Don’t leave me here, my guiding light
В холодном городе наступил вечер. Блекло-жёлтые фонари недостаточно пронизывали пыль и туман. Дождь то неприятно моросил, прикасаясь к лицу, то ливнем заливался под капюшон, проходил ледяным путём до самого сердца. Мокрые ботинки начинали неприятно хлюпать. Спасительная надпись станции метро обрадовала больше, чем когда-то в детстве, подарков на день рождения. Двери вагона приветливо отворились прямо перед Ксюшей и Димой, пуская их в своё почти пустое пространство. В столь поздний час можно было присесть, но они этого не сделали. Стояли у стены, он, ― держась за поручень, она ― за мокрый рукав его куртки. Невольно для себя, девушка прижималась к нему, чувствуя, что не может согреться. Ларин словно не замечал этого. Разблокировал айфон, пролистал ленту инстаграма. Директ разрывался от ненужных просьб и писем к нему. Всё как обычно. ― Мне, наверное, пора ― тихо сказала Ксюша. Ей нужно было перейти на свою ветку метро. ― Останься, ― в приказном тоне прозвучал его голос. Или, может, только показалось? Тем не менее, она осталась рядом с ним. На следующей станции они вышли. Тёплая ладонь Дмитрия крепко сжала руку девушки, и ей это нравилось. Словно искорка от костра среди льдов. Снова улица, встречающая нерадушным ливнем, сильный ветер. Они прижались к друг другу сильнее, пытаясь как можно скорее дойти до тёплого подъезда, освещающегося почти перегоревшей лампой. Вскоре за ними захлопнулась дверь квартиры. Дмитрий не включил свет. Поглощающая синева опутывала всю площадь жилища. Когда их руки распались, Ксюша почувствовала себя неуютно. Холод, пришедший с улицы, стоял у неё за спиной. Ларин повернулся к ней, помогая снять куртку. Его пальцы убрали с её лица мокрые волосы. Блестящие в темноте глаза гипнотизировали его. Обветренные бордовые губы словно молили целовать их ночь напролёт. Показалось, что они стоят в накуренной комнате, где смешались запахи сигарет и благовоний; дым, застилающий глаза. ― Я заварю чай, ― сказал Дима. Его голос будто надломился. Девушка не захотела отпускать Ларина. Только не сейчас. ― Это подождёт, ― прошептала она в его губы.***
Он долго вспоминал строки долгих переписок, звуки голосов в телефонной трубке, редкие, укрытые вечерними туманами, встречи. Всё казалось безумным, бесконечно невообразимым. Будто пришло из жизни другого человека. Дима вздохнул, и призрак улыбки скользнул по его лицу. Углы осенних улиц, шуршание листьев под её ногами ― снова вспоминал он. Кадры мелькали в его голове, как хорошо снятый видеоролик. Голос Ксении, взгляд её глаз, иногда выдающий почти детское обожание ― это Дмитрий не смог оставить без внимания. Она оказалась умной и интересной девушкой, немного готичной и мрачной. Хотелось носить рядом с ней чёрное, прятать её в синий атлас ночного неба от себя самого. Солнце ранним утром освещало почти пустую квартиру, которая никогда не казалась уютной. Оставаться в ней надолго никогда не хотелось, но сейчас обитель не была такой одинокой, ведь их здесь было двое. Дмитрий бросил взгляд на бледную спящую Ксению. Что она забыла здесь, рядом с ним, мрачным стариком? Девушка казалась такой ненастоящей, почти прозрачным видением: столь прекрасна, что дышать рядом с ней было неловко. Потому Дима смотрел с другой стороны комнаты, чтобы не помешать, не разрушить строения хрупких иллюзий. Голубые окна домов не скрывали темноту в глубине квартир. Верхние окна с удовольствием отражали грязное розовеющее небо, которое уже через пару минут станет неприятно серым. Самый грустный мрачно-синий город, в котором им удалось встретиться. Он так любит гулять в ранний час, когда на улице города почти никого нельзя встретить. В такое время думается невероятно легко. Чистота рассудка и ясность мыслей особенно нравилась Ларину, но в некоторые моменты он напрочь лишался этих способностей. Синие крыши, почти чёрное ночное небо, голубоватый туман, простыни цвета индиго ― в интимной синеве вечера он утонул и захлебнулся тем, что давно казалось абсолютной глупостью. Вчера она помогала ему, как его верный менеджер, весь день, ходя с ним по городу, замерзая у рек. Дмитрий грел её ледяные руки, ведь Ксюша всегда забывала перчатки. Так необычно было прикасаться к ней, трепетно и не хотелось останавливать этот контакт рук. Он не заметил, как тёмным поздним вечером привел её к себе домой. Никто из них не смог выдавить из себя: «Пока» и «До завтра». Так и случилось это безумие… Диме хотелось выйти на улицу, бродить по проспектам, улицам, дышать отрезвляющей свежестью утра, но он не мог. Вместо этого лёгкие наполнялись воздухом, пропахшим грозой, таким, в котором всё ещё распадались электрические разряды. Нечто неуловимое, незримое держало его на месте. Ксения повернулась во сне, обнажая перед ним белую, словно фаянсовую, кожу спины. Иссиня-чёрные волосы змеями укрылись в складках простыней. Захотелось вновь прикоснуться к ней, поцеловать измученные им же алые губы, всегда вызывающе горящие на бледном лице. Дмитрий закрыл глаза. И всё равно ясно видел перед собой Ксению. Вновь в голове возникли образы, сказанные слова. Он не приглашал её в гости. Она сама пришла, как брошенный зверёк, забилась в угол квартиры. И он согрел её, бесконечно ледяную, своим теплом, прежде чем сам осознал, что делает. Сожаление? Нет, его не было. Появился страх, что вся это неловкая история на один раз. Что он может ей дать? Заблудшая, тёмно-синяя, ледяная душа, живущая в мире фактов, книг, научных теорий, критики. Образ, лишённый слабости совершил критическую, губительную для себя ошибку. ― Почему ты уже не спишь? ― спросила Ксения. Девушка нарушила тишину не сразу. Несколько минут она смотрела на Диму. Он был уже одет. Безупречная чёрная рубашка так же сильно ему шла, как и вчера, но и вновь вызывала желание снять её. Идеальный. Манящий. Их глаза встретились. Ларин показался ей грустным, встревоженным и меж тем настоящим и домашним. Его другая сторона, возможно, была немного прозаичной, но всё же привлекательной. ― Хотел пройтись. Отдыхай, ещё рано, ― слегка улыбнулся он, направляясь к выходу. Теперь дышать снова стало легко. Зябкий воздух окутывал с ног до головы. Ей ужасно не хотелось отпускать его. Неужели Дмитрий желает уйти поскорее? Ей тоже пора? Он невыносим. Сладкое вино с битым стеклом… ― Можно с тобой? ― попросила девушка робко. ― Можно, ― улыбнулся парень. Он понял, что Ксения из его души не уйдет так скоро. И он снова позволил утянуть в себя шаткий, затуманенный мир, пребывание в котором почему-то доставляло удовольствие. ― Но, может, немного позже? ― попросила Ксюша, лукаво улыбаясь ему. Он ничего не ответил, лишь в мгновение ока оказался рядом с ней. Капли воды стекали по синим запотевшим стеклам. Они так и не вышли гулять в холодное утро.