко прострелил колесо первого автомобиля. Тот взвизгнул разодранной шиной и скатился на обочину, задорно помахивая резиной. Больше к ним не приближались. Кас гнал, не сбавляя скорости, до самого 68-го шоссе, где заканчивались демонические ловушки, а дорога уже не была защищенной. Там погоня отстала. Кастиэль съехал с дороги и заглушил мотор. Руки его дрожали, но крепко держали руль. Дин еще с минуту вглядывался в зеркало заднего вида, переводя дыхание. Теперь, когда опасность извне им не угрожала, он позволил давно скребущемуся внутри страху выползти наружу. Он перещелкнул затвор пистолета, убеждаясь, что заговоренный патрон встал на место, и направил дуло на голову Кастиэля: — Что ты, черт возьми, такое? Он боялся, что этим оружием такую силу удержать не получится, но Кас замер, вцепившись напряженным взглядом в хищное дуло: — Дин, это я. Убери пистолет. — Врешь. Сначала демонический фронт, потом раны заживают на глазах, теперь пули в воздухе — это не ты. Что за демон в тебя вселился? Кастиэль тяжело вздохнул, отвел взгляд в сторону. Его губы чуть подрагивали все те мгновения, пока он собирался с мыслями. — Это не демон. — Он, наконец, набрался смелости и теперь смотрел Дину прямо в глаза. — Это Люцифер.