***
В ушах неприятно загудело. В коридоре перед ним тускло горела единственная лампочка. Ее почему-то не выбило скачком напряжения. А может, это было аварийное освещение. Впереди показались люди. Они выскочили ему навстречу, щелкнули затворами, и раздались выстрелы. Кастиэль зажмурился, но все равно все видел, словно его веки стали совершенно прозрачными. Пули застыли в воздухе в нескольких сантимерах от него, так и не причинив вреда. — Не бойся, дитя. Все закончилось. Это было похоже на правду. Перманентная тошнота исчезла, парализованное тело вдруг ощущалось легким, практически невесомым. Он все еще не управлял им, но оно больше не походило на грубые оковы, не мешало дышать и быть. Кастиэль видел руку, свою собственную руку, вытянутую ладонью вперед. Она сжалась в кулак, не против его воли, но и не по команде, и люди обратились в пыль. Его сердце должно было екнуть, но оно билось все так же размеренно, гулко, спокойно. Белые символы на стенах казались неуместно явными, яркими. Его ладонь сама потянулась к одному из них и тут же отдернулась, словно ужаленная. Ярость полыхнула где-то совсем близко. — Не оборачивайся. Кастиэль замер. Кто-то стоял совсем рядом и словно под кожей. Коридор медленно поплыл мимо. Тело двигалось само, а Кастиэль не мог понять, как это происходит. Он не чувствовал собственных ног, а они шли, не отдаваясь привычной болью в многочисленных ожогах и переломах. Впервые за долгие недели ему было тепло и, наконец-то, не больно. — Это сон, дитя. Прекрасный сон. Насладись им, пока не наступило утро. Голос завораживал. Если это правда, то сон был просто восхитителен. Утром они продолжат подготовку, продолжат опыты, продолжат эксперименты. Без перерыва, без анестезии. Кастиэль с удовольствием слушал этот властный вкрадчивый голос, от которого на душе становилось тепло и тихо. Он почти не видел происходящего: картинки пролетали мимо, медленные, тусклые. Чьих-то криков он почти не слышал. Они заставляли немного ежиться, но тело не подчинялось, и все реакции с каждой секундой становились все слабее, все незначительнее. Огонь и боль полыхнули неожиданно, близко, не задев Кастиэля, но дымку лени и покоя как ветром сдуло. Где-то совсем рядом бушевала первобытная ярость, готовая растерзать любого на своем пути. Занесенная над мальчишкой лет шестнадцати рука вдруг остановилась. Пацан крепко сжимал небольшой сияющий клинок, испачканный в чьей-то крови. Левое плечо загудело болью. Секунду назад невесомая оболочка тела стала знакомой. — Отойди, Кастиэль. Голос больше не укутывал покоем и негой. В нем читалась угроза, и Кастиэль смутно догадывался, что лучше подчиниться. Вместо этого он заставил себя попятиться, и сообразительный мальчишка тут же скрылся в ответвлении коридора. — Ты об этом пожалеешь.***
Кастиэль вздрогнул и проснулся. Непроизвольно провел рукой по шее и затылку: чисто. Ни крови, ни обгоревшей плоти. Вокруг было темно, и он на всякий случай коснулся век кончиками пальцев. Все было в порядке: ни ожогов, ни крови, ни лимфы. Снаружи бушевала гроза, температура резко упала, и в машине стало прохладно. Дин уже перевернулся на другой бок, подтянул колени и грел пальцы собственным дыханием. Кастиэль осторожно пододвинулся поближе, так, чтобы почти не касаться, но хоть немного поделиться теплом. Наверное, следовало завести двигатель и включить обогрев, но одному черту было известно, сколько там у них оставалось топлива. Вокруг была неизвестность, и дизель стоило ценить на вес золота. Шум дождя становился все сильнее, ветер завывал неистово, и Кастиэлю почему-то не спалось. То ли кошмары ощущались реальнее, то ли чувство легкой тревоги не отпускало его в царство Морфея. Дин вдруг вернулся на левый бок, чуть не уткнувшись носом в лоб Кастиэля, во сне нашел ладонью его руку и улыбнулся. Незаметно, лишь краешек губ вздернулся вверх. Но этого тепла и покоя было достаточно, чтобы провалиться в небытие. Они когда-то уже спали вот так: в одной палатке, сцепив пальцы и глупо улыбаясь. Им было по четырнадцать, когда Джон и Бобби взяли их на охоту. Тогда к вечеру тоже разыгралась гроза, и две легавые Сингера стали бесполезны. Ночевать в лесу было еще относительно безопасно, и взрослые разрешили мальчишкам перебраться в отдельную палатку. Псы ютились под их же навесом, и Кастиэлю все хотелось запустить их внутрь, чтобы не мокли под дождем, задуваемым ветром. Дин был непреклонен. — Отец меня убьет, если они здесь все заляпают. Они болтали до глубокой ночи, пересказывая известные страшилки, обсуждая девчонок и грядущий учебный год. Дин откинулся на тонкую подушку, и Кастиэль вдруг увидел, как на стене палатки возникла когтистая тень. — Прекрати это, Люцифер. Прозвучало взросло, совсем не тем мальчишечьим голосом, который он ожидал услышать. Тень съежилась и исчезла. Шум дождя завис на одной ноте, Дин замер. Все вокруг остановилось, словно кто-то нажал на паузу. Пространство лопнуло по шву, из разрыва потянулись красноватые нити света. — Хочешь увидеть, как он умрет? Нити, клубясь, прокрались к Дину, оплели его шею. Кастиэль вздохнул, схватил их рукой, и в воздухе запахло паленой кожей: — Отстань от него. — Это же всего лишь сон, Касси. Зачем тебе терпеть боль еще и здесь? Кастиэль усмехнулся, но кулак не разжал: — Уходи. Нити стыдливо выскользнули из его руки и уползли в щель. Она захлопнулась и перестала существовать. По брезенту палатки снова размеренно стучали тяжелые капли дождя. Кастиэль подвинулся к Дину поближе и сплел обожженные пальцы с его: — Спокойной ночи. Дин фыркнул что-то и накрыл их обоих одеялом: — Спокойной.***
— Ой… Кастиэль распахнул глаза и столкнулся взглядом с Дином. Между их носами было дюйма три, колени упирались друг в друга, а правая ладонь Дина лежала у Кастиэля на запястье. — Доброе утро, Дин. — Он не нашел более подходящих слов. Дин покраснел и отпрянул, торопливо потянулся и перебрался на переднее сиденье, внимательно глядя на часы: — Черт, половина второго! Почти сутки продрыхли! Для Кастиэля это был не предел. Он использовал силы Люцифера трижды за двадцать девять часов и теперь мог бы проспать еще дня два. Наспех позавтракав, они выгнали машину из оврага, и уже через полчаса Хаммер ворчал мотором по мокрому шоссе. До Айдахо было всего три дня пути. Чем дальше они двигались на запад, тем жарче становилось. Дин не стал возвращаться через Индианаполис и вел Хаммер по длинному пути через Оклахому и Колорадо. В машине парило, но открывать окна было рискованно. По рации в очередной раз передали о вспышках кроатона. Они выходили на связь каждые восемь часов, точнее говоря, на связь выходил Дин. Видимо, его уже реабилитировали, раз на его позывной так быстро отвечали. На вопрос о Кастиэле Дин отвечал, что едет один. В очередной раз в рации раздался голос Бобби и порекомендовал по возможности объехать Талсу — город пал накануне, и зараженные кроатоном еще могли бродить в его окрестностях. Дин свернул на объездную. Они мало общались. Кастиэль старался не навязываться. Они останавливались у речек, чтобы набрать воды, и, возвращаясь с берега, он дважды застал Дина рассматривающим семейные фотографии. Он, правда, тут же прятал их в нагрудный карман. В тот самый, где лежали таблетки. Близился вечер, и прохлада наверняка уже кралась с востока, пока жаркое солнце лениво скатывалось к горизонту. Дин был в не лучшем расположении духа, но выглядел уже спокойнее. Кастиэль бросил взгляд в зеркало заднего вида: там тянулась серая полоса дороги, такая же, как и та, что лежала впереди. — Кас, — Дин немного замялся, но продолжил: — Что произошло, когда мы сбежали из Лафайета? — Он кивнул на свою руку и продемонстрировал белую полосу шрама на загоревшей коже. — Как оно так быстро зажило? Кастиэль не нашелся с ответом. Объяснить научно могла бы Наоми, может, Майкл. — Люцифер. Это было единственным логическим объяснением. — Как в Лоуренсе? — Да. Дин понимающе покивал головой, помолчал, словно собираясь с мыслями. — Значит, когда ты сказал, что я «чуть не умер», ты не сгущал краски. А на кроатон ты тоже можешь так действовать? Кастиэль пожал плечами: — Вряд ли. Я не знаю, куда в этой ситуации нужно прикладывать силу. Одно дело раны, там все просто. Но кроатон… Нет, думаю, что нет. «Утешай себя этим» Дин устало потер глаза кулаком: — Хорошо. — В смысле? — Значит, ей нельзя было помочь. Мы действительно сделали все, что смогли. По тону не было похоже, что ему стало легче. «Вы, люди, любите проигрывать. Все ради мамашки, которая кончилась» Кастиэль хотел было сказать что-то в поддержку, но в этот миг машину словно ударили снизу, ее подкинуло и опрокинуло на откос. Дин выругался, но не успел выбраться: в днище снова ударили, окончательно перевернув Хаммер. Кастиэль в этот момент пытался выпутаться из ремня безопасности, и запястье неприятно хрустнуло, когда он навалился на него всем весом. Было видно, как чьи-то ноги в тяжелых ботинках неторопливо спустились по песчаному откосу. Дин отстегнул ремень, не позволявший ему рухнуть вниз головой, ловко выставил плечо, полуперекатившись, и Кастиэль мог только позавидовать такой сноровке. Сам он неуклюже пытался вытянуть ноги из-под сиденья. Дверь со стороны Дина дернули, и она оторвалась с жалобным стоном. Чья-то рука, очень похожая на человеческую, схватила Дина за воротник куртки и бесцеремонно вытащила из машины. Кастиэль потянулся к своей двери, но тут же отдернул руку: за стеклом из земли кто-то выбирался. Мелькнули серые от пыли волосы, земляного цвета руки, и на него уставились желтые глаза с вертикальным зрачком. Слишком широкий для человеческого рот криво улыбался, острые клыки блеснули на солнце. Гуль. Кастиэль не успел ничего ни предпринять, ни почувствовать. Раздался выстрел, за ним второй, потом третий, и на четвертом появившийся из земли гуль беспомощно раскинул руки и рухнул с простреленной головой. Дин неприязненно оттолкнул его ногой, чтобы не мешал, и распахнул оставшуюся переднюю дверь: — Ты в порядке? Кастиэль поспешно выбрался из перевернутой машины. Дин был взъерошен, на лбу красовалась очередная ссадина, но выглядел он разозленным. Вокруг разбитого Хаммера, раскинув руки, лежали четыре мертвых гуля с простреленными головами. — Что, думали, на туристов напали? — фыркнул он, перешагивая через труп. — Ну-ка помоги мне. Хаммер не поддался: три с половиной тонны его веса застряли основательно. Кастиэль попробовал вызвать Люцифера, но удар только отбросил машину в сторону, смяв бок. Дин попытался завести мотор, прикидывая, а стоит ли вообще возиться. Потом забрался на машину сверху, придирчиво оглядел днище: — Подача топлива накрылась. Дальше не поедем, — вынес он вердикт и полез доставать рацию. — Да что за нахер, — возмутился он, когда шипенье так и не перешло на нужные частоты. «Застряли» Кастиэль вздохнул и достал из багажника две банки консервов: — Застряли? — Знатно, — подтвердил Дин. — Ни рации, ни машины. Еще и на объездной в кольце кроатона. Знать бы, что тут эти твари делали. — Думаешь, есть еще? — предположил Кастиэль, вскрыв банки ножом. — Думаю, да. Гули обычно сбиваются вот в такие группы из четырех-восьми особей. Вряд ли нам повезло бы настолько, чтобы убить всех. Он взял банку из рук Кастиэля и выудил из нее вилкой кусок мяса. — Мы можем идти вдоль дороги, пока не выберемся. — Знаешь, звучит херово. Мы будем идеальной мишенью для любой твари. Да и ночь скоро. Еще на вампиров каких наткнемся. — Дин сосредоточенно жевал и, казалось, разговаривал сам с собой. — Машина у нас теперь не укрытие, дверь гвоздями на место не прибьешь. А тебе спать нужно. — Я могу караулить, — возразил Кастиэль, но Дин его не услышал: — Ладно, возьмем самое необходимое и попробуем двинуть вдоль вон тех проводов. К чему-то они должны вести. Четыре стены всегда надежнее открытого пространства. Кастиэль проследил его взгляд. От заброшенной высоковольтки отходило несколько кабелей и тянулись до старого бетонного столба, потом до следующего, до следующего и скрывались в редком леске. — А не слишком далеко? — Обычно так подключались фермеры. Не должно быть больше десяти миль. А значит, это почти три часа пути. Кастиэль покорно дожевал обед. Дин уже бросил свою опустевшую банку и теперь сгребал все необходимое в рюкзак, любезно одолженный Кэмпбеллом. Необходимого было всего-ничего: шесть банок консервов, которые Дин, видимо, забрал из найденного в Лафайете Вранглера, патроны, соль. Дробовик и винтовку они держали в руках, а пистолет Дин привычно спрятал за пояс. «Я смотрю, ты не торопишься» Казалось, здесь никогда не ступала нога человека. Незащищенная дорога быстро растаяла в багровом мареве заката. Трава под ногами уже не была изумрудной, она истончилась за жаркое лето и пожелтела, но все равно торчала во все стороны. Сухая почва не растрескивалась, удерживаемая многочисленными корешками, но ползла под их тяжелыми ботинками, и Кастиэлю было немного стыдно нарушать эту устоявшуюся систему. Дина трава явно не заботила. Он шел вперед быстрым, уверенным шагом, настороженно оглядываясь по сторонам. На его шее висел бинокль, и он изредка подносил его к глазам, чтобы рассмотреть что-то вдалеке. Они могли бы оказаться в Айдахо за считанные секунды. Кастиэль много раз видел фотографии предполагаемого места встречи. А даже если бы он не смог достаточно четко его представить, им хватило бы двух взмахов крыльев Люцифера, чтобы оказаться в Лоуренсе. Или трех, чтобы прибыть к Наоми. Но пока время еще оставалось, и Кастиэль надеялся добраться традиционным способом, вроде автомобиля. «Ты просто трус» В лесу было тихо. Молодые сосны тянулись к стремительно темнеющему небу, под ногами все было устлано иглами, и шагов почти не было слышно. В воздухе стоял прохладный аромат хвои. Через пару миль сосны сменились березами и другими лиственными деревьями, и от солнца остался лишь сиреневый шлейф на фоне темно-синего неба. — Дин, — тихо окликнул Кастиэль. — Может, здесь остановимся? Ты говорил, что… — Хотя бы на открытом месте. Не в лесу, — отозвался Дин, и в его голосе отчетливо слышалась тревога. Лес кончился внезапно. Еще секунду назад впереди не было ничего, кроме деревьев, а тут вдруг возник высокий деревянный забор, проломленный в некоторых местах. За ним начиналось поле, когда-то наверняка засаженное пшеницей, а теперь пустое и ровное. Еще дальше отчетливо виднелись очертания двухэтажного дома. Добрались они на удивление быстро. И хотя они и сделали два круга по периметру ограды у дома, выискивая следы чьего-либо присутствия, на ферме было тихо. Правее расположился коровник, еще дальше виднелось здание конюшни, левее высилась силосная башня. Дин первым скользнул в дом: входная дверь была распахнута настежь и висела на верхней петле. Первый этаж ожидаемо был исписан следами борьбы, пятнами крови и полосами от когтей. Видимо, адские псы прошли здесь смертельным вихрем. Стекла на кухне и в гостиной были разбиты, мебель покрылась слоем грязи и пыли. Под ногами шуршали сухие листья, которые наверняка занесло сюда ветром. «Чудесное местечко» — Заткнись, — пробормотал Кастиэль, и Дин тут же шикнул на него. «И ты позволяешь ему командовать?» На втором этаже творилось странное: все шкафы опустели, но мебель была нетронута, окна целы, и даже от заправленных постелей почти не пахло сыростью. В большой спальне, наполовину заставленной громоздким белым гарнитуром, Дин достал счетчик ЭМЧ и провел антеннкой прибора по каждому углу. Счетчик скучающе молчал, не находя повышенного фона. — Раскладываемся, — коротко скомандовал Дин и снял рюкзак с плеча. Первым делом он вытащил соль и провел ею две дорожки: на подоконнике и у двери. Потом сдернул с огромной постели покрывало, розовое постельное белье, что наверняка пролежало здесь несколько лет, и на всякий случай заглянул под кровать, щелкнув кнопкой фонарика. Кастиэль любопытства ради открыл комод. В верхнем ящике обнаружились несколько простыней, маленький фотоальбом и пурпурный кошелек с долларовыми монетками. Лица на фотографиях показались знакомыми. Дин заглянул через плечо: — Вот значит, где их логово, — пробормотал он. — Те гули, что подстерегли нас на дороге. Они и здесь побывали. Он был прав: со старой картинки задорно улыбались люди, так похожие на напавших сегодня монстров. — Идем спать. — Дин похлопал по постели, на которой уже раскинул чистые простыни. Пусть они пахли пылью, но Кастиэль растянулся на кровати с большим удовольствием. На ней однозначно никто не спал уже давно, матрас был упругим и плотным, таким непохожим на тонкие подстилки лаборатории или командировочной квартиры в Лоуренсе. Кровать была огромна. Дин сидел на другом ее краю, и места было еще минимум на одного человека. «Как ты подумал? Траходром?» Тошнота медленно подкатила к горлу. — Дин. — Тот немедленно обернулся на голос. — Таблетки у тебя? — Держи. К удивлению Кастиэля, Дин беспечно вытащил баночку из кармана и протянул ее всю. Две капсулы, горечь на зубах, и накатывающая боль отступила, как не бывало. Дин с сомнением проследил за умиротворением на лице Кастиэля и забрал препарат обратно. — Кас, ты пьешь по две, да? — тихо поинтересовался он, подсвечивая баночку фонариком. — Пока да. Если мы сможем обойтись без происшествий, то я вернусь к одной капсуле в сутки. А что? Дин нервно облизнул губы: — Нам придется добраться до Айдахо без лишних проволочек. Их осталось всего семь. А значит, всего три дня. «Тебе придется это сделать» В груди похолодело. Кастиэль глубоко вдохнул, стараясь замедлить вдруг разогнавшийся пульс. — Ничего. — Дин откинулся на постель и ободряюще хлопнул его по руке. — Думаю, здесь остался какой-то транспорт. С утра осмотримся хорошенько и уедем. — А если нет? — Он не хотел спрашивать. Просто сорвалось с языка. — Значит, соберем инструменты и вернемся к Хаммеру. Починим рацию, попросим нас забрать. Кастиэль отвернулся к окну. Щербатая луна насмешливо глядела с небосклона. — Мы можем не успеть. — Кас. — Дин перевернулся и подполз на руках ближе. — Я знаю, к чему ты клонишь. И я против. Никакой телепортации. — Ты не пострадаешь… — А ты — да. Я видел, что с тобой было в Лафайете. — Дин крепко сжал запястье Кастиэля. — И я не хочу снова это видеть. Мы не будем использовать эту силу без крайней необходимости, понял? «Какая забота» Кастиэль улыбнулся, соглашаясь, и закрыл глаза, как если бы хотел спать. — Вот и хорошо.***
Утро наступило с настойчивыми солнечными лучами, прорывавшимися за пелену пыли на стекле. Кастиэль потянулся и перекатился на другой бок. Ночью было жарко, поэтому он стянул футболку, а под утро избавился и от штанов, оставшись в нижнем белье. Гладкая простынь приятно холодила кожу. Не открывая глаз, он провел рукой по постели и тут же сел, встревоженно оглядываясь. Дина в комнате не было. — Так, не смешно, — жестко произнес он, и в груди тут же заболело. «Я ни при чем, глупый мальчишка» Не сон? Кастиэль перебрался на край кровати. Его вещи лежали на полу, где он их и оставил, смятые и скомканные. Наспех одевшись, он схватил дробовик и попытался выйти из комнаты. Дверь не поддалась, и он снес хлипкий замок выстрелом. В доме царила тишина. Кастиэль сделал круг по комнатам, но никого не обнаружил. На крыльце обнаружился обезглавленный труп, сморщившаяся кожа землистого оттенка выдавала в нем гуля. — Доброе утро! — задорно махнул рукой Дин, вывернув из-за сарая. — Все, тут чисто, можешь отдыхать. — Почему ты меня не разбудил? — Ты спал как убитый. — Ты пошел один! — Я прошел один от Вегаса до Чикаго, — фыркнул Дин, демонстративно вытирая окровавленный тесак, похожий на мачете. — Уж вокруг фермы могу прошвырнуться. Лучший в разведке. Кастиэль вздохнул и поднял руки в капитулирующем жесте. Дин улыбнулся: — Не обижайся. Пойдем, покажу что-то. Они прошли мимо сарая, завернули за коровник, и Дин широким жестом обвел старое поле: — Красота, да? По короткой зеленой траве лениво бродил табун лошадей. Их было около двадцати: желто-серых, красновато-коричневых, угольно-черных. Они не обратили никакого внимания на пришельцев и продолжали пастись, не поднимая головы. Только рыжий жеребенок на длинных ножках запрядал ушами и спрятался за широкую фигуру матери. — Квотеры, как у Джоди были на ранчо, — пояснил Дин, не скрывая восторга. — Почти не боятся даже. Они тут в конюшне ночуют, там летники открытого типа. Видимо, кони даже не заметили, что хозяева померли. Местность открытая, гуляй не хочу, ручей по тому краю поля проходит. Живут в свое удовольствие. — И давно ты на ногах? — поинтересовался Кастиэль. Лошади были красивые, но радости Дина он не разделял. — На рассвете еще поднялся, — отмахнулся Дин. — Вон, смотри. Видишь во главе табуна вороную кобылу? Под седлом точно ходила, храп, видно, стерли немного. Крупная черная лошадь как раз подняла голову, и Кастиэль разглядел тонкую белую полосу поперек носа. До открытия врат Дин бредил что лошадьми, что машинами. В последнее лето он и вовсе отпросился у отца на ранчо к Джоди, и с Кастиэлем они виделись от силы трижды за тот сезон. — Попробую подманить сегодня, — пообещал Дин. — Тебе какая нравится? Кастиэль пожал плечами и наугад ткнул пальцем в кремового цвета лошадь с белой гривой. — Договорились. — Дин развернулся и направился в сторону конюшни. — Пойдем, посмотрим, что осталось из амуниции. — Дин, ты же не хочешь потратить день на то, чтобы покататься? — осторожно спросил Кастиэль, опасаясь этого направленного энтузиазма. — Лошадь рысью развивает скорость около девяти миль в час. Ближе всех к нам Понка-сити, туда всего сто тридцать миль по прямой. За два дня верхом доберемся. — Верхом? — Я облазил здесь все углы. Помнишь, народ бредил концом света? Вот эти были из таких. В подвале чуть ли не бункер, недоделанный, конечно. Еды — до второго пришествия хватит. Вода со скважины. А из транспорта только сельхозтехника. Причем допотопная. Мы можем поехать на тракторе, он единственный на ходу, но бензина на десять миль максимум. Кастиэль сделал вид, что не расстроился. Идея выглядела сумасбродной. — Дин, а разве после стольких лет они не дикие? Дин пожал плечами и остановился перед дверью с навесным замком. Он провозился с ним минуты три, ловко орудуя изогнутой проволокой, и дверь открылась, скрипя несмазанными петлями. — Ого, — присвистнул Дин, щелкнув фонариком и оглядев комнату. — На совесть делали. Пол был залит бетоном, толстые стены не пропускали жару, и внутри было прохладно, почти холодно. В одном углу стоял десяток туго набитых мешков, в другом висели седла и веревки. Они возились около получаса, вытаскивая на свет лассо, уздечки и недоуздки, которые, по мнению Кастиэля, ничем друг от друга не отличались, какие-то плотные одеяльца и щетки. Потом пришлось повозиться, доставая и вспарывая мешки, в которых оказались на удивление чистые зерна. — Они и из кормовой бункер сделали, — восхищенно произнес Дин, пересыпая горсть овса из одной ладони в другую. — Даже мыши не погрызли. Он стянул куртку, оставшись в одной майке, насыпал немного зерна в ведро. На плечо повесил лассо, вручил Кастиэлю пару недоуздков и направился к полю. Лошади на ведро отреагировали с интересом. Видимо, им давно уже не перепадало ничего, кроме травы, и старшие недоверчиво перефыркивались, не решаясь подойти. Дин терпеливо ждал, не перебираясь через ограду. Наконец, вороная кобыла с полосой на носу сделала несколько шагов вперед, сунула морду в ведро, схватила овес и резко отступила, недоверчиво раздувая ноздри. Табун ждал ее вердикта, насторожив уши и переводя взгляды с вожака на корм. И она снова потянулась к Дину. — Поймаешь? — тихо спросил Кастиэль, все это время державшийся позади. — Рано, — шепнул Дин через плечо. — Остальные не подойдут. Кобыла потянулась в третий раз и уже не отступила, убедившись в собственной безопасности. — Хорошая девочка, — похвалил ее Дин, когда она захрустела зерном, не доставая морды из ведра. К ней тут же попыталась присоединиться другая лошадь. Она притерлась к шее вожака и сунула узкий нос в ведро. Вороная прижала уши, и наглец поспешно ретировался. — Идем, — тихо скомандовал Дин. Кастиэль поднял свое ведро и встал с ним на одном уровне. Невысокая рыжая лошадь тут же метнулась к нему и принялась жадно хватать корм. Остальные тоже толклись поблизости, стараясь всунуть нос и ухватить себе порцию. Кому-то это удавалось, и тогда ведро едва не выскальзывало из рук. Дин довольно хвалил лошадей, но поймать не пытался. Зерно кончилось, и они отошли, оставив ненасытившийся табун провожать их разочарованными взглядами. — Подойдем через полчасика еще раз. — Дин выглядел совершенно счастливым. — Ты не голоден? В подвале дома действительно оказался бункер. Специальные шкафы, сохраняющие температуру без электричества, успешно справлялись со своей задачей. И пусть консервам не требовалось идеальных условий, но баррикада банок Др.Пеппера вызывала культурный шок. Они просидели там куда дольше, чем запланированные полчаса. Газировка, соевый шоколад, орехи, жвачка — казалось, они сбежали из школы на первый попавшийся автобус и теперь сидели где-то за заправкой на отшибе, истратив все карманные деньги на сладости. — Блин, вот было же вкусно, — с легкой ностальгией заметил Дин, смяв пустую банку из-под газировки. — А помнишь попкорн с карамелью? Лучшее, с чем можно было смотреть фильм. — И пицца с пепперони, — добавил Кастиэль, вскрывая очередной сладкий батончик. Дин мечтательно улыбнулся: — Фисташковое мороженое. Кастиэль не удержался: — Клубничный джем. Дин на секунду замер, а потом вскочил на ноги и полез на верхнюю полку: — Держи, — протянул он Кастиэлю накрепко закрученную банку, на которой красовалась фотография красных ягод. — Крышка не вздулась, значит, еще съедобно. Кастиэль несколько секунд вертел в руках это неожиданное счастье, но так и не открыл. Казалось, одно неверное прикосновение, и магия кончится. Исчезнет вместе с улыбками, воспоминаниями, Дином… — Кас? — Дин присел напротив. — Все в порядке? Кастиэль заставил себя улыбнуться и вернул варенье: — Не сейчас. «Другого раза не будет» — Вечером? — Может быть. «Ты жалок» На второй раз лошади еще осторожничали, но когда Дин в третий раз пришел к ограде, его встретили задорным ржанием и фырканьем. Вороная кобыла и вовсе сама сунула морду в недоуздок, флегматично кося ухом на Дина, пока тот завязывал узел на ее шее, но от еды не отвлекалась. Она совершенно спокойно проследовала за ним в конюшню и позволила себя привязать. Рыжая коротконогая лошадка следовала за ними неотступно, однако на расстояние вытянутой руки не приближалась. Когда подруга скрылась в конюшне, она осталась у входа щипать траву. Кастиэль не подходил, наблюдая за чисткой с почтительного расстояния. Пальцы Дина крепко сжимали коричневую щетку с коротким жестким ворсом, и от шкуры лошади пыль летела клубами каждый раз, когда он проводил ею сверху вниз. Кобыла щурилась и, казалось, ей это нравилось. Закончив с чисткой, Дин ловко подседлал лошадь, и она выразительно прижала уши, когда подпруга затянулась под ее животом. — Кажется, ей не нравится, — предположил Кастиэль, глядя на то, как кобыла нетерпеливо хлещет себя хвостом по бокам. — Мы договоримся, — с азартом ответил Дин, проверил длину стремян и накинул лошади на шею повод. Кастиэль не понял, как за считанные секунды на морде оказалась уздечка, а Дин отвязал привязь и вывел кобылу на улицу. Она вздернула голову вверх, как только его рука вцепилась в седло, осадила пару шагов назад, пытаясь помешать Дину сесть, и резко рванула вперед, когда он вскочил ей на спину. Из-под копыт полетели комья земли и клубы пыли, кобыла мчалась высокими скачками, выгибая спину, и Кастиэль с замиранием сердца смотрел им вслед. Казалось, Дин вот-вот сорвется. Лошадь вытянула шею, поддала задом, потом сделала еще скачок, развернулась и встала на дыбы. Дин прижался к ее шее, задорно похлопав ладонью по плечу. Кобыла заржала и понесла сумасшедшим галопом по широкой грунтовой дороге, уходившей вдоль поля. Дин весело помахал Кастиэлю рукой и снова сосредоточился на лошади. Они мчались, стремительно уменьшаясь в размерах, и Кастиэль готов был распахнуть архангельские крылья, лишь бы только оказаться рядом. Четвероногой фурии он решительно не доверял. Прошло пять минут, затем десять, и он побрел по дороге в сторону, где всадник с лошадью скрылись из виду. «Она его скинула» Дин в одиночку справился с семейством гулей. Лошадь не должна была стать для него серьезным испытанием. «Упал головой на камень» Плевать, что конный спорт считался крайне травматичным. Им занималась добрая половина Америки до Открытия врат. «Мгновенная смерть» — Да заткнись ты уже, — выругался Кастиэль. Вдалеке показалась черная точка. Она приближалась не так уж быстро, но вскоре можно уже было различить очертания всадника на лошади. Кастиэль позволил себе выдохнуть и остановиться. — Тшшш, — скомандовал Дин, когда до Кастиэля оставалось несколько метров, и кобыла перешла с бодрой рыси на шаг. Дин чуть отклонился назад, и она остановилась. — Сядешь? — Кастиэль покачал головой и получилось как-то уж слишком поспешно. — Да ладно, она не кусается. Да, Шеви? Кобыла презрительно дернула ухом.***
За четвертой лошадью Дин охотился весь день. Выбор пал на высокого кремового жеребца. Правда, он не торопился подходить за кормом, опасаясь ведра и людей, а, завидев лассо, стремительно отбегал на несколько десятков метров, пугая табун. — Оставь ты его в покое, — вздохнул Кастиэль, глядя, как Дин мрачно пожевывает травинку, пристально следя за золотистым конем. — Нам нужно минимум четыре лошади. Две основные, две в запас. Вдруг захромают или еще что. Кастиэль не понимал, почему четвертым должен был стать именно кремовый. У них уже была Шеви, вычищенная до антрацитового блеска. После Дин приманил рыжую коротконожку, которая вовсе не была против седла и чистки. Она смешно семенила, никак не переходя в галоп, и Дин отстал от нее минут через десять, удостоверившись, что лошадь помнит основные команды. Тяжелый на вид гнедой мерин прибился к ним сам, хитро пробравшись к кормовой. Он был обычной рабочей лошадью с многолетними потертостями от хомута на плечах и шее, и ему не было дела до того, есть люди рядом или нет. Вкратце напомнив основы, Дин отстал от коня, и теперь тот стоял на привязи в тени раскидистой лиственницы, лениво пощипывая траву. Золотисто-соловый жеребец явно раньше не знал ни седла, ни узды, но когда-то его уже пытались ловить, и Дин изощрялся по-всякому, пытаясь к нему подступиться. В конце концов, он не выдержал, оседлал Шеви, взял лассо и поехал в табун. Жеребец настороженно наблюдал за приближающимся человеком. Дин подбирался медленно, выписывая рысью круги по полю, словно ему совершенно не было дела до пасшихся лошадей. Иногда Шеви переходила на шаг, и повод провисал почти до земли, когда она наклоняла голову, чтобы перехватить травинку-другую. Кастиэль стоял у изгороди, следя за маневрами. Он наконец-то смог избавиться от тревоги. Дин уверенно держался в седле, и пока поводов для беспокойства не было. Вот он резко выдвинул Шеви вперед, кобыла с места поднялась в галоп, и расстояние между ними и жеребцом, уже начавшим было пастись, стремительно сократилось. Веревка взвилась в воздух гибкой змеей, кремовый конь рванулся прочь, и по полю прокатилось возмущенное ржание. Жеребец попался. Он метался из стороны в сторону, затягивая лассо все сильнее на своей шее. Шеви храпела, заражаясь его беспокойством, и нервно пятилась. Дин упер одну руку в переднюю луку седла, а второй перехватывал веревку все короче, когда жеребец, мотая головой, подходил хоть на дюйм ближе. Белая грива топорщилась вокруг затянувшейся петли, словно разрубленная на части. Конь отчаянно сопротивлялся, поднимался на дыбы и пытался попасть передними ногами по веревке. Дин или не давал ему встать на задние ноги, со всех сил натягивая лассо, или же в эти моменты подъезжал ближе и сдергивал жеребца со свечи, еще больше сокращая расстояние. Конь перестал крутиться и, бросившись вперед, вцепился зубами Дину в ногу. Кастиэль не понял, как оказался по ту сторону забора. Казалось, еще секунда — и он будет в гуще событий. Дин перехватил лассо второй рукой, а правой с размаху ударил коня по морде хлыстом, до сих пор висевшим без дела. С пронзительным ржанием кремовый отступил. Дин бросил Кастиэлю короткий, победоносный взгляд, и снова сосредоточился на борьбе. Кастиэль устало оперся спиной на ограду. В голове неприятно гудело. Вечер уже сгустился сиреневыми сумерками, когда Дин, наконец, завел обеих лошадей в конюшню. Шеви казалась рыжей от пота и пыли, а кремовый превратился в серого. Пена спадала клочьями с его паха и плеч, он тяжело дышал и держал уши прижатыми. Дин остановил кобылу возле входа в летник и легко спрыгнул с ее спины, заставив жеребца шарахнуться в сторону. Перепривязав его в денник, он расседлал Шеви, счистил грязь и отпустил ее отдыхать в загон. — Как нога? — поинтересовался Кастиэль. Дин махнул рукой: — Не зацепил. Седло подрал, скотина. Завтра его подъезжу. — Завтра? Они собирались в путь на рассвете. Дин задумчиво посмотрел на коня: — Вечером уже. Сегодня пусть на траве постоит, сделаю пайку поменьше. С утра все на него загрузим, денек в пути и перебесится. К вечеру будет шелковый. «Какой знакомый подход» Кастиэль с каким-то сочувствием покачал головой: — Может, не стоит? Дин недовольно дернул плечом: — Мне тоже так не нравится, но выбора нет. У нас нет трех месяцев устраивать тут натуральные отношения (прим.автора: система воспитания лошади, основанная на естественном поведении) и полугодовую заездку. Завтра поставлю под седло, послезавтра уже на нем поедешь. Кастиэль недоверчиво покосился на усталого коня, все еще прижимавшего уши и скалившегося на двух человек рядом с ним: — Я не хочу на нем ехать. — Он перебесится. — Дин хлопнул Кастиэля по плечу. — Вот увидишь. Он подхватил седло и понес в сторону комнаты с амуницией, а Кастиэль остался возле денника. Жеребец проводил Дина взглядом и громко фыркнул, опустив голову. На его морде уже красовался веревочный недоуздок со множеством узелков, за который он был накрепко привязан к вбитой в стену скобе. — Дин, а зачем эти узлы? — поинтересовался Кастиэль, когда конь в очередной раз дернул головой и поспешно вернул ее в исходное положение. — Чтобы привязь не оборвал. Узлы давят точечно и сильнее, чем просто веревка. «А значит ему больно, когда он пытается вырваться» Дин возился с амуницией еще около часа. За это время Кастиэль уже сделал круг по конюшне, нарвал травы у ограды и теперь сидел с охапкой зеленых стеблей у денника кремового коня. Тот крысился, глядя на еду, и не торопился делать шаг в ее сторону. «Эта скотина умнее тебя» — Можешь напоить лошадей? Кастиэль никогда не знал, что лошади могут столько пить. Рыжая и гнедой выпили по два полных ведра, а Шеви и вовсе опустошила четыре. Кремовый раздул ноздри, шлепнул сухими губами, но не подошел. Кастиэль хотел было поставить ведро к нему поближе и отойти, но Дин опередил: — Не хочет пить с рук — не хочет пить. До утра потерпит. — Это жестоко. — Нам нужен транспорт, — резко ответил Дин, подходя ближе. — Ему придется научиться сотрудничать. Пусть начинает сейчас. — Но он не хочет, — возразил Кастиэль, кивнув на жеребца, застывшего в напряженной позе. — Да я уж заметил. — Дин продемонстрировал обожженную веревкой левую ладонь. — Но я не для того за ним охотился полдня, чтобы теперь думать, чего это он там хочет. — Но почему именно он? — не выдержал Кастиэль. — Там было достаточно других… Он осекся, увидев раздражение и злость на лице Дина. — Может, потому, — он чеканил каждое слово, — что тебе понравилась именно эта лошадь? — Да мне без разницы, я их вообще боюсь! — воскликнул Кастиэль. Дин несколько секунд буравил его яростным взглядом, а потом отвернулся и с размаху ударил кулаком в стену. Жеребец дернулся прочь, напуганный этим жестом, наткнулся на узловатую веревку недоуздка и болезненно заржал, вынужденный вернуться обратно. В конюшне стало тихо. Было слышно, как в соседнем загоне хрустит овсом Шеви, а где-то под потолком звенит тонкими крылышками одинокий комар. — Прости. — Кастиэль занес ведро в денник, и Дин не успел его остановить. — Давай отпустим? — Нет. — Дин дернул плечом. — Уже ночь на дворе. Табун напуган, ни одна нормальная лошадь меня не подпустит. До утра, что ли, гоняться? Кастиэль вышел из денника, и кремовый, недоверчиво фыркая, сунул нос в ведро. — Поедем на трех. — Нет, нужна подстраховка, — упрямо проворчал Дин. Скосив глаза, он наблюдал за тревожно и спешно хватающим воду жеребцом. — Дин, — осторожно позвал его Кастиэль через минуту, когда ведро опустело, и кремовый отступил от него с явной опаской. — Отпусти его. Дин молча вышел из конюшни. Жеребец выжидающе смотрел на Кастиэля. — Сейчас. — Он подтянул к себе ведро. — Сейчас принесу еще. «У тебя проблемы с жертвенностью» Второе ведро конь встретил уже благодушнее. А может, в конюшне просто не было Дина, а Кастиэля он не считал за угрозу. Пусть и прижав уши, но пить он начал еще до того, как ведро опустилось на землю. — Не бойся, — пробормотал Кастиэль. — Я тебя не обижу. Сам плохо представляю, как поеду завтра. Конь дернул ухом в ответ. — Я не вру. Я до этого ни разу в седле не сидел. Завтра буду трястись мешком полдня, если раньше не свалюсь. Жеребец напился, оставив меньше четверти ведра и отступил, недоверчиво раздувая ноздри. «Нашел с кем по душам разговаривать» — Тебе это, конечно, не нужно. Пасся себе в удовольствие, а тут какие-то странные люди. Кремовый вытянул шею и потряс гривой. — Стоило просто телепортироваться. Только… — В горле пересохло. — Только… «Только ты трус» — Только «Роф» закончился. Он сидел напротив денника уже минут десять, наблюдая за конем, когда снаружи раздался размеренный топот копыт. В коридор, освещаемый мощным фонариком на солнечных батареях, вошел Дин, ведя в поводу светло-серую лошадь с черными ногами, гривой и хвостом. Та довольно щурилась, на ходу жуя овес. — Давай, выпускай этого придурка, — устало бросил он, запустив лошадь к Шеви в загон. Дин помог снять с кремового недоуздок, несмотря на откровенное сопротивление лошади, и они выгнали его из денника. Жеребец замер на миг, оказавшись в проходе конюшни, а потом с громким ржанием вылетел на улицу. — Спасибо. Дин на благодарность только покачал головой.***
Ночь прошла за привычными кошмарами, только Люцифера никак не удавалось поймать за руку, и Кастиэль ежечасно просыпался в холодном поту. На рассвете они потратили около получаса, собирая всю провизию. Так и непочатая баночка джема теперь лежала на дне одного из мешков, накрепко примотанных к троку на серой лошади. Дин принципиально не стал седлать всех лошадей, определив ее и рыжую как вьючных. — Залезай, — он вывел из конюшни гнедого мерина и поставил боком перед Кастиэлем. — Давай, не стесняйся. Лезть оказалось неожиданно высоко. Вроде спина лошади не была выше макушки Кастиэля, а все равно пришлось постараться. С седла мир казался вдруг ненадежным и шатким. Гнедой громко фыркнул, и Кастиэль вцепился руками в седло. — Расслабься. — Улыбка на губах Дина стала теплой. — Он самый смирный. — Я запомню, — пообещал Кастиэль. — Плечи расправь. — Дин дотянулся, насколько смог, до плеч Кастиэля, примерно показывая правильное положение. — Вот. И поясницу не напрягай. Сильные пальцы скользнули вниз по ребрам, надавили на мышцы у позвоночника раз-другой, пока они не стали мягче. Кастиэль сделал вид, что не подавился дыханием. — Вот, — одобрил Дин, и его ладонь спустилась ниже. — И задницу больше под себя. Будешь сидеть на промежности, все яйца отобьешь. Жар предательски хлынул к щекам. — И ноги. Не напрягай так, не спортивное седло же. — Дин прошелся быстрым оглаживающим движением по внутренней части бедра, требуя отпустить напряжение. — Тебе нужна свободная нога, чтобы управлять лошадью. Зажмешься — и все. Контроль потерян. Убедившись, что теперь посадка выглядит сносно, Дин вернулся к рукам: — Локти не поднимай. Повод всегда в кулаке, только мизинец снизу. Я тебе специально один повесил, чтоб ты с двумя не мучился. — Спасибо, — искренне поблагодарил Кастиэль, которому и одного-то поводка было достаточно, чтобы запутаться. — Так, — Дин привязал к недоуздку гнедого длинную веревку. — Попробуй проехать. Я подстрахую. Кастиэль мысленно проклял все и тронул лошадь пятками. Мерин даже ухом не повел. — Сильнее, — скомандовал Дин. Кастиэль повторил движение, одновременно касаясь пальцами луки седла. Если вдруг лошадь рванет, он же успеет ухватиться, да? Гнедой лениво побрел шагом вокруг Дина. — Хорошо, — тепло произнес Винчестер. — Привыкни немного. Кастиэль кивнул. Хотелось распахнуть архангельские крылья — уж слишком ненадежной и зыбкой казалась лошадиная спина. Она методично покачивалась, и мир вокруг трясся ей в такт. Все тело пыталось напрячься, и Кастиэль усилием воли удерживал одобренное положение. Больше всего хотелось вцепиться руками в седло и хоть так уверить себя в безопасности. Но Дин запретил. — Освоился? — поинтересовался он через несколько минут, когда гнедой уже начал хватать травинки на ходу. Кастиэль не успел кивнуть. — Поднимай в рысь. На команду конь не отреагировал. Даже головой не дернул. Кастиэль еще раз тронул его пятками. — Высылай, — немного нетерпеливо потребовал Дин. — Он не слушается, — ответил Кастиэль, когда очередная команда была проигнорирована. — Ты его не высылаешь, а гладишь. Сильнее, всей ногой от колена, а не одной пяткой. — Гнедой отвлекся от травы, но быстрее не пошел. — Давай, Кас! — Не могу. — Конь вздернул голову на очередной тычок в ребра, но в рысь так и не перешел. — Кас, ты управляешь дьяволом. Это всего лишь лошадь! Не помогло. Если б Дин знал, сколько времени потребовалось на то, чтобы справиться с Люцифером, он не торопил бы сейчас. На неуверенные команды сверху коню было решительно все равно. — Так. — Дин остановил лошадь. — Сейчас просто сиди, ладно? Следи за плечами и поясницей. Ну, и ноги не напрягай. — Кастиэль кивнул, но вышло как-то совсем испуганно. — Эй, я не дам тебе упасть. Я здесь, я рядом. Я его контролирую. Просто сиди. То ли солнце наконец нагрело землю, то ли между ними потеплело. Кастиэль кивнул и отпустил луку седла. — Рысь, — коротко скомандовал Дин, отойдя на пару метров. Гнедой дернул ухом и медленно потрусил вокруг. Кастиэля растрясло, несмотря на то, что седло было глубоким, и Дин остановил коня. Впрочем, с третьей попытки получилось уже сносно. Нужно было только держать поясницу максимально расслабленной, позволяя ей и седлу гасить вибрацию. Наверное, так Кастиэль мог бы не падать минут двадцать. — Шагом. — Гнедой послушно замедлился и потянул шею вниз. — Так, постарайся сесть плотнее. — Как? — Плотнее. Задницу под себя, плечи еще чуть назад. — Кастиэль повиновался. — Галоп. Мерин фыркнул и вдруг рванул вперед, словно команда ужалила его. Кастиэль отчетливо видел, как вдруг высоко взмыли коричневые плечи, под поясницу толкнуло, и опора перестала существовать. Это был полет. Секундный, краткий, болезненный на приземлении, но полет. Ему понадобилось круга четыре, чтобы привыкнуть к темпу и не отставать от лошади, благо высокие луки седла не давали сползти назад или вперед. — У тебя отлично получается, ковбой, — похвалил Дин, останавливая лошадь, чтобы Кастиэль мог отдышаться. — Пить хочешь? — А можно? — Можно, — рассмеялся Дин. — Ты же не лошадь. Он протянул фляжку, но руки дрожали и капли воды непослушно стекали по подбородку Кастиэля, по шее, затекая под воротник серого поло, найденного в подвале дома. Шеви и гнедой мерин стояли поседланные у конюшни, вьючные кобылы лениво паслись рядом на длинных веревках, а Дин укладывал последний рюкзак, когда со стороны поля донеслось испуганное ржание. Лошади мгновенно подняли головы, заметались, и Дин, схватив винтовку, бросился на звук. — Следи за лошадьми, — скомандовал он Кастиэлю прежде, чем скрылся из виду. Кастиэль успел лишь поднять дробовик, как раздались выстрелы. Один, второй, третий. — Дин? — Он все еще смотрел на беснующихся на привязи лошадей, но ноги уже несли его к происходящему. — Дин?! — Нормально, — голос показался расстроенным. — Не ходи сюда. Слова прозвучали хлестко, как удар плети, и Кастиэль тут же свернул за угол, игнорируя требование. Что-то произошло. Дин перегородил ему дорогу: — Не смотри. Но было поздно. Пожелтевшая трава была залита ярко-алой кровью. Она фонтаном била из разорванного горла золотистого жеребца, стекала в пыль и смешивалась с темной жижей, льющейся из простреленной головы адской гончей, только-только потерявшей собственную невидимость. Хотелось подойти. Но рука Дина крепко стиснула плечо и не пустила дальше: — Пора ехать, Кас. Псы всегда идут первыми. «Теперь понимаешь, что значит быть проклятым?» Они сделали четыре остановки за день. Дин выглядел сосредоточенным и, казалось, смерть кремового его совершенно не беспокоила. Он сверял направление по компасу каждый час, словно боялся попасть в какую-нибудь географическую аномалию. Вечером они остановились в миле от леса, и Кастиэль едва не рухнул на землю: ноги отказывались повиноваться, поясницу ломило, и Дин едва успел подхватить его, не позволив упасть: — Устал? — Кастиэль кивнул. — Посиди пока. Сейчас разберемся. В движениях Дина чувствовалась размеренность. Словно здесь, посреди нигде, он наконец-то был свободен. Каждое его действие было точно выверенным, быстрым, он ловко расседлал лошадей, спутал им ноги и отпустил пастись всех, кроме Шеви. Верхом на ней он сделал широкий круг вокруг предполагаемого лагеря, разметил пентаграммы баллончиковой краской и рассыпал соль по траве. После развел костер и раскинул два одеяла: — Отдыхай, — обвел он рукой ночлег. — Сейчас будет ужин. — Я помогу. — Отдыхай. — Дин тепло улыбнулся, глядя, как Кастиэль неуклюже пытается подняться. — Странно, что ты вообще шевелишься. Никак, ангельское моджо помогает? «Архангельское!» Переодеться в чистую одежду никогда еще не было так приятно. За день и поло, и джинсы пропитались потом, пылью и грязью, и свежая футболка приятно холодила кожу. — Для чего это? — спросил Дин, кивнув на символы, змеившиеся по лодыжкам Кастиэля. — Ангельская ловушка. На случай, если я потеряю контроль. — Но ведь… — Дин замешкался, подбирая слова. — Ведь без препарата тело долго не продержится? — Все верно. — Кастиэль старался придать своему голосу безразличный тон. — Но его не обязательно пить в таблетках. Уколы тоже подходят. Так можно продержать сосуд целым достаточно долго. Сколь угодно долго, если быть точным. — Сколько? — От пары дней до трех недель, — признался Кастиэль. — Дольше пока не требовалось. Дин замолчал. Пламя мирно потрескивало сухой травой и мелкими веточками. Искры взлетали в черное небо и исчезали, не успевая слиться со звездами. — Дин, я не знаю, о чем ты думаешь. — Тишина давила на уши, а изнутри опять накатывала боль. Словно чьи-то острые когти полосовали изнутри. — Но я счастлив. Я рад быть полезен на этой войне. Рад быть сейчас здесь. И травяной чай у тебя получается очень вкусным. «Неужели откажешься от этого?» Дин усмехнулся и потрепал его по плечу: — Я думаю, как добраться. Плохо представляю тебя в седле завтра. Словно в подтверждение его слов все мышцы заныли, измотанные нагрузкой. Кастиэль попытался улыбнуться, но вышло совсем не радостно. — Где болит? — Нигде. — Он поспешно замотал головой, увидев как Дин пересаживается к нему за спину. Широкие ладони огладили плечи, спустились к лопаткам, к пояснице и натруженные мышцы благодарно загудели. Руки Дина казались горячими, почти полыхающими, и Кастиэль насилу заставлял себя дышать ровно. — Ляг. «О чем ты только думаешь, Кастиэль» О том самом чертовом поцелуе в доме Винчестеров. О том, что было бы глупо пытаться повторить. — Кас? Кажется, что-то он таки пробормотал вслух. Но усталость накрыла девятым валом, и Кастиэль провалился в сон. Ночь пролетела быстро, без кошмаров и посторонних шорохов, а наутро он проснулся, держа Дина за руку.***
До Понка-сити оставалось миль пять, когда лиственный молодой лесок превратился в густой дремучий лес, перемежавшийся вековыми елями и соснами. До темноты было еще часа четыре, но здесь уже царили вечные сумерки. Лошади недоверчиво прядали ушами и жались друг к другу. Гнедой шел к Шеви почти впритык, и Дину приходилось каждую минуту подгонять упиравшуюся кобылу. — Дин? — тихо окликнул его Кастиэль. — Может, назад? — Нет. У тебя осталась одна чертова капсула. Или Понка-Сити, или мы не успеем. Пройдем. В ветвях деревьев мелькнула тень. Кастиэль достал из кармана куртки пистолет. — Не пытайся, — шикнул Дин. — Пуля его только разозлит. Тень исчезла, а через несколько секунд издали раздался душераздирающий женский крик: — Помогите! Кастиэль встрепенулся, и Дин перехватил гнедого за повод, не позволив свернуть с тропы: — Заманивает. Знает, что у нас оружие. Нужны факелы. Он на ходу отломил ветку от дерева, намотал на нее лоскут простыни, окунул в горлышко канистры с бензином на боку серой лошади и осторожно поджег, вытянув руку в сторону. Тряпка полыхнула ярко, завоняла паленой синтетикой. — Держи. — Он отдал факел Кастиэлю и сделал себе такой же. — Чуть-чуть осталось. Доберемся. Его голос звучал жестко и строго, но Кастиэль все равно чувствовал притаившееся за командным тоном волнение. Для сравнений было не место и не время, но здесь, в окружении тварей и опасности, Дин выглядел куда свободнее, чем в Лоуренсе или по дороге в Луисвилл. Лучшему разведчику было не место в тылу. Глядя на его сосредоточенные, лаконичные движения, Кастиэлю почему-то верилось, что они доберутся без потерь. — Помогите! — раздался вопль с другой стороны. И тут же откуда-то сзади. — На помощь! — Ходу! — скомандовал Дин и с хлыста выслал Шеви вперед. Гнедой пошел широкой размашистой рысью, громко храпя от страха. Серая кобыла, привязанная к седлу Кастиэля, вдруг замедлилась, заржала, и веревка привязи лопнула, как перерезанная. Кастиэль не успел обернуться, как конь под ним метнулся в сторону и ему пришлось вцепиться свободной рукой в переднюю луку, чтобы не выпасть из седла. Перед носом гнедого мелькнула тень, конь дернулся, встал на дыбы и скачком вынес себя со всадником через кусты на небольшой холм. Под копытами хрустнул раздавленный человеческий череп, побелевший от времени, и гнедой, широкими скачками преодолевая толстые корни деревьев, помчался вдоль тропы. Где-то за кустами слышался звонкий топот Шеви. И вдруг конь словно ударился о незримую стену, остановился, и Кастиэля выбросило из седла. Он перелетел через неестественно сложившуюся шею и больно расцарапал руки о колючий кустарник. Ему потребовалось меньше минуты, чтобы вскочить на ноги. Факел из рук выпал и теперь тлел где-то возле бьющейся в агонии лошади. Высокая фигура, похожая на человеческую, замаячила бледной тенью в паре шагов. Кастиэль выставил руку вперед, готовясь защищаться. «Давай!» Топот копыт, звонкий свист хлыста, и перед тенью выскочила черная фигура Шеви. Дин ткнул тварь факелом в лицо, и та зашипела, отпрянула и растворилась в темноте, громко воя. — Вендиго? — догадался Кастиэль, быстро подходя к Дину. — Только без Люцифера, ясно? — приказал тот и спрыгнул на землю. У гнедого была сломана шея. Конь уже лежал неподвижно, и Шеви дрожала всем телом, поминутно озираясь. — Держи крепко, — Дин вложил в руку Кастиэля повод и, подхватив оставшийся факел, палкой принялся чертить символы вокруг двух лошадей. Вендиго были известными охотниками. Просыпающиеся раз в четверть века, а то и реже, они слыли грозной сказкой для жителей лесных штатов, и Кастиэль никогда не мог подумать, что эти сущности могут наводить такой ужас. Они ведь боялись огня, серебра и каких-то индейских символов. Это была не самая страшная тварь на просторах США. Закончив с кругом, Дин подошел к Кастиэлю, вытащил из кармана своей рубашки баночку с оставшейся единственной капсулой и вложил в карман его серой куртки: — Залезай, — хлопнул он по седлу. Кастиэль взобрался на лошадь, игнорируя тянущую боль в руках и ушибленных ребрах: — Может, мне лучше сесть за седло? — иначе как бы они смогли поместиться. — Она не вытащит двоих, — тихо произнес Дин, и тут же положил ладонь на колено Кастиэля, не давая перебить. — Это хорошая лошадь, Кас. Там, на ферме, у нее было много призов. Она смелая, она тебя довезет. — Я без тебя не поеду! Дин схватил его руку и сжал крепко, до боли: — Кас, их четверо. Четыре голодных вендиго. Мы потеряли лошадей. И в этой войне ты — то оружие, что спасет всех. Не я. Ты должен добраться до Понка-сити. Ты должен добраться до Айдахо. — Мы можем использовать… — Не можем. — Дин погладил его по костяшкам пальцев, словно пытаясь успокоить. — Не можем. У тебя только одна капсула. Только на поддержание сосуда. Ни на что другое ее не хватит. Он развернул Шеви направо, направляя мордой к месту, где кустарник казался относительно редким. Руку Кастиэля он все еще не отпускал: — До Понка-сити полторы мили. Просто не давай ей останавливаться, ладно? — Дин… — И не оборачивайся. Скорость будет высокая, еще врежешься в какую-нибудь ветку. — Он улыбался, но веселья в голосе не было. — Я догоню позже. Опоздаю, наверное, на самое интересное. — Дин, нет. — Смотри только вперед. — Он последний раз стиснул ладонь Кастиэля, а потом резко отступил и с размаху хлестнул Шеви хлыстом. Кобыла сорвалась с места. — Подходи! — залихватски крикнул Дин, видимо, выйдя из защитного круга. Ветви хлестали по плечам, лицу, и Кастиэль прижимался к шее лошади, стараясь увернуться от торчавших со всех сторон сучьев. Шеви летела стрелой, ловко перескакивая через корни и канавы. Один раз под ногами лошади расплескался ручей, и топот снова стал сухим и мерным. На щеках было влажно, и Кастиэль надеялся, что это кровь. «Ты его бросил» Шеви вдруг навострила уши и сбавила темп. Кастиэль ударил ее ногами по бокам, и лошадь снова ускорилась. «Трус» — Я пытаюсь следовать плану, — пробормотал Кастиэль. «Ты никогда ему не следовал» — Ты просто хочешь вырваться. Тебе плевать на Дина. «Но тебе не плевать» Шеви притормозила, ее галоп вдруг стал коротким и высоким, и через три скачка она вдруг взмыла в воздух, перелетев небольшую ограду, которую Кастиэль не заметил за топорщащейся гривой. Приземление вышло жестким, он чуть не потерял равновесие, больно ударился животом о переднюю луку и едва удержал себя верхом на лошади, уцепившись за гриву. Сумерки вдруг кончились, когда они пронеслись сквозь высокий кустарник и оказались на опушке леса. Небо полыхало бордовым маревом заката, а в трехстах метрах высилась защитная стена Понка-сити. Шеви домчала его до самых ворот, где остановилась, только почти упершись в закрытую дверь. Караульные удивленно высунулись в смотровое окошко: двое мальчишек лет четырнадцати с интересом рассматривали лошадь. — Мне нужна помощь, — выпалил Кастиэль. — Мой друг остался в лесу! Смотровое тут же закрылось, и лишь через минуту, долгую, мучительную минуту из ворот вышел вооруженный отряд. — Откуда? — пробурчал высокий мужчина в камуфляжной форме. — Тальса. — Заметив недоверчивые взгляды, Кастиэль пояснил. — Город пал, мы успели уйти. Машина заглохла, пришлось взять лошадей на ранчо по пути. — Уж не на ферме ли гулей? — переглянулись два парня лет двадцати. — На ней. — Смело, — одобрительно кивнул командир отряда. — Проверьте на кроатон и пусть заходит. — Но, — Кастиэль безразлично протянул руку и закатал рукав, предоставляя запястье для любых проверок, — мне нужна помощь. Мой друг еще в лесу. Вендиго… — Да тут каждую неделю вендиго кого-нибудь съедают. Не новость. А вот демоны — это редкость. — Демоны? — встрепенулся Кастиэль. У них появился шанс. — Да, один пока. Только вот изгнать не можем. Рука болела нещадно, облитая святой водой. Элкинс, которого представили как местного экзорциста, вел Кастиэля по узкой улице к пожелтевшему зданию церкви. В Понка-сити из нее не стали делать штаб, а оставили как место скорби и оружейную. Шеви шла рядом, звонко цокая копытами по асфальту, и видно было, что он ей совсем не нравился. — Хорошая лошадь, — похвалил Элкинс. — Помню, еще до Открытия Врат, она моих всех обошла на скачках. Моих-то всех в первые годы прирезать пришлось. — Он сглотнул и смахнул слезу. — А я же их с жеребяток, с рождения, можно сказать. Еды не было. Ничего не было. Люди собак-то ели, что уж говорить о лошадях. — Вот и выпустите ее. — Кастиэль отдал ему поводья. — Как уеду или раньше. Элкинс влюбленно похлопал лошадь по шее: — Обязательно. Это сейчас ей ничего не грозит, а зимой кто знает, как все повернется. — Так что за демон, сэр? — Кастиэль старался выглядеть вежливым и едва сдерживался, чтобы не бежать вперед экзорциста. — Почему не справляетесь? — Так, это, — Элкинс на секунду замешкался и покраснел. — Не работает на нем ничего. Все заклинания прочитал, водой облил, солью мучил: не выходит, гад. Корчится, шипит, а не выходит. — А почему не убьете? Заговоренные пули с насеченными печатями работали безотказно. — Не берут его патроны. Такого из Кольта надо, а у нас его нет. Дверь церквушки скрипнула. Одна, вторая. Шеви и Элкинс остались снаружи. Люк в подвал Кастиэль нашел легко. Он действительно скрывался за алтарем. В подвале было прохладно. Тишина и холод заставляли звуки повисать в воздухе, и размеренные шаги Кастиэля раздавались гулко, перекатываясь от одной стены к другой. В пентаграмме из соли и свечей сидел мужчина, скованный десятками кандалов. Окровавленные дыры в его груди и животе указывали на попытки борьбы с демоном. Глаза сверкнули желтым, когда он поднял голову: — Какая встреча! Кастиэль приветственно кивнул, почему-то совсем не удивившись. В груди неприятно заныло, словно пара пуль в очередной раз оцарапала ребра. Носком кроссовка он стер грань пентаграммы. — Удивительно видеть тебя живым, мальчик, — прошипел демон. — И как они смогли исцелить тебя? — Об этом лучше спросить у Майкла, — усмехнулся Кастиэль, размыкая окантовывавшую комнату цепь. — Твой сумасшедший братец, гоняющийся за Кольтом. — Азазель противно тянул гласные и немного гнусавил. — У этого оружия было куда более важное предназначение, чем отстреливать демонов. — Открыть клетку Люцифера. Последняя печать. — Как это забавно. Ты помнишь? — Демон прищурился, как ученый, наблюдающий за экспериментом. — Да, Азазель, помню. — Имя горечью прокатилось по языку. — Значит, сосуд сохраняет воспоминания. Ты был бы занятным, не будь таким надоедливым. — Знаешь, у вас с Майклом была одна цель. — Желтые глаза Азазеля недоверчиво полыхнули в полумраке: — И мы ее достигли. Сила прилила к рукам. Она жгла под кожей и силилась вырваться наружу. Кандалы лопались под нажатием пальцев один за другим. Азазель рванулся, и Кастиэль остановил его одним взглядом. — Паршивый мальчишка, — зашипел Азазель, плюясь слюной и дергаясь на месте. — Мало я ломал тебя каждый поганый день. Мне надо было сразу содрать с твоей души все, что только было в ней человеческого! Надо было свернуть тебе шею, чтобы не задержался в костюмчике! Последние оковы лопнули и упали на пол. Лишь на руках Азазеля остались тонкие демонские наручники. — Идем, — скомандовал Кастиэль, схватив Азазеля за шиворот некогда белой рубашки. Крылья развернулись мгновенно, и уже взмыв над Понка-сити, Кастиэль сосредоточился на Дине. В кармане его рубашки остались семейные фотографии. Самой большой была фотография Джона с чуть погнутым уголком. Ноги в очередной раз не выдержали приземления, сломались, и левая берцовая кость пронзила мясо своим осколком. — Повелитель! — восторженно завопил Азазель, пристально вглядываясь в лицо Кастиэля. — Не позволяйте этому ничтожеству командовать вами! Не… Кастиэль сжал руку крепче, и демоническая сущность, грязная, вязкая, затрепетала под пальцами. Здесь было темно и стойкий запах метана наверняка не покидал этого места. Бледный силуэт выскочил откуда-то из-за угла и загорелся, наткнувшись на архангельское крыло. Другие два возмущенно завыли, но бросились прочь, так и не атаковав. В конце узкого коридора лежали люди. Пустые оболочки. И лишь одна искрящаяся душа. Дин. Пусть он был без сознания, пусть от плеча до середины бедра зияла рваная рана, но он был жив. Десяток шагов дались с трудом: сломанные ноги повиновались плохо, но архангельские крылья не давали упасть. Кастиэль осторожно подхватил Дина под руку и закрыл глаза. Вокруг него шумели ручьи и в воздухе пахло хвоей. На стволе дерева красовались символы анасази, оставшиеся еще с тех времен, когда здесь жило племя атабасков. Крылья схлопнулись раз, потом другой, и фантазия стала явью. По щекам противно потекла кровь, кожа на пальцах разошлась и пара ногтей отлетели под давлением внутренней энергии. — Ты же даже не сосуд! — ошарашенно воскликнул Азазель. Кастиэль позволил себе усмешку. Он бережно уложил Дина на землю, снял нож с его ремня и полоснул Азазеля по горлу. Черная демоническая кровь хлынула из раны, и он спешно припал к ней, не обращая внимания на попытки вырваться. — Повелитель, повелитель… Тело восстанавливалось с каждым глотком. Кровь стекала в желудок густым мазутом, и Кастиэля едва не тошнило, но сейчас он не мог остановиться на полпути. Оставив Азазеля наполовину обескровленным, он протянул руку к Дину. — Я ломал твою душу каждый день! — в отчаянии бросил Азазель. — Я пытал тебя! Я наказывал за неповиновение! Ты должен был сдохнуть! Кастиэль заставил себя не давать волю воспоминаниям. Даже князю ада было далеко до Люцифера: — Спасибо за школу. Пригодилось. Закат померк за полыхнувшим белым светом.***
Дин медленно открыл глаза. Последнее, что он помнил, так это вендиго, перехватывающего его на пути к защитному кругу. Он дразнил их минут десять, прежде чем допустил роковую ошибку. Но сейчас сумерек вокруг не было. Не было и сводящей с ума боли, распоровшей грудь и плечо. Над ним алело высокое чистое небо. Дин аккуратно повернул голову, опасаясь растревожить рану. Может, его кто нашел в логове вендиго, и теперь он лежит под обезболивающими. Кас… Он устало пил что-то темное из полупрозрачной кружки, неприязненно морщась. Серая рубашка была усеяна кровавыми пятнами, как и джинсы. — Я же тебе запретил, — пробормотал Дин. — Нам обоим нельзя было опаздывать, — улыбнулся Кас. — Добро пожаловать в Айдахо.