***
Ник скрупулёзно заполнял один отчёт за другим. 43 штрафа за неправильную парковку (ленивые стажёры), 8 драк (пятница же), попытка суицида (Хорьковиц опять пытался обокрасть дом мистера Бига), 5 мелких краж и одно заявление о киберпреступлении. Дверь открылась, и в неё стал протискиваться шеф Бого. Кабинет был рассчитан на зверей средних размеров и ему приходилось нелегко. Он пыхтел, пытаясь одновременно поджать плечи и пропустить свои рога под дверным косяком. — Главное, чтоб рога пролезли, а остальное пройдёт, — в тысячный раз усмехнулся Ник. Шутка давно приелась, но он упорно её повторял, когда шеф посещал их кабинет. Тот только фыркнул. До него доходили некоторые шуточки, которые отпускал про него Уайлд: особенно тому не давала покоя главная гордость шефа — раскидистые рога. Шутки над начальником, особенно если тот — импульсивный буйвол, обычно не способствуют здоровью и карьерному росту, но хитрый лис никогда не переступал той невидимой черты, за которой бы его ждал Бого с любимым кастетом. Устные же выволочки он пропускал мимо ушей как утренний бриз. — Где Хоппс? — спросил Бого. — Кофе. Оба вздохнули. Кофе было сущим проклятьем для них обоих. Джуди не могла пройти по управлению и ста шагов, чтобы не получить два-три приглашения выпить по чашечке. Её энтузиазм и жизнелюбие выплёскивались через край. Как говорит Когтяузер: «Пять минут с Джуди и хорошее настроение на день гарантировано». Бого раздражало, что его подчинённые постоянно зависают у кофейных автоматов, а Нику… Нику просто это не нравилось. И совсем уж это перестало ему нравиться, когда в управление стали захаживать на кофе кролики из отдела внутреннего контроля, расположенного в соседнем здании. — Есть что-то серьёзное? — спросил шеф, кивая на стопку отчётов. — Кражи. Две — в супермаркетах, три — на улице. Драки. Без членовредительства. Хорьковиц. — Хорьковиц? Опять к Бигу в дом залез? — Опять. Помолчали. — Выплыл? — Ага. — Задержали? — Напоили чаем и отпустили. Все в Зверополисе знали, где выходит из-под земли ледяная река, протекающая в трубах под замком мистера Бига. Опытным путём было выяснено, что это расстояние звери преодолевают за одну минуту и двенадцать секунд. В месте выхода реки, предприимчивые жители окрестных домов уже давно поставили палатки, где можно приобрести чашку горячего чая и сухую одежду, пусть и втридорога. Буйволсон же распорядился установить там маленькую полицейскую будку, куда так любили отправляться поскучать на дежурство многие офицеры. Последнее время там безраздельно властвовал Хиггинс — бегемот, ветеран полиции, отказавшийся уйти на пенсию и обожаемый всеми за доброе сердце и шоколадные конфеты, которыми угощал всех окружающих. — Ещё что-то? — Вот, — Ник повертел над головой заявлением. Буйволсон взял его, нацепил очки и начал читать: «Кражи аккаунтов, пароли, блоги… О чём это всё, Уайлд?». Ник, значительно больше шефа знающий о современных тенденциях интернета, стал объяснять: «Туров, автор заявления, является владельцем социальной сети для травоядных „В стаде", большая шишка, должен сказать. Так вот, к нему начали приходить сигналы о том, что за последнюю неделю было украдено более тридцати популярных аккаунтов. Восстановить хозяев в правах он не может, потому что личной информации в этой соцсети не хранилось, да и к тому же на каждый украденный аккаунт пришло по несколько заявлений от псевдовладельцев — не жеребьёвкой же выбирать». — Муть какая, — резюмировал шеф, закидывая в рот пару кочанчиков брюссельской капусты. — Ты, я смотрю, во всём этом шаришь, вот с Хоппс и возьмитесь — нечего в офисе штаны просиживать, — он развернулся, давая понять, что разговор окончен и начал выбираться из кабинета. — А с остальными что? — крикнул Ник в спину протискивающемуся в дверь шефу. — Кражи — Андерсону, остальное — в архив, — Бого, наконец, оказался по ту сторону двери и потопал в направлении своего кабинета, разгоняя по пути стайки стажёров-бездельников, крутящихся возле автоматов со снеками и кофе. Ник, получивший назад папку, вертел её в лапах. Никто никогда не узнает, что у наглого циничного лиса каждый раз сжимается сердце при одном только слове «дело». Двадцать лет назад маленький лисёнок, зачитывающийся детективами, мечтал о «делах». И вот, его мечта сбылась. Джуди впорхнула в кабинет и увидела лиса, замершего с дебильной улыбкой на лице. Она прочистила горло, отчего тот сразу же встрепенулся и сделал вид что правит отчёт. — Как кофе? — сварливо спросил Ник. — Сам попробуй. Крольчиха выудила из-за спины большой стакан и поставила его перед лисом, после чего, порывшись в тумбочке, выудила оттуда пачку морковных крекеров и завалилась на маленький диванчик, стоявший в углу. Вообще-то, личного кабинета сотрудникам, только-только разменявшим первый год службы, естественно, не полагалось. В самом начале Джуди выделили место в общей комнате, вместе с остальными, но продлилось это ровно до тех пор, пока МакРог, спеша к принтеру, и, не заметив низенькую крольчиху, споткнулся об неё и чуть не раздавил, попутно разнеся в дребезги два стола и сам принтер. После инцидента, общими усилиями разгребли одну из подсобок, Гринмайер приволок откуда-то мебель, включая тот самый диванчик (после этого как-то очень быстро из-за нехватки улик развалилось дело о неуплате налогов владельцем мебельной фабрики) и Джуди переехала в новый кабинет. Ей даже новоселье устроили. Когда же, после академии, в управление пришел Ник, вопросов, где ему обустроиться не возникло, вернее он сам пресёк их на корню, сказав, что он почти такой же низкий как Джуди, да ещё и совершенно незаметный. Бого тогда красноречиво покосился на его рыжую шкуру и яркую зелёную рубашку, но добро дал. — Что у нас? — вышла из энергосберегающего режима крольчиха, перейдя сразу на полные обороты, отчего даже свет в кабинете мигнул и засветил чуточку ярче. — Шеф нас порадовал кое-чем необычным! Мне почти не пришлось мухлевать, чтобы получить это дело — похвастался Ник. — Ознакомься, — он протянул ей папку через стол, — а я пойду свалю всю рутину на голову нашему мишке. — Береги хвост, — он сегодня не в духе. Кажется, миссис Андерсон ему вчера устроила взбучку. — Ничего, как-нибудь. При всей браваде, Ник прижал ушки к голове — рассказывать старшему по возрасту и званию медведю, что он должен взять пять гарантированных висяков (прибыть на место преступления, опросить потерпевших, искать свидетелей и потом писать отчёты), было самоубийственным поступком, даже если не учитывать плохое настроение грозного коллеги со взрывным характером.***
Джуди, оставшаяся одна в кабинете, закинула в рот пару крекеров, открыла папку и стала читать материалы дела. Лапки у неё так и чесались поправить грамматические ошибки и неточности, допущенные Ником, но она не смела. До бумажной работы её уже давно не допускали. Когда она ещё только устроилась в полицию, все лентяи отделения (то есть все, кроме шефа Бого), свалили на неё свои отчёты. Да и грех был упускать такой шанс — крольчиха просто лучилась от не выплеснутой энергии и желания помочь всем и каждому. Первая неделя прошла тогда тихо, но вот на вторую, офицерам Волчку и Гринмайеру пришёл запрос из отдела внутреннего контроля полиции, где завуалированным бюрократическим языком спрашивалось: «Какого чёрта у вас там происходит?». Когда два волка, вместе с шефом Бого, попали на ковёр к ревизору (а именно он, хоть и с рекомендации Буйволсона, даёт добро на премии и назначает штрафы) и увидели свои отчёты, глаза у них потухли вместе с мечтами о новом холодильнике (Волчок) и «тех клёвых полосатых штиблетах» (Гринмайер). Каждый отчёт, состоявший обычно из двух–трёх листов в маленькой папочке, еле вмещался в объёмистую папку с кольцами. И там было всё: количество ударов по почкам медведю Реймонду на допросе, стенограммы разговоров с осведомителями, полные нецензурной лексики (в каждом бранном слове была аккуратно замарана одна буква). Кроме того, была приведена статистика по перекурам (у Волчка) и рациональное предложение о введении практики посещения офицерами престарелых родных, с целью повышения синергии в коллективе (у Гринмайера). После того как Бого подзатыльниками выгнал офицеров из комнаты, он повернулся к ревизору, вытянулся в струнку и скороговоркой начал говорить: «Перекуры сократим, кофемашину уберём, бабушку Гринмайера…» он замялся, не зная, что сказать про тетю Остроглазку, которая его, ещё восьмилетнего сорванца, гоняла метёлкой из яблоневого сада. — Бого, вы вообще понимаете, насколько всё серьёзно? — Больше не повторится! Универсальный ответ, спасший в своё время бесчисленное количество офицеров от гнева начальства, и выученный Бого назубок ещё в академии, казалось, давал ничтожный шанс на спасение премии (Бого мечтал о новом телевизоре). Ревизор уронил лапу на лицо и покачал головой — бюрократ ненавидел солдафонов. — Уже повторилось. Он перевёл взгляд на соседний стол, где огромной бесформенной кучей лежали отчёты других полицейских. — Ой, йо... — Шеф Бого, — медленно начал мучитель, — дело совсем не в перекурах. Понимаете, у меня и моих зверей есть работа. Она состоит в том, чтобы повысить эффективность отделения путем внедрения системы штрафов и поощрений, которые регулируются анализом внутренней отчётности и обосновываются перед мэром комплектом документации, состоящей из переукомплектованных отчётов совместно с данными внутренних расследований, статистических показателей и экстраполяции социальных тенденций. — Вы… — промямлил Бого, — из маленькой папки делаете большую? Он был совсем не дурак и, хоть и ни черта не понимал в управлении бюрократической машиной, уже смекнул куда ведёт разговор. — Да, Бого. Мы из ваших отписок делаем настоящие отчёты. И я не хочу потерять свою работу! Маленький мышонок поднялся, показывая, что разговор окончен.***
Гринмайер пошёл ругаться с Джуди и даже успел грозно распахнуть дверь и прорычать первые несколько слов, но, увидев испуганные широко открытые глаза, замолчал, похватал ртом воздух, развёл руками и вышел из кабинета. Как можно орать на Джуди? Сколько потом ей не объясняли, что некоторые вещи совсем не обязательно упоминать в отчёте: на что-то можно приподзакрыть глаза, а некоторые вещи так и вообще лучше забыть, она стояла на своём и твердила, что отчёт есть отчёт и честь офицера она не замарает введением начальства в заблуждение. В конце концов, Буйволсон собрал всех и объявил, что, если увидит её за правкой каких-либо документов, уволит в ту же секунду. Самое удивительное во всей этой истории, что на отношение к Джуди это почти не повлияло. Конечно, засидевшиеся до полуночи за переписыванием отчётов офицеры бурчали что-то в усы, но, встречая вечно позитивную крольчиху, ставшую буквально за несколько месяцев одной из лучших в отделе и любимицей всех и вся, продолжали от всей души ей улыбаться, перешучиваться и предлагать выпить по чашечке кофе. Всё-таки отличная полевая работа, где Джуди проявляла себя гораздо лучше, чем в битвах с бумажками, пересилила впечатление от нелепого казуса с ненавистными документами.***
— Да я за вас молокососов… на початковских фронтах ранен… а теперь этот блохастый клок меха будет указывать мне… капитан ваш рогатый у меня в денщиках… — вопли с первого этажа дали Джуди знать, что Ник добрался до Андерсона. Через несколько минут растрёпанный лис, тяжело дыша, ввалился в кабинет. «Уффф…», — только и смог выдавить он из себя. Джуди решила дать ему время отдышаться, а сама, пожёвывая лист щавеля, продолжила чтение. Спустя несколько минут, Ник уже пришёл в себя, вернул на морду свою фирменную полуулыбочку и был готов к разбору дела. — Итак, — начала крольчиха, — у нас тридцать три аккаунта, на которые поступили заявления.